Кодекс страсти

Глава 23

Кэролайн надеялась, что разговор с Дэниелом будет долгим и нежным, но ее ждало разочарование. Когда она объяснила, что завтра вечером опять не сможет увидеться с ним из-за семейного ужина с бывшим мужем и его матерью, Дэниел замолчал всерьез и надолго.

Наконец он заговорил напряженным голосом:

– Зачем ты это делаешь, Кэролайн? Почему я последний в твоих планах? Ты проводишь время то со своей группой, то с детьми, а вот теперь еще, по каким-то причинам, со своим бывшим мужем – но где же мое место? Я где-то между твоим шефом и корзинкой для мусора?

Кэролайн знала, что он прав. Но семейный ужин у Мейды должен был стать важной демонстрацией расположения к дочери.

– Ты имеешь право сердиться. Я знаю, все это выглядит так, будто я ставлю Бена и Тессу выше тебя, – начала она тихим, примиряющим тоном.

Кэролайн хотела, чтобы Дэниел понял ее. Она закрыла глаза, пытаясь вновь ощутить ту теплоту, которую она почувствовала, когда разговаривала с ним в прошлый раз.

На другом конце провода воцарилось долгое молчание. В конце концов, Дэниел сказал:

– Бен и Тесса – не главное во всем этом, Кэролайн. Я не имею ничего против того, чтобы ты проводила время с детьми. Я знаю, как важно для тебя наладить взаимоотношения с Тессой.

– Тогда о чем мы говорим? – воскликнула Кэролайн, склонившись над телефоном, как будто это приближало ее к Дэниелу. – Ради Тессы я все это и делаю.

– Ты не налаживаешь взаимоотношения с ней. Ты поддерживаешь ее заблуждение, что когда-нибудь вы вновь сойдетесь с ее отцом. Если ты действительно не намерена этого делать, то должна рассеять ее иллюзии, – произнес Дэниел невыразительным, усталым голосом.

– Почему мы обсуждаем все это по телефону, Дэниел? Если бы мы могли встретиться и поговорить… – Кэролайн осеклась. Она слишком хотела этого. Она могла бы поведать ему о данном сегодня вечером обещании Тессе, убедила бы его, что наступил поворотный момент. – Я хочу встретиться с тобой тотчас же.

– В чем же дело? Через час я приеду.

– Дэниел, будь серьезнее. Уже почти полночь, и мы оба устали. Я могу подождать.

– Почему ты должна идти на этот ужин к Гарри и его матери? Меня беспокоит то со вкусом обставленное семейное давление, которое они на тебя оказывают. Фрателли не могут тягаться с Гарри и компанией в умении это делать. – Он совсем не шутил. – Извини, Кэролайн, но ты требуешь от меня слишком многого. Единственное, чего я хочу, это быть с тобой. Я устал умолять и выпрашивать жалкие крохи.

– Бен с Тессой скоро уедут, и я хочу, чтобы Тесса удостоверилась, что мы с Гарри не собираемся возвращаться друг к другу.

– Объясни мне, почему ты не можешь просто сказать об этом Тессе? Может быть, увидев нас вместе, она убедится… – В голосе Дэниела зазвучали раздражение и усталость. – Когда я смогу тебя увидеть? – проворчал он.

Он лег на спину, положив голову на спинку кушетки. И зачем только он сказал ей, что любит ее? Теперь она начнет отступать и играть в свои хитрые женские игры, точно так же, как Элисон, которая постоянно держала его в неведении и взвешенном состоянии, когда они впервые встретились.

– В понедельник вечером?

– Нет, я тебе вот что скажу. – Он и так уже чертовски много сказал ей, а она знай думает о своей семье, забывая о нем. – В понедельник вечером я должен забрать Сару. От своей матери она обычно возвращается настоящим инвалидом, и я не могу ее оставить.

– Да, конечно. Я помню, ты говорил, что она скоро должна вернуться, но забыла, что в понедельник. А как насчет вторника? – Дэниел отрицательно хмыкнул, и Кэролайн сама ответила на свой вопрос: – Отпадает, вы с Сарой должны побыть вместе. Да и мне надо будет после обеда собирать Бена в школу. В среду?

– Канун Нового года? – промурлыкал Дэниел. – Шампанское в полночь. Проведешь этот вечер со мной?

Неужели она манипулирует им, используя ту неограниченную власть, которую над ним имеет? Нет, на Кэролайн это непохоже. Она не Элисон; она не будет играть в слабый пол. Ему бы следует это помнить.

– Да, – радостно сказала Кэролайн. – Да. Если я смогу. Я не уверена, будут ли Бен и Тесса…

У Дэниела внутри что-то сжалось, и он заговорил не думая:

– Послушай, Кэролайн, это я не уверен, что долго смогу продолжать играть вторую – нет, черт побери, третью! – скрипку. Я открыл тебе свое сердце, а ты просто отмахнулась.

– Перестань, Дэниел. Если бы у тебя были неприятности с Сарой или одним из твоих братьев и ты должен бы был остаться с ними, я попыталась бы войти в твое положение. Вряд ли я была бы при этом на седьмом небе от счастья, но я дала бы тебе столько времени, сколько было бы нужно. Мы познакомились с тобой, уже имея за плечами определенный багаж, но мы в силах с этим справиться. По крайней мере, – добавила она, – я надеюсь… я думаю, что в силах.

– Не исключено. Но мне необходимо знать…

У Дэниела больше не было слов. Будь он проклят, если она снова проигнорирует брошенное к ее ногам сердце!

– Спи спокойно, Дэниел. Сладких сновидений.

От него не ускользнули сомнения в ее голосе.

– Лучше бы ты была со мной. Объясни мне еще раз, почему ты должна проводить все свое время с кем угодно, но только не со мной.

– Это всего на несколько дней. Ложись спать. Пауза, потом шепотом: – Я люблю тебя.

Дэниел вздохнул. Почему она ждала все это время, почему только сейчас говорит ему это? Правда ли это или только подачка, кость, которую она бросает ему потому, что не видит? В душе он верил ей, но этот щеголь-принц со своей матушкой и дочерью только и делают, что пытаются вернуть Кэролайн к прежней жизни. Дэниел почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он слишком устал, чтобы продолжать бороться.

Неохотно, но понимая, что не может этого не сказать, он произнес:

– Черт побери, леди, я вас тоже люблю. Но когда же вы дадите мне шанс доказать это?

– В среду. Как следует отдохни и правильно питайся. Твоя жизненная энергия тебе еще ох как понадобится. – Короткий смешок пробежал по проводам и резанул его по нервам. – Спокойной ночи, Дэниел.

Он прошептал пересохшим ртом:

– Спокойной ночи, Каролина миа.

Трубка была положена, но телефон остался стоять у него на груди. Вытянувшись на кушетке, Дэниел уставился в потолок.

Почему он позволил этой сумасбродке войти в его жизнь? Он с самого начала знал, что с такой, как Кэролайн Фолкнер, долго не ужиться. Да, она не Элисон, но она такая неуловимая, такая загадочная.

Ему было неприятно чувствовать, что его собственная жизнь выходит из-под его контроля. Еще ненавистнее была мысль, что он печется о Кэролайн куда больше, чем она о нем. Он нуждался в ней. У него начинала кружиться голова, когда он вспоминал ночи, проведенные с ней. А она, похоже, могла справиться со своими потребностями так же легко, как перекрыть воду в кране. Особенно под влиянием дочери.

Он влюблен. Безумно, беззаветно влюблен в женщину, которая не уверена ровным счетом ни в чем, кроме того, что любит собственных детей и должна закончить юридическую школу. Кэролайн сказала, что любит его, и Дэниел верил, что она так и думает. Но в то же время она пугается всего, что влечет за собой это слово. Ей трудно даже найти время для него. Непохоже, что ей без него одиноко. Он бы не сказал, что она ложится в постель с мыслью о нем и о том, чем они занимались вдвоем.

Ну а он? Его тело и его душа нуждаются в ней. Его семье она понравилась. Черт, да ведь Джози каждый день звонит ему и спрашивает про Кэролайн. Видел ли он Кэролайн? Когда он увидит Кэролайн? Серьезные ли у них намерения? Почему же нет? Заметил ли он, что и Саре Кэролайн нравится? Как и все Фрателли, его старшая сестра не отличалась особой тактичностью.

Да, он замечал все, что касается Кэролайн. Больше чем на пятнадцать минут он не мог выбросить из головы ее ощущение, ее вкус, ее запах. Он, как безумный, не пропускал ничего, касающегося его любви к Кэролайн Фолкнер.

Дэниел со вздохом водрузил аппарат на столик. Больше не было необходимости держать его при себе на случай, если кто-нибудь позвонит. Этот «кто-нибудь» была Кэролайн, если уж говорить начистоту. Но она больше не позвонит. Она ловко пожелала ему спокойной ночи, сообщив предварительно, что собирается завтра вечером на семейный ужин. Проклятье! Раздражение и злость раздирали его желудок при одной мысли об этом ужине.

Какого дьявола он в это полез? Прямо тупик какой-то. Черт возьми, что может быть с женщиной, которая ставит юридическую школу, своих детей, своих друзей, свою работу – одним словом, все выше человека, которого, по ее словам, она любит? Да и эти слова: «Я люблю тебя» – пришлось высекать из нее чуть ли не долотом.

Может, он оказывает на Кэролайн чересчур большое давление, слишком упорствует, торопит события? Но Господи, он же хочет, чтобы они принадлежали друг другу, считает, что они – две половинки, которые лишь вместе могут быть единым целым. Она такая прекрасная, такая стройная и такая теплая… Дэниел чувствовал, как все тело его напряглось при воспоминании о ней.

Еще долго его обуревали мысли о том, как здорово заниматься любовью с Кэролайн.

Он вздохнул. И это далеко не все, что они испытывают, когда остаются вместе. Она такая милая и отзывчивая. Он ощущал, как ее забота и ласка окутывают его. Кэролайн была истинно любящей женщиной. Взять хотя бы ее отношение к Саре: как легко и просто это у нее получилось – разговаривать и смеяться с его дочерью так, будто они старые друзья.

Но самым главным было то, что с Кэролайн интересно было разговаривать. Именно это в первую очередь восхищало Дэниела в ней, хотя порой и пугало его. Он был выходцем из общества, в котором ценили ум и интеллигентность в женщине, но в то же время выделяли ей область жизни, отличную от мужской. Кэролайн была первой женщиной, с которой Дэниел мог поговорить о том, что имело значение для него. Они с Кэролайн беседовали о юридическом образовании, о толковании законов, которые Верховный Суд вот уже двадцать лет считал «хорошими» законами.

Не во всем они приходили ко взаимному согласию. И в этом заключалась еще одна доля очарования Кэролайн. Дэниел улыбнулся. Ему вспомнился прием у декана, когда их стычка не на шутку встревожила Майка Гриерсона, но в глазах Дэниела лишь подчеркнула обаяние Кэролайн как женщины.

И при всем при этом, что, казалось бы, еще больше сближало их, почему Кэролайн так – он поискал нужное слово – так беспечно относится к их любви? Возможно, размышлял он, поднявшись с кушетки и шлепая на кухню, чтобы налить себе чего-нибудь покрепче, ему надо просто удалиться, предоставить ей улаживать свои проблемы и ждать, пока она будет готова принять условия, которые он ей предложил. Полагая, что такой день когда-нибудь наступит.

Дэниел уставился на бутылку шотландского виски, оказавшуюся у него в руке. О чем он думает? Ему вовсе не нужно виски. Ему нужна Кэролайн. Жаль только, что Кэролайн, по всей видимости, не нуждается в нем. Или, по крайней мере, не так сильно, как он в ней.

Какие у него основания полагать, что когда-нибудь Кэролайн будет нуждаться в нем, будет хотеть его так, как он хочет ее, как нуждается в ней, как любит ее?

Да провались оно все пропадом. Сегодня уже поздно звонить ей еще раз. В этот час к телефону никто не подходит. Он выспится, а завтра, может быть, найдет способ повидаться с Кэролайн. Конечно, не очень-то удобно вынуждать ее на такой поступок, но Дэниел склонен был считать, что она всегда видела в нем человека бесцеремонного. А теперь он на грани. Он должен знать, что Кэролайн любит его, действительно любит. Он не в состоянии дольше оставаться в неведении.

Если она любит его, то поставит его на первое место, подумал он, захлопнув дверцу бара.

И тут из подсознания вдруг всплыла мысль, в которой он сам боялся себе признаться, и ошеломила его.

Если Кэролайн любит его, она выйдет за него замуж.

В три часа дня Дэниел припарковал машину напротив дома Кэролайн. Несколько минут он сидел, не шевелясь. Потом, втянув в грудь побольше воздуха, вылез из машины и пошел по дорожке.

Он надеялся, что Кэролайн сама откроет дверь. Или хотя бы Бен. Но фортуна отвернулась от него: дверь открыла Тесса. За время их предыдущих коротких встреч Дэниел так и не успел как следует ее рассмотреть. Он был удивлен, обнаружив, что она очень хорошенькая. А он-то представлял себе круглолицую девицу с вечно надутыми губами! Вместо этого перед ним оказалась стройная улыбающаяся девушка. Вернее, улыбалась она до тех пор, пока не увидела, кто пришел. Волосы у нее были темно-каштанового цвета, глаза – темнее материнских, но все-таки она была вылитая Кэролайн, что делало ее в глазах Дэниела красавицей.

Целую минуту Тесса стояла, разглядывая его.

– Вы профессор Фрателли, не так ли? – наконец осведомилась она.

– Да, а ты – Тесса.

Дэниел так же пристально смотрел на нее. Он не собирался сдаваться.

Тесса шагнула назад в прихожую и позволила ему войти. Выражение ее лица не изменилось: оно по-прежнему было серьезным, но не враждебным. Точнее, поправил себя Дэниел, он не воспринимал его как враждебное, в отличие от предыдущих встреч.

– Я бы хотел увидеть твою маму, если она дома. Дэниел без приглашения устремился в гостиную.

– Не хотите ли войти? – с сарказмом поинтересовалась Тесса, следуя за ним по пятам.

Дэниел повернулся к ней и решил взять быка за рога.

– Твоя мама сказала мне, будто бы ты поняла, что она не собирается возвращаться к твоему отцу, заявил он. – И я хочу знать, зачем ты заставила ее пойти сегодня на этот ужин, раз уж ты все поняла.

Тесса уставилась на него:

– А вам какое дело? Мама не имела права говорить вам…

– Я имел полное право спросить ее, а она имела полное право мне все рассказать. Ты делаешь свою мать несчастной, Тесса. А это делает несчастным меня. Она любит тебя и идет на все это исключительно ради любви, но я тебя не знаю, а потому могу смело сказать: она этого не хочет. – Дэниел шагнул к ней. – Отступись от нее, если это все, что ты можешь сделать. Если не хочешь своей матери счастья, то хотя бы оставь ее в покое. Она и так слишком долго ждала. Дай ей быть счастливой.

Тесса открыла рот, но ничего не сказала. Наконец она произнесла:

– Она была счастлива с моим отцом. Возможно, они снова будут счастливы вместе. Единственное, о чем я прошу, это чтобы она сделала попытку. Она обязана… да с какой стати я вам это объясняю?

Тесса круто повернулась и пошла вверх по лестнице, где чуть не столкнулась со своей матерью.

– Тесса, что такое? Кто там? Я слышала звонок несколько минут назад. – Кэролайн огляделась и замерла, будто налетев на стену. – Дэниел! Что ты тут делаешь?

Кэролайн была уже одета к ужину, в васильково-голубом шелковом платье, которое подчеркивало цвет ее глаз. Слабый аромат полевых цветов, всюду ее сопровождавший, защекотал Дэниелу ноздри.

– Ты выглядишь великолепно. – Это была чистая правда. Она всегда выглядела великолепно. – Это новое платье?

Кэролайн безудержно рассмеялась. Любой с одного взгляда определил бы, что это старье. Только Дэниел способен был принять его за новое. Только Дэниел мог думать, что в нем она выглядит великолепно.

– Это платье старо как мир. И не воображай, что твои комплименты убедят меня в обратном. Почему ты пришел?

– Потому что это была единственная возможность увидеть тебя. Мне было плохо без тебя.

Дэниел приблизился к ней и приподнял ее подбородок. Он заглянул ей в глаза; Кэролайн не сделала никакой попытки отстраниться. Он медленно нагнулся и поцеловал ее. Его руки легко обвились вокруг ее тела, а поцелуй был очень нежным, но все же трудно было ошибиться в его одержимости ею. Наконец Дэниел поднял голову и улыбнулся ей:

– О Боже, Кэролайн, мне это было очень нужно.

– И мне тоже. Но почему? Я наслаждаюсь каждой секундой, но неужели ты приехал лишь для того, чтобы поцеловать меня? – Она подняла брови и посмотрела на него. – Ты ведь не станешь пытаться отговаривать меня от ужина, не так ли?

– Нет, я приехал по очень простой причине. Дэниел вкрадчиво запустил пальцы в ее волосы. – Я хотел увидеть тебя и как следует поцеловать. Так, чтобы ты запомнила.

– Запомнила что? – Кэролайн обвила его руками и откинулась назад, заглядывая ему в глаза. – Запомнила тебя? – Дэниел кивнул. – Да я никогда не смогу забыть тебя, глупыш. – Она засмеялась и легонько поцеловала его в губы.

Объятия Дэниела сомкнулись туже.

– Шутить изволите, миссис Фолкнер, – произнес он, закрывая ее рот своим. Когда наконец он оторвался от ее губ, чтобы сделать вдох, руки его сжались еще сильнее. – Лучше тебе не забывать, кто я такой. Вот почему я здесь. Я только что сказал твоей дочери то, что тогда сказал Бену. Я здесь для того, чтобы остаться, и каждому, кто тебя знает, лучше смириться с этим.

– Заявляешь о своих правах на меня?

Кэролайн улыбнулась, но глаза ее были серьезны.

Она была совсем не уверена, что хочет, чтобы кто-нибудь, даже Дэниел, предъявлял на нее права. При малейшем посягательстве на ее независимость она распускала иглы, как дикообраз.

– Не совсем так. – Дэниел глубоко вздохнул. – Я хотел, чтобы у тебя было, что вспомнить обо мне сегодня в добропорядочном и утонченном семейном обществе. Чтобы ты не смогла про меня забыть.

– Я же сказала, что не забуду, – улыбнулась Кэролайн. – Должна признаться, что ты блестяще преуспел в этом.

– И есть еще кое-что. Я бы хотел, чтобы ты обдумала это, пока будешь маленькими кусочками отправлять в рот вырезку и запивать ее вином «Пино нуар».

Дэниел нервно кашлянул и прочистил глотку. Кэролайн была зачарована. Такого Дэниела Фрателли она еще никогда не видела. Дэниел нервничает? Что за абсурд!

– Что? Что «это», Дэниел?

– Я хочу, чтобы ты подумала вот о чем. Не говори «нет», прежде чем не обдумаешь все как следует. – Голос у него сел ниже, чем обычно. Он сжал ее руки и посмотрел ей прямо в глаза. – Выходи за меня замуж, Кэролайн.

– Что? Что ты сказал, Дэниел?

– Ты слышала. Я увижу тебя в среду, Кэролайн. Подумай над своим ответом.

Он одной рукой приподнял ее голову и наклонился, чтобы поцеловать. Рот ее был все еще приоткрыт от неожиданности.

– Закрой рот, Кэролайн, а то у тебя глупый вид. Я не сказал ничего противозаконного. Все вокруг постоянно женятся. – Он легко коснулся губами ее щеки. – Мне бы хотелось жениться на тебе.

– Вот как?

Кэролайн не была уверена, что осмелится произнести это слово вслух. Она вообще ни в чем не была уверена.

– Вот так. Жениться. Надеть смокинг, увидеть, как плачет Джози, съесть свадебный пирог, пообещать любить тебя всегда перед Богом и людьми и всеми, кому до этого есть дело. Вот для начала то немногое, что я хотел бы сделать с тобой. Более полный перечень я представлю в среду. Пока, Каролина миа. Приятного вечера.