Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 1

Часть 1 Глава 12

Четвертое мая по времени Туры, Нижний мир

Алина

Пятая принцесса дома Рудлог шлепала по зыбкой почве, почти засыпая на ходу. Впереди виднелась спина Тротта, позади страховал Чет. Спать было нельзя — нужно было уйти как можно дальше к порталу, пока позволяла ночь.

Несколькими часами ранее, после того как удалось спастись от огненного колокола бога-богомола Девира, путникам пришлось пересекать широченную реку, в которую их вынесла фиса Веты-Океана. Отслеживая, не появятся ли раньяры, они доплыли до заросшего высокой травой берега, противоположного обрыву, — потому что мощь Девира оказалась так велика, что лес, способный скрыть их, был почти полностью уничтожен до самой реки. А далеко впереди, там, куда им нужно было идти, даже ночью виднелся дым и алые всполохи огня — это догорали деревья, попавшие под удар.

Пока беглецы плыли, то и дело приходилось нырять, потому что в свете двух лун недалеко от реки с гулом проносились стрекозы. Благо к воде они не подлетали.

Затем путники пошли по хлюпающей почве сквозь заросли пойменной травы высотой по грудь. Там, где почва становилась потверже, — бежали, — затопленные места — перелетали, а Чет перепрыгивал или уходил в реку и переплывал.

Долгий полет у Алины не получался из-за слабости крыла, раненного мелькодерой, но принцесса держалась в воздухе рядом с лордом Максом сколько могла. Потому что идти по грязи было еще сложнее. Обувь вместе с обмотками давно промокла насквозь, но снять ее Алина не решалась, чтобы не пропороть ногу или не наступить на какую-нибудь мелкую ядовитую тварь.

С обрыва всю ночь стелился дым, несло гарью, и иногда снова приходилось закрывать рот и нос мокрой тканью — когда ветер менял направление и окутывал путников дымным облаком. Но прошло несколько часов, и дыма стало поменьше. Дышать оказалось легче, хотя приступы кашля не отпускали, несмотря на способность к самолечению у всех троих.

Мужчины менялись местами, чтобы отдыхать от прокладывания тропы, Алина шла посередине. Тротт то и дело поднимался в воздух: посмотреть, нельзя ли сдвинуться в сторону равнины, чтобы идти по суше, — но заросли влажной травы простирались метров на сто к равнине, а дальше деревьев было немного, и риск, что путников в свете лун заметят с окраин лагеря иномирян или с воздуха, был слишком высок.

— Если присмотрятся, и тут могут обнаружить следы, — хмурясь, сказал Тротт Чету, оглянувшись назад: там четко виднелась проложенная ими тропа из раздвинутой травы, хотя они все старались идти, ступая меж корнями.

— Если не повезет и решат спуститься к воде, то да, — согласился Чет, — но есть надежда, что издалека подумают на кабанов или косуль, которые пришли напиться. Или на ветер. — Он мотнул головой вбок, где виднелись хаотично полегшие участки травы. — Да и к утру грязь должна все затянуть. Это лучше, чем если бы шли по воде: там под илом светлый песок, следы будут видны с воздуха.

— Согласен. — Тротт бросил на Алину быстрый взгляд.

Принцесса, как всегда в ситуациях, требовавших напряжения сил, шла сосредоточенно, контролируя дыхание, в разговоры почти не вступала.

Часто попадались широкие участки утоптанной травы, как дороги, проложенные с равнины. На таких полосах идти было легче, хотя приходилось следить, чтобы не запутались ноги.

— Муравьиной кислотой воняет, — пробормотала Алина на одной из таких полос.

— Это инсектоидов водят на водопой от лагеря, — объяснил Тротт то, что она и сама поняла.

Как и то, что если не убраться с этого берега до рассвета, то они окажутся в ловушке.

— Под утро я проверю, дошли ли мы до не задетого огнем леса, — вторил ее мыслям лорд Макс. — Если там, — он кивнул на обрыв, — еще горит, то придется пережидать день здесь.

— Но как? — вяло спросила она. — Нас тут заметят с воздуха.

— Я покажу тебе, как плести шалаш из травы, — откликнулся Чет из-за ее спины. — Такой, что можно стоять в шаге от него и не понять, что это не просто полегшая трава и что внутри кто-то есть.

— Да уж, зачем я спрашивала… Как будто в первый раз, — с усталой едкостью откликнулась Алина, двигаясь дальше. Чет начал тихий рассказ о том, как он охотился в Тидуссе на крокодилов за награду от тогдашнего правителя и для собственного развлечения и как-то трое суток пролежал в таком шалашике, дожидаясь появления самки, которая нужна была для разведения заказчику.

— А почему ты не обернулся в дракона и не схватил ее лапой? — поинтересовалась Алина, которую история Чета выдернула из отупения от монотонного движения.

— Потому что нет чести победить кого-то в десятки раз слабее и меньше тебя, — серьезно ответил Четери.

— А победить кого-то в десятки раз сильнее? — улыбнулась принцесса, вспоминая мелькодеру.

— А в этом есть, — согласился дракон, и она с благодарностью оглянулась на него, отвлекающего от тяжелого пути.

Впрочем, она понимала, что для этого он и говорит — как и Тротт, который, конечно, травил байки не с таким легкомыслием, как Четери, но ухитрился рассказать полную классификацию стихийных духов и нежити. Говорил он не только для нее, Алины, но и для них всех — потому что устают все, даже бесконечно выносливый дракон и двужильный, не жалеющий себя лорд Макс, а глупые, забавные, где-то раздражающе несоответствующие ситуации байки помогают не сойти с ума, сохранить присутствие духа.

Однако говорить громко было нельзя, а когда они бежали, и вовсе нужно было беречь дыхание — и тогда, в часы тишины, Алине казалось, что вся жизнь состоит из преодоления непроходимых мест с перерывами на бои и что до портала они не доберутся никогда. И что им обязательно не повезет, и придется-таки рисковать и оставаться на день в этой траве.

Так и вышло.

Незадолго до рассвета, когда все уже валились с ног, а принцесса спала на ходу, Тротт долетел до леса над обрывом и вернулся.

— Еще горит, — сказал он. — Лес почти уничтожен. Придется прятаться.

— Как будто в первый раз, — вымотанно повторила Алина. Ей уже было все равно, где лечь спать, — но они еще все вместе плели шалашики подальше от полос, проложенных охонгами для водопоя, набирали воду во фляги, перекусывали тем, что осталось в сумках, намазывались мазью, данной им тимавеш, чтобы отбить нюх у инсектоидов, и, наконец, залегли в убежищах, чтобы переждать этот долгий день.

Пятая принцесса дома Рудлог лежала в илистой жиже на боку, подложив под ухо крыло и прислушиваясь к происходящему вокруг. Сквозь высокую траву пробивалось слепящее солнце, плескала близкая река, звенел гнус, лез в рот и нос так, что снова пришлось замотать их тканью.

— Почему нас не кусает мошкара? — шепотом спросила Алина у лорда Тротта. Тихо-тихо, чтобы никто снаружи не услышал. — Я только что сообразила, что меня ни разу тут не укусили. И вас ведь тоже нет, да? И Четери? — Она кинула взгляд за плечо Тротта, туда, где в траве скрывался дракон. — Это из-за нашей крови? Потому что мы из другого мира?

Тротт повернул к ней голову: он лежал на спине, подложив под затылок крылья, полускрытый полосой травы и измазанный настолько, что Алине просто не хотелось думать, как же грязна она сама и как воняет гарью и рыбно-тинным илом.

— У меня другого объяснения нет, — тихо сказал он. Из-за грязи и тряпки на лице зеленые глаза выделялись особенно ярко.

Сквозь траву она заметила на его лбу бисеринки пота и сразу ощутила, насколько пересохли ее губы. Облизнула — потому что было ужасно жарко и душно. Пока они отсыпались, речной ил нагрелся и охлаждению не способствовал. Плеск близкой реки сводил с ума — так хотелось окунуться, смыть грязь. Но нельзя. До темноты нельзя. И воду во флягах надо беречь — набрать до вечера не получится.

Оставалось только лежать, ждать захода солнца, дремать, подавлять все еще прорывающийся кашель, слушать, не появятся ли враги, — и иногда прерывать сонное оцепенение вот такими ничего не значащими разговорами. Просто чтобы окончательно не отупеть.

— Мы столько шли, бежали, летели, карабкались по горам, — пробормотала она хрипло, — а тяжелее всего лежать так, когда от тебя ничего не зависит. Ощущение, что мы уже вечность тут, а всего полдня прошло.

— Предпочитаете бежать? — усмехнулся он.

— Нет, — Алина мотнула головой, и волосы, запачканные напрочь, шлепнули ее по лбу. Подумала и призналась: — Хотя вы правы, лучше бежать.

— Нам еще предстоит побегать, — заметил он спокойно.

— Не сомневаюсь, — со вздохом проговорила она. Потерла грязный лоб грязной же рукой, выругалась.

— Что за выражения, ваше высочество? — очень профессорским тоном поинтересовался Тротт. Она покосилась на него — глаза были чуть сощурены от улыбки.

Все же они действительно все немного сошли с ума, раз могут подшучивать друг над другом в такие моменты. И болтать о всякой ерунде.

— Леди Тротт, — огрызнулась она наставительно. — У вас научилась. Или вы, профессор, думаете, что вежливо молчите, когда отрубаете лорхам головы?

Он хмыкнул, глаза сощурились еще больше — и она замолчала, глядя в них: такими красивыми они ей показались.

— Вы похожи на трубочиста, — проговорил он после паузы, протянул руку сквозь траву и вытер потек грязи с ее лба. Ну как вытер — размазал. А затем закашлялся тихо, глухо.

Принцесса перехватила его ладонь и сжала, не отпуская.

— Прочитайте мне еще какую-нибудь лекцию, — попросила она, закрывая глаза.

— Слишком общий запрос, Алина.

— По магмоделям.

— Уже лучше. Но я верю в конкретизацию.

— Давайте ту, с которой вы меня выбросили. Должна же я получить компенсацию.

Она была уверена, что под тряпкой он улыбается.

— А вы мстительны.

— Люблю, когда вы язвите, — призналась Алина, вновь открывая глаза.

Лорд Макс опять усмехнулся.

— А мне очень импонирует ваша настойчивость.

— Но сейчас бы вы меня не выбросили?

Он помолчал. Крутанул плечами.

— Я бы предложил вам индивидуальные занятия, Алина.

Принцесса тихонько засмеялась.

— Это потому, что вы поняли, что от меня не отвязаться?

— Потому что вы умны. И выносливы, — серьезно ответил он. — Ваш ум гибок, вы не умеете сдаваться, и в вас достаточно силы, чтобы двигаться вперед даже после множества неудач.

Я вижу, что, если бы поставил вам научную задачу, вы бы не ленились, не выполняли ее поверхностно, ради звания, а занялись бы действительно глубинными исследованиями. Я ценю таких людей.

— Вы ведь понимаете, что, когда вы меня хвалите, я пугаюсь? — со смешком поинтересовалась Алина.

— Сейчас мне не верится, что вы меня боитесь. Или когда-то боялись, — иронично заметил лорд Макс.

— Ужасно. — Она придвинулась чуть ближе, насколько позволяла стена сплетённой травы, разделяющей их. — До дрожи в коленках.

Он снова закашлялся.

— Правда, — продолжила Алина, веселясь и одновременно ужасаясь несоответствию тона этого разговора месту, где он происходит, — сейчас уже ума не приложу почему. Вы ведь такой милый, профессор!

— Боги, — покачал он головой в притворном изумлении, — да вы и правда отчаянно осмелели.

Тон его был ледяным, и она снова засмеялась — а потом вытребовала-таки свою лекцию. Потому что можно было смеяться, шутить, ввязываться в перепалки, просто болтать — но знание о том, что в нескольких сотнях метров от них начинаются загоны охонгов и что в любой момент в ненадежном убежище беглецов могут обнаружить, никуда не девалось. И нужно было делать хоть что-то, чтобы не свихнуться от страха и тревожного ожидания.

Лекция была на середине, когда раздалось тихое птичье посвистывание от Чета и лорд Макс замолчал. А затем и Алина услышала чавканье многих лап по грязи и сжалась в ожидании.

Гигантские тха-охонги со всадниками на спинах медленно проходили справа, слева, над ней, входили в воду, толпились у берега, опуская в реку гигантские морды и зачерпывая туда воду жвалами. Иномиряне гортанно переговаривались на своем языке, и она вычленяла знакомые слова:

— Тха-нор-арх убит…

— Говорят, ему в новом мире попался колдун сильнее него… армия, которую вел Итхир-Кас, разбита…

— Кто теперь возьмет власть здесь?

— Какая разница, если мы будем уже в новом мире? Важно, кто будет править там.

— Да… кто из тха-норов займет трон?

Алина лежала на спине, слушая, глядя во все глаза, — и все же чуть не пропустила, когда огромная задняя лапа тха-охонга опустилась прямо на ее шалашик, скользнув по быстро выставленному небольшому щиту Тротта, раздавив его и едва не прошив ей крыло. Принцесса успела дернуться вправо, ближе к инляндцу, — и замерла там, прижатая травой, почти раздавленная, вдавленная в грязь, которая уже поднялась почти до ушей и поднималась выше. А Алина не могла пошевелиться, глядя на хитиновое брюхо инсектоида и слыша, как нервно, тяжело дышит рядом Тротт.

Только бы они с Четери не рванулись сейчас помогать ей! Иначе погибнут оба — разве можно победить целое стадо гигантов?

Раздалось шуршание. Алина скосила глаза — лорд Макс достал нож и неслышно, почти незаметно срезал траву между ними, чтобы высвободить ей голову. Дышать стало легче. Но до тела добраться он не мог.

Сверху все говорили, а принцесса смотрела на колоннообразную лапу рядом с собой, в каких-то трех десятках сантиметрах, возвышающуюся в небо, на движения инсектоида и понимала, что стоит ему совсем немного покачнуться, сместиться, и ее просто раздавят вместе со щитом.

Тротт все резал траву. Телу справа стало посвободнее, но двинуться ей никак не удавалось — слишком глубоко ее засосала грязь. Тха-охонг пил долго — пришлось закрыть глаза, потому что жижа добралась и до них, сжать рот. Но все же снизу держали корни травы, поэтому погружение приостановилось. Алина ровно, размеренно дышала, ощущая, как ее засасывает грязь, но, видимо, ситуация была настолько ужасающей, что страх куда-то испарился, осталось только равнодушие.

Голоса звенели все глуше, и принцесса от жары, от напряжения и от дикости происходящего то ли заснула, то ли потеряла сознание.

Очнулась она в тишине. Солнце садилось. Вокруг были валы грязи, поднятые лапами тха-охонгов, а лорд Тротт, чья бледность угадывалась даже на измазанном лице, полулежал рядом, удерживая голову Алины на локте, и, склоняясь над ней, лил ей на щеки, лоб, шею тепловатую воду из фляги.

— Не надо, — попросила она хрипло, отодвигаясь. Голова шла кругом. — Не тратьте воду. Я уже нормально. Все нормально. Они ушли?

— Ушли… и еще приходили, — ответил он, резко и дерганно закрывая флягу. Выругался, выдохнул и, склонившись, прижался ко лбу принцессы горячими губами.

— Испугались за меня? — спросила она тихонечко.

— Смертельно, — ответил он.

Ночь долго не наступала, еще несколько раз приходили на водопой инсектоиды, и Алина отупела — так устала бояться. Подняться с наступлением темноты она смогла не сразу — затекло тело, да и грязь отпускала неохотно. И первое, что принцесса сделала, — направилась к реке и быстро, как получилось, отмыла тяжелые крылья, одежду и волосы.

Они снова шли всю ночь, но Алина была счастлива двигаться. В этот раз они почти не говорили, но ночь все равно показалась короче, чем прошедший нескончаемый день. И незадолго до рассвета Тротт снова слетал к обрыву.

— Теперь там можно идти, — сказал он, и Алина всхлипнула от радости. — Огонь прошел по верхам, есть несожжённые полосы. Есть где спрятаться.

Четери кивнул, без лишних слов направился к воде и поплыл к тому берегу. А Тротт шагнул к Алине, коснулся ее крыла — она ощутила целительный холодок.

— Постарайтесь долететь как можно дальше, — попросил он. — Полетим низко над водой и у самого обрыва наберем высоту. Если поймете, что крыло вот-вот откажет, говорите мне. Ему бы покоя недели две, да нет их.

— Хорошо, — сказала Алина, потирая грязной рукой глаза. Над равниной было еще темно, но за лесом уже начала выделяться серая полоса.

Река была очень широкой и мелкой. Они пролетели над мерно и быстро пересекающим ее Четом, добрались до обрыва: песчано-каменной стены, прошитой сверху длинными корнями, которая поднималась метров на тридцать с едва заметным уклоном к воде. Алина ударила крыльями по воздуху, чтобы набрать высоту, — и добралась почти до середины обрыва, когда крыло свела судорога и оно, вместо того чтобы плашмя лечь на воздух, проскользило ребром. Она даже сказать ничего не успела, ее дернуло вниз и вбок — и Тротт прямо в воздухе толкнул ее на стену, впечатал туда, придерживая руками и ожидая, пока принцесса найдет опору для рук и ног. Помог стащить сумки, надел на себя.

— Тут еще ползти метров двадцать, — сказал он. — Не бойтесь ничего. Я подстрахую, если сорветесь. Вы справитесь.

— Я справлюсь, — откликнулась она. Потому что этот бесконечный поход дал ей понимание, что она способна справиться со всем.

Из-под ног сыпались мелкие камушки, но Алина, выдохнув, поползла вверх, цепляясь за выступы.

Она сильно вымоталась за прошедшие дни — пожар, побег, землетрясение, раскаленная ловушка, две ночи похода по грязи. Даже не так — она очень устала за последние месяцы, так устала, что Алине то и дело хотелось разжать пальцы, рухнуть спиной вниз и разбиться наконец.

Слабость шептала ей отступиться — а она ползла вверх. Ползла и думала, что еще пару месяцев назад она бы и сдвинуться по этой стене не смогла, а сейчас в ее теле столько силы, что она морщится и вздыхает только из-за боли в пальцах и страха упасть. И из-за боязни, что подставит Тротта, что ее заметят с воздуха — и его вместе с ней.

Мимо, метрах в двух от принцессы, ловко и быстро поднимался Чет. Проползая мимо, улыбнулся солнечно и ободряюще, подмигнул — и ей стало легче.

Она останавливалась, отдыхая, не торопилась, не суетилась, вытягивала руки и ноги, нащупывая подходящий выступ или, уже выше, корень, — и все время слышала за спиной, в темноте, шелест больших крыльев. Один раз из-под ноги у нее посыпалась порода, и Тротт метнулся к ней, прижал к скале теплым телом, поддержал — но Алина уже сама нащупала опору. И двинулась дальше.

И справилась-таки, добралась, перевалилась через край, схватившись за руку Чета, и встала над обрывом, повернувшись лицом к равнине, ощущая торжество и удовлетворение, знакомое только тем, кто в очередной раз преодолел себя и прошел испытание.

Рядом опустился Тротт, и она уже совершенно естественно прижалась к нему, ощущая, как он мягко гладит ее по спине.

Над равниной разливались сероватые сумерки, луны скрылись за горизонтом, и небо из ночного фиолетового постепенно меняло цвет на стальной. Перед собой Алина видела большой лагерь и пятна порталов, видела стайки ранних раньяров над лагерем. Далеко слева по склонам трех сопок все еще текла багровая сияющая лава. Как же далеко они ушли за эти недели!

А затем принцесса повернула голову вправо и с высоты увидела тот портал, к которому они шли, — и вновь удивилась. Отсюда он казался размером не больше ладони, и от берега реки до него было недалеко. Пара ладоней.

— Он так близко, — прошептала она.

— День-полтора пути отсюда, — согласился Тротт.

Чет хмурился, всматриваясь в реку, в равнину, в лес над обрывом, через который им предстояло идти.

— Местность понижается ступенями, — сказал он. — Обрыв сходит на нет, река дальше разливается, снова придется делать небольшую дугу вдоль рукава. И что это там белеет?

Алина присмотрелась — с места, где они находились, в рассветных сумерках видна была лишь часть русла, которое заворачивало вправо, но оказалось, что далеко впереди, между порталом и ними, от реки отходит с десяток мелких рукавов, образуя длинные островки, покрытые густым лесом. Лес был странный — создавалось ощущение, что под кронами мелькает нечто белесое. Нечто непонятное.

Над лесом роились стрекозы, а сама река с этими рукавами была похожа на луковицу в разрезе.

— Полагаю, — сказала Алина со вздохом, — мы скоро узнаем, что там нас ждет.

Перед тем как тронуться в путь от обрыва, они раскрыли тканую карту, которую для путников нарисовала Одекра. На ней хорошо сохранился рисунок — несмотря на то что непромокшими в сумках после приключений последних дней оказались только остатки сушеного мяса и лепешек, которые тимавеш хранили в эластичных тканых емкостях, пропитанных чем-то очень похожим на каучук и наглухо заткнутых пробками. На карте видны были перемежающиеся лесом каменные ступени, и их предстояло пройти, а также река — которая должна была иметь одно широкое русло, а не несколько мелких вдобавок, как сейчас. И никаких отметок, что же там такое может белеть.

— Возможно, тимавеш просто не придали этому значения? — недоуменно спросила Алина. — Или каналы появились в результате землетрясения? Или она так разливается в дождливое время года… хотя тут не было сильных дождей…

— Все возможно, — ответил Тротт, вглядываясь в карту, — мы и раньше видели расхождения.

Чет ничего не говорил — он смотрел на нарисованный пересекающий реку осколок серпа Оки-Жар, до которого от каменных ступеней было всего ничего. С обрыва его пока не было видно. Протянул руку, провел пальцем по рисунку, достраивая лезвие, и благоговейно вздохнул.

— Побежали? — предложил он бодро. — Не терпится взглянуть на еще одно чудо.

Пятое мая по времени Туры, Нижний мир

Максимилиан Тротт

Высокий берег заворачивал, открывая вид на все новые рукава, и понижался террасами: папоротниковые чащи обрывались каменными уступами высотой в полтора-два человеческих роста и широкими выходами камня, который вклинивался со стороны реки в лес настолько, насколько хватало глаз.

И если в рощах можно было идти, почти не таясь, то каменные поля и уступы приходилось преодолевать очень быстро и осторожно — потому что над рекой то и дело пролетали стрекозы со всадниками. Они не выглядели так, будто кого-то ищут, скорее, как патрули или посыльные, но все равно нужно было быть начеку.

Чет шел чуть впереди, отслеживая крупных хищников или возможные засады и распугивая разномастную живность, которую пожар выдавил на нетронутую местность.

— Ты слышал, что говорили всадники на водопое? — вполголоса сказал Тротт в спину дракону. — Местного императора убил кто-то из наших магов. Одна из лорташских армий разбита.

— Слышал, но понял со второго слова на третье, — ответил Мастер, чуть сбавляя шаг, но не прекращая цепко осматривать окрестности. — Теперь понятно. Славный должно быть был бой, как думаешь? Хотя я даже не знаю, молод ли был здешний император или стар, силен или нет.

— Стар. Его боялись. Жаль, что его смерть нам ничего не дает, кроме вероятной разобщенности противника.

— Жаль, — согласился дракон. — Было бы неплохо, если бы здесь началась смута и про нас забыли.

— Не с нашим счастьем, — усмехнулся Тротт, и Чет, хмыкнув в ответ, снова ушел вперед.

Алина шла, прислушиваясь к разговору, но не вмешиваясь. Тротт следил за тем, как двигается принцесса, готовый подхватить ее, но она уверенно спрыгивала вниз с камня на камень или планировала на крыльях. Она была угрюма и чумаза до невозможности, но смотрела не только себе под ноги, а вполне ответственно держала в поле зрения вероятные опасности.

Что не мешало ему страховать ее.

Алина так повзрослела, что это пугало, — в лице не осталось ничего юношеского, оно заострилось, стало жестче, и движения стали скупыми, без мягкости и расслабленности, присущих ей на Туре. Сейчас это были движения человека, который привык к тяжелым нагрузкам. Испачканное лицо выглядело бледным и усталым — а впереди еще минимум день без сна.

Хотелось на нее смотреть. Однако Тротт смотрел не только на нее, но и вокруг, и слушал — чуткий слух пока улавливал в лесу лишь животных, но пару раз они уже натыкались на следы вражеских отрядов.

— Поглядите, — тихо окликнул принцессу Макс перед одним из спусков. — Стоянка иномирян. — Он кивнул на кострище, закиданное землей, на кости, перемолотые крысозубами, примятую траву. — Значит, здесь они вполне могут появиться.

Она кивнула, показав, что поняла, и тут же оступилась на камне — чуть не упала, сохранив равновесие взмахом крыльев.

Четери оглянулся.

«Выдержит?» — читалось в его взгляде.

Тротт покачал головой и сказал Алине:

— Отойдем подальше оттуда, где остались наши следы, и устроим привал. Поедим. Вам нужно отдохнуть.

— Жаль, нельзя никого зажарить, — хохотнул Чет, которому в руки только что чуть не прыгнула маленькая косуля.

Принцесса нервно махнула рукой, примеряясь к уступу.

— Я потерплю, лорд Макс. Поем на ходу. Лучше поскорее дойти. А вы думаете, наши следы еще не затянуло?

— Должно, но я бы на это не рассчитывал, — ответил Тротт, протягивая ей снизу ладонь.

— Они ведь должны думать, что мы погибли? — Алина схватилась за нее и спрыгнула. И тут же быстро, пригибаясь меж крупными валунами, побежала вслед на ним по открытой местности к лесу.

— Нам все равно нужно действовать так, будто нас еще ищут, — продолжил лорд Макс, когда они уже укрылись под широкими кронами толстенных папоротников. — Если мы настолько нужны тха-норам, что ради нас подожгли лес у лагеря, если за нами отправился охотиться один из богов, то, полагаю, они успокоятся, только обнаружив наши тела.

Алина передернула плечами, перепрыгнула через бойкого кабанчика и посмотрела вправо — там, в километре-двух от воды лес продолжал гореть: то ли удар бога был настолько мощным, то ли пожар по естественным причинам добрался до этих мест. А полоса зелени между рекой и огнем оставалась защищенной скальными выходами и ветром, который дул преимущественно от реки.

Лишь иногда воздушные потоки над пожаром и с воды сталкивались, и тогда путников настигала дымка и запах гари, которые быстро исчезали.

— Если огонь пойдет сюда, придется снова прыгать в реку, — заметил Тротт, двигаясь рядом.

Принцесса равнодушно кивнула, словно для нее это уже было обычным делом, и притормозила, пропуская пробежавшего за мелкими визжащими поросятами зверя, похожего на низкорослую собаку.

— Сколько же здесь зверья, — пробормотала она, оглядываясь, и ее равнодушие сменилось интересом. — Я таких и не видела.

Многих и Макс еще не видел — хотя обошел почти весь континент и наблюдал самых странных существ. Впрочем, насколько он мог судить, все они имели дальних родственников на Туре, что подтверждало теорию заселения из одного источника.

— Посмотрите, этот похож на крошечную зебру с рогом! — Алина ухитрялась двигаться вслед за мелькающим впереди Четери и одновременно высматривать животных. — А это, — она махнула рукой в сторону крупных хорькообразных, — явно родственники крысозубов… как же их много! — Она заметила, как усмехнулся Макс и сделала голос тише: — Я говорила, что ваша улыбка меня пугает?

— Рад, что вы сохранили интерес к жизни, — объяснил он совершенно серьезно.

— Удивительно, да? — согласилась она. Выдохнула и пошла дальше уже спокойнее.

Неподалеку лорх доедал косулю, — принцесса бросила на него настороженный взгляд, но, оценив, что ему достаточно нынешней добычи, не стала останавливаться. Виднелись паутины других пауков, попалась пара их выеденных туш — похоже, не поделили территорию, — в поваленных стволах заметны были лежки ночных ящеров — они набивались в полости как начинка в пирог. Каждая полянка была заполнена мелкими травоядными, ветви деревьев и кустов облепили птицы, которые ленились даже взлетать, так непуганы они были.

Путники снова вышли на каменное поле и побежали вперед, к очередной ступени. С таких уступов открывался хороший вид на равнину — огромный лагерь выглядел опустевшим, раньяров над ним роилось далеко не так много, как раньше, видны были и стада инсектоидов, то и дело приходящие на водопой. Вокруг ближайших порталов даже издалека можно было разглядеть вереницы патрулей на тха-охонгах.

И тонких рукавов, на которые разливалась река среди пышной зелени, тоже с каждой пройденной террасой открывалось все больше. Тротт все очевиднее понимал, что с рекой что-то не так. С ней и с деревьями на длинных островах — стволы которых словно покрыты чем-то белесым.

Из рощ между рукавами поднимались стайки стрекоз, туда подлетали всадники, от реки к лагерю выходили цепочки охонгов и тха-охонгов. Тротт видел во взгляде Четери ту же задумчивость и непонимание. Что может быть там, между этими неизвестно откуда появившимися каналами?

Для ловушки, даже такой огромной, как паутинные сети, сквозь которые пришлось пробираться им с Алиной в начале пути, слишком обширная площадь — множество неудобных островков, которые проще обойти по берегу реки. Да и сети пауков зеленоватые, их среди листвы и не разглядишь.

Для стоянки иномирян слишком странное место. Может, там загоны инсектоидов? Построили, чтобы не гонять на водопой, не терять времени? Но охонги коричневато-зеленые, а не белые…

Берег реки сделал очередной поворот, и со следующей террасы открылся отличный вид — и на дымящийся, горящий справа лес, на рукава и на порталы. Чет затормозил, добежав до деревьев, которые росли за каменной россыпью прямо на берегу, прижался к одному из них, вглядываясь вниз, в долину. Алина бежала следом.

— Смотрите! — крикнула она, и в ее голосе слышался настоящий восторг. Она остановилась у дерева, запыхавшись, и Тротт уже хотел напомнить ей, что в любой ситуации нужно беречь дыхание, когда увидел то, что раньше было скрыто от их глаз рельефом и лесом.

Далеко впереди рукава реки снова сливались в одно русло, образуя острова длиной в несколько километров. А за островами, почти вплотную к ним, поперек русла будто кто-то нарисовал кусок золотой дуги с рукояткой, с зазубренным осколком лезвия, которое совсем немного заходило с воды на равнину, а большей частью лежало в лесу за рекой. Папоротники и трава на полях у реки внутри этого рисунка словно были окутаны золотой дымкой. Будто там начиналась осень. И это выглядело очень красиво.

Сердце Макса кольнуло: так бывало у его дома в октябре, когда дубы еще зелены, но отойди подальше — и пышные кроны кажутся едва-едва подернутыми позолотой, и непонятно еще — солнце их высветлило, или уже листва пожелтела.

— Это ведь он? — прошептала Алина. — Кусок серпа Оки-Жар?

— Других вариантов я не вижу, — глухо ответил Тротт. Он смотрел на осколок — а также на светлое пятнышко портала, до которого от реки было пятьсот шагов. Пятьсот шагов до смерти — и до жизни принцессы.

Четери мечтательно, почти с нежностью, улыбался.

— Так близко, — прошептала Алина. — Не верю, что это так близко… — Глаза ее были сухи, и блестели лихорадочно, отчаянно. — Мы ведь… мы ведь уже к ночи можем быть рядом с порталом, да? На осколке серпа?

— Будем, — пообещал Четери. И Макс тоже кивнул.

— И завтра нам нужно будет пробиваться, — неестественно спокойно проговорила она. И тут же оглядела себя, словно надеялась найти карман. — Нужно же предупредить Матвея. Он просил. Нужно написать, что мы рядом, на твоей рубахе, Четери! Но мне нечем!

Дракон одобрительно хмыкнул.

— Мы подойдем ближе к пожару, выудим оттуда уголек, маленькая Рудлог. Или возьмем со старой стоянки иномирян, если наткнемся, — тут их немало. Разводить специально для этого огонь мы точно не станем.

— Хорошо, — сказала она. — Я пока… буду так говорить. Вдруг он услышит?

И дальше в пути до Тротта то и дело доносилось ее бормотание: «Матвей, мы, скорее всего, уже завтра будем пробиваться к порталу, посмотри, вот он, надеюсь, ты его видишь моими глазами».

Солнце жарило все сильнее, под ногами шелестела трава, носилась туда-сюда живность. Под бормотание принцессы и Тротт погрузился в себя, не забывая, впрочем, отслеживать периметр. Сердце холодил Черный Жрец — с каждым днем этот холод становился сильнее, а с утра, когда Тротт увидел такой близкий портал, грудь и вовсе сжало. Не страхом — ему слишком давно было страшно, и страх потерял свою силу, рассыпался песком. Сожалением и надеждой.

Надеждой на то, что такой долгий путь все же не прервется перед самым финалом, что удастся выполнить свою миссию — спасти Алину, вынести Жреца на Туру. И сожалением, что он больше никогда не увидит ни Саню, ни Марта с Вики, ни своего дома и дубов, ни того, какой станет Алина по возвращении.

Под ноги ему метнулся кабанчик, Тротт ступил вправо. И повернул голову к равнине — потому что услышал приближающийся знакомый гул. Четери тоже смотрел туда, а через пару секунд встрепенулась и принцесса, чуть пригибаясь на ходу. Рука ее привычно легла на нож.

Сюда, в их сторону, летели с десяток раньяров. Они еще не пересекли реку, но уже было видно, что на каждом не меньше пяти всадников.

— Неужели нашли-таки наши следы? — тихо выдохнула принцесса.

— Неважно, — бросил Тротт. — Уходим!

Они бежали прочь от реки, перепрыгивая через живность, навстречу пожару, и успели убежать метров на триста, когда пришлось замереть за стволами, чтобы не привлекать внимания движением: стрекозы опустились на берег, всадники стали спешиваться.

Их было десятка три, не меньше, — они неспешно переговаривались, похохатывали, снимали с раньяров какие-то веревки с крючьями и были слишком расслаблены для тех, кто прилетел искать беглецов. Норы доставали притороченные к седлам длинные пики, кто-то снимал арбалеты… На стрекозах осталось по всаднику.

Принцесса за соседним стволом почти не дышала, — когда один из норов, коротко крикнув по-лорташски: «Начинаем!», — прицелился из арбалета и на землю, обливаясь кровью, упала маленькая косуля.

Второй уже поднимал на пике верещащего кабанчика, затем хладнокровно скинул его с острия ногой и подцепил на крюк на веревке. Стрекозы, почуяв запах крови, беспокойно зашевелились, но всадники удерживали их за выросты за башкой на шейном сочленении.

На высоком берегу разворачивалось настоящее избиение — иномиряне не щадили никого, вытряхивая из стволов ящеров, стреляя в крупных крикливых птиц, забивая поросят и мелких оленей. Охотники разделились: одни, двигаясь вдоль берега, занимались заготовкой дичи, другие — цепляли туши на крючья на веревках, пристегивали к седлам одной из стрекоз. Когда к ней, нервно дергающейся, было привязано штук двадцать таких веревок, всадник крикнул и она тяжело поднялась в воздух, волоча за собой длинные веревки, усеянные тушами, с которых капала кровь.

Макс посмотрел на бледную принцессу, которая тоже выглядывала из-за ствола, и одними губами озвучил очевидное:

— Это не за нами.

Она кивнула. Поняла.

Армию нужно кормить, и глупо не использовать то, что пожар выгнал на узкое пространство множество животных.

Норы распределились на четыре группы по шесть человек: две пошли вдоль берега в разные стороны, две — в глубь леса. Одна из групп двигалась так, что должна была пройти мимо путников. Шли норы медленно — живность то ли окончательно отупела от огня и страха, то ли не привыкла бояться людей, но почти не пыталась убегать.

Макс снова поймал взгляд Алины, показал на землю. Сам лег, пополз к следующему стволу, слыша, как шелестит трава под принцессой. Нужно было по возможности избежать столкновения — и им пришлось низом, ползком или короткими перебежками уходить вглубь леса, к полосе огня. Которая, слава богам, была еще достаточно далеко. Спина Чета мелькала впереди, Тротт отслеживал, нет ли полянок вехентов, нет ли поблизости пауков, но и принцесса не теряла бдительности, проползая от куста к кусту.

В один из моментов Тротт едва не подпрыгнул от неожиданности — совсем недалеко раздался гулкий звук рога, похожий на низкое мычание, и он уже решил, что их обнаружили, замер… но нет, в отдалении раздался еще один, затем еще — с другой стороны, и еще… Макс приподнял голову, оглянулся — но охотники продолжали бить зверье, относить его к раньярам, и никто не пытался преследовать путников. Значит, это была обычная перекличка групп, а не сигнал об обнаружении.

До группы охотников было более сотни метров, и они, увлеченные охотой, пока не замечали беглецов. Но разве может везти бесконечно?

Вдруг пискнула приглушенно, почти неслышно, принцесса — и Макс обернулся к ней. Но она замотала головой, делая страшные глаза, и ткнула пальцем в направлении Чета, который лежал на животе метров на семь дальше в глубь леса.

Тротт увидел, как на дракона сверху опускается огромный паук.

Мастер не видел тварь. Но оказалось, что слышал — и обладал железной выдержкой, потому что дождался, пока паук зависнет метрах в двух над ним, перекатился вбок, прыгнул и отрубил ему голову.

Макс понимал, что Чет постарался снизить шум и поэтому подпустил лорха так близко к себе, но обезглавленная туша все равно не удержалась на паутине и рухнула наземь.

И это услышали иномиряне. Раздались встревоженные голоса.

Чет неуловимо быстро вскарабкался по дереву. Макс сделал знак принцессе, и они поползли в сторону, подальше от паука — оставалось только молиться, чтобы охотники не пересекли их следы, потому что лишь слепой бы не заметил примятые мхи и траву, сдвинутую землю, и не понял бы, что кто-то тут пытается уйти.

Когда иномиряне оказались уже совсем близко, пришлось остановиться прямо на земле, среди травы и низкорослых кустиков.

Группа из шести норов прошла мимо Тротта, мимо замершей принцессы к дергающемуся пауку. Остальные группы находились слишком далеко, чтобы услышать звук падения, а берега со стрекозами отсюда уже не было видно — значит, и остающимся там всадникам не разглядеть, что тут случилось.

Охотники столпились вокруг сучащего лапами лорха, держась на почтительном расстоянии. Все они были совершенно непримечательными — заросшие, с длинными волосами, перемотанными бечевками, в видавшей виды потертой одежде. Лишь один выглядел побогаче и почище, поверх одежды — хитиновая кираса. На поясе, кроме ножа, висел и меч в ножнах, и рог. Тха-нор, аристократ.

— У него оторвана башка, — сказал он недоуменно, разглядывая лорха.

— Чисто срезана, — прошептал другой.

— Кто-то отрубил ему голову! Кто может это сделать?

— Другой лорх? — предположил еще один.

— Слишком ровно для лорха, — возразили ему.

Один из иномирян нервно оглядывался.

— Помните, — сказал он неуверенно, — из врат вышел красноволосый колдун? Тха-нор, я видел, как он отрубает головы охонгам одним взмахом… и на него ведь охотились, когда мы поджигали лес… и бог-Девир не зря несколько дней назад явил нам свой гнев…

Остальные норы тоже заозирались, тха-нор потянулся за рогом на поясе… и не успел. Чет рухнул сверху, закрутился, разрубая, истребляя иномирян с той же безжалостностью, с которой они только что били животных. Они даже не успели поднять оружие, крикнуть не успели — только птицы заорали, напуганные, но они и так орали из-за охоты. Одного, который успел отбежать на несколько шагов, Тротт снял, метнув нож в затылок.

Принцесса замерла за кустом, но он слышал ее частое дыхание.

— Их найдут, — сказал Тротт вполголоса, глядя на залитые кровью тела. Чет тоже смотрел — но с сожалением и недовольством. Макс знал, что он не любит работать мясником.

Из-за стволов стали высовываться крысозубы, дергать длинными носами. Несколько зверьков уже подбежали к телам, вгрызлись в одежду. Справа и слева слышались далекие голоса других охотников.

— Найдут, — кивнул Четери. — Нужно сделать так, чтобы не было понятно, что их убили оружием. Крысозубы тут не помогут, нужен кто-то покрупнее.

— Понял, — ответил Тротт. — Пойдем вдвоем, так вернее.

Наклонился, снял с пояса одного из тел убитую птицу. Чет ничего не стал брать — он оттирал с ладоней брызги крови, которые рябью покрывали и его рубаху, и лицо.

— Что вы будете делать? — раздался тихий голос принцессы.

— Маскировать место боя, — ответил Тротт. — Вам нужно спрятаться в кронах. Смотрите, чтобы к вам не подобрался лорх, если увидите — улетайте на безопасное расстояние.

Она не стала спорить — взмахнула крыльями и поднялась к кроне дерева. А Макс с птицей полетел назад, к паутине. Четери направился в сторону, где в сотне шагов виднелись сети другого лорха.

Через пару минут за инляндцем мчался паук, среагировавший на запах крови. А навстречу Максу бежал Чет, за которым прыжками несся лорх-хаш, стреляя из клюва паутиной — она повисала зеленоватыми нитями на деревьях, а дракон неуловимо сдвигался влево-вправо. Мастер добежал до убитых, которых уже облепили крысозубы, перепрыгнул через них — а лорх-хаш, оглушенный запахом крови, затормозил и с разбега принялся рвать одно из тел. Навстречу ему выскочил паук, которого привел Макс — сам Тротт взлетел вверх, туда, где замерла принцесса.

Лорхи с верещанием, с визгом сшиблись раз, другой, разошлись, кружа друг вокруг друга, снова столкнулись, щелкая огромными челюстями, — но, видимо, запах крови бил в обонятельные щели, и пауки то и дело отвлекались на то, чтобы рвануть кусок мяса из тел. Они драли челюстями и хитин убиенного собрата, столкнулись между собой еще несколько раз, но затем даже до паучьих мозгов дошло: еды хватит на всех, и они, растащив тела, начали пожирать их.

Принцесса наблюдала за происходящим широко раскрытыми глазами. Бледное лицо, жестко поджатые губы.

Тротт, опустившись на соседнюю ветку, прижался к стволу и коснулся ее плеча.

— Вы могли бы объяснить мне, что собираетесь сделать, — тяжело и тихо сказала Алина, повернув к нему голову. — Зачем вы рисковали? Можно было оттащить тела к поляне вехента. К той, мимо которой проползали.

Его кольнуло то, как спокойно она уже говорит об этом. Как спокойно относится. Одно дело они с Четом, другое — принцесса с чистой душой и нежной улыбкой. Ему бы не хотелось, чтобы ее вообще касался такой выбор. Чтобы это все вообще коснулось ее души.

Но вслух он сказал другое:

— Нам нужно было создать впечатление, что они случайно попали под лапы охотящихся эндемиков, Алина. Вехент не оставит следов, но на месте их убийства и на пути к его логову найдут кровь — и это вызовет подозрение. А пауков здесь из-за пожара собралось много и это можно представить как несчастный случай. Лорхи оставят кости, но измолотят их, оставят обрывки тел, но в таком виде, что наличие ран от оружия не определит даже лучший следователь. Это не гарантирует, что не будет подозрений, но если бы мы их не приманили, по телам сразу стало бы все ясно.

Она молча кивнула. Взяла с пояса флягу, отпила, наблюдая за тем, как лорхи рвут тела. Максу невыносимо тяжело было видеть этот почти равнодушный взгляд. Как будто это он был виноват — что не уберег ее от такого опыта.

Раздался птичий свист Чета — «путь свободен». Мелькнула его фигура далеко справа.

— Нужно идти, — проговорил Тротт, и тут с берега раздалось мычание рога. Алина дернулась, со страхом посмотрела на Макса. Первому ответил еще один, затем, несколькими секундами спустя, — третий… Наступила оглушающая тишина, прерываемая только чавканьем лорхов, — и в этой тишине должен был прозвучать четвертый рог. Той группы, которую доедали сейчас пауки.

Где-то вдали раздались отзвуки встревоженных голосов. Заверещали на берегу стрекозы.

— Они же сейчас пойдут искать их. — Принцесса перевела взгляд вниз — под тушу паука, туда, где лежало объеденное, истрепанное тело и рядом с ним — рог. Тротт перехватил только воздух: потому что она прыгнула почти под челюсти лорха, выхватывая рог… еле увернулась, поднимаясь к кронам, и под клацанье гигантских челюстей поднесла добычу к губам. Над поляной потек вибрирующий низкий звук.

Макс, не успев даже чертыхнуться, рванулся к ней, уводя в сторону от паутинной нити взбешенного лорх-хаша. Схватил за руку — она бросила рог наземь, — и потянул дальше, за папоротники, оглядываясь, чтобы убедиться, что пауки вернулись к пиру.

— А теперь — по земле, — прошипел он, направляя Алину вниз. — За Четом!

Это было единственное, что он мог сказать разумного.

Она лишь вытерла с лица кровь того, кому принадлежал рог, и молча побежала за драконом. И ее даже не передернуло.

Передернуло Тротта.

О привале пришлось забыть — беглецы снова неслись по лесу ближе к пожару, чтобы обойти остальные группы охотников и замести следы. Даже если учесть, что безрассудный поступок принцессы дал им немного времени, — в следующую перекличку пропажа обнаружится. Остается надеяться, что за это время лорхи дожрут тела до неузнаваемости.

Было ужасающе душно, но ветер пока помогал путникам — струился в сторону пожара. Стало понятно, почему чащи вдоль обрыва не задеты пламенем: каменные выходы шли не только террасами перпендикулярно берегу, но и длинными языками параллельно нему, создавая естественные преграды.

Лицо принцессы было покрыто пленкой пота, волосы повлажнели, но она держала дыхание — и лишь немного замедлялась на спусках и уступах. Бежала наравне с мужчинами. Взглянула на Тротта — и, видимо, все прочитала в его глазах, потому что в ее собственных мелькнуло очень знакомое упрямое выражение.

Через время, показавшееся бесконечностью, за спинами послышалось далекое гудение рога. Второе. Третье.

И тишина.

А затем, повторно, сильнее, настойчивее, — еще раз. И еще. Долгая, очень долгая пауза, за которую беглецы успели пересечь две террасы и рощи между ними — и только тогда снова зазвучали рога, так нервно, что стало понятно — пропавшую группу обнаружили.

Оглянувшись через несколько минут, Макс заметил, как далеко позади над деревьями поднялись четыре стрекозы и полетели к лагерю. Оставалось только гадать, свяжут ли уничтоженные пауками тела с путниками, которых ловили уже долгое время — и которых должен был убить если не пожар, то бог. Или все-таки нет.

На шаг беглецы перешли тогда, когда террасы закончились и началась низина с пружинящей под ногами мшистой землей, настолько плотно заросшая папоротниками, что бежать не получалось. Было душно и влажно даже в тени — а солнце сюда, под густые кроны, почти не проникало.

Принцесса, не останавливаясь, сняла с пояса флягу, зубами вытащила пробку, плеснула воды на руку и стала ожесточенно оттирать запекшуюся кровь вокруг рта. Тротт молча шел в нескольких шагах рядом. Дракон оглянулся на него, на нее — в его глазах мелькнула жалость, он замедлился еще немного.

Алина снова подставила руку, чтобы смочить ее, — и что-то пробормотала ругательное. Руки у нее дрожали так, что она не попала в ладонь.

— Я помогу, — сказал Тротт, снимая с пояса свою флягу. — Остановитесь.

Чет скользнул дальше. Алина замерла у поваленного, увитого лианами и толстыми наплывами мха папоротника. Руки подставила — но смотрела в сторону. Упорно. Умылась, затем с усилием повернула голову и с тем же упрямством уставилась прямо в глаза Максу.

— Если бы я предполагал, что вы способны так рискнуть, я бы лучше уничтожил всех иномирян в этом лесу, — выталкивая из себя слова, проговорил он. — Вы хоть представляете, что бы было со мной, погибни вы там?

Она выпрямилась и посмотрела на него уже не с упрямством. А с какой-то щемящей, оглушающей яростью.

— Я, — прошептала она свистяще, задрав голову, почти скалясь, — представляю ли я? Я? Нет, откуда же мне представить, профессор Тротт! А теперь и вы наконец-то можете это понять! Жаль, что слишком поздно! — Алина ткнула мокрыми ладонями ему в грудь. — И не смейте больше меня отчитывать. Никогда! Вы не имеете никакого права меня отчитывать — после того как сами, как упрямый осел, как… — Ее голос сорвался, она закашлялась, но продолжила: — Сколько раз вы рисковали собой, хотя именно вы должны дойти до портала в целости? И что? Вы — мужчина! Вы — герой! А стоило мне совершить разумный поступок, так я безрассудна?

— Это было неразумно, — отчеканил он. — Самоубийственно.

— Это был единственный выход в той ситуации, — рявкнула она. — И вы бы ничего не сказали, если бы это сделал Четери!

Макс выдохнул, заставляя себя успокоиться, — хотя внутри все дрожало от злости. Протянул руку, коснулся ее щеки, шеи — и притянул к себе.

Она так удивилась, что даже не стала бить его дальше. Просто стояла, тяжело дыша, напряженная, как струна, у его груди.

— Потому что Четери десятки лет сражался с монстрами, — сказал Тротт тихо в ее макушку: от принцессы пахло гарью, потом, землей и тиной, и все равно ему хотелось коснуться ее губами. — И потому что он не моя жена.

Алина замерла — и вдруг за мгновение расслабилась, успокаиваясь.

— И слава богам, — откуда-то из-за папоротников ворчливо прокомментировал дракон. — Я бы не согласился, видит богиня. А теперь, когда вы так славно поругались, мы можем идти?

Принцесса хмыкнула в грудь Тротту. И он сам тоже улыбнулся — но Алина уже отступала от него. В ее лице не осталось ни следа недавней ярости.

— Подожди, Четери, — попросила она, доставая нож. — Ты не мог бы… подойти ко мне? Я кое-что придумала.

Тротт прикрыл глаза и заставил себя молчать, наблюдая, как она делает на ладони небольшой разрез, и чувствуя, как ходят на скулах желваки. И после он тоже молчал, когда она собственной кровью выводила сзади на рубахе Мастера слова: «Нам остался день пути».

Четери через плечо косился одобрительно.

— Опять будем ссориться? — тихо спросила принцесса, когда Тротт взял ее руку, чтобы залечить.

Он покачал головой, проводя пальцами над раной. Кровь наполняла ее ладонь. Дракон в стороне жадно пил воду, задрав голову.

— Похоже, — сказал Тротт, — мне придется привыкать к тому, что вы теперь сами принимаете решения, Алина.

Она улыбнулась, отняла руку — уже почти залеченную. И поднесла к его губам.

— Жалко, если пропадет, — проговорила она серьезно. — Я бы предложила и Четери, но неизвестно, как на него подействует черная половина моей крови. Остаетесь только вы. Нам ведь нужно использовать любую возможность чуда, правда?

Тротт покачал головой — но вопреки всему, что ощущал, склонился к ее ладони и коснулся языком крови.

Было солоно и горячо, по телу словно плеснуло жаром — и он, чувствуя, как по жилам пробегает дрожь, провел языком по коже еще раз и еще — пока на ладони не осталось ничего, кроме розового шрамика. Выпрямился.

— Не так страшно, да? — прошептала принцесса с нежностью, аккуратно касаясь его губ пальцами — то ли гладя их, то ли стирая кровь. Он не стал себе отказывать — поцеловал эти пальцы и усмехнулся.

— Не страшнее, чем вы в гневе, леди Тротт.

Сбоку раздалось покашливание, и они повернулись к дракону. Тот выглядел таким же уставшим, как они оба, но смотрел на них с очень исследовательским прищуром.

— Отчего-то именно сейчас я понял, что хочу к жене, — проговорил он иронично и задумчиво. — И, если мы тронемся наконец с места, я увижу ее раньше, чем еще через пятьсот лет.