Короткая история вечной любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Сдачу оставьте себе.

Сесилия Коннот подхватила багаж, выпрыгнула из такси и вбежала в церковь.

— Сесилия, это ты? — Глаза Элейн Шипли удивленно распахнулись, когда она увидела девушку.

— Нет времени на болтовню, — отрезала подошедшая к ним женщина в костюме персикового цвета, по всей видимости распорядительница свадьбы. Вы опоздали, — обратилась она к Сесилии.

— По крайней мере, она здесь, — заметила Элейн. — Чего не скажешь о некоторых других…

— Повторяю, у нас нет времени на разговоры, — парировала женщина в персиковом костюме. Снимайте ваши туфли и надевайте вот эти.

У Сесилии забрали ее дорожные сумки, усадили в кресло, быстро стянули мягкие удобные сандалии и нацепили перламутровые атласные туфельки на высоченных шпильках.

— Мы должны все хорошенько отрепетировать.

Завтра нам не нужны заминки и падения, — решительно заявила распорядительница и, схватив Сесилию за руку, потащила ее к группе женщин. Одного взгляда на них хватило девушке, чтобы запаниковать. Безупречный макияж, прически… У всех коротенькие — но не слишком — юбочки, приоткрывающие взору стройные, загорелые ножки, и укороченные майки, горделиво выставляющие на показ плоские животы. В своем длинном мешковатом платье Сесилия выглядела по меньшей мере нелепо. Окажись ее мать здесь, она бы наверняка со стыда сгорела.

Репетиция свадьбы началась.

— Мы собрались сегодня, — раздался голос священника, — чтобы разделить с Салли и Гасом самые сокровенные минуты, когда они соединяют свои сердца и жизни…

Испытывая неловкость и досаду, Сесилия переминалась с ноги на ногу. И зачем только она согласилась быть свидетельницей на этой дурацкой свадьбе, где она почти никого не знает? А невесту помнила лишь по общим играм в раннем детстве, когда обеим было по пять лет.

Какая скукотища… Какой черт ее дернул принять приглашение! Это все мать виновата. Давай, давай, поезжай… Просто смешно! Собственную жизнь толком устроить не может, а еще другим советы дает! Она ни за что не повторит ошибку матери — не бросит карьеру ради мужчины, который полностью тебя игнорирует. Отец занимался финансами, писал, надо отдать ему должное, блестящие статьи в газеты и журналы, а на семью не обращал почти никакого внимания. Решение Сесилии стать ветеринаром и лечить коров принял, разумеется, в штыки.

Маркетинг — вот стоящее дело, уговаривал он ее. Да и мать расстроилась, ей хотелось, чтобы ее дочь заняла видное положение в обществе.

Сесилия глубоко вздохнула. С непривычки от четырехдюймовых каблуков разболелись ноги. Ну какие, спрашивается, могут быть туфельки у ветеринара, вынужденного преодолевать по многу миль и в жару и холод?

Впрочем, раз уж она согласилась сюда приехать, придется делать милое лицо и улыбаться.

Что-что, а актрисой она всегда была отменной!

Кроме того, это всего лишь репетиция. В запасе у Салли, выходящей замуж второй раз — будто одного горького урока ей не хватило! — было двадцать четыре часа, чтобы в последний раз обдумать столь решительный шаг. А вдруг передумает!

Внимание Сесилии привлек голубоглазый, светловолосый и коротко остриженный парень, крайний слева в ряду шаферов. Дорогие серые брюки.

Белая рубашка с короткими рукавами. Кожаные туфли цвета бургундского вина. Ничего не скажешь, милый мальчик! Но не Уилл Мерчисон. Жаль…

Нет, разумеется, Сесилия не надеялась, что, встретившись вновь с Уиллом, она сумеет за считанные часы так очаровать его, что он тут же предложит ей руку и сердце. Да ей этого и не нужно! Она разумная женщина, и у нее есть работа, бросать которую и бежать за кем-либо сломя голову, пусть да? же и за принцем своей мечты, она не намерена. А вот встретиться и немного пообщаться с человеком, которого по некоторым причинам не могла забыть, — совсем другое дело!

Когда утром в самолете Сесилия, просматривая списки гостей, увидела знакомое имя, на нее обрушились далекие и сладкие воспоминания. Того юношу звали Уилл Мерчисон. И он был родом как раз из Далласа. А все-таки странно, что она до сих пор не может его забыть, ведь самые волнующие слова, которые он сказал ей за все время их знакомства, были далеки от проявлений нежности: «Я загнал ее. Хорошенько оботрите, ладно?»

Речь шла о лошади. Уилл был старшекурсником в Эксетере, престижном колледже для мальчиков, в то время как Сесилия училась на последнем курсе бостонской средней школы. Уже тогда она интересовалась ветеринарией и работала по выходным в конюшнях, где заинтересовавший ее парень практиковался в верховой езде.

Ей бы тогда попытаться завязать с ним разговор, заявить, что она и сама родом из Далласа, вспомнить какие-нибудь фамилии, вдруг найдутся общие знакомые, но увы… Робость, нет, благоговейный страх, который он внушал ей, сковывал ее движения и речь, и она лишь коротко кивала головой и, заикаясь, бормотала: «Добро пожаловать», на что он непременно отвечал словами благодарности и улыбался своей радушной улыбкой, от которой ее бросало в жар.

Девушка перевела взгляд на следующего шафера. Тоже не Уилл. В тот ненастный день, когда ее послали за ним с каким-то поручением и они оказались наедине, он попытался поцеловать ее. Вместо того чтобы обрадоваться — мечты воплощаются! — и поцеловать его в ответ, она оттолкнула его и убежала. Вскоре школьная пора закончилась, и больше она его не видела. И никто с тех пор так и не вытеснил Уилла из ее сердца.

Сесилия посмотрела на следующего шафера.

Темно-русые волосы и зеленые глаза. Солнцезащитные очки подняты на голову. Ничего похожего…

Кто знает, сколько в Далласе парней по имени Уилл Мерчисон! Она ощутила приступ разочарования. Правда, распорядительница свадьбы говорила что-то об отсутствующих и опаздывающих. Значит, надежда оставалась.

Слабая, конечно, надежда. Прошло слишком много лет, и ее Уилл из юности мог сейчас находиться за сотни километров отсюда. Что, если бы она позволила ему тогда поцеловать себя? Психиатр, которого по настоянию матери посетила Сесилия, объяснила, что девушка использует память о первой любви как оправдание своего нежелания завязывать романы с мужчинами, и предложила ей способ избавиться от ненужных воспоминаний с помощью методики Фрейда. Сесилия послушалась психоаналитика и постаралась внушить окружающим, что у нее вполне счастливая жизнь — успешная работа, и с мужчинами все обстоит нормально.

Но себя-то не обманешь! Что касается карьеры, все действительно шло по плану, а вот с возлюбленными дела обстояли не ахти как. Немудрено, что она разволновалась, обнаружив заветную фамилию в списке гостей.

Что, если он среди опоздавших? И почему она не потратила в Нью-Йорке хоть часок на магазины? Купила бы модную одежду… и приличное белье! Вдруг ей улыбнется удача, а она не готова! В таком белье и к врачу пойти неудобно, а соблазнить мужчину и вовсе нереально. Сесилия покосилась в сторону фигуристых и симпатичных подружек невесты. У нее нет ни единого шанса!

Сесилия постаралась выкинуть из головы неприятные мысли и принялась оглядываться по сторонам. Что и говорить, церковь для венчания выбрали замечательную! Лучи солнца проникали сквозь витражи, окрашивая присутствующих в фантастическое сочетание цветов. Запах лосьонов и духов смешивался с ароматом цветов.

Однако то, что творилось в храме, никак не вязалось с понятием умиротворения. Хаос не только продолжался, но даже усиливался. Распорядительница зычным голосом отдавала команды, отправляя людей то туда, то сюда, фотограф колдовал над светом, импозантный мужчина, видимо репортер, что-то строчил в блокноте. Мать Салли нервно ходила взад и вперед в конце зала. Жених, высокий, широкоплечий, похожий в этот момент на буйвола, свирепо раздувавшего ноздри, казалось, был готов кого-нибудь убить.

Слушая речи священника, которые он произносил так, словно сам не верил ни одному своему слову, девушка с трудом подавила зевок. Она знала Салли в те времена, как они обе были крошками, обожаемыми дочками в сногсшибательно дорогих нарядах. Салли выглядела прелестным темноволосым чертенком, а Сесилия — светловолосым ангелом, хотя сама она, конечно, ничего этого не помнила, но мама, дабы освежить ей память, прислала кучу фотографий. Салли, славившаяся среди друзей непредсказуемостью поступков, о чем с горечью поделилась ее мать с матерью Сесилин, неожиданно засентиментальничала и пригласила в свидетельницы свою первую подружку вместо лучшей.

Как вообще можно было додуматься, даже находясь в романтическом расположении духа, сделать Сесилию свидетельницей? Ведь они даже в детстве не особенно дружили, да и интересы у них уже в пятилетнем возрасте полностью отличались: у Салли — балет, а у Сесилии — верховая езда. А когда отец Сесилии перевелся в другой город, они и вовсе расстались. И потом лишь один раз виделись в шестнадцатилетнем возрасте.

Сесилия как могла пыталась отвертеться от неприятной миссии, тем более что работы действительно был непочатый край — у коров как раз начался отел, — но мать, не желавшая терять старых друзей, настаивала и никак не хотела уступать.

— Тебя что, ничего не волнует, кроме твоих коров? Неужели не можешь сделать одолжение подруге детства?

— … друзья, присутствующие здесь, — монотонно твердил священник, — являются свидетелями клятв новобрачных и всецело разделяют их счастье в этот торжественный час, когда они пускаются в совместное плавание по опасному морю, не страшась житейских бурь…

Сама Сесилия давно списала себя на берег, и все-таки если появится Уилл и проявит хоть малейший признак заинтересованности, она постарается не ударить в грязь лицом! Разве она виновата в том, что во всем Блу-Хилле и его окрестностях нельзя сыскать ни одного подходящего привлекательного холостяка. За услугами к ветеринару обращались в основном женатые мужчины или пожилые. По долгу службы она общалась только с такими да еще с доктором Вон, седовласым отцом многочисленного семейства, чья жена, Мэдди Вон, стала для Сесилии названой матерью. Немудрено, что приходилось жить затворницей. И что о влюбленных воздыхателях и страстных поцелуях ей оставалось только мечтать. На последнее свое свидание она ходила целых три года назад.

И вдруг ей на голову свалилось это приключение — поездка в душный жаркий Даллас! Разве не удобный случай забыть на время о своем устоявшемся образе и выпустить коготки, ведь вряд ли кто в Блу-Хилле догадывался, что их уважаемый ветеринар доктор Коннот в душе… настоящая тигрица.

— Согласны ли вы взять себе в жены… — услышала Сесилия и вдруг сразу вслед за этим:

— Простите, простите, простите! — Голос прозвучал в церкви как гром среди ясного неба, и Сесилия вздрогнула от неожиданности.

— Уилл! — взвизгнула Салли. — Свинтус! Ты опоздал. А где Муффи?

— В машине. Рожает. Мне нужна срочная помощь.

По церкви разнесся стон миссис Шипли.

Сесилия почувствовала, что и сама сейчас не выдержит и начнет стонать. Стоило только бросить один взгляд на Уилла — и сердце учащенно забилось. Он почти не изменился: лишь рыжеватые шелковистые волосы были теперь коротко острижены. Белая рубашка с короткими рукавами и открытым воротом подчеркивала рельефные мускулы и красивый золотистый загар.

Пока он разговаривал с Салли, Сесилия жадно всматривалась в столь хорошо знакомое ей лицо, ведь она столько раз видела его во сне! Так мечтала об этой встрече, и вот на тебе — дождалась! Положение хуже и не придумаешь. Он, оказывается, не просто женат, а вот-вот станет отцом.

Ей захотелось разрыдаться в голос.

— Надо позвонить в службу спасения, — прощебетала одна из подружек невесты.

Сесилия обернулась, чтобы посмотреть на нее.

Уилл обернулся тоже.

— Я уже позвонил. Говорю же, ребенок выходит прямо сейчас в моей машине на стоянке возле церкви! — Он повысил голос, чтобы его услышали все. — Скажите, есть среди вас врач? Или хотя бы кто-нибудь с дипломом медика или просто умеющий оказывать первую помощь…

— Сесилия, — воскликнула Салли и, схватив подругу за руку, вытолкнула ее вперед. — Сесилия, ты ведь можешь принять роды.

— Сесилия? — удивленно переспросил Уилл, и его взгляд уперся в девушку. Карие с золотыми крапинками глаза парня странно сверкнули, но что за чувства читались в них, Сесилия определить не могла. А что говорили ее собственные глаза? Лучше об этом и не думать.

Не выдержав напряжения, она отвернулась и тихо проговорила:

— Мне нельзя, я же ветеринар и принимала роды лишь у коров, а тут совсем другое дело…

— А ты Муффи об этом не говори, и она, уверяю тебя, ни о чем не догадается, — отрезала в ответ Салли.

— Сесилия Коннот, — растроганно протянул Уилл. — Не могу поверить, что это ты. После стольких…

Невероятно! Он помнит ее имя и фамилию!

Вконец растерявшаяся Сесилия наклонилась к уху подруги, лишь бы не смотреть на него.

— Это незаконно. А если вдруг что-нибудь случится?

Салли удивленно передернула плечами:

— Муффи — настоящая сука, а ты — ветеринар. Что же тут незаконного? — А затем решительно подтолкнула Сесилию в сторону Уилла. — Замечательно, что вы уже знакомы. Поспешите.

— Так ты стала доктором? — Уилл словно прирос к полу.

— Позже будете делиться воспоминаниями юности! Нашли время! — возмущенно прокричала Салли. — Забыл, что у тебя баба рожает? Сейчас важно быть рядом с ней!

— Точно, — сообразил Уилл, наконец-то отрывая взгляд от Сесилии. — Ты права.

Он сгреб Сесилию в охапку и потянул к выходу, в то время как Салли поспешила успокоить свою не на шутку разволновавшуюся мать.

— Мы справимся вдвоем. Вы все можете оставаться здесь, — кинула через плечо Сесилия, хотя в том не было никакой необходимости, никто не изъявил желания поспешить на помощь. — Чем меньше посторонних, тем лучше.

Уилл потащил девушку через толпу навстречу слепящему солнцу.

— Пойдем, пойдем скорее!

— Подожди минутку…

— У нас нет минутки, — глухо проворчал он.

— Моя сумка осталась в церкви. А мне она понадобится.

Он резко остановился, и Сесилия со всего размаху налетела на него.

— Ты принесла на свадьбу сумку с медицинскими принадлежностями?

— Я приехала сюда прямо из аэропорта, а вдобавок я никогда не отправляюсь в дорогу без нее. Вдруг какому-нибудь из моих пациентов понадобится срочная помощь.

— Ах, вот как. Понятно!

Они вернулись, захватили сумку и поспешили к машине на стоянке.

Туфельки на шпильках для бега мало подходит, но Сесилия не отставала от Уилла.

— Беременность протекала нормально?

— Насколько мне известно, да.

— Полные девять месяцев?

— Очевидно, раз ребенок выходит.

Стало ясно, что особого интереса к беременности жены он не проявлял. Похоже, превратился в одного из тех пижонов, которых ничего, кроме собственной внешности, не волнует. Но надо отдать ему должное — выглядел он действительно шикарно.

— Она здесь. — Уилл распахнул дверцу шикарного серого «седана».

— Где тебя носило? Я сейчас рожу прямо на пол!

Уилл растерянно смотрел на роженицу.

— Муффи… — Он крепился, но голос звучал нетвердо. — Я ведь предлагал тебе поехать в больницу, но ты отмахнулась, заявив, что тревога ложная, что все прошло и…

Сесилия нетерпеливо толкнула его в бок, и он вспомнил о ее присутствии.

— Вот врач, — уже более спокойно и даже с какой-то нежностью — или это только показалось ей? — проговорил он. — Она позаботится о тебе.

Муффи приподнялась на локте, протяжно крикнула, затем тяжело задышала.

— Вы совсем не похожи на доктора. Вам уже доводилось когда-нибудь принимать роды?

— Много раз, — заверила женщину Сесилия и положила руку на ее дрожащее плечо. Это обычно срабатывало с лошадьми и коровами, может, сработает и сейчас.

— Дышите ровнее, а я пока приготовлюсь к операции.

— К черту приготовления, вымойте лишь руки и вытаскивайте его поскорее! — Из широко раскрытого рта вырвался протяжный стон.

Сесилия взглянула на часы, чтобы засечь время схваток.

— Дышите, глубже, ровнее. Так, так… — Девушка открыла сумку и, невольно вздрогнув от вида огромных ветеринарных шприцов и клещей, быстро обработала руки антисептиком, надела стерильные перчатки и повязала кожаный фартук.

— Сейчас быстро осмотрю вас, и начнем. Только лежите, пожалуйста, поспокойнее. — Слова прозвучали резко и твердо, Муффи дергалась на сиденье как сумасшедшая.

— Вы… в своем уме? — проговорила она между схватками. — Если я буду лежать спокойно, то как, черт возьми, он выйдет?

Да, вздохнула про себя Сесилия, с коровами значительно легче! Ни одна корова, даже самая взбалмошная, не станет кричать на тебя или что-нибудь советовать. Да и бык в такие минуты ведет себя поспокойнее. А вот Уилл действовал ей на нервы, бегая вокруг машины с прижатым к уху мобильным телефоном. Все! Надо расслабиться и постараться обрести уверенность в своих силах. У нее все получится! Надо только начать!

— Сейчас я осмотрю вас, и если роды проходят нормально, то я прикажу вам тужиться. Просто откиньтесь назад на минуту, хорошо? А ты, — обратилась она к будущему отцу, — держи ее за руку и помогай ей правильно дышать.

— Он нам не нужен! — решительно замотала головой Муффи. — Много ли толку будет от его помощи? Только навредит. А я не хочу умирать. Он уже пытался как-то раз задушить меня. Пусть лучше отойдет подальше. Его бессмысленная беготня выводит меня из себя.

— Что значит «если роды проходят нормально»?

Уилл нашел наконец, о чем побеспокоиться.

— Хочу быть уверена, что малыш идет головкой вниз, а не копытцами.

— Чем-чем? — От удивления Муффи перестала стонать и приподнялась на локтях.

— Врачебная шутка, — заверила ее Сесилия, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. — Я имею в виду ножками.

В следующее мгновение громкий вопль вырвался из груди Муффи, и Уилл в ответ глухо застонал.

— Мамочки часто не в себе во время родов, — приободрила мужчину Сесилия. — Не принимай все так близко к сердцу.

— Она-то уж точно в себе, — проворчал Уилл. — Муффи терпеть меня не может. Не обращай внимания на нашу перепалку. Достань поскорее ребеночка, ладно?

— Хорошо, — пообещала Сесилия, невольно задаваясь вопросом, а не кончится ли брак Уилла быстрым разводом. Вероятно, нет. Мужчин, как хорошо известно, привлекают стервы, им нравится приручать их и потом чувствовать себя настоящим мачо. Впрочем, у нее сейчас нет времени на подобные рассуждения. Жаль, конечно, что она встретила Уилла слишком поздно, но если судьба захотела так зло подшутить над ней, то она, черт возьми, примет его ребенка.

У нее не было ни времени, ни инструментов, чтобы сделать все необходимое в таких случаях.

Но к ее великому облегчению, долго ждать не пришлось: Муффи с тяжелым вздохом шире раздвинула ноги и появилась головка новорожденного.

— Тужься, — приказала Сесилия. — Правильно, тужься, тужься, он уже почти вышел. Давай, ты же умница, у тебя все получится.

Муффи заорала во всю мощь своих легких, и ребенок — о чудо! — выскользнул на руки Сесилии.

— Девочка! — торжественно и взволнованно объявила она, после чего быстро обрезала и завязала пуповину. — Красивая маленькая девочка.

В этот момент послышался рев сирен и к ним подкатила карета «скорой помощи». Как раз вовремя!

Сесилия принялась осматривать новорожденную, в то время как Муффи положили на носилки и понесли к машине, не обращая внимания на ее крики и угрозы, что она задаст всем жару за столь поздний приезд.

Отдав девочку врачам, Сесилия стянула перчатки и фартук, стерла со лба пот и присела на землю.

Она не видела, уехал ли Уилл с женой или нет, но по логике вещей должен был. Слезы жалости к самой себе заструились по ее щекам. Неожиданно в поле ее зрения попали чьи-то ноги в мягких кожаных туфлях. Она подняла глаза… Уилл лежал на земле, привалившись к колесу.

Сесилия слышала, что такое нередко случается с новоявленной мамашей полный порядок, а отец валяется в обмороке, но никогда не думала, что ей доведется увидеть это своими собственными глазами. Она быстро подошла и опустилась рядом.

— Уилл! Уилл! — Девушка схватила его за руку, проверяя пульс, а затем похлопала по щекам.

— Что случилось? — Голос был глухим и хриплым.

— Ребенок родился.

— Хорошо.

— Девочка.

— Хорошо.

Она чуть повысила голос.

— Мать и ребенок чувствуют себя прекрасно.

— Хорошо. Зато я паршиво.

— Послушай, — не сдержалась Сесилия, — ваши отношения с Муффи меня не касаются, но это тот случай, когда тебе необходимо подняться над всеми вашими противоречиями и поддержать ее. Неужели ты не понимаешь, что женщина после родов очень уязвима и нуждается в помощи. Ты просто обязан сейчас быть с нею рядом. — Сесилия встала. Поэтому живо поднимай свою задницу, мы едем в больницу. — Она пристально посмотрела на Уилла.

Тот молчал, удивленно вытаращив глаза.

— Успокойся. Я сяду за руль, — заявила Сесилия с уверенностью, которую в себе не чувствовала. — Вот уж не ожидала, что ты подвергнут обморокам.

Странное дело, мужчина вовсе не выглядел виноватым. Все еще озадаченно пялясь на нее, он обошел машину и уселся на пассажирское сиденье, отодвинув его назад так, чтобы Сесилия не могла видеть его лица.