Кира Вайори (СИ)

5

Ло подошёл к краю обрыва и поманил меня. Я встала рядом с ним.

Бездонная пропасть. Огромная гранитная труба, со стен которой местами срывались струйки воды.

Ло повернулся ко мне, сделал левой кистью сложное движение, будто кто-то прыгает, падает, потом закручивается в спираль и, наконец, шлёпается вниз.

— Оборудованный вертикальный канал?

Он кивнул.

— Не врёшь? — усмехнулась я.

Ло отрицательно качнул головой.

Что ж, придётся поверить искателю. Или тому, кто называет себя искателем. И уповать на то, что внизу и вправду нет дна.

— Спасибо тебе, Ло.

Он опять качнул головой и пожал плечами, мол, взаимно.

— Так, может быть, ты хочешь что-нибудь передать родным в Йери? Я найду их, запросто!

Ло присел на корточки и на небольшом участке скалы, засыпанном песком, написал пальцем:

«не надо обнадёживать»

«вдруг опять сцапают»

«если вернусь, то вернусь»

— Тогда найди меня в Йери, если вернёшься. Меня зовут Кира Вайори.

Он вежливо поклонился и грустно улыбнулся.

Я подошла к самому краю, оценила крутизну гранитной стены, отошла на несколько метров для разбега. Взглянула на Ло. Он ещё раз улыбнулся мне и поднял вверх два пальца в виде буквы V.

Я разбежалась и прыгнула в пропасть. Падение, знакомый удар под дых, полёт…

Вертикальные каналы проще только в том смысле, что не нужен никакой разгонный модуль. Прыгнул, упал и полетел. Но принимающая часть вертикального канала — штука очень сложная. А ну-ка, летишь ты вот так с невероятной скоростью между двух измерений, от грани до грани, а потом тебе же надо затормозить, иначе выпадешь из трубы на поверхность — и прямо в мокрое место. Принимающая часть вертикального канала обычно изгибается, чуть ли не в тугую спираль закручивается, и там создаются противодействующие воздушные потоки, которые гасят твою скорость, и ты выпадаешь из приёмной трубы не быстрее, чем с водяной горки в аквапарке. Внизу в незапамятные времена яму с опилками делали, потом полиуретановые маты выкладывали, в последнее время аквагелевые амортизаторы стали расставлять.

Принимающие потоки сработали, погасили скорость, но всё равно, шарахнуло меня о полиуретан со всей дури. Так всегда бывает, когда в канал ныряешь с полдороги, из срединных слоёв.

Я с трудом расстегнула карман на куртке и вытащила телефон. Он включился, но экран долго-долго было просто белым. Я подумала, что не дождусь, вырублюсь. Но всё-таки телефон показал минимальный остаточный заряд, а потом всплыла экранная заставка и две антенны с логотипом сотовой станции Йери. В глазах темнело, но список контактов я всё-таки сумела открыть и найти Марата.

— Кирюша? — неуверенно ответил Марек.

— Я, бро…

— Родная моя… — выдохнул он. — Где ты, систер?!

— А хрен знает, бро… Меня сейчас вырубит. Ищи по пеленгу…

Я опустила руку с телефоном и позволила себе не сопротивляться обмороку.

Тем более, что это оказался не обморок, а сон. Мне снился Йан. Суровый, строгий, он безжалостно отчитывал меня за неосторожность, ругался и кричал, а я пыталась сказать ему, что не виновата, что я делала всё правильно, просто канал оказался непригодным. Он не слышал моих оправданий, и я плакала от отчаяния. Сон был на удивление длинный и тягучий, но оборвался внезапно, и в уши сразу ворвались тысячи звуков. Это были больничные звуки. Приглушённый писк аппаратуры, звяканье металлических инструментов друг о друга и о контейнеры, поскрипывание колёс у тележек. Я включила привычные звуковые фильтры, и поняла, что вокруг тишина, только чьё-то мерное сопение неподалёку.

Дышалось легко и свободно. Я открыла глаза, и вокруг оказалось много солнечного света и воздуха.

Потолок, весь в миниатюрных гранёных пирамидках, я сразу узнала. Главный госпиталь столицы, место для лечения богатеев, знати, государственных служащих и наёмников, здесь такой потолок во всех помещениях, от приёмного покоя до операционных. За те годы, что я провела на поверхности, мне несколько раз приходилось валяться здесь на койке и рассматривать этот потолок.

Сейчас первой эмоцией было облегчение. Если я и расшиблась, вылетев из принимающей трубы, то всё ж не насмерть.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на своём теле. Ничего не болело. Пальцы сжимались в кулаки. Стопы шевелились, ноги в коленях сгибаться не отказывались. Уже хорошо. На моём лице не было никакой маски, значит, никто не опасается, что я внезапно могу отдать концы.

Я снова открыла глаза и осмотрелась.

В маленькой светлой палате не было никакой особой аппаратуры. Только небольшой пульт общей диагностики, от которого ко мне тянулись три провода.

В углу на больничном стуле-раскладушке — такой тут выдавали посетителям, остающимся с пациентами на ночь — спал мужчина в джинсах, чёрной флисовой толстовке и тяжёлых зимних кроссовках. Солнце из окна светило прямо на него, поэтому он предусмотрительно закрыл лицо раскрытой книжкой. Это был большого журнального формата «Иллюстрированный русско-гатрийский разговорник для начинающих». Одна рука мужчины свешивалась вниз, другую он бросил на грудь, и я хорошо видела его узкую длинную кисть и пальцы в веснушках.

— Миша!

Он вздрогнул, дёрнулся, книжка упала на пол.

Через секунду он уже стоял надо мной, радостно улыбаясь, но не осмеливаясь даже пальцем коснуться.

— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он. — Добро пожаловать! Минус одна жизнь, но надеюсь, у тебя их ещё есть в запасе…

Я подняла руки, ухватилась за его шею, взъерошила рыжие вихры на затылке.

— Ты откуда взялся, Мишенька?

— Твой брат привёл, откуда же ещё?

Он, наконец, поверил в то, что я не развалюсь на запчасти прямо у него на глазах, и, присев на край койки, обнял меня, просунув руки мне под спину.

— Как ты? — прошептал он тихонько.

— Да не пойму пока. Миш, мне ещё что-то надо объяснять, или Марек тебе всё рассказал?

— Ничего не надо, — вздохнул он. — Рассказал. Чего только не рассказал. Когда я тебя не дождался ни завтра, ни послезавтра, проклял уже всё на свете, и вдруг случайно дозвонился до Марата. Он приехал. Сказал, ты пропала. Скорее всего, погибла. Мы всю ночь водку глушили, и брат твой мне небылиц всяких наговорил. Я, честно говоря, ни одному слову его не поверил, решил, что он по пьяному делу горазд врать всякое. А утром он ушёл и три недели я ничего не знал. Потом он сам позвонил и сказал, что ты нашлась, жива, и что, если я хочу тебя увидеть, он может забрать меня с собой… на поверхность. Мне как-то было всё равно, куда… И вот я здесь.

— И как тебе?

— Да я не видел ничего толком. Приехали на эту… на базу… ночью. Сюда добрались тоже по темноте. Так я никуда и не выходил. Сижу тут, неделю уже. Жду, пока тебя из комы выведут. Книжечку вот дали… любопытную… Я уже несколько фраз выучил!

Я подалась к нему, сомкнула руки на его шее и разревелась. Чем крепче он обнимал меня и чем горячее шептал мне в ухо какую-то ласковую чепуху, тем сильнее лились слёзы.

За этим мокрым делом нас и застал Марат. Когда я смогла оторваться от Миши и расцепить руки, брат, видимо, уже довольно долго стоял в палате и терпеливо спокойно ждал, когда на него обратят внимание.

— Мишенька, дай нам поговорить наедине.

— Конечно. Ты только не бей его, — усмехнулся Миша и вышел из палаты.

Марек подсел на его место, я села на койке и молча обняла брата, прижавшись к его плечу, и закрыла глаза.

— Прости, бро, — сказала я через некоторое время. — Не хотела тебя пугать. Так вышло.

— Напугать ты умеешь, что есть, то есть, — вздохнул Марек. — А знаешь, что самое страшное?.. Когда у самого ничего не выходит, и помощи просить нельзя…

— В смысле?

— Я сразу отпуск взял. Просил две недели. Дали одну. Стал в слои нырять, во все подряд, какие подвернулись. Возвращался через старый заброшенный вертикальный канал, хорошо, что я о нём знал, получалось довольно быстро. Сколько успел, за неделю облазал, потом, когда на службу вернулся, получилось ещё немного слоёв проверить в свободное время. Ничего не нашёл, никаких твоих следов, только несколько старых скелетов… И понятно, что просто пролетел мимо, в самый-то нужный слой и не попал. И если бы было несколько спасателей, то шансы многократно возросли бы. А никого вызывать нельзя, нельзя раскрывать канал. Несмотря на то даже, что я сразу же отдал приказ сворачивать работу на базах… В общем, не нашёл я тебя. Чуть умом не тронулся… Звонок твой — чудо. Ты сама — чудо, систер. Как только у тебя это получается?

— Что получается? Проблемы всем создать? Это, бро, само выходит. Без усилий.

— Главное, что ты вернулась. Остальное — ерунда.

Я кивнула. Марек ещё раз внимательно меня осмотрел.

— Неплохо они тебя подлатали, выглядишь значительно лучше, чем неделю назад. Узнаю сейчас, когда можно будет тебя забрать.

— Я правильно поняла, вы забросили базы?

— Да. Канал беглецов больше не работает. Мало того, что дорого, трудоёмко и неэффективно, так теперь ещё и опасно.

— А что случилось? Канал просто зарос на глазах.

Марат пожал плечами:

— Вот по моим личным ощущениям, он не зарос. Он испорчен внешним воздействием. Намеренно.

— Кто мог это сделать?! — спросила для того лишь, чтобы узнать мнение Марека.

— Ну уж не терракотовые точно, — уверенно сказал Марек. — Им смысла нет это делать, если уж они отыскали тайный канал, им проще прислать отряд карателей. Два отряда — сюда и в Приозерск.

— А кто, если не терракотовые? Зачем вообще портить нормальные работающие каналы?

— Для того, систер, чтобы они стали неработающими. Значит, есть кто-то, кому это нужно.

— Для чего?

Марек нахмурился:

— Тебе делать нечего, Кирюш, мозги напрягать на пустом месте.

Мне показалось, Марек просто спускает моё любопытство на тормозах.

— Если вы прикрыли базы, что тогда с людьми? Куда ты их дел?

— Пока распустил. Со здешней базы осторожно вывезли всех. На изнанке люди сами по домам разошлись. Шокер со своим табором сюда вернулся, на его счёт у начальства планы.

— Слушай, а зачем ты Мишку притащил?

Марек развёл руками:

— Ну а как иначе? Парень рыдал, сначала от горя, потом от счастья. Не мог я его не притащить.

— Ох, Марек, ну что ты у меня такой дурной…

— А что не так? — искренне удивился он.

— Да не люблю я этого мальчика, бро, — призналась я виновато. — Ну, дома ладно. Но здесь он мне совсем ни к чему.

Марат тяжело вздохнул:

— Не торопись. Смотри, как он над тобой трясётся. Славный парень, надо брать…

— Эх, Марек, сводник из тебя — никакой, — с раздражением отмахнулась я.

— Я же тебе счастья желаю, — Марат опять вздохнул. — Ну, извини, если опять всё неправильно сделал.

— Да ничего, я разберусь… А Шокер?..

— Что Шокер?

— Он знает, что я здесь? Ты ему сказал?

— Зачем? Его-то какое дело? — фыркнул Марек.

— Бро, ты дурак?!

Наверное, что-то было в моём голосе, что заставило Марека призадуматься. Он пристально посмотрел на меня, потом медленно кивнул:

— Похоже, дурак, Кирюша. Извини… Я ему позвоню.

Я хотела было сказать, не надо, мол, что уж теперь, сама позвоню. Но поняла, что не могу сама. Пусть лучше Марек.

— Да, бро, позвони, пожалуйста. Человек же волнуется… наверное.

Марек ушёл, а Мишка снова вернулся в палату, принялся рассказывать мне о разных смешных пустяках, случившихся с ним за эти дни на поверхности. Пытался развеселить, держал меня за руку и смотрел так тревожно и трогательно, что у меня опять появились эти опасные мысли, к которым так настойчиво подталкивал меня Марат: славный парень, надо брать…

Не прошло и получаса, как в палату без стука ворвался Шокер, увидел нас вдвоём и остановился на пороге.

По его лицу кто-нибудь посторонний не заметил бы ничего особенного. Но я уже знала, как читать эти черты. Эти едва заметные движения… Гремучая смесь безотчётной радости и возмущения.

— Почему мне сразу не сказали? — процедил он, глядя на меня. — Почему никто мне не позвонил? Какого чёрта?!..

— Извини, Марат не догадался.

— Ладно, проехали… — Шокер, наконец, отлип от косяка и быстро пошёл ко мне.

Я приподнялась, протянула к нему руку и, когда он склонился, чмокнула в щёку.

— Здравствуй, Шокер!

Он тяжело, прерывисто вздохнул и потёр ладонью моё плечо.

Я сразу же отстранилась и повернулась к Мише.

— Миша, познакомься с моим другом. Я тебе о нём рассказывала.

Миша чуть приподнял брови:

— А, я понял, — коротко кивнул он и, привстав, неторопливо протянул руку Шокеру. — Михаил!

— Андрей! — отозвался тот и, оглядев всех, перевёл взгляд на меня. — Кира, можно тебя на пару слов?

— Да, конечно, — я посмотрела на Мишу. — Мишенька!..

— Пойду повоюю со здешним кофейным аппаратом, — сказал Михаил. — Хитрая штука. Адская машина…

Он тихонько вышел в коридор.

Едва за ним закрылась дверь, Шокер сграбастал меня в охапку:

— Как бы я жил, если бы ты никогда не вернулась? — проговорил он задумчиво. — Всё это время я был уверен, что своими руками сгубил тебя…

— Шокер, уймись! Никто не виноват во всём этом, кроме грязи в канале!

Знать о том, что кроме грязи виноват кто-то ещё, Шокеру пока не стоило. Без серьёзных доказательств мои слова — просто слова.

Он в ответ на мои утешения покачал головой:

— Да знаю я всех виновников, что уж там!

Я освободилась из его рук и сказала построже:

— Андрюша, ты осаживай своё богатое воображение! Нельзя так.

Он закрыл глаза и кивнул.

— Как твой малыш? Ему же месяц уже?

— Да. Завтра месяц… Он в порядке. Уже что-то весит, чувствуется, когда на руки берёшь, — улыбнулся Шокер.

— А остальные?

— Всё по-прежнему. Нормально.

Я смотрела на него, и у меня предательски щипало в носу.

— Извини, что тебе только сейчас позвонили.

— Да всё правильно. Выбравшись, ты сразу позвонила Нарратору, а кому ещё звонить, как не брату? И кому сидеть с тобой в госпитале, если не мужу? Я здесь совершенно лишний.

Я погладила его по щеке:

— Я очень по тебе скучала.

Он хотел что-то сказать, но вошёл Мишка с двумя парящими стаканами кофе.

— Не принёс третий стакан не потому что я жадный, — проговорил Мишка. — Тем более, что кофе бесплатный… Просто там стаканчики кончились.

— Я не в претензии! — поспешил заверить Шокер.

— Кира почти месяц кофе не пила, поэтому один стакан ей, — продолжил Мишка и подал мне стакан. — А мне тут ещё сидеть и сидеть, поэтому второй стакан мне. Так что не до церемоний и этикетов. Без обид? — Мишка со вторым стаканом присел на свою раскладушку.

— Абсолютно без обид, — искренне улыбаясь, подтвердил Шокер. — Тем более, что мне пора. Поправляйся, Кира!

— Увидимся, Шокер! — кивнула я.

И снова был этот взгляд-объятие. А потом Шокер вышел.

Я хватанула горячего кофе и обожглась. Теперь выступившим слезам можно было не искать других правдоподобных объяснений.

— А вот там были мои апартаменты в общаге, целых десять лет!

— Где? — заинтересовался Мишка.

Я ткнула пальцем в многоэтажный корпус:

— Смотри: седьмой этаж, третье и четвёртое окна от угла.

— Вид, наверное, шикарный оттуда.

— Пожалуй. Но он примелькался за несколько месяцев, и потом уже так не впечатлял.

Мишка ещё раз глянул на мои бывшие окна, и мы побрели в направлении канала. Прогулка по морозу несколько затянулась.

Я забыла перчатки, и как не прятала руки в рукава куртки, пальцы всё равно застыли. Поэтому, когда зазвонил мой телефон, вынуть его и ответить оказалось совсем непросто.

— Я слушаю, — буркнула я, раздосадованная борьбой с телефоном.

— Привет, Апрель! — услышала я голос Лиса, который показался мне каким-то через чур энергичным.

— Здравствуй! Ты что такой взведённый?

— Дык!.. Ёлы!.. — гаркнул Лис. — Слушай, подруга, ты можешь прийти сейчас?

— Куда?

— К нам. К Шокеру домой.

— Зачем ещё?

— Наша Валюха… это чудо природы… решила-таки рассказать отцу о своей большой и чистой любви. Я боюсь, как бы не дошло до детоубийства.

— О, Господи! А я-то вам чем помогу?!

— А командир любому из нас способен врезать, но не тебе, я так думаю. Может быть, у тебя получится его успокоить.

— Адрес какой?

Лис назвал. Это было совсем рядом с набережной канала и не так уж далеко от моего дома.

Вдвоём с Мишкой мы добежали до дома Шокера минут за десять.

По сравнению с моим, этот дом был просто огромный, белокаменный, со множеством крыльев-отростков, с большим заснеженным садом.

Лис в наброшенной на плечи куртке встречал нас на парадном крыльце и нервно покуривал.

— Ну что у вас тут? — спросила я, взбежав по ступенькам.

— Валюха пошла к Шокеру, он как раз был в библиотеке. Ну и понеслось… Крики, вопли, шум, грохот… Потом стихло всё, намертво. Скай не вытерпел, туда пошёл. И началось по новой: вопли, грохот… Сейчас опять тихо. Лали с мальцом сидит в детской, боится нос высунуть. Да что там Лали… — вздохнул Лис. — Веришь, нет — я боюсь туда сунуться. Не за себя боюсь. Я там что-нибудь страшное увидеть боюсь.

— Да ну тебя нафиг! — возмутилась я. — Что ты из Шокера чудовище делаешь? Ну, он, конечно, тот ещё деспот, но не до такой же степени! Где там эта библиотека?

— Пойдём, покажу. Тут такой дворец — заблудиться, как дважды два…

Мы вошли в шикарный огромный холл в стиле хай-тек, сбросили верхнюю одежду на скамеечку и побежали вверх по лестнице.

— Это кто, кстати? — недоверчиво покосился Лис на Мишку.

— Муж мой. Ты ему давеча привет передавал.

Мишка уставился на меня, даже споткнулся на ступеньках. Я сделала ему страшные глаза.

— Вот, — Лис указал на двухстворчатые двери в одном из коридоров, отходящих от лестничной площадки.

— Хорошо, — я повернулась к ребятам. — Ну-ка идите отсюда, оба.

— Отважная у тебя жена, — сказал Лис Мишке и махнул ему. — А пойдём-ка, выпьем за знакомство.

Я открыла дверь, стараясь сделать это негромко, и бочком протиснулась в библиотеку.

Ну, что можно было сказать при первом беглом осмотре помещения: главное — книги не пострадали. Ряды книжных стеллажей, опоясывающие комнату, стояли целые и невредимые.

Но зато… Массивный письменный стол, наверняка из дерева редкой породы, никак не мог стоять боком. Но он-таки был странно развёрнут, а всё, что, видимо, на нём прежде лежало и стояло, сброшено на пол. Несколько лёгких плетёных кресел валялись вверх ножками в самых неожиданных местах, а небольшой овальный столик лежал на боку, и одна из его четырёх ножек была отломана.

На полу рядом с письменным столом сидел Шокер, согнув ноги, упираясь локтями в колени и сцепив пальцы на затылке. Он низко наклонился и смотрел в пол.

Рядом с ним на коленях стояла Валея, заботливо гладила его по спине и шептала:

— Папочка, родной, успокойся, всё будет хорошо, я тебе обещаю… Не волнуйся, нельзя так волноваться, ну что ты? Давай, я всё-таки тебе успокоительного накапаю? Давай? Немножко? Тебе полегче будет…

Шокер слабо помотал головой и что-то неразборчиво простонал.

Скай, как всегда в таких случаях, бледный и в багровых пятнах, стоял поодаль и на его лице было написано нешуточное страдание.

— Командир, — Скай шагнул вперёд и присел на корточки с другой стороны от Шокера. — Командир, ты правда в порядке? Валя, может, скорую вызвать?

Шокер взмахнул руками, и Ромео с Джульеттой отпрянули в разные стороны.

— Валя! — завопил Шокер. — Ну как?!.. Как я могу доверить твою жизнь этому… этому…

— Кому «этому»?! — возмутилась Валея. — Папа! Я поверить не могу, что это говоришь ты! Да, Скай не знатного рода. Но ты же сам всегда мне говорил, что титул в наше время — фикция!

— Титул-то фикция, — Шокер с трудом вздохнул. — Но есть вещи поважнее титула! Как я могу доверить тебя человеку, который не может… не может вовремя оформить шенгенскую страховку!!!

— Страховку?! Папа! Это страховка-то важнее титула?!

— Да, детка, вот в данном случае важнее! — уверенно сказал Шокер. — Потому что такие проколы характеризует человека получше всяких титулов. Как я могу доверить тебя человеку…

— Папа, хватит!

— Командир!

— А ну, не перебивайте меня! — зловеще прошипел Шокер.

Ребята примолкли.

— Согласия на брак я не даю. Сделаете всё мне вопреки — больше на глаза мне не попадайтесь, — сурово сказал Шокер. — Я не шучу.

— Мы и не собираемся, — заявила Валея. — Я не выхожу замуж, папа. Ты что, меня не слушал совсем? Просто мы со Скаем любим друг друга и решили быть вместе. Поэтому я в его комнату переселяюсь. Я всего-то хотела, чтобы это не стало для тебя неприятной новостью.

— А чем это теперь для меня стало, как ты считаешь? — холодно уточнил Шокер.

— Это, папа, обстоятельство непреодолимой силы, — уверенно сказала Валея. — Если я что-то решила, то так и будет. Это моя жизнь, папочка. Ты имеешь право быть в курсе, и я тебе сообщила. Уважай моё решение, пожалуйста!

Скай посмотрел на свою любимую с невыразимой гордостью и приосанился.

— Нет, ну что ж это такое, — пробормотал Шокер и снова начал принимать позу эмбриона.

— Папочка, успокойся! — Валея бросилась ему на шею. — Скай теперь всё будет делать вовремя! И страховку оформлять, и просыпаться, и носки менять, и всё-всё-всё! Я прослежу!

Шокер снова поднял голову. И увидел меня.

— Ты зачем здесь? — растерянно проговорил он.

— Вопли твои слышно не только во всём Йери, но даже на изнанке.

— Зачем ты здесь? — повторил Шокер.

— Пришла ребят навестить. А то с тобой я виделась, а с ними нет. А у вас тут что? Что-то интересное, как я посмотрю…

Шокер внимательно осмотрелся.

— Скай, Валея, а ну-ка, выйдите отсюда! — скомандовал он.

Они оба испарились в одну секунду.

Шокер тяжело поднялся на ноги и стал обходить комнату, ставя на место кресла. Сломанный столик он отставил к дальней стене, передвинул громадный письменный стол на его законное место и стал подбирать всякие мелочи с пола.

— Тебя сюда кто-то позвал? — прозвучало даже не как вопрос.

— Ребята испугались за Валею.

— Бред какой! Никогда её пальцем не трону.

— А это? — я повела рукой. — Разгром устроил…

— Ну куда-то надо было пар спустить. С наименьшими потерями.

— Андрей, ты с ума сошёл? Так себя надрывать, и ради чего? Девочка выросла, вот и всё.

— Это не твоё дело, — отрезал Шокер, не поворачиваясь ко мне.

— Валея — да, не моё дело. А ты — моё дело. Не смей так с собой поступать!

— Хорошо, не буду, — равнодушно подтвердил он, подошёл к столу, стал раскладывать предметы. Но тут же снова взвился. — Не понимаю! Моя девочка — и Скай! Как так?! Скай!.. Нет, он, конечно, добряк и очень заботится о тех, кого любит, но… Он же рохля, Кира! Во всех смыслах! Невежда, лох и рохля! Только и умеет, что стрелять и драться. Что такая умница могла в нём найти?! У меня не укладывается это в голове!

— Мы с тобой тоже не укладывались в голове Йана. Но он мебель не ломал. По крайней мере со мной. А с тобой?

— Дал мне в морду разок, — мрачно отозвался Шокер. — Я не смог отказать ему в этом удовольствии.

Открылась дверь, и вошла Валея со стаканом.

— Папочка, выпей, пожалуйста!

Шокер возвёл глаза к небу.

— Пей, пей, — сказала я. — Нервы беречь надо. Они тебе ещё пригодятся. А я пойду всё-таки с ребятами поболтаю. Пока, Шокер!

Я вышла из библиотеки. Больше я там была не нужна. Да и вообще я там была не нужна с самого начала. Валея прекрасно справилась бы сама, характер у девочки ещё круче, чем у отца.

Я спустилась вниз в небольшую гостиную, где со стаканами посиживали Лис, Скай и Мишка.

— Берегите командира, ребята, — сказала я, входя. — Кажется, всё обошлось. Я больше не нужна? Тогда мы пойдём.

Лис потащился нас провожать.

— Всё хотел спросить тебя, — обратился он ко мне уже у самого выхода. — Как ты выбралась? Я же тебе карту не давал. И у Шокера ты не просила. И у брата не просила. Тогда как?

— Встретила человека, у которого была карта, — пожала я плечами. — Ну, она была привязана к другому каналу, разумеется. Но покрывала всю нужную местность. Повезло.

— А, — кивнул Лис. — Ясно… А то я, пока в ловцах ходил, этим всем не интересовался, а теперь как-то стыдно, что тёмный такой… А что за человек, у которого была карта? Откуда он там взялся одновременно с тобой?

— Там вообще очень много народу, Лис, — отмахнулась я от него. — Так, женщина одна, немолодая уже. Когда-то завязла в слое и решила там остаться. А карта у неё до сих пор с собой, на всякий случай.

История сочинилась сама собой. Рассказывать о мальчике по имени Ло мне совершенно не хотелось.

— А, ясно, — снова важно кивнул Лис. — Ну ладно, очень рад был тебя увидеть, подруга. И муж у тебя приятный.

Мишка, уже уставший топтаться на морозе и ждать, пока Лис от меня отстанет, встретил меня нетерпеливой гримасой.

— Пойдём уже… домой. Твои друзья, наверное, классные, но мне общаться с ними неуютно. Особенно с этим Лисом.

— Почему?

— Вопросов много задаёт, а ответов не слушает. Зачем тогда спрашивает?

— Из вежливости. Или, может быть, занять тебя хотел, пока меня не было.

— Вот уж я повеселился, — угрюмо кивнул Мишка.