Колыбельная виски

29 НОЙ

Ханна с визгом шин выехала с подъездной дорожки. Я смотрю на Бо, и он пожимает плечами, прежде чем поднять мотыгу над головой и ударить ею по земле.

— Ты ей нравишься, знаешь?

Вытираю пот со лба предплечьем.

— Да?

Мотыга Бо стучит по земле. Он делает вид, что сосредоточен на том, что делает, но я замечаю, как он стиснул зубы, как дергаются его губы. Ему это не нравится.

— Не делай ей больно, — говорит он.

— Не буду.

— Лучше не надо.

Сетчатая дверь с грохотом захлопывается, и я поднимаю взгляд, щурясь от солнца, сияющего над крышей дома.

— Бо, — кричит Джон, спускаясь с заднего крыльца. — Я собираюсь в «Уолмарт» забрать рецепт твоей мамы до закрытия аптеки. Можешь держать ухо востро на случай, если твоей маме что-нибудь понадобится? — Он сует руки в карманы джинсов. — Она сегодня неважно себя чувствует.

— Конечно, пап.

— Твой чек на стойке, Ной.

— Спасибо, Джон.

Он бросает на меня мимолетный взгляд и направляется к своему грузовику.

— Похоже, мы закончили, — говорит Бо.

Двигатель старого грузовика Джона заводится, и мы собираем свои инструменты. Джон трогается с места, Сэмпсон мчится за ним по подъездной дорожке. Мы прислоняем инструменты к стене сарая и идем в дом.

У них в доме всегда так тихо. Чисто прибрано. Хватаю свой чек с кухонного стола.

Пол за моей спиной скрипит, и Бо поднимает голову.

— Мама, ты в порядке?

— Я в порядке.

Резко оборачиваюсь и вижу Клэр, стоящую в дверном проеме, держась за косяк. Ее кожа желтоватого оттенка, и хотя под ее глазами фиолетовые круги, сходство с Ханной очень заметно. Маленький носик. Четко выраженный лук Купидона ее губ. Ее глубокие карие глаза. Боже, это так печально, потому прямо здесь было сердце Ханны.

— Здравствуйте, миссис Блейк, — говорю я.

— Привет, Ной, — она улыбнулась, прежде чем отпустить дверной косяк. Бо спешит через кухню, чтобы придержать ее за локоть. — Я в порядке, — говорит она и идет дальше по коридору.

— Мама…

— Я в порядке. Я просто хочу поиграть на своем пианино.

Бо бросается за ней.

— Но ты же…

— Пожалуйста… прошу тебя! — Ее голос дрожит. — Если мне суждено умереть, я хочу хотя бы притвориться, что это не так.

Плечи Бо поникают, когда он вздыхает.

— Ной, надеюсь, ты не против, но у меня есть к тебе просьба.

— Конечно… — Не знаю, чего она от меня хочет, но я сделаю все, о чем она попросит.

Следую за ней в гостиную, где она садится за пианино и сразу же начинает листать ноты.

— Это одна из любимых песен Ханны, — говорит она, положив открытую книгу на пюпитр. Она располагает пальцы на клавишах из слоновой кости, и за этим следует трагически прекрасная мелодия. — Ты знаешь эту песню, Ной?

Я слушаю с закрытыми глазами и узнаю эту песню, я много раз её играл. «Дыши» Уилла Шамплейна.

— Да, знаю.

— Ханна сказала, что у тебя самый красивый голос, который она когда-либо слышала, — говорит она. — Я бы очень хотела, чтобы ты спел для меня.

Клэр похлопывает ладонью по скамейке рядом с собой, и я осторожно сажусь рядом с ней.

Я почему-то нервничаю. Вернее в ужасе от того, что облажаюсь и спою не ту строчку. Мне всегда было наплевать, что я напортачу, когда играю в «Типси». Когда пою вторую строчку, все внутри меня напрягается. Я пою песню о смерти умирающей женщине. Мой голос слегка дрожит, и она кладет руку мне на колено, прежде чем вернуться к клавишам. На середине она перестает играть.

— Я просто хочу послушать, как ты поешь.

Поэтому я пою остальное с закрытыми глазами. Когда заканчиваю и открываю глаза, ее рука прижата к груди. Клэр медленно поднимается из-за пианино.

— Спасибо, — шепчет она. — У тебя есть дар.

— Когда ей будет грустно, спой ей эту песню и скажи, что я все еще с ней. — Она похлопывает меня по руке, выходя из комнаты.

Сглатываю, мое дыхание застряло в горле, как патока.

— Я так и сделаю.

Именно из-за таких моментов я притворяюсь, что у меня нет сердца. Иногда жизнь причиняет слишком много боли.

К тому времени, когда я возвращаюсь домой, свет в доме Старика уже не горит, и его нет во дворе. Я так занят разглядыванием темных окон, что чуть не пропускаю «Мазду», припаркованную сбоку от моего дома.

Я захлопываю дверцу и смотрю на машину.

— Ты не отвечаешь на мои сообщения, — голос Дейзи разносится по двору, и я замечаю вишнево-красный огонек ее сигареты, когда она делает затяжку.

— В этом вся прелесть свободы воли.

Она раздраженно закатывает глаза.

— Ты просто придурок.

Изображаю поклон, поднимаясь на крыльцо.

— Что ты здесь делаешь?

— Ну, этот парень, Брайс Тейлор, который пытается связаться с тобой... — Она делает еще одну затяжку, выпустив ровную струйку белого дыма через губы. — Он попросил меня переговорить с тобой, так как ты его игнорируешь.

Откуда, черт возьми, она знает?

Провожу рукой по затылку, отмахиваюсь от комаров, все еще жужжащих вокруг.

— Откуда ты вообще об этом знаешь?

Дейзи смеется и бросает окурок на землю.

— Я говорила тебе, что мои видео однажды сделают тебя знаменитым.

— Ага, конечно.

— Он увидел видео и прокомментировал его. — Она вытаскивает телефон из кармана и проводит пальцем по экрану. — Видишь. — Дейзи протягивает мне телефон, и я, закатив глаза, беру его. Она из тех девушек, которые готовы на все ради внимания.

Я уставился на комментарий от профиля с именем: БрайсТейлорОфициал.

— Ладно, значит, какой-то придурок сделал фальшивый профиль, чтобы пошутить.

— Нет... он написал мне по электронной почте и сказал, что ему нравится твое звучание, что-то о поиске какого-то нового таланта. Я дала ему твой номер, а ты все время вешаешь трубку.

— Это чушь собачья. Иди домой. — Вставляю ключ в замок и открываю дверь. Она, конечно, следует за мной, но я останавливаю ее в дверях. — Дейзи, послушай, я ценю это, правда, но я просто не...

Она проводит пальцем по моей щеке, и я отшатываюсь от ее прикосновения.

— Ты слишком скромный, ты это знаешь.

— Не могла бы ты уйти?

— Он завтра снова позвонит тебе. — Она пожимает плечом. — Это может изменить твою жизнь.

— А почему тебя это вообще волнует?

— Господи, ты мне нравишься с шестого класса.

— И что?

— Во всех великих любовных историях есть жертва.

Я стону, проведя рукой по лицу.

— Дейзи, в этом нет никакого смысла. И в чем твоя жертва?

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты увидел, насколько хорош в чем-то, — она улыбается, и я почти чувствую себя виноватым за то, что был таким придурком по отношению к ней. — И кроме того, нравлюсь я тебе или нет, у тебя прекрасный голос.

И мне реально становится плохо.

— Черт, Дейзи… я... мне очень жаль. Спасибо.

Она делает маленький шаг ко мне, положив руку мне на грудь. Медленно приближается… Хватаю ее за запястье как раз в тот момент, когда она приподнимается на цыпочки и закрывает глаза.

— Просто поцелуй меня один раз, — она фыркает. — По крайней мере, это-то я заслужила, да?

Наклоняюсь и чмокаю ее в щеку. Она стонет.

— Вау. Ты действительно мудак.

— Дейзи, просто иди домой. — Беру ее за плечи и отодвигаю на шаг назад.

— Не забывай, откуда ты, Ной Грейсон. — Дейзи сердито смотрит на меня, когда делает шаг назад на мое крыльцо.

— О, не беспокойся об этом. — И я захлопываю дверь у нее перед носом, заперев на засов.

На полпути через гостиную, вытаскиваю телефон из кармана и пролистываю список принятых звонков, пока не останавливаюсь на номере без контактной информации. 615. Я набираю код города в Google. Конечно же, это номер из Нэшвилла.

Какого хрена?

Мое сердце колотится о ребра, адреналин хлынул в кровь. Это не может быть правдой. Оглядываю свой дерьмовый дом, перевожу взгляд в окно на дом Старика. Это просто невозможно…

Мой телефон звонит, отвлекая меня от бессвязных мыслей. Я даже не проверяю номер, просто отвечаю на звонок.

— Алло?

— Эй, — говорит Ханна. — Я... э-э... Я в тюрьме. Ты можешь… можешь прийти и забрать меня?

— Ты что? — Она точно меня разыгрывает. — Серьезно, где ты?

— В окружной тюрьме Рокфорда. Папа убьет меня, пожалуйста, забери меня.

— Черт. — В панике оглядываюсь в поисках своих ключей и, наконец, замечаю их на столе. — Хорошо. Я буду через десять минут.

Запах плесени и сигаретного дыма ударяет в меня, как мокрая тряпка, когда я вхожу в комнату ожидания тюрьмы. Мэри Энн, жена городского пьяницы Джебидии, сидит на стуле и читает «Нэшнл Инкуайрер». Она выглядывает из-за журнала, оглядывая меня с головы до ног, прежде чем поднести сигарету к губам. Не думаю, что здесь можно курить, но она была постоянным посетителем, и залоговые деньги Джеба, вероятно, оплачивали гонорар, по крайней мере, двум судебным приставам.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спрашивает одна из служителей из-за стеклянного окна.

Подхожу ближе, снимаю бейсболку и наклоняюсь к открытому окну.

— Ханна Блейк, — шепчу я.

— Кто? — Она сует жвачку в рот. — Я тебя не слышу.

— Ханна Блейк, — повторяю я чуть громче.

— Ханна Блейк, — громко повторяет она, печатая на клавиатуре. Ее пальцы замирают над клавишами, и она хмурит брови. — Это дочь Джона Блейка, верно?

Стиснув зубы, я киваю.

— Как жаль. Она была такой хорошей девочкой.

Слышу, как за спиной шуршит бумагой Мэри Энн. Оглядываюсь через плечо и вижу, что она смотрит в мою сторону.

— Дочь проповедника? — спрашивает она, широко раскрыв глаза. — И что же она натворила?

Я качаю головой и поворачиваюсь обратно.

— Она сейчас придет, дорогой. Иди присядь.

Я не присаживаюсь, а стою прямо у двери, когда щелкает замок, раздается звонок, и дверь распахивается. Я ожидаю, что Ханна будет в полном беспорядке, с опухшими глазами, с лицом в красных пятнах, но это не так. Она выходит с улыбкой, засовывая в карман джинсов желтый листок бумаги.

— Спасибо. — Ханна идет к выходу, помахав рукой Мэри Энн. — Здравствуйте, миссис Локхед.

Мэри Энн махает рукой, когда Ханна выходит на улицу, и дверь чуть не ударяет меня по лицу. Догоняю ее и хватаю за руку.

— Какого черта? — Я сдерживаю смех. — Почему ты там оказалась?

— Я украла лодку.

— Что?

— Или, как ты это называешь, одолжила лодку?

Веселый смешок срывается с моих губ.

— Неужели?

— Мне нужна была безмятежность, а кто-то сказал мне, что середина озера — самое безмятежное место, куда ты можешь пойти, — Ханна ухмыляется, и хотя я нахожу это чертовски очаровательным, у меня слегка ноет под ложечкой. Я все время слышу, как та женщина в тюрьме говорила: «Она была хорошей девочкой». Что-то подсказывает мне, что я уже запятнал ее.

Ханна останавливается возле моей машины, ожидая, пока я открою для нее дверцу.

— Не позволяй мне испортить тебя, красотка. — Рывком распахиваю дверцу и дергаю подбородком в сторону тюрьмы.

— Я там подружилась с дамой в моей камере. — Она запрыгивает в машину с ухмылкой. Боже, она что-то с чем-то… — Кроме того, жизнь — это опыт, верно?

Покачав головой, направляюсь к водительскому месту. Чувствую на себе ее пристальный взгляд, когда вставляю ключ в замок зажигания. Смотрю на неё, приподняв бровь.

— Что?

— Я рада, что встретила тебя. — Ханна двигается на сиденье и берет в руки мое лицо, прижимаясь губами к моим.

Такой маленький жест, но имеющий огромное значение. Когда Ханна отстраняется, я, застонав, прикусываю нижнюю губу.

— Женщина, ты даже не представляешь, что делаешь со мной.