Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 1

Часть 1 Глава 9

Пятое мая, графство Нестингер, Инляндия

Нории

Нории пролетел замок Вейн чуть позже четырех часов дня — время он отметил на часовой башне Виндерса, столицы графства. Он видел сверху огонь Марины Дармоншир, который стал куда мощнее, видел пламенные пятна привязанных огнедухов и золотистые ауры магов. Спускаться не стал — лучше успеть на помощь, чем потратить время на объятья и отдых. В его крови все еще плескала сила, полученная ночью от Ангелины. А бойцам крыла Четери, расположившимся у Владыки на спине, и вовсе требовалась лишь пара коротких привалов — для них, стремившихся в ученики Мастера, лучшим отдыхом был бой, а разминаться они ухитрялись и в полете.

Из переписки и общения с Люком в Милокардерах дракон знал, где окопался Ренх-сат и представлял по картам, где искать дармонширскую армию. Чтобы поднабраться еще силы, решил часть пути пролететь над морем — стихией Матушки, которая одним своим присутствием заряжала и снимала усталость. А затем, когда он окажется ближе к месту боев, то найдет двух змеев воздуха по возмущениям ветров, которые ощутил сразу, как перелетел форты.

Через полчаса стремительнейшего полета вдоль береговой линии Нории почувствовал, что нужно поворачивать направо. Но тут же увидел слева множество кораблей, которые плевались огнем, отстреливаясь от нападающих на них стрекоз. Дармоншир рассказывал, что на помощь из эмиратов пришли корабли, на которых есть орудия, способные стрелять на дальние расстояния.

Кем бы ни был враг Дармоншира, действовал он умно, отправив часть сил на уничтожение таких орудий и потопление судов — а значит, снижение боевой мощи противника. И как верно оказалось решение Нории лететь ближе к воде! Все же Инлий награждал своих детей немалой долей удачи.

Спустя пару минут драконы атаковали раньяров, напавших на эмиратский флот, и после полуторачасового боя последний из инсектоидов был уничтожен. А Нории, вновь собрав на спине воинов из крыла Четери, под приветственные крики матросов и офицеров стрелой помчался туда, куда тянули возмущения родной стихии.

Спустя короткое время он услышал отзвуки большого боя, а потом и увидел — мельтешение стрекоз, задымленную долину с лежащим в ней городком, сияние огромных аур невидимых змеев и мощную ауру волшебницы Виктории на окраине города.

Нории тоже накинул невидимость, накрылся щитом — и понесся к Дармонширу, который вился справа над городком и, как лягушка на болоте, бросками врывался в стайки раньяров, зачем-то выхватывая оттуда одного-двух, а по остальным бил огромным хвостом. Владыка с удовлетворением учителя отметил, как ловко Люк манипулирует щитом, то позволяя раньярам проходить сквозь него, то используя как большой таран. Вокруг, по полям и лесам, на улицах и крышах городка, стрекоз было разбросано великое множество: дохлых, разорванных, раздавленных, — но и тьма их роилась в воздухе, атакуя наземные цели. Стало ясно, что помощь драконов пришлась как нельзя кстати.

Нории с ходу ударил по группе раньяров холодом — те попадали вниз как большие сосульки. Люк, мотнувший хвостом, затормозил, обернулся. Невидимым он мерцал как сплетение перламутровых вихрей.

«Ты здесь, брат», — прошипел он с облегчением.

«Где же мне еще быть? — знакомо ответил Нории, и змей понимающе курлыкнул-усмехнулся. — Рад, что застал тебя в добром здравии. Гляжу, твоя аура стала еще мощнее».

«Марина прилетала ночью», — признался Люк, и теперь уже Владыка с пониманием фыркнул, ничуть не удивившись. Он достаточно уже узнал Рудлогов и Марину, чтобы понимать, что это в ее духе.

Они поднялись выше, осматривая поле битвы. Драконы на спине Нории склонялись, чтобы тоже все рассмотреть.

«Что нам сейчас делать? — спросил Владыка, с улыбкой проводив взглядом крылатого тер-сели. — Со мной три десятка мощнейших бойцов. Они могут помочь как в воздухе, так и на земле. Они не Владыки и, сойдя с моей спины, станут видимыми, но каждый обучен ставить щиты и обладает родовыми силами воды и воздуха. На земле им нет равных в ближнем бою, а в боевой форме охонги для нас — не больше собаки. Где нужна наша помощь?»

«Наземные отряды пока справляются. Воздух, — прошипел Люк, наблюдая, как Таммингтон хватает лапами двух стрекоз и с силой сталкивает друг с другом. — В воздухе вы нужнее. Пусть вытаскивают стрекоз с заложниками из стай, тогда мы сможем работать вихрями».

«То-то я думаю, почему ты так миндальничаешь», — посерьезнел Нории.

«Будь осторожнее, — Люк, уже отлетая, оглянулся, — возможно, у врага есть сеть против таких, как мы. С крючьями. Тамми вчера чуть не нанизался на нее».

Владыка изогнул шею в знак того, что услышал, и тут же отдал мысленный приказ. С его спины начали спрыгивать бойцы боевого крыла Четери, в воздухе обращаясь в драконов, сверкая щитами и сразу бросаясь в бой. По сравнению с ними стрекозы были размером не больше трети драконьего крыла, метров пять-семь в длину, но все же схватить их пастью за головы, как змеи, драконы не могли. Поэтому хватали зубами за крылья или цепляли сверху всеми четырьмя лапами и заземляли, ломая конечности и сбрасывая всадника.

Где-то неподалеку удовлетворенно зашипел Дармоншир, ювелирно создав первый вихрь — тот, не касаясь крыш, начал вихлять по долине, всасывая стрекоз, перемалывая им крылья. С другой стороны азартно толкал вперед стены воздуха хвостатый герцог Таммингтон, сшибая по несколько раньяров за раз и стараясь не задеть союзников. Тер-сели, изрядно помельчавшие, роились вокруг драконов, работая на подхвате, и Владыка пообещал себе при первой же возможности дать им крови. А сейчас…

Нории сплел первую сеть и швырнул ее на ближайших врагов.

В полчищах раньяров, которые тучей вились над улицами города, атакуя наземные отряды и уклоняясь от огнедухов, началось замешательство — они перестраивались, меняли тактику, врезаясь сверху в щиты драконов, стараясь придавить их к земле.

Крылатые бойцы отработанно прикрывали друг друга, сбивая инсектоидов крошечными ледяными осколками, прижимая к крышам ветром, разрывая когтями. Но слишком много было стрекоз — и они слетались тучей, грозясь задавить драконов массой, несмотря на щиты, все их умение и помощь тер-сели.

Нории, влетев почти в самую гущу — так, что несколько стрекоз разбились о его щит, свечками рухнув вниз, на крыши, — подумал, что военачальник у иномирян очень внимателен. Энтери рассказал брату о битве с раньярами у замка Вейн — и очевидно, что командующий врага учел возможность появления драконов и разработал тактику, позволяющую победить их. Не учел только появления Владыки.

Всадники, поняв, что среди них — невидимый враг, закружили у щита, врезаясь в него и отскакивая. Кто-то влупил по защите Нории из гранатомета, но дракон не дрогнул, прикрывая глаза.

«Вам страшно, — проговорил он мысленно, и озеро его сенсуальной силы плеснуло в стороны ужасом, смятением, тревожным безумием. — Вам не победить. Вы все погибнете прямо сейчас…»

Раздался панический многоголосый вопль — сколько Владыка мог видеть вокруг, всадники корчились, хватались за головы, глядя на небо, по сторонам, разворачивали раньяров. Самые стойкие просто улетали прочь, но многие выпрыгивали из седел и с криками падали вниз, оставаясь недвижимыми на крышах и брусчатке. Воины-драконы, получив пространство для маневра, снова бросились в бой.

Инсектоиды, оставшиеся без всадников, неподвластные внушению и не имеющие чувств, метались, сталкиваясь и подставляясь под когти и зубы драконов, пролетая мимо змеев, проскальзывая и ударяясь об их щиты.

Нории придерживал свою мощь, чтобы не задеть союзников на земле, чтобы не продавить и соплеменников — пусть у них защита от сенсуального воздействия была поболе, чем у людей, да и тренированы они были отлично, но силой Владыки и их он мог бы достать.

«Чтоссс это былоссс? — изумленно вопросил Таммингтон откуда-то сверху. — Проссстите, мои добрые друзьяссс, но я едва удержалссся, чтобы не эээ…. ссбежатьсс в косссмоссс от ссстраха».

«Экссстремальненько, — нервно согласился Люк, ловко подхватывая вихрями мечущихся раньяров. Он не сорвался с места, но выглядел ошарашенным. — И эффективненько. Я видел всссплеск твоей силы, Нории. Ссскажи мне, что ты можешь это повторитьссс в любую сссекунду».

«Несколько раз смогу, — гулко ответил дракон. — Может, десяток. Может, два — но вряд ли, стихии ослабели, и наши силы вместе с ними. Потом наступит истощение, поэтому лучше использовать это умение по ситуации. А пока здесь все расчищено, — он развернулся и тоже создал несколько вихрей, — обойдемся и обычными заклинаниями».

Тиодхар Ренх-сат более десятка раз вылетал со своим отрядом стрекоз на помощь бойцам и для оценки ситуации на поле боя. Он использовал и местное волшебное приспособление — би-нокль, да и связные, снующие туда-сюда, приносили ему информацию от командиров наземных и воздушных отрядов. Но он никогда не боялся идти в гущу сражения и предпочитал видеть все своими глазами.

Все шло по плану — армия Дар-мон-шира почти полностью вошла в Норбидж, оказавшись в ловушке: лорташские отряды из других городов скоро должны были завершить окружение, хотя им и пришлось делать большой крюк из-за ударов вражеских орудий по флангам. Ренх-сат ждал только опаздывающих — почти двадцать тысяч наемников и инсектоидов, которые укрепят его превосходство. Ему докладывали о том, что и отряды противника непросты: с ними идут маги и есть среди них великая колдунья, которая неуязвима для оружия и сама производит колдовство невиданной силы. Но он знал, что в этом мире любой колдун выдыхается — дело лишь во времени и силах, которые ты готов против него выставить. Так что пусть пока идет вперед, пусть тратит силы — а он накопит свои и сначала уберет змея-колдуна, а затем и эту женщину, зачем-то занявшуюся войной.

В воздухе тоже царило преимущество, несмотря на проблемы, доставляемые невидимым колдуном и крылатыми водяными псами, — Ренх-сат собрал раньяров со всей Инляндии, а также приказал вывести с Лортаха несколько сотен недавно созревших, и они давили проклятого змея количеством. А псов… тиодхар бы не отказался заиметь в свою твердыню парочку, ибо его душа бойца радовалась при виде таких убийственно мощных созданий. Но это не означало, что он пожалеет хоть одного, ежели тот будет представлять угрозу.

Близилось время, когда он задействует сеть Лесидия — но Ренх-сат понимал, что раз первая попытка поймать колдуна у дальних холмов провалилась, то нужно использовать вторую, иначе третьей у него не будет, и заставлял себя выжидать, глядя, как то и дело очередная стая раньяров рассыпается от страшного удара ветра или как дергается схваченная невидимой пастью одна из стрекоз с заложниками. Долина была немаленькой, и невидимый колдун то и дело ускользал из поля зрения генерала. Он был очень быстр, так быстр, что Ренх-сату казалось, что в воздухе орудует целая стая колдунов.

И поэтому он выжидал: чем больше вымотается змей, тем вернее его поймать, — и размышлял, как правильнее поступить. Загнать врага в ловушку, пожертвовав огромным числом своих людей, и потом уже накинуть на него Лесидию? Или использовать другую хитрость? Но тогда колдун поймет, что на него идет прицельная охота и будет вдвойне осторожен.

Тиодхар уже решил было вылетать лично с отрядом подчиненных стрекоз, а также отправить в полет всадников на стрекозах с привязанными сзади детьми: мимо такого колдун точно не пройдет, рванется спасать, и тут Ренх-сату останется только улучить верный момент и бросить сеть. Но что-то его тревожило, и он ждал, оглядывая в бинокль улицы города, фланги и небо над Норбиджем, пытаясь понять причины беспокойства.

— Смотрите, тиодхар, — почтительно позвал тха-нор Арвехши, который после гибели императора остался связным при Ренх-сате и нынче рассматривал небо в бинокль. — Смотрите, какие колдовские звери появились в воздухе!

Жрец Имити-ша тоже смотрел в бинокль, и его жидкая бороденка тряслась то ли от страха, то ли от возбуждения боем.

— Это дра-ко-ны, — резко ответил генерал. — Колдуны, способные превращаться из человека в зверя. Мои люди рассказали, что подобные защищали замок колдуна Дар-мон-шира, когда я послал норов похитить его жену. Я предвидел, что они могут появиться, и научил людей, какой порядок выстраивать, чтобы победить.

— Но их много, — проговорил Арвехши. — Серьезная подмога врагу.

— Много, — согласился Ренх-сат. — Но раньяров больше.

Если в замке по докладам был едва ли десяток драконов, то тут в разные стороны летели, разрывая раньяров и уклоняясь от выстрелов, десятка три, не меньше. И пусть Ренх-сат всегда учитывал появление любой подмоги, буквально на глазах ситуация в небе стала меняться. Всплеск безумия среди всадников и как следствие потерю более сотни раньяров он тоже заметил, но не понял причины — хотя какой могла быть причина, кроме проклятого колдовства? Если не переломить ситуацию, без поддержки с воздуха скоро останутся и наземные отряды норов. Тогда они могут быть уничтожены.

Здесь уже Ренх-сату необходимо было вступать в бой и давить драконов стаей раньяров, подчиненной ему напрямую, потому что врагу достаточно было скинуть всадника, чтобы безмозглый раньяр улетал прочь и из боевой единицы становился бесполезным насекомым. Только тха-норы, потомки первых воинов-завоевателей Лортаха, могли управлять пятью-десятью раньярами на расстоянии: их они использовали для тарана драконьих щитов сейчас. Но нужны куда как более мощные удары — а их может обеспечить либо огненное орудие, либо стая Ренх-сата.

Нужно лично давить драконов и ловить колдуна.

На поясе у генерала висел кожаный мешочек с клубком нитей, что при броске разворачивался в смертоносную сеть Лесидия.

Поймает колдуна — и отдаст его Имити-ша, который, как жрец, может прикоснуться к Лесидии. А Арвехши отнесет пленника на Лортах, в жертву богам.

Такого подарка им и сам император не делал.

Ренх-сат, продолжая наблюдение, уже качнулся в сторону пещеры, где во главе стаи стоял оседланным его раньяр, но напоследок зацепился взглядом за нечто удивительное и поморщился, не веря своим глазам. Там, в воздухе, сначала кто-то невидимый выхватил одного раньяра из стаи. И почти одновременно, на значительном расстоянии от первой еще одна стрекоза с заложником полетела вниз, словно схваченная огромной пастью. А значит… он наконец понял, что именно не давало ему покоя, и зло помянул бога-Нерву.

— Их двое, — проговорил он неверяще, опуская бинокль. — Колдунов двое.

… А значит, прежде чем использовать сеть, нужно задействовать все заготовленные хитрости и ловушки, иначе он проиграет, даже не увидев кому проигрывает.

Через несколько минут из шахт и пещер в окружающих город холмах вылетело больше сотни стрекоз, каждая из которых тащила пару десятков тяжелых мешков. А кроме всадников, на раньярах сидели еще и наемники с длинными крючьями — чтобы эти мешки быстро и ловко рвать.

Вечер пятого мая, графство Нестингер, Инляндия

Люк Дармоншир

19:00–20:30

«Что это?» — донесся до Люка мысленный крик Таммингтона, который орудовал в паре километров от него.

Дармоншир не понял, прислушался, огляделся, не оставляя управление смерчами. Судя по положению садящегося солнца, с появления Нории прошло не больше трех часов, а кажется, что уже сутки бьются. Все как обычно — яркие вспышки взрывов, жужжание стрекоз и яростные крики драконов, верещание инсектоидов, рычание тер-сели и рев берманов с земли.

«Ты о чем?»

«Наверхссс! Наверхссс поссмотри!»

Герцог поднял башку и выругался, пытаясь улизнуть — но было поздно. В небесах над городом кружили десятки раньяров — и с них сыпалась меловая пыль, втягиваясь в смерчи и взбиваясь ими снова ввысь, накрывая долину дымкой, припорашивая людей, стрекоз, крыши, улицы, деревья, драконов, Тамми… и самого Люка. Сквозь щит, настраивать который на непропускание мельчайших предметов ранее не было необходимости, а сейчас — времени.

Дармоншир, безуспешно попытавшись вылететь из-под меловой ловушки, нервно остановился — все равно уже весь был припыленным, и его каждый инсектоид мог заметить. Они и заметили — в воздухе еще продолжал оседать мел, а стрекозы, роняя с крыльев пылевые облачка, уже десятками стали врезаться в его щит, и тот заскрипел от нагрузки.

Люк с досады щелкнул клювом, вызвал смерч — с каждым разом это становилось все труднее, хотя Марина его досыта напитала, — и попытался пропылесосить себя. Но пыли было слишком много, она оседала и оседала, очерчивая белесым его контур.

В поле зрения Дармоншира попал Нории — точнее, его щит, усыпанный белым. Владыка был поопытнее Люка и Тамми, вместе взятых, и вместо того, чтобы суматошно нестись куда-то прочь от угрозы, успел усилить щит так, чтобы тот не пропускал даже мельчайшую пыль. Дракон как-то ловко тряхнул сферой щита, заставив ее сжаться и снова увеличиться, пыль осыпалась вниз, на долину, а Нории остался невидимым — его можно было обнаружить только по чистому пространству в меловой дымке.

Неподалеку с благородными чертыханиями нервно вертелся Таммингтон, ухитряясь одновременно отряхиваться и бить по взбесившимся раньярам, и Люк снова выругался. Не смертельно, но неприятно лишиться невидимости — одного из основных преимуществ. Тем более что в этом виноват именно он — ведь сам подсказал генералу иномирян подобную хитрость, выдав себя у меловых карьеров Форштадта.

«Роберт, тут поможет только купание, — прошипел Люк. — Давай ты первый к морю, а я за…»

Он не успел договорить — на холмах за городом отчетливо полыхнула вспышка, и зазевавшегося Тамми снесло ударом орудия. Но щит выстоял, лорд Роберт тоже — отделался испугом и снова рванулся к раньярам, которые оживились и шли на таран. Его аура слабела на глазах, значит, скоро нужно будет подпитаться или поспать.

Полыхнуло снова, с другой стороны — Люк шмыгнул вверх, но оказалось, что это орудие било не по змеям, а по отрядам дармонширцев, пробивающихся к центру города, безжалостно накрыв и лорташцев за баррикадами.

Заработала в ответ артиллерия дармонширцев с дальних позиций, гулко бухнули орудия с эмиратских кораблей, чтобы накрыть огневые точки противника. Но все зря — снова полыхнула вспышка, и ударило уже по Люку.

«Придется потом искупаться, Тамми, — прошипел он зло, — сейчас нужно уничтожить артиллерийские машины. Я быстро, вы с Нории продержитесь».

Лорд Роберт, вовсю отбивавшийся от потерявших всякий страх раньяров, не ответил, но Люк знал, что он его услышал. Услышал и Нории — справа снова плеснуло оглушительным страхом, полетели во все стороны раньяры — то Владыка второй раз применил свою силу, открывая Люку путь к холмам.

И Люк полетел. Он рванул вверх, чтобы высота и облака сделали его невидимым для орудий противника, а затем так же быстро упал вниз уже за холмами.

Первое орудие он заметил на расчищенной площадке у известняковой штольни — и уничтожил его с лету, просто схватив за кабину и бросив вниз. Там, внизу, оно и рвануло, поджигая деревья и осыпая склоны раскаленными осколками. Второе накрыл, когда оно только-только выстрелило, — Люк рвал металл клювом, а за спиной на улицах города расцветал огненный цветок. Третье змей опрокинул, когда оно выезжало из шахты, и не стал трогать выбравшихся из кабины оператора и водителя, которые побежали куда-то в лес.

Но даже если ты все продумал идеально и обладаешь магическим преимуществом — враг всегда нарушит твои планы, если только во главе армии противника не идиот. А Ренх-сат явно не был идиотом.

Странно, что орудия активизировались прямо сейчас. Очень странно.

Однако времени обдумать это не было: нужно было выискивать вражескую артиллерию. Сколько Люк провел за этим занятием: час, два? Иногда он взлетал над холмами, посмотреть, справляются ли Нории с драконами и Таммингтон: они держались. А ему казалось, что иномиряне и перевербованные ими артиллеристы действуют совершенно самоубийственно — если раньше он не мог обнаружить даже одного орудия или машины, сейчас они словно сами подставлялись под удар. То ли у Ренх-сата сдали нервы и он пошел ва-банк, пытаясь уничтожить артиллерией змеев, пока они видимы из-за мела, то ли это ошибка кого-то из местных командиров…

Взлетев после уничтожения очередного орудия, Люк чуть не попал под дружественный удар дармонширцев. А вильнув от поля огня вбок, заметил почти у середины высоченного соседнего холма выезжающую из шахты боевую машину реактивной артиллерии с уже поднятой ракетной установкой.

Люк рванул к ней — однако водитель заметил змея и резко, взвизгнув шинами, сдал задом, как до этого делали его предшественники. Но в отличие от остальных, машина успела заехать внутрь, в пещеру, и туда же, сужая щит клубами ветра ворвался Люк. Машина панически неслась назад в темноте к белеющему за ней пятну света, мимо каких-то подпорок и стволов, которые снес змей. Раздался выстрел, другой — заполыхало. У Люка сдавило голову, он чуть не оглох, а его щит спереди выгнуло пузырем — то взорвалась сама машина… Он, глядя, как рушатся оставшиеся подпорки и увидев вдруг картину ловушки целиком, рванулся к ближайшему выходу… но затряслась земля, и по всей шахте начал оседать известняковый потолок, перекрывая путь к спасению и сминая защиту змея.

Ренх-сат лично следил за тем, как колдун одну за одной избегал ловушек, перелетая от шахты к шахте, как уничтожал орудия. Генерал уже был готов к тому, что ни один из капканов не сработает, когда увидел в бинокль пыльный столб, едва заметный в разнесенной ветром меловой дымке, а затем услыхал отдаленный мощный взрыв, различимый даже среди грохота орудий. Задрожала земля. Взметнулись над холмом клубы каменной пыли.

Змей над холмом не взлетел, как это было после уничтожения прошлых орудий.

Через десяток минут генерал, сопровождаемый тха-норами и обычными наемниками с кирками и лопатами, прилетел к холму, который просел посередине над старой шахтой, расширенной по приказу Ренх-сата, словно вдавленный метров на семь гигантским узким сапогом. Осмотрел сверху — поломанный лес, серая треснувшая скальная порода под слоем осыпающейся почвы, мощные каменные оползни над входом и выходом из шахты. Заставил раньяра спуститься ниже, задумчиво постучал кулаком по колену.

Водителям машин была обещана свобода за то, что они заманят змея в шахту, а сами выбегут наружу и вместе с приглядывающими за ними норами сдвинут подготовленные обвалы над выходами из шахты. На случай, если это не сработает, шахту расширили до критического уровня, поставили подпорки — змей снесет их, и от сотрясения почвы осядут как обвалы, так и породы у входа и выхода, которые легко будет пробить киркой и поймать вылетающего колдуна Лесидией. Но сейчас… то ли сам холм был полон внутренних трещин, то ли взрыв оказался невероятной мощи, но, судя по осевшему камню, шахту завалило полностью.

— Копни здесь — и камнепад пойдет вниз! — крикнул с зависшего рядом раньяра связной Арвехши.

Ренх-сат кивнул.

— Если он внутри, то он мертв, — сказал генерал сдержанно, ибо колдун вполне мог улизнуть незамеченным, низом между холмами. — Проверим.

Немногочисленные плюющиеся огнем машины продолжали палить по улицам Норбиджа, выезжая на выстрел из шахты и заезжая обратно сразу после. Но змей не спешил уничтожать их.

Ренх-сат вернулся в оборудованную под генеральскую ставку горизонтальную шахту, где оставались тха-норы, следящие за ходом боев в воздухе, куда то и дело прилетали связные, и тут же сам взял би-нокль. Последующие полчаса наблюдения в сумерках убедили его в том, что в воздухе, помимо дра-конов и мелких водяных псов остался лишь один змей-колдун.

И Ренх-сат очень бы хотел, чтобы он оказался тем самым, кто напал на него на балконе каменной башни.

Пятое мая, Дармоншир, Инляндия

Марина

Я вернулась в Вейн под утро, когда нежно-сиреневые сумерки уже сменялись розовой дымкой над штормящим морем. И мое состояние было таким же тревожно-умиротворенным.

Сейчас, когда я пребывала не в дреме, ощущать себя птицей было странно. С одной стороны, движение крыльев происходило так же естественно, как дыхание. С другой — мне сложно было осознавать свои размеры и скорость. И мысли в голове мелькали легкие, короткие. Будто сложным конструкциям просто не хватало места.

Мой взгляд то и дело выхватывал в травах и лесах мелкую живность, словно соколиная форма принесла мне соколиные же желания. Но человека во мне было еще достаточно, хотя Ангелина и говорила, что чем дольше ты в обороте, тем сложнее вернуться обратно. Инстинкты тянули сложить крылья и упасть вниз, но человек пока не хотел отведать суслика или скогтить голубя.

Огнедухи пригрелись под моими крыльями и, похоже, дремали, если духи вообще способны дремать. Но когда я подлетала к открытому окну, они сорвались с места и четырьмя огненными дугами метнулись к трем башням Вейна (духа из разрушенной башни я перепривязала к целой), и я досадливо крикнула им вслед. Такое сложно не заметить. В прошлые полеты они срывались из-под крыльев куда раньше, вне зоны видимости камер.

Я влетела в окно, крутанулась в воздухе через голову (еще помогало удариться оземь, но я боялась из-за детей) и встала на пол уже собой. Хотя нет, не встала — пошатнулась, схватилась за подоконник, переживая головокружение и участившийся пульс, отдающийся в висках. От брачного браслета пошли прохладные волны, словно мятой успокоив кровь и добавив бодрости.

Я постояла у окна, подставляя лицо соленому ветру, — море бесилось в паре километров отсюда, но казалось, что до меня долетают брызги. На лес падала тень от башен замка, виднелись патрули на земляных валах — а я смотрела и думала о Люке. О том, как он ухитрился за эти месяцы после всего произошедшего остаться прежним и при этом так измениться, будто перешагнул через себя старого и стал сильнее, спокойнее, но и куда азартнее.

А еще я совершенно не чувствовала вины за то, что опять рискнула, опять нарушила правила, полетела к нему и не вернулась, когда осознала себя над Нестингером.

— Значит, так нужно, — пробормотала я, прикрывая глаза. Ветер коснулся моих губ, и я вспомнила, как целовал меня Люк и как хорошо мне было там, с ним.

Мне с ним везде хорошо, что уж говорить. И если он выиграет эту войну для меня… и для всех людей, которые находятся под его рукой… и для всей Инляндии, то неважно, в каком качестве он будет со мной дальше.

Мне с ним везде будет хорошо. Но нужно не помешать ему сейчас.

— Главное — победи, Люк, — прошептала я ветру слова, которые сказала мужу на прощание. — Ты слишком хорош, чтобы не победить.

Вспомнился его смешок после этих слов, и я тоже улыбнулась.

В животе шевельнулся кто-то из будущих Дармонширов, но легонько, словно не решив еще, нужно ли просыпаться. Я накрыла его рукой — и тут раздался звонок телефона и я, уже подозревая, кто это, прошла к прикроватному столику.

Звонил Леймин.

— Ваша светлость, — проговорил он, ничуть не удивившись тому, что я не сплю, — только что в ваши покои проникла птица, которая прилетела вместе с нашими огнедухами. Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Хочу, Жак, — ответила я со вздохом, и он удивленно замолчал. — Да, меня даже не нужно уговаривать. Единственное, — я снова положила руку на живот, ибо пинались уже оба наследника, — давайте я зайду к вам после завтрака и процедур. Поверьте, за это время я точно никуда не денусь. И мне действительно нужна ваша помощь.

Я только положила трубку, как телефон зазвонил снова.

— Да, капитан, — сказала я в трубку. Послушала его, снова вздохнула. — Да, Андрей Юрьевич, я только что говорила с Леймином. По этому же вопросу. Да, вы правы, а я неправа. Предлагаю нам всем вместе это обсудить.

— Вы, уж простите старика, в своем уме, ваша светлость? — осведомился Леймин, выслушав меня. Я безмятежно смотрела на него, затем оглядела аккуратнейший светлый кабинет: в соседнем кресле расположился командир моих гвардейцев, капитан Осокин. Снова перевела взгляд на начальника безопасности.

— Предложите другой выход, Жак. Может, вы успеете за это время подготовить большую клетку, в которую поставите кровать? Или запрете в кладовке? Я могу потерпеть, но не хотелось бы — мне сейчас сложно в непроветриваемых помещениях. В покоях меня оставлять бесполезно, даже если закрыть ставни — что помешает мне открыть их руками, не приходя в сознание? Или выломать — я своей силы не знаю, к сожалению. В присутствии охраны я не засну, сокровищницу я просто открою изнутри. А вот железные решетки и двери я вряд ли смогу выломать.

— Но камеры в подвале, леди Марина! — Он так негодующе хмурил брови, что его лицо стало похоже на сморщенный лимон. — Там холодно, сыро, каменные лежаки, кандалы… рукомойник и сортир там же. Раньше бы я вас сам туда отвел, но сейчас… — Он глянул на мой живот и деликатно кашлянул. Посмотрел на Осокина в поисках поддержки. — Капитан, что вы скажете?

Старик как обычно упрямился, но если раньше меня это раздражало, то сейчас я была на удивление спокойна.

— Нужно выбирать из имеющихся вариантов, — ответил Осокин, — и пока что Марина Михайловна права: камера подходит лучше всего.

— Жак, давайте так, — примирительно сказала я. — Если до вечера вы найдете другой вариант удержать меня, я его приму. А на случай, если нет, — попрошу слуг подготовить мне камеру. Это всего на несколько ночей, как я надеюсь. Буду считать это приключением. Тем более что я буду там не одна. Андрей Юрьевич не оставит меня без охраны за дверью.

— Нет, конечно. — Осокин склонил голову.

Леймин пожевал губами и буркнул:

— Все сделаю, моя госпожа. Но… нужно было рассказать нам раньше.

— Нужно было, — согласилась я. — Но я не хотела. Однако признайте, что со мной становится проще, правда, Жак, капитан?

Они не ответили, но скрестили на мне говорящие взгляды. Я не смутилась.

— У меня прогулка с леди Шарлоттой, — сообщила я Осокину, вставая уже с некоторым трудом — он подскочил, подал мне руку.

— Гвардейцы будут ждать у выхода, — понятливо кивнул он и открыл мне дверь. Я вышла — пусть все обсудят наедине.

День, несмотря на небольшой утренний шторм, выдался жарким и прошел в хлопотах. Во время прогулки я рассказала свекрови о своих полетах и ночной встрече с Люком, но она ни слова упрека не произнесла.

— Я уже привыкла, что ты очень необычная невестка, Марина, — сказала леди Шарлотта, покачав головой. — Но я знаю своего сына. Именно ты и нужна ему.

Мы привычно прятали тревогу в делах и следили за новостями из Нестингера — их было немного, потому что все силы были брошены на битву, и никто не стал бы отправлять радиограммы круглые сутки. Ани прислала птицу с добрым известием, что на помощь Люку полетел Нории и несколько десятков бойцов и что Энтери, как и другие драконы-виталисты, вернется в Вейн через пару-тройку дней.

Ко второй половине дня море успокоилось, а вот из Рудлога пошли тревожные новости — о том, что началось наступление на Иоаннесбург, — и меня накрыло такой тревогой, что я бросила письма от просителей и дела герцогства, посидела, купая руки в камине, а затем в кои-то веки напросилась на плановую операцию к доктору Кастеру, потому что это был единственный способ сделать себе эмоциональную анестезию.

К вечеру мы знали, что в Нестингере идут затяжные воздушные бои, но наши войска уже вошли в центр Норбиджа. Знали от агентов Леймина и то, что на окраинах Иоаннесбурга уже появились инсектоиды и идет их зачистка. Что моя сестра Василина лично принимает участие в битве.

Я поужинала, не чувствуя вкуса еды. Позвонила Мариану, хотя ему сейчас точно было не до меня, — но он не взял трубку, набрала Катю — она оказалась вне зоны действия сети.

К тому моменту, когда пришло время ложиться спать, я не знала, куда себя деть. Выпила успокоительное, спустилась с Осокиным и Марией, которая с невозмутимым лицом несла поднос с молоком и печеньем, в подвал — там было свежо, и меня эта свежесть отрезвила.

Завтра с утра будет новая информация. А сейчас нужно уснуть, чтобы не навредить ни себе, ни детям.

Из камеры сделали чуть ли не гостиничный номер — постелили ковер, поставили торшер и небольшой обогреватель, заправили кровать. Осокин поклонился, пожелал спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — рассеянно откликнулась я, успокоенно глядя на открытое маленькое окошко под потолком, закрытое мелкой железной решеткой снаружи — голубь бы пробрался, но я — точно нет. Во всяком случае, проветривание мне здесь обеспечено. Посмотрела на закрывшуюся металлическую дверь. Побродила по камере, налила себе горячего молока из кувшина, выпила. Выключила торшер и легла спать. В подвале было свежо и тихо, я смотрела на косые пятна света от голубоватой луны на противоположной стене и слышала, как снаружи ходит охрана, как приглушенно переговариваются мои гвардейцы. И заснула, на удивление, почти сразу.

Во сне мне виделось, как я мечусь по камере, врезаясь в стены, вопя от ужаса и тревоги, как бьюсь в дверь, оставляя на железе черные подпалины. Как раскрывается дверь, и мужчина со знакомым лицом кричит мне, расставив руки:

— Марина Михайловна, успокойтесь! Нельзя улетать! Успокойтесь, успокойтесь… вы сожжете тут все!

Я кидаюсь к нему, но почему-то не пролетаю в дверь — возможно, потому что помню, что там дальше много камня и нет свободы. Я снова кричу от ярости — и поворачиваю к окну, туда, где толстые прутья, сквозь которые мне не пробиться.

— Марина Михайловна!

Я слышу свое имя и осознаю себя, опускаясь на постель, — и мне становится очень горячо. Я вижу, как невыносимо ярко сияет за открытым окном, как накаляются и растекаются по подоконнику прутья решетки, — и засыпаю, полная тревоги, страха и желания куда-то лететь.

Поздний вечер пятого мая, графство Нестингер, Инляндия

Нории

21:00–23:00

Почти у щита Нории мелькнул хвост Таммингтона, который, отвлекая на себя внимание раньяров, заложил большой круг над долиной. Хвост хлестнул туда-сюда, и сверху полетели несколько изломанных стрекоз.

В большинстве своем раньяры атаковали без всадников, самоубийственно и бесстрашно, и Нории то и дело проносился сквозь стаи в надежде найти тех, кто управляет ими на расстоянии. Он уже заметил, что одного всадника может сопровождать до десяти привязанных стрекоз, которых тот отправляет в атаку, как боевых псов.

Лорд Роберт отбивался почти от сотенной стаи, и это было действительно опасно.

На поле боя опускалась ночь, приправленная меловой взвесью, — только благодаря свету луны противники могли разглядеть друг друга в воздухе. Судя по вспышкам выстрелов, наземные отряды дармонширцев уже дошли до центра убеленного города и там перемалывали ожесточенное сопротивление.

«Где Дармоншшшир? — прошипел припыленный герцог. Он так и не успел за прошедшие часы смыть мел, двигался замедленно, словно сонно, и его щит потускнел — так много выстрелов он перенес и так много раньяров шло на таран. Смерчи лорда Роберта уже иссякли, и на новые не хватало сил. — Он давно долженссс былссс вернутьссся!»

«С час назад видел у дальних холмов», — ответил Нории, качнув головой на север.

«Яссс только что пролетал там, — сообщил Тамми, — его нигдессс нет. Ессть ссломанные орудиясс… и, кажетсся, у одного из холмоввс произошшел обвалсс, там пылит, но Лукассса нет. И… я плохоссс еще вижуссс ауры, но егоссс аурусс не увидел ссссовсем. Поссслал мысссленный зов — не отвечаетссс. И артиллерияссс врагассс еще работает в тех холмахсс. Он бы никогда не оставил нассс под ударомсссс. Неужели выдохсссся и усссснул где-то в лессссу?»

«Он был полон энергии», — возразил Нории, оглядывая темные, окутанные голубоватым сиянием силуэты холмов сквозь меловую дымку и стаи раньяров. Таммингтон был прав: мощная аура Дармоншира должна была кружиться медленным вихрем выше вершин, даже если он скрылся где-то за ними, но ее не было видно. Последний раз Нории заметил Люка у холма, от которого сверкали всполохи огненных орудий, затем — ныряющим за другой холм. Но вновь собравшиеся в массовую атаку стрекозы заставили Владыку переключить внимание на них: следовало не только прикрывать Таммингтона, но и приглядывать за драконами крыла Четери, ибо потерять тех, кто только вчера воскрес, было бы несправедливо и больно. Хотя все они понимали, на что идут.

Нории еще раз покрутился, осматривая темный горизонт в поисках знакомой ауры. Пустота — и это дракону очень не понравилось.

«Я сам слетаю к холмам, посмотрю ближе, — сказал он Таммингтону, который в окружении десятка драконов отчаянно и устало дробил клювом стрекозу за стрекозой. — Мне нужно минут пятнадцать, продержишься? Не уснешь?»

«Нельзяссс ссспать», — коротко ответил лорд Роберт, и эта краткость больше всего показала, насколько он измотан.

Раздался выстрел гранатомета, ударивший герцога в щит. Таммингтон зашипел — и Нории, уже отдавший своим драконам приказ прикрывать змея и отлетевший на полкилометра к холмам, развернулся, зависнув в стороне между обозленным змеем и расступившимися стрекозами. В этом коридоре словно нарочно вился раньяр, показывая спину всадника, только что выстрелившего из гранатомета. А за спиной была привязана девочка лет семи, обмякшая от ужаса.

Лорд Роберт предсказуемо рванул туда, в коридор из раньяров. Драконы отстали — а навстречу ему, огибая всадника с девочкой, вырвалась целая стая стрекоз, которые на полной скорости понеслись к змею, разбиваясь о его щит в лепешки, затормаживая, отвлекая. За этой стаей на крупном раньяре летел всадник в белых доспехах — и он, как пращу, раскручивал над головой что-то резанувшее Нории невероятной и чуждой мощью.

«Стой!» — рявкнул Нории, ускоряясь так, как это умели делать только Владыки драконов. Он на ходу выстраивал огромный, мощный, многослойный щит, вливая в него максимум своей силы, ударил вперед страхом — но в стороны разлетелись только раньяры с всадниками, а тот, кто раскручивал что-то невидимое, даже не дрогнул.

Таммингтон затормозил, ошарашенно тряся башкой, и Нории успел скользнуть вперед него: развернулся мордой к всаднику, атаковал воздушным Тараном, за ним — тысячами ледяных лезвий, — но то, что швырнул всадник, прорезало заклинания дракона, как горячий нож масло, лишь на секунду задержалось на щите, облепляя его сетью по кругу, — и начало сминать защиту, как яичную скорлупу.

«Норииссс!» — испуганно зашипел Таммингтон, дергаясь к нему. Со всех сторон с тревожными криками летели к Владыке драконы — спасти, убить врага, пробиться к человеку в белом доспехе, который, как невод за длинный канат, двумя руками держал сеть и подтягивал ее к себе, словно не чувствуя тяжести и сопротивления дракона. Пробились несколько крошек тер-сели, но что они могли сделать? Псы, попытавшись порвать цепь зубами, развеялись, только коснувшись ее. Раньяры будто взбесились — сотни их налетели и на драконов, и на змея, не пуская, заслоняя, оттесняя прочь.

«Не приближайтесь, — едва сумел проговорить Нории, чувствуя, как чудовищная мощь продавливает его щит, в который он вливал все свои силы, — и воздух нагревался, искрил от противостояния двух чуждых энергий. — Это… оружие… неподвластно вам!»

Он выдохнул и расправил крылья, выплескивая в щит всю силу, что оставалась у него… Щит отыграл полкрыла, еще треть… и тут по сети пробежал металлический отблеск, она словно набрала силы в ответ на усиление щита, стала жестче, острее…

Раздался взрыв такой мощи, что его услышали и на эмиратских кораблях в море. Раскидало драконов, стрекоз; Таммингтон, который сумел подобраться почти вплотную, оглушенный почти до потери сознания, полетел вниз, на дома, с крыш которых взрывной волной смело облако мела, круговой стеной разошедшееся по долине. Это лопнул щит Нории.

И только всадник, державший сеть, остался невредим — словно она защищала его. Впились в белую плоть дракона страшные крючья, раздирая кожу, ломая крылья, и он закричал от боли, заклекотал, завыл — а сознание само бросило тело в анабиоз, потому что вынести эту боль было невозможно.

Ренх-сат, подтягивая к себе Лесидию, которая любую попавшую в нее жертву делала легче тюка с тряпьем, испытывал одновременно и торжество, и досаду. Для него появление на пути сети невидимого защитника стало неожиданностью. Не та добыча — но и этот зверь-колдун мощен, и будет неплохой жертвой богам. Сеть его не убьет, пока Ренх-сат не захочет. Обездвижить болью, лишить воли и заставить жаждать милосердной смерти вполне достаточно.

Много раньяров пришлось погубить, чтобы его поймать, — но зачем те раньяры, если в воздухе колдуны превращают их в труху? А теперь и один из змеев мертв, и один из колдунов-драконов пойман, такой мощный, что какое-то время смог сопротивляться Лесидии, и второго змея в воздухе нет. А остальных зверей норы перещелкают поодиночке. Все выдыхаются, и эти колдовские звери тоже.

Дракона стянуло сетью так, что голова была прижата к боку, ноги и хвост — к брюху, красный гребень торчал из ячеек, как и белоснежные перья из сломанных крыльев, по которым текла кровь, падая на белый город внизу. Не подох бы до жертвоприношения!

Вокруг звенели крики ярости, отчаяния, гнева — то бились, пытаясь прорваться к собрату, другие драконы, но раньяры стояли стеной, давая время тиодхару закончить дело. Били гранатометы — и вот уже у кого-то из драконов треснул щит, на крыльях повисли стрекозы, колдовской зверь полетел вниз, покатился по крышам, пытаясь стряхнуть с себя груз. Рухнул второй — и часть драконов отвлеклась помочь, часть по-прежнему рвалась к Ренх-сату.

Рядом с генералом завис раньяр с почтительно склонившим голову Арвехши и побледневшим жрецом Имити-ша, и Ренх-сат, сделав петлю над ними так, чтобы толстая нить легла в руки Имити-ша, отпустил Лесидию.

— Отнесите зверя нашим господам, — крикнул он весело. — Эта кровь им придется по нраву!

Когда стрекоза с большим грузом под брюхом уже скрылась во тьме, крики драконов переросли в вой и рев — но их по-прежнему не пускали следом, и приходилось биться, чтобы сохранить уже свои жизни.

Ренх-сат, облетев тучу раньяров, сдерживающих драконов, спустился ниже, сделал глоток воды из бурдюка, оглядывая сквозь меловую дымку туманно-темный центр города, куда упал змей и где сейчас отбивался от стрекоз дракон с ранеными крыльями.

— Где же ты, колдун? — проговорил тиодхар задумчиво.

Сейчас его не было видно — похоже, обернулся человеком, чтобы спастись. Ну что же, Ренх-сат лично спустится на землю. Человека поймать куда легче, даже если он избежал сети. Удачливая тварь.

Но всякая удача когда-нибудь заканчивается.

Генерал подозвал к себе жестом нескольких сопровождающих тха-норов и отдал распоряжения, как держать воздух, как работать оставшимся огненным орудиям.

— Пусть треть всадников спускаются туда, куда упал колдун, и ищут его. Найдут мертвым — хорошо, живым — пусть сразу убивают. Я подойду с подкреплением.

Он развернул раньяра и полетел к холмам со стороны моря — туда, где ждало больше десятка крупных наземных отрядов на охонгах и тха-охонгах. Их поведет сам Ренх-сат, чтобы найти колдуна и добить остатки дармонширской армии, запертой в центре города.