Кодекс страсти

Глава 15

– Когда вернется ваша дочь, Кэро? – спросил Кевин, направляя свой старенький «шевроле» в сторону центра Филадельфии, к своему дому.

– Не раньше, чем закончатся рождественские каникулы, – неестественно бодрым голосом ответила Кэролайн. – Она уехала на праздники к отцу в Калифорнию.

– А… – сказал Кевин и тут же поспешно добавил: – Я, видимо, позабыл. До окончания экзаменационной сессии ни о чем другом не мог думать. Все, что мне говорили в промежутке между Днем Благодарения и прошлой неделей, просто вылетело из головы.

Кэролайн была рада тому, что нет необходимости объяснять причины изменения планов Тессы. Возможно, Кевин почувствовал, что ей не хочется говорить об этом, и сменил тему. Кэролайн все еще обижалась и сердилась на Тессу.

Большую часть вечера она не общалась с гостями. Здесь собралась компания студентов-юристов и несколько искусствоведов, друзья и коллеги брата Кевина, который жил здесь же. Деннис Келли, в отличие от своего брата, был приземист и энергичен, но вот чувство юмора и огромное дружелюбие были их общими чертами.

Они подливали Кэролайн пива, подкладывали пиццу, давая ей возможность посидеть молча, улыбаясь и не слишком обращая внимание на периодически подсаживающихся к ней студентов, желающих еще раз обсудить сорванный экзамен по договорному праву и погадать, какими будут их оценки.

Хотя поначалу Кэролайн была склонна отказаться от посещения этой вечеринки, ей удалось перебороть себя, и теперь она не жалела об этом. Здесь собрались ее друзья. Они не лезли с вопросами и не требовали исповедоваться перед ними. Они попросту принимали ее такой, какая она есть: Кэролайн Фолкнер, их однокурсница. Было гораздо легче принимать такое отношение, чем откровения и неуместную жалость Лиз Ченнинг.

Вечер подпортил лишь один эпизод. Возвращаясь из ванной, Кэролайн услышала разговор Кевина и Сьюзен Элдер.

– Не следует ли рассказать ей об этом? – озабоченно спросила Сьюзен.

– О чем об этом? – ответил Кевин. – О том, что какие-то ничтожества распускают слухи о ней и профессоре Фрателли?

– Ну, она имеет право знать об этих слухах, заявила Сьюзен. – Если она получит на экзамене «отлично», кто-нибудь заявит, что это потому, что она спит с ним.

– О, Господи! – в голосе Кевина зазвучало возмущение. – Ну и что? Пусть она посмеется над этим. Уж кто-то, а Фрателли никогда никому не поставит завышенную оценку. Он может всю ночь проваляться в одной постели с Мишель Пфайфер, а утром влепить ей двойку – если она ее заслужит. Этот парень неподкупен.

– Да, – сказала Кэролайн, выходя из тени. – Он неподкупен. Да и в любом случае я… не сплю с ним. Можете заверить своих друзей в том, что я ни с кем не путаюсь ради хороших оценок. Точнее, я вообще ни с кем не путаюсь. – Ее голос задрожал. – Кто-нибудь подбросит меня, или мне придется ехать на поезде?

– Сядьте и успокойтесь, Кэро. Через несколько минут я отвезу вас домой. Сью тоже пора, так что я отвезу вас обеих. Выпейте пива.

– Нет, спасибо. И где же ты об этом слышала?

Кэролайн не знала, как ей реагировать на услышанное: расплакаться или обозлиться. Она была сыта этим поганым днем по горло, и единственное, чего ей сейчас хотелось, это оказаться в тишине и спокойствии своей спальни.

– Это просто слухи, Каро, вот и все, – сказала Сьюзен. – К началу второго семестра все позабудется, а договорное право будет читать другой профессор.

– Да, – устало сказала Кэролайн, подперев подбородок рукой, – а в следующем году, возможно, вновь вспомнится, потому что курс коммерческих сделок будет читать Дэниел. Будь оно все проклято… – Она откинула со лба волосы и глубоко вздохнула. – Ну и положеньице! Значит, вы оба не верите в то, что я… что Дэниел и я…

Она никак не могла сформулировать свою мысль. «Вы не верите в то, что я настолько жадна до мужчин или до хороших оценок, что могу соблазнить профессора? Вы думаете, что я – в некотором роде жертва сексуальных приставаний?» Нельзя было позволять этой идее пустить корни.

– Послушайте, ребята, давайте расставим все по местам. Мы с Дэниелом встречаемся. Все происходит на добровольной основе. Он не оказывал на меня никакого давления. Он ни к чему меня не принуждает и не вынуждает. Мне нравится встречаться с ним. Я… я не хочу, чтобы вы… чтобы кто-нибудь подозревал что-то другое. Если вы услышите какие-то намеки на то, что дела обстоят по-иному, обещайте мне пресекать их. Я не хочу, чтобы из-за меня страдала карьера Дэниела. Прошу вас.

Оба молодых студента поспешили уверить ее в том, что они ничего подобного не думают.

– Кэро, любому видно, что вы им интересуетесь, – сказала Сьюзен.

– О, Господи! Ты хочешь сказать, что об этом известно всей школе?

– Ну… почти. Вы же знаете, как здесь разносятся слухи, а такая история чересчур… соблазнительна, чтобы пропустить ее мимо ушей. Да, – резко сказал Кевин, чье заикание усилилось из-за гнева. – Все об этом знают. Слишком… поздно, чтобы остановить слухи. Впрочем, это не удалось бы сделать ни на какой стадии. Ничего не поделаешь.

Кэролайн сидела, опустив плечи. Дела складывались паршиво. Видимо, ее дружбе с Лиз пришел конец, а возможно, она потеряет и работу – если Борден окажется мстительным. Так во что же она обойдется Дэниелу? У него контракт на продолжительный срок, поэтому с работы его выгнать не могут… или могут? Да, могут, если на то есть основания, и она, сама того не желая, дала администрации предлог. Никакая администрация не станет смотреть сквозь пальцы на факт принуждения студентки к сожительству. Будет ли иметь значение то, что она сама совершила выбор, и между ними не было ничего, кроме поцелуев? Самых сладких и возбуждающих в ее жизни, но не более того.

– Что я могу предпринять? – спросила она у своих друзей. – Я не хочу, чтобы из-за меня у Дэниела возникли неприятности. Может, стоит поговорить с деканом или еще с кем-то?

Некоторое время все трое молча размышляли.

– Я думаю, – медленно начал Кевин, – идея о разговоре с деканом… неплоха. Держу… пари, что до него тоже доходят слухи, и вы… можете сказать ему, что все совсем не так.

– Господи, до чего все это унизительно!

Возможность перемывать ее косточки уже предоставлялась всем желающим во время бракоразводного процесса. Кэролайн болезненно пережила это и теперь с ужасом думала о том, что в ее жизни опять будут копаться посторонние. Она не могла допустить этого.

– По-моему, – тихо сказала Сьюзен, – вам следует поговорить с Дэниелом… с профессором Фрателли. Это касается и его. А как вы думаете, – на ее лице появилось задумчивое выражение, – что произойдет, если вы поженитесь?

– Поженимся? – ужаснулась Кэролайн.

Неужели кто-то предполагает, что она окручивает Дэниела Фрателли? Что она поступила на юридический для того, чтобы заполучить в мужья многообещающего юриста? Кэролайн содрогнулась. Меньше всего на свете она нуждалась в повторном замужестве.

– Да я это просто так. Вы думаете, что вам придется уйти из школы? – Очевидно, Сьюзен не замечала, что эта тема неприятна для Кэролайн. – Конечно, если это у них не принято, вы могли бы без труда перевестись в Пенсильванский университет…

– Прекрати, Сьюзен, прошу тебя. – Кэролайн подняла руку жестом полицейского, останавливающего уличное движение. – Для полного счастья мне только и не хватает, чтобы мои друзья начали чесать языками о том, когда мне удастся выудить свою жирную рыбину. Будь уверена, свадьбы не будет.

– Извините, я просто думала вслух. – Сьюзен смутилась, как будто только сейчас заметив, что Кэролайн чувствует себя не в своей тарелке. – Простите меня.

Кевин посмотрел на них обеих, поднялся на ноги и объявил, что готов развезти их по домам.

На следующее утро Кэролайн сидела перед телефоном и размышляла, стоит ли звонить Дэниелу или лучше позволить их хрупким, неустоявшимся отношениям угаснуть за время каникул. Вчерашний разговор делал ее менее чем когда-либо склонной к встрече с ним. Однако она знала, что Дэниел никогда не позволит ей выбрать наиболее трусливый выход. Дэниел не станет молча покоряться обстоятельствам. И он прав, сказала себе Кэролайн, поднимая телефонную трубку.

– Алло.

Голос Дэниела пронесся через многие мили и коснулся ее, как поцелуй.

– Привет, Дэниел, это я, Кэр…

– Я знаю, кто это: Кэролайн. Неужели ты думаешь, что я забыл твой голос? Я хотел позвонить тебе, но подумал, что ты сейчас занята с детьми. Как дела?

– Дэниел, я… мне нужно поговорить с тобой. Может быть, встретимся где-нибудь? Где-нибудь подальше от школы. В каком-нибудь небольшом, уединенном кафе.

– Конечно. Мы будем в длинных плащах и обменяемся паролями? Ты хочешь поиграть в шпионов или просто стесняешься появляться со мной на людях?

Он отрывисто бросал слова, как делал всегда, когда сердился.

– Я боюсь, что кто-нибудь увидит нас и…

– И расскажет твоим друзьям из Мейн-Лaйн о том, какой у тебя плохой вкус?

– Дэниел, перестань! Я не Элисон. Это серьезно. Мне нужно видеть тебя.

– Почему ты не начала с этого? Мне тоже нужно видеть тебя. Когда?

– Сегодня, во время ленча. На Гренит-Ран-Молл есть китайский ресторанчик. Я буду там в половине первого. Устраивает?

– Гренит-Ран-Молл? А ты представляешь, на каком это расстоянии от моего дома? Может, просто наденем черные очки и пойдем в наш «Бар»?

– Дэниел, о нас уже болтают. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе и обвинил тебя в соблазнении студентки.

Кэролайн была близка к отчаянию. Ну почему он никогда не принимает ее всерьез? Это же важно, черт побери!

– Ну и что? Я действительно пытаюсь соблазнить тебя. Это ни для кого не секрет.

– Я говорю серьезно. Сегодня у меня есть автомобиль. Один из друзей Бена оставил здесь свою машину и разрешил мне пользоваться ею. Так мы встретимся?

– Разумеется. В двенадцать тридцать. Я узнаю тебя. Впрочем, держи на всякий случай в зубах розу.

В голосе Дэниела сквозила насмешка.

Кэролайн упала в кресло. А может быть, она слишком близко принимает это к сердцу? Может быть, после ее публичного заявления о том, что она хочет встречаться с Дэниелом, инцидент будет исчерпан? Кажется, весь мир желал, чтобы она прояснила свои отношения с Дэниелом. Во всяком случае, кое-какая польза от этого была: она перестала думать о Тессе, находящейся в Калифорнии и катающейся на водных лыжах с Роксаной.

– Здравствуй, Каролина миа.

Теплое дыхание Дэниела коснулось ее щеки, когда он нагнал ее возле самого китайского ресторанчика.

– Дэниел! – обернулась Кэролайн.

Хотя она тут же попыталась отступить, Дэниел обнял ее и поцеловал. Кэролайн вновь ощутила то самое горячее, заставляющее обрываться сердце желание, которое охватывало ее всякий раз, когда они целовались. Наконец она вспомнила, зачем явилась сюда.

– Прекрати, Дэниел, кто-нибудь нас увидит! – Она быстро посмотрела по сторонам.

– Да что с тобой произошло, черт возьми? – спросил Дэниел. – Почему ты решила прятать меня? Я начинаю думать, что ты стесняешься показываться со мной. – Тон его был лишь наполовину шутливым.

– Давай не будем выяснять отношения на улице. Зайдем внутрь и сядем за столик.

– И там будем выяснять отношения? – это было в стиле Дэниела.

– Обязательно. Там мы будем делать все, что ты захочешь, – легкомысленно пообещала Кэролайн.

– Ах, черт побери! Получить карт-бланш у дверей китайского ресторанчика! Ведь если я начну делать с тобой то, что мне угодно, нас арестуют. К примеру…

– Хватит, – оборвала его Кэролайн. – Я уже представляю.

Как только они уселись и заказали говядину с лимонным соусом, Кэролайн набрала побольше воздуха и начала:

– О нас говорят, Дэниел.

– Ну и что?

– Ну, кое у кого могут появиться мысли о том, что ты… оказываешь на меня давление. Что имеет место нечто, вроде… – Кэролайн никак не могла подобрать выражение потактичней.

– Нечто, вроде сексуального принуждения, – закончил за нее Дэниел. – Ты это имеешь в виду? – Он рубил слова, и глаза его зловеще потемнели. – Я принуждаю тебя? Ты встречаешься со мной лишь для того, чтобы не завалить договорное право?

– Дэниел, нет… нет, конечно! – беспомощно пробормотала Кэролайн. Она сделала глубокий вдох. Сейчас нужна была только чистая правда. – Я хочу видеть тебя… Продолжать встречаться с тобой. Не меньше, чем хочешь этого ты. Возможно, даже больше. Но я не хочу доставлять тебе неприятности, вредить твоей карьере. Я не могу… не хочу подрывать твою репутацию.

Дэниел не стал вдаваться в подробности и сразу перешел к сути:

– Наконец-то ты признала это. – Его гнев исчез без следа, и на лице появилась довольная улыбка. – Ты хочешь продолжать встречаться со мной. Не меньше, чем этого хочу я. А может быть, и больше. – Он взял ее ладонь и поднес к своим губам. – Ты только что сделала меня очень счастливым человеком.

Его усы коснулись ее руки.

– Почему?

– Почему? А как ты думаешь, почему? – вновь нахмурился он.

– Да нет, я не о том, что ты счастлив. Почему это так неожиданно для тебя? Ты же знаешь, что я чувствую.

Кэролайн взглянула на него. Конечно, он знает! Всякий раз, когда они целуются, она просто пылает. Он должен это ощущать.

– Ты более загадочна, чем тебе кажется, – заметил Дэниел, вертя в руках палочки для еды.

– Я не загадочна: я просто растеряна.

– Из-за чего?

– Из-за всего. Из-за тебя. Я действительно хочу встречаться с тобой. Но я не хочу отступать от принятого решения. И доставлять тебе неприятности.

– О каком отступлении ты говоришь?

– Не хочу отступаться от своей мечты. Я должна получить юридическое образование. Это моя мечта. Это моя цель. И я собираюсь добиться своего.

– Ну конечно же, – удивленно посмотрел на нее Дэниел. – А почему ты решила, что я уничтожу твою мечту? Из тебя получится чертовски хороший юрист, Кэролайн, и, когда это произойдет, я буду радоваться почти так же, как ты сама. Ты очень ошибаешься, если считаешь, что я заставлю тебя бросить учебу или как-то по-другому помешаю твоим планам.

– Я боюсь не тебя, а себя, – ответила Кэролайн. – Я боюсь настолько увлечься тобой, что все остальное перестанет для меня что-то значить. Такое со мной уже было. С Гарри.

– Я не Гарри, – процедил он сквозь зубы.

– Я знаю. Надеюсь, что и я не та Кэролайн, какой была двадцать лет назад. Но я не уверена и не хочу рисковать.

– Чем рисковать? Я желаю тебе успеха. Я восхищаюсь тобой, и ты мне нравишься. Это не может измениться лишь от того, что мы…

Он умолк, поскольку к столику подошел официант, чтобы подлить чая.

Кэролайн понимала, что он хотел сказать. Она ощутила, как при мысли об этом краснеет ее лицо. Она тоже желала его. В этом-то и была вся беда. Она была способна раствориться в нем, в любви к нему, в желании. Ее работа, ее цели, сама ее личность – все могло быть захлестнуто потоком желания и – смотри правде в глаза, Кэролайн! – любви. Такое уже однажды было.

Она сменила тему разговора:

– Я тоже желаю тебе успехов, Дэниел. И боюсь, что, если мы продолжим наши отношения, тебя обвинят в протекционизме или в принуждении меня. Я этого не хочу. Я не пережила бы, если бы отношения со мной стали причиной того, что ты не получил бы назначения в какой-нибудь престижный университет из Лиги Плюща. Ты не смеешь совершать поступки, которые могут быть неправильно истолкованы.

– А что можно неправильно истолковать, если ты говоришь правду и я тебе тоже нужен? – Он вновь взял ее за руку. – Не нужно создавать искусственных препятствий, Кэролайн. То, что происходит между нами, слишком важно, слишком необычно. Не спрашивай меня, откуда я это знаю на столь ранней стадии отношений. Просто я знаю. Мы с тобой слишком нужны друг другу. И станем еще нужнее. Это знаю я, и знаешь ты.

– Почему бы тебе не поговорить с деканом? Узнать, что по этому поводу думает он.

Дэниел опустил глаза в тарелку и несколько секунд молчал. Кэролайн не знала, понял ли он наконец ее точку зрения на происходящее.

– Я говорил с ним, – сообщил Дэниел с унылым видом.

– И?..

– И он посоветовал мне… нам… – Дэниел подыскивал подходящее слово, – на некоторое время поостыть.

– Ты говорил с ним о нас? – поразилась Кэролайн. Это было так непохоже на Дэниела – советоваться с деканом по личным вопросам.

Неисправимо честный Дэниел уточнил:

– Нет. Это он заговорил со мной.

Кэролайн бессильно откинулась в кресле из красной кожи.

– Боже милосердный! Он слышал о нас?

Дэниел пожал плечами:

– В университете постоянно гуляют слухи. В особенности по поводу отношений между студентами и профессорами. Не удается прожить жизнь так, чтобы никто о тебе не подумал плохо. Ладно, Кэролайн, мы взрослые люди.

– Да, мы взрослые люди и декан Гриерсон тоже. А он не объяснил, почему, по его мнению, нам следует на некоторое время поостынуть?

– Он боится, что сплетни поставят под угрозу мою так называемую блестящую карьеру, – нахмурился Дэниел. – Если на это наплевать мне, почему это должно волновать Майка Гриерсона или еще кого-либо?

– Это волнует меня, – решительно вздернула подбородок Кэролайн. – Это очень волнует меня, и я не собираюсь портить тебе жизнь, что бы ты сам ни думал по этому поводу. Мы не можем больше встречаться, Дэниел.

– Не будь дурочкой, Кэролайн. И не тяни подбородок к потолку, а то у тебя такой вид, будто ты отправляешься на гильотину.

Она не могла не улыбнуться в ответ:

– Такая уж я есть – бледная, но бесстрашная.

– Ладно, оставим это. Мы не прекратим наши встречи только потому, что у кого-то имеются идиотские соображения относительно того, как мне следует строить свою жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что вам с деканом кажется, будто я стремлюсь работать в Гарвардском или Колумбийском университете и желаю высказывать какие-то мудрые соображения по поводу решения Верховного Суда в программе «С добрым утром, Америка».

– А разве это не так? Любой профессор, читающий курс юриспруденции, мечтает об этом.

– Не любой. Скажи, а вот ты мечтаешь попасть в Нью-Йорк и работать на какую-нибудь юридическую фирму с Уолл-Стрит по восемьдесят часов в неделю? Только ради того, чтобы иметь возможность рассказывать знакомым, что ты работаешь на «Крават, Суэйн и Мур» или на «Салливен и Кромвель»?

– Мне ужасно стыдно, но я ни разу не слышала о Кравате, Салливане и как там еще? Уолси?

– Нет. Кромвель. Знаешь ли, это второй кардинал эпохи правления Тюдоров.

– Ну, во всяком случае, я об этом не мечтаю. Но ты, Дэниел, прекрасно знаешь свое дело. Все говорят о тебе, о том, как ты продвинешься и прославишься. Разве ты этого не хочешь?

– Не хотелось бы выглядеть самодовольным, но меня устраивает существующее положение дел. Мне нравится делать из ребят юристов. Они выходят от нас подкованными, крепкими, готовыми к любой работе по специальности.

– Такими, как ты. Ты создаешь юристов по собственному образу и подобию.

Дэниел пожал плечами. Эта мысль ему явно не понравилась.

– Не мне об этом судить. Во всяком случае, я не хочу делать из них наемных работников крупных корпораций, копающихся в липовых бумажках, или продажных крючкотворов, готовых вытащить из неприятностей любого бандита, если тот хорошо заплатит.

– Именно этим ты и занимался?

– Ну, бандитов я не вытаскивал, а вот по уши в бумажках сидел. Я нанялся в юридическую фирму, обслуживающую пятьсот крупнейших, по данным журнала «Форчун», клиентов. – Дэниел нахмурился. – У выпускников Лиги Плюща это считается престижным занятием. Ну, разумеется, и мне понадобилось заняться тем же самым. Показать им, что итальянец с филадельфийским акцентом может сыграть в их игру. – Он пожал плечами. – «Рокки покоряет Уолл Стрит». Это было неправильное решение.

– А разве другие наши выпускники не идут в коммерцию?

Дэниел улыбнулся уголками губ и спросил:

– Никак, ты собираешься податься в коммерцию, Кэролайн? Тратить свой выдающийся юридический талант на то, чтобы любым способом вытаскивать из тюрьмы тех, кто загрязняет окружающую среду?

Кэролайн задумалась.

– Знаешь, это очень забавно, но весь этот процесс поступления, а потом первые экзамены настолько загрузили меня, что на мысли о профессиональном будущем не осталось времени. Мне было некогда думать о том, чем я займусь в последствии. – Она рассеянно размешала чай. – Возможно, чем-то, связанным с общественными интересами. Разводы или конфликты с домовладельцами тех людей, которым не по карману адвокат. Людей, которых система готова прожевать и выплюнуть. Что-нибудь в этом роде. Возможно. Хотя, нужно признаться, мысль о больших заработках в данный момент ужасно искушает меня.

Достаточное количество денег для того, чтобы накануне Дня Благодарения послать Бену билет на самолет. Достаточное для того, чтобы Тесса могла кататься на лыжах. Возможно, если бы у нее было достаточно денег, Тесса не чувствовала бы себя несчастной.

Дэниел глядел на нее, и его глаза улыбались, хотя губы были плотно сжаты.

– То есть, я так понимаю, тебе нужно определиться в том, кто ты: Жанна д' Арк или приколотый к одному месту булавкой работник юридической корпорации.

Кэролайн пришлось слегка потрясти головой, чтобы отогнать мысли о Тессе.

– Большое спасибо, но я не то и не другое. Не знаю в точности, кем я являюсь, но к этим двум категориям определенно не отношусь.

Дэниел перестал улыбаться и внимательно взглянул на нее:

– В этом-то вся беда, верно, Кэролайн? Ты не можешь решить, кем ты являешься. Поэтому ты не можешь решить, как ты ко мне относишься.

– Нет, Дэниел. – Ее голос был настолько тихим, что Дэниелу пришлось наклониться в ее сторону, чтобы расслышать слова. – Я знаю, как я к тебе отношусь, но не знаю, что с этим делать.

– Нет, знаешь.

Он потянулся вперед и взял ее за руку, ухватив своими длинными сильными пальцами ее запястье.

Кэролайн подумала, что он должен чувствовать, как бешено бьется ее пульс. Зачем она сказала, что знает, как к нему относится? Нужно было держать свои бурные чувства в узде, а она не смогла сделать этого.

– Что мне делать?

Она тоже склонилась вперед и глубоко вздохнула.

Дэниел бросил на столик две смятые банкноты и, продолжая держать Кэролайн за руку, повел ее к выходу. Он помог ей надеть плащ, а затем чуть ли не силой потащил к двери.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Но Дэниел не отвечал до тех пор, пока они не прошли через длинный коридор и не вышли на стоянку. Там он обхватил Кэролайн за плечи и устремился с ней к своему автомобилю таким размашистым шагом, что его пальто начало развеваться на ветру, а Кэролайн пришлось почти бежать.

– Дэниел, куда мы идем?

– Сюда. Вот сюда. В мой автомобиль, – пробормотал он, открывая дверцу со стороны сидения пассажира и поспешно обходя машину.

– Теперь, – сказал он, повернувшись к Кэролайн и притянув ее к себе, – мы поговорим о том, как ты ко мне относишься, и что тебе делать. – Он глубоко вздохнул и погладил ее по щеке. – Каролина миа, ты должна отправиться ко мне домой. Сейчас же.

Его губы прижались к ее губам, и Кэролайн со вздохом приоткрыла их.

– Сейчас мы поедем ко мне и выпьем бренди, бормотал он, и их дыхание смешивалось. – И поцелуй же меня. Вот так.

Его язык проник в ее рот. Кэролайн сделала то же самое. Она потянулась к нему, стараясь как можно теснее прижаться к его телу. Несмотря на толстую зимнюю одежду, она ощущала биение его сердца, тепло его тела.

Кэролайн ни о чем не думала, да и не могла ни о чем думать. Она хотела его, хотела уже давно. Ее тело рвалось к нему, но еще больше рвалась к нему ее душа, предчувствуя радость, страсть, взаимопонимание со стороны этого человека. Любимого человека.

– А потом, Кэролайн, я сниму с твоего прекрасного тела все до последней нитки и буду смотреть на тебя, осязать тебя, пробовать тебя на вкус.

Голос Дэниела звучал резко, жестко, его дыхание, казалось, обжигало ее щеку. Кэролайн начала сжиматься, отстраняться от него.

– Нет, нет, не оставляй меня. Прошу тебя, Кэролайн, не делай этого.

Но Кэролайн уже отодвинулась от него, прикрывая ладонями шею:

– Я… Я не…

– Что с тобой? Ты не хочешь меня?

Дэниел схватил ее за плечи и коротко, но жестко встряхнул ее.

Кэролайн покачала головой.

– Heт, – наполовину искренне пробормотала она. В голове у нее была сплошная сумятица. – Я… Я не…

Она умолкла. У нее больше не было сил лгать ему.

– Черта с два «не», моя милая. Черта с два. – Она чувствовала его сильные пальцы даже сквозь теплый плащ. – Ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я тебя. И не вздумай повторять свои «не».

– Ладно, – слабо улыбнувшись, согласилась Кэролайн. – Я не буду. Я не могу. Ты прав. Я хочу тебя. Но я… просто не готова…

Она пыталась подобрать подходящие слова, которые могли бы объяснить страх, являющийся причиной ее отказов.

– Не готова к чему? Ко мне?

Дэниел прижал ее к себе, заглянул ей в глаза и, очевидно, прочел в них сомнение, поскольку разжал объятия и отодвинулся в угол.

– Постарайся объяснить мне, – спокойно сказал он. – Ты проводишь меня через какую-то трассу психологических препятствий, и я уже устал от этого. Два шага назад, шаг вперед. Возможно, это было модно в университетских кругах в шестидесятые, но мне это не нравится. Я не буду играть, Кэролайн, пока ты не объяснишь мне правила игры.

– Тут нет никакого секрета, Дэниел. Все то же самое, что и всегда. Ты мой профессор, я твоя студентка, я гораздо старше тебя, ты, кажется, недоволен тем, как я выгляжу и как разговариваю и…

– Брось ты, Кэролайн. Все это вчерашние новости. Мы уже тысячу раз говорили об этом. Я уже не твой профессор, ты уже не моя студентка. Мне наплевать, и тебе тоже должно быть наплевать на то, что по этому поводу думают наши родственники, или друзья, или кто угодно. Если тебя все еще волнует то, что ты на четыре или пять лет старше меня…

– На семь, – решительно поправила Кэролайн. – Я на семь лет старше тебя. Когда ты родился на свет, я уже ходила во второй класс.

Дэниел рассмеялся.

– Чудесно! Ну, ты сумела поставить меня на место. Ты читала «Киску в шляпе» раньше меня. Думаю, на этом мне пора расстаться со всеми иллюзиями по поводу нашего интеллектуального равенства. Ты всегда будешь для меня недосягаема. – Он покачал головой, и в его голосе по-прежнему звучал смех. – Извини меня за то, что я посчитал себя ровней тебе, бабуля.

– Я не шучу, Дэниел. Я действительно могла бы быть бабушкой. Элизабет Тейлор стала бабушкой в моем возрасте. Что бы ты тогда сказал?

– Если бы ты стала Элизабет Тейлор? Я бы очень удивился. И немножко расстроился. Я люблю блондинок и привык общаться с женщинами, которые знают, что «Хэдли против Баксендейла» это из области договорного права, а не футбола.

– Ты просто не любишь, когда тебе отвечают «нет».

Кэролайн была рассержена. Он подшучивал над разницей в возрасте. Да, он мог себе это позволить, потому что был младше.

Дэниел потянулся к ней и развернул ее лицом к себе.

– Я принимаю снег в качестве ответа, Кэролайн, и ты знаешь об этом лучше, чем кто бы то ни было. Как только ты захочешь, чтобы я ушел и больше не возвращался, скажи мне об этом. Я кручусь вокруг тебя потому, что считаю твои аргументы глупыми. Не думаю, что ты так на самом деле думаешь. Ты что-то хитришь. – Он пристально посмотрел своими темно-карими глазами в ее голубые глаза. – Скажи мне раз и навсегда «уходи», и я уйду. Но сначала мне хотелось бы узнать причину. Мы непрерывно говорим об одном и том же, Кэролайн, и ты постоянно скрываешься за той же дымовой завесой: возраст, общественный статус и прочее. Поведай мне настоящую причину. Если ты стыдишься меня или соглашаешься с мнением дочери относительно того, что никто не может сравниться с твоим бывшим мужем, – скажи мне об этом. Но на этот раз я хочу слышать правду, только правду и ничего, кроме правды.

Дэниел вновь откинулся в свой угол кабины, выпустив ее из объятий.

– Давай, Кэролайн, я слушаю.

Кэролайн глубоко и прерывисто вздохнула. Ну как рассказать ему правду? Она не хотела, чтобы кто-нибудь звал эту правду.

– Прости, Дэниел. Мне бы очень хотелось объяснить тебе, почему я не решаюсь на то, чтобы…

– Заниматься со мной любовью, – помог ей Дэниел.

– Да. Заниматься с тобой любовью.

Страсть окрасила ее голос. Заниматься с ним любовью. Сама мысль об этом заставляла ее одновременно таять и кипеть. Заниматься с ним любовью. Если бы это было возможно!

– Я… Это не самая сильная моя сторона.

Дэниел ожидал продолжения, но она умолкла.

– Знаешь, Каролина миа, это не соревновательный вид спорта. Я не выставляю за это оценки. Я просто хочу близости с тобой. Максимально возможной близости. – Он положил руки поверх ее ладоней, которые она нервно сжимала на коленях. – Я бы отстал от тебя, если бы не был убежден, что ты желаешь того же самого.

Кэролайн ничего не ответила.

– Разве ты не хочешь этого? Разве ты не хотела меня, когда мы разговаривали по телефону? Ты лежала в постели, разве не так? Я хорошо представляю тебя. Я тоже лежал в постели и тоже очень хотел тебя. Я хочу видеть тебя, и обнимать, и…

– Нет, нет. Прости, но я действительно страшно разочаровала бы тебя. Я именно такова, какой выгляжу. Застегнута на последнюю пуговичку, прямолинейна и… и… вообще неинтересна.

Ее глаза наполнились слезами, и ей пришлось высоко поднять голову, чтобы не расплакаться по-настоящему. Кэролайн не хотелось плакать при Дэниеле. Плачущая, она выглядела ужасно.

– Мне пора.

Она распахнула дверцу и выскочила из автомобиля.