Клуб одиноких сердец

40

«Вы любите „пинаколаду“?»

Мартин, который благодаря маме вырос на песнях Барри Мэнилоу, объяснил Руби значение шутки. Он шел в бар в полной уверенности, что снова станет жертвой экстравагантного вкуса Лу Капшоу. Однако все равно пошел. Синди давно переключилась на скульптора по имени Льюис, и в тот вечер Мартину совершенно нечем было заняться.

Он сделал вид, что страшно раздосадован выходкой Лу, но втайне ликовал, когда Руби согласилась выпить с ним по стаканчику. За первым стаканчиком последовал второй, и третий, и четвертый. На пятом бармен объявил, что заведение закрывается.

Руби и Мартин решили идти на север до тех пор, пока не поймают такси. Но таксисты на южном берегу Темзы не желали ехать на север. Время было позднее, и они все спешили домой в Пекхэм.

— У меня ноги отваливаются, — пожаловалась Руби.

— Сними туфли и иди босиком, — посоветовал Мартин.

— Ни за что. Кругом полно собачьего дерьма.

— Можно же смотреть, куда наступаешь.

— Если бы ты был джентльменом, то понес бы меня на руках, — сказала Руби.

— Я бы понес тебя на руках, — заверил ее Мартин, — если бы ты была леди.

Руби похромала дальше. Впереди показалась Темза.

— О! — простонала Руби, когда они подошли к мосту Альберта, и рухнула на скамейку. — Все, дальше идти не могу.

— Нам осталось только перейти через мост, а там поймаем такси.

— Я не сдвинусь с места, — заявила Руби. — Поймай машину и возвращайся за мной.

— Не говори глупостей. — Мартин присел на корточки. — Дай ногу, я посмотрю.

Руби протянула ногу — Золушка наоборот. Мартин осторожно снял туфлю. Пальцы красавицы были ярко-багрового цвета, а из стертой пятки сочилась кровь.

— И какого черта ты покупаешь такую дурацкую обувь?

— Чтобы выглядеть привлекательно, — сказала Руби.

— Женщина в кроссовках, которая может ходить, выглядит гораздо привлекательнее женщины, ковыляющей на «шпильках». — Мартин расшнуровал свои кроссовки. — Давай, надевай, а я пойду босиком.

— Они мне велики.

— У тебя крупные ножки, — заметил Мартин. — Как бы они не оказались малы. Носки снимать?

— Шутишь! — Руби сморщила нос.

— У меня дерматофиоза нет, — обнадеживающим голосом сказал Мартин.

— Я про это и не думала, — соврала Руби.

— Надевай кроссовки. — Мартин подхватил ее туфли и пошел вперед.

Руби боязливо пихнула ноги в «пумы» Мартина. Как она и ожидала, внутри кроссовки были теплые. Руби затянула покрепче шнурки и пошлепала вслед за Мартином, который уже шагал по мосту.

— Мы опять друзья? — спросила Руби, нагоняя его.

— Друзья, — односложно ответил Мартин. Ему не хотелось копаться в психологических тонкостях и обсуждать, отчего они поссорились да почему помирились. — Знаешь, почему войскам запрещено маршировать по мосту? — спросил он, меняя тему. — Потому что может возникнуть резонансная волна, и мост рухнет.

— Серьезно? — удивилась Руби.

— Не знаю. Давай попробуем. Рав-няйсь! Раз-два-три-четыре, раз-два…

Взявшись за руки, они маршировали по мосту. Мимо проносились машины. Интересно, подумала Руби, за кого нас принимают? Мартин вышагивал в носках, размахивая женскими туфлями, а Руби хлюпала в огромных кроссовках, таких больших, что казалось, будто у нее искусственные ступни, притороченные к настоящим ногам.

— Ой! — Неожиданно Мартин сбился с шага и запрыгал на одной ноге. — Больно. — Он смахнул прилипший к пятке кусочек гравия.

— Отдать кроссовки? — спросила Руби.

— Не надо. Тебе нужнее.

— Нет, тебе. Я уж как-нибудь похромаю в туфлях.

— Она похромает, — фыркнул Мартин. — Пошли.

— Ты истинный джентльмен, — сказала Руби.

— Просто хороший друг.

— Ты всегда был хорошим другом, — серьезно сказала Руби. — Даже когда я вела себя по-свински. Теперь я понимаю: ты беспокоился обо мне. — Руби горестно вздохнула. — А я всегда принимала и тебя самого, и твою заботу как нечто само собой разумеющееся. Если вспомнить наше первое знакомство, удивительно, что ты вообще захотел со мной дружить.

— Ты о чем? — с подозрением спросил Мартин.

— О той первой ночи, когда мы спали вместе, и о том, как я с тобой поступила. Наверное, от смущения. До тебя я ни с кем не спала, а ты был таким опытным. Ну, и я боялась, что ты всем расскажешь и…

— Постой, — перебил ее Мартин. — Что ты сейчас сказала?

— Я думала, ты будешь смеяться, узнав, что я девушка…

— Но для меня это тоже был первый раз, — признался Мартин. — И я был уверен, что попал в руки опытной женщины.

— А я просто следовала за тобой.

Мартин расхохотался.

— Может быть, мы оба просто следовали природе?

— Представляешь, каких бы успехов мы достигли, если б практиковались, — задумчиво сказала Руби.

Мартин согласно кивнул.

— Как твоя нога? — спросила Руби.

— Лучше. Давай передохнем немного.

Мартин прислонился к перилам и посмотрел вниз на кружащуюся под мостом воду. Он вспомнил финальную сцену своего романа: Марк и Рут стоят именно здесь, на мосту Альберта. Фонарики над головой Мартина и Руби отражались в воде, словно огни фейерверка, а их собственное отражение смешно колыхалось и покачивалось на волнах.

— Какие мы странные, — сказала Руби, вглядываясь в лица двух незнакомцев.

— Ты странная. — Мартин слегка ущипнул ее за локоть.

Они одновременно подняли головы и посмотрели в глаза друг другу, словно два незнакомца, у которых нет за плечами десятилетней дружбы и которым предстоит заново открыть и понять друг друга.

Мартин осторожно взял Руби за подбородок и чуть приподнял ее голову.

— Тебе никогда не хотелось поцеловать меня?

— Я должна отвечать на этот вопрос?

— В моей книге есть сцена, когда главный герой задает девушке тот же вопрос, и она отвечает: «Да, хотелось». Но он слишком робок, чтобы воспользоваться ее согласием. И они оба не делают того, что им хочется сделать, и оба соединяют свои жизни с людьми, которых на самом деле не любят.

— Какой грустный финал, — сказала Руби.

— Я собираюсь его изменить. В моей книге все закончится хорошо.

— Такое возможно?

— Если мы захотим, — уверенно сказал Мартин.

Руби сделала маленький шажок навстречу Мартину, прижалась к его груди, закрыла глаза и, подняв лицо, вытянула губы трубочкой…