Коррида, женщины, любовь...

Глава 10

На следующий день Рей перевел интервью с Франкосисом, и Стефани решила использовать выдержки из него в своей статье. В отличие от Мигеля Франкосис был выходцем из богатой мадридской семьи, и оба его родителя здравствовали. По его словам, когда он решил стать матадором, его мама проплакала целую неделю. Она хотела, чтобы он стал международным банкиром, как его отец.

Стефани работала над статьей, бродила по магазинам, осматривала достопримечательности и загорала на вилле. Она пыталась подавлять свои чувства, сохраняя непредвзятый взгляд журналиста.

Зачем мучить себя и ждать чего-то от отношений, которые продлятся только до воскресенья? Мигель распрощается с американкой, которая абсолютно на него не похожа, забудет свои глупые сны и предчувствия, толкнувшие его в ее объятия.

«Дикая страсть и две недели в Испании — слишком зыбкая почва для серьезных отношений», — снова и снова твердила себе Стефани. Если Мигель действительно верит, что сможет на ней жениться, то он просто фантазер.

Стефани вздохнула. Ей тоже хотелось чуда.

Бред! Она представила себе их совместное будущее. Мигель уже не великий матадор Испании. Он расстался с корридой, а она бросила свою журналистскую карьеру, научилась готовить испанские закуски и собирать маслины. Она перешла в католичество, стала много пить и курить.

Она ходит босая и почти постоянно беременная по приморской вилле в окружении десятка смуглых темноголовых ребятишек — совершенно на нее не похожих. Они называют ее madre, а она наряжает их в длинные сорочки из белого атласа.

Доминго и Галлео — крестные отцы их детей. Каждый вечер они заходят к ним в гости и за ужином вспоминают старые добрые времена, связанные с корридой.

Ее первенец объявляет, что хочет стать великим матадором, и Стефани рыдает всю неделю напролет. Потом она спивается, и Мигель уходит к другой женщине, которая способна много рожать и при этом сохранять фигуру, как Лусия.

Спасения не было нигде.

Газеты и местные телестанции без умолку трубили о Мигеле. Его портреты были расклеены по всему Мадриду. Стефани только сейчас поняла, насколько огромна его слава.

Испанский журнал для любителей корриды связался с ней через офис Мигеля. Просили ее статью. Потом позвонил редактор другого издания. Стефани вспомнила: Мигель предсказывал, что эту статью можно будет продать за такие деньги, которые ей никогда не заработать в «Экспресс». Он оказался прав. Звонившие предлагали весьма солидные суммы.

Рей каждый день читал ей газеты.

Вся страна с волнением и нетерпением ждала этой корриды. Люди осаждали мадридские кафе и делали ставки. Никто не верил в грядущую смерть Мигеля. Все говорили о том, что этот человек продал душу дьяволу.

Имя Эль Пелигро обрастало самыми невероятными историями, которые смаковались в центральных закусочных.

Хуан Агилар был последним тореро, погибшим на испанской арене, и мало кто думал, что Мигель станет следующим. Но страсти кипели.

Мадрид гордился тем, что Эль Пелигро вернулся на красивую арену «Лас-Вентас». Это было настоящим благом для экономики. Люди стекались в столицу со всей Испании. Понаехали иностранцы. Рок-звезды, звезды кино (в том числе и Дженна Старр), компьютерные магнаты покупали билеты на лучшие места.

За неделю до корриды в мадридских клубах началось столпотворение. Рей пропадал там каждый вечер, а возвращаясь, рассказывал про вино и женщин.

Стефани же сидела на вилле и каждый день ждала сообщения о помолвке Мигеля и Паломы. Но вечер за вечером солнце садилось за горизонт, а сообщения все не было. Газеты были полны самых разных предположений, иногда лестных для Мигеля. Подсчет голосов показал, что зрители на его стороне. Время залечило раны, вызванные смертью Хуана Агилара, и все старания Пакоте разжечь своими статьями всенародную ненависть к Мигелю оказались напрасными.

Рей считал, что Мигель не станет прибегать к рекламным трюкам перед выступлением в «Лас-Вентас» и не позволит этого сделать своему менеджеру.

Стефани готовилась к самому худшему. После воскресной корриды ей придется расстаться с Мигелем и вернуться в Калифорнию. Вряд ли он оставит арену и заживет нормальной жизнью. А иначе ничего не получится. Не может же она переехать в Испанию, мотаться вместе с ним по стране, жить в гостиницах и каждое воскресенье встречать его после корриды… Интересно, какими моющими средствами отстирывают бычью кровь?

«Леди и джентльмены, говорит командир вашего экипажа. Только что мы пролетели планету Марс. На Землю мы уже не вернемся. Простите за причиненные неудобства, зато теперь, когда мы не подчиняемся правилам Федеральной авиационной администрации, вы можете курить, употреблять наркотики и посылать в кабину авиапилота бутылки со спиртными напитками».

В это воскресенье Стефани предстояло до конца постичь тайну профессии Мигеля. Она увидит его на горячем песке, в старинном костюме матадора. Он будет дразнить быка, перед тем как нанести ему смертельный удар, и в этом спектакле примут участие двадцать три тысячи зрителей.

Стефани отчаянно по нему скучала, но упрямо не подходила к телефону, когда он звонил, — боялась растаять от звуков его голоса. И зачем только она стала его любовницей? Теперь до конца своих дней она будет сравнивать с ним всех знакомых мужчин — и это сравнение вряд ли окажется в их пользу.

Иногда она сидела в полном оцепенении на чердаке, смотрела на плакат и заново переживала то, что случилось на ранчо. Плащ тореро вновь окутывал ее нагое тело, брюки Мигеля искрились в темноте, и с каждым взмахом атласной ткани на нее накатывала волна ночных ароматов.

Паломе тоже было несладко. Почти все свободное время она проводила на вилле Мигеля. Они со Стефани не говорили о возможной помолвке, но мысли о ней не давали покоя им обеим. Они вместе купались, загорали и пили коктейли, основав нечто вроде собственного испанского клуба.

Чем больше Стефани узнавала Палому, тем сильнее была ее уверенность в том, что Мигель знал, с кем встречается его подопечная. Знал, но не говорил ей.

В ушах Стефани звучали мудрые слова Рея, сказанные им в аэропорту: «Он пойдет на все, лишь бы удержаться на гребне славы… Он хочет использовать тебя в своих интересах».

Мигель держал ее в полном неведении и в то же время просил, чтобы она не верила прессе. Почему? Разве заголовки газет не зависят от его воли? Или здесь задают тон Доминго и Пакоте? И все началось гораздо раньше, чем Мигель уехал в Калифорнию, а теперь слишком поздно что-то менять?

На дорожке перед виллой уже не было журналистов. Они наверняка знали, что Мигель живет в «Ла Либра», и коротали время у ворот ранчо в компании Ренальдо и его приятелей.

Утром, ответив на электронные письма с ее работы, Стефани переслала часть статьи редактору «Варьедадеса». Рей наконец-то подключил ее компьютер к Интернету, и Стефани с удовольствием пообщалась с Эйдрией. Невестка еще не разрешилась от бремени. Роды ожидались на следующей неделе. К этому времени Стефани успеет вернуться домой.

Рей появился в конце дня с долгожданными пробными снимками. Он разбросал их по всему кухонному столу и откупорил холодное пиво. Стефани принялась разглядывать фотографии. Вот она в международном аэропорту Лос-Анджелеса показывает Рею палец; Мигель улыбается в объектив, стоя возле билетной кассы; Палома и Мигель танцуют фламенко; Стефани поднимает бокал с пивом, глаза ее закрыты; пригороды Испании, на лугу пасутся быки; Мигель размахивает перед телочкой плащом матадора; Мигель прислонился к стволу дуба и обнял Стефани за плечи, на их лицах — узорная тень от листвы.

— Отлично получилось, — задумчиво произнесла она.

— Это еще не все. — Рей бросил на стол испанскую газету, невольно смахнув на пол несколько фотографий. Та, на которой были изображены Мигель и телочка, упала углом на теннисную туфлю Стефани.

Даже не зная испанского, она прекрасно поняла, что написано под фотографией Мигеля и Паломы. Оттолкнув газету, Стефани опять взялась за снимки, но сердце ее колотилось от обиды и злости. Ладони вспотели, а к глазам подступили горячие слезы. Она вдруг почувствовала опустошение.

— Стефани? — Рей тронул ее за плечо.

— Извини…

Она взбежала по лестнице на второй этаж, но прошла не к себе в спальню, а в комнату, пахнущую ладаном, и опустилась на колени перед маленькой статуей, молитвенно сложив руки.

— Боже милосердный, не дай ему на ней жениться! Это всего лишь рекламный трюк. Он мой. Мой! И я прощаю ему, что ради собственной выгоды он причинил боль стольким людям.

Стефани закрыла лицо руками и зарыдала, пораженная трезвой мыслью: они никогда не станут мужем и женой.

Вечером позвонила Палома.

— Ты уже знаешь? — спросила она. Судя по ее хриплому голосу, девушка тоже плакала.

— Да, мне очень жаль. — «И тебя, и себя».

— Пожалуйста, поговори с Франкосисом. Он хочет кого-нибудь убить. Заставь его поверить в то, что это просто рекламный трюк.

— Я не могу…

— Он ждет тебя в торговом пассаже! — Палома дала отбой.

Несколько мгновений Стефани тупо смотрела на телефонную трубку, потом повесила ее на рычаг. Рей все так же сидел за кухонным столом — просматривал фотографии и пил пиво. Она рассказала ему о суматошном звонке Паломы.

— Я бы хорошенько подумал, прежде чем опять встречаться с Франкосисом на людях. Тем более один на один, да еще в центре города.

— Я не пленница. К тому же вот уже несколько дней я не видела здесь ни одного репортера. Мне нужно с ним поговорить.

— Я поеду с тобой!

— Нет, спасибо. Я справлюсь сама.

Рей пожал плечами:

— Будь осторожна. До сих пор ходят слухи, что на вилле Мигеля живет Дженна Старр. Почему-то люди думают, что ты — это она.

— Ну что ж, не буду их разочаровывать. Дженна Старр так Дженна Старр!

Рей покачал головой. На лице его читалась тревога.

«Пора изобразить из себя кинозвезду, — решила Стефани, закрываясь в спальне. Она достала из шкафа одно из своих новых платьев — черное, облегающее, короткое, с боковым разрезом. — На голову водрузим симпатичную шляпку — как-никак мы в Испании! И побольше косметики». Новые туфли на шпильке и бархатная сумочка довершили наряд.

Она заставит Франкосиса пригласить ее на танец. Вот это будет зрелище! Оле!

Стефани вызвала такси и незаметно уехала с виллы. Она встретила Франкосиса там, где сказала Палома, — в торговом пассаже, и отправилась с ним в «Боккаччо». Толпа узнала юного матадора и с любопытством воззрилась на его спутницу. Поклонники часто подходили к их столику и фотографировали Франкосиса. Он заказал бутылку белого вина и закуски, пытаясь заговорить с ней в те короткие мгновения, когда их никто не отвлекал.

— Сеньорита, я плохо говорить по-английски. Меуudará?[9]

Она поняла, что он просит о помощи.

— Es importante[10]. — Он протяжно вздохнул.

— Я не могу вам помочь, — сказала Стефани. Ей не хотелось вмешиваться в жизнь Паломы и Франкосиса, не хотелось подвергать опасности свои и без того хрупкие отношения с Мигелем.

— Скажите, сеньорита, Мигель вас любит? Ведь он не собирается жениться на Паломе?

— Не… не знаю. — Стефани и в самом деле не знала. И не хотела вселять в молодого человека напрасные надежды. А сказать, что ему придется несколько лет прождать свою драгоценную Палому, значило бы прослыть предательницей в стане Эль Пелигро. — Мне бы очень хотелось вам помочь. Но в данный момент я знаю о помолвке не больше, чем вы.

Это было все, что она могла сказать.

Почти молча поужинав, они вышли из ресторана и прогулялись по старинной улице Мадрида, по обеим сторонам которой тянулись рестораны, бары и винные погребки. Франкосиса часто останавливали прохожие, спрашивали про воскресную корриду, хлопали по спине, свистели и кричали «оле!».

Франкосис пригласил Стефани в клуб фламенко и заказал еще вина. Они сидели за столиком и слушали мелодию фламенко, исполнявшуюся на гитаре без усилителей. Когда вино было выпито, неизвестно откуда появилась еще одна бутылка, оплаченная болельщиками.

Внезапно кто-то вытянул их из-за столика. В следующее мгновение Стефани поняла, что разучивает танец фламенко. Это было так же весело, как махать плащом матадора перед маленькой телочкой. Франкосис оказался отличным танцором. Он терпеливо показывал Стефани затейливые па, обводил ее вокруг себя, легко вращался около своей партнерши, как будто она была одним из тех быков, с которыми ему предстояло сразиться в воскресенье. В толпе раздавались восторженные крики.

Ее каблучки громко цокали по деревянному полу. Франкосис протянул ей розу, взятую из ближайшей вазы, и она зажала ее в зубах. Новый взрыв смеха и аплодисментов.

Стефани не понимала, о чем шепчутся сидящие за столиками.

— Кто эта американка?

— Дженна Старр.

— Она не похожа на Дженну Старр.

— Кинозвезды постоянно меняют свою внешность.

— Я слышал, что она живет на вилле у Эль Пелигро.

— Нет, он ее прогнал. Она потаскушка — позирует журналистам голая. Она ему надоела.

— А хорошенькая потаскушка, скажи?

— Точно. Сегодня Франкосису повезло.

Музыка сбавила темп, зазвучал романтический гитарный наигрыш. Оба слегка запыхались, Франкосис передернул плечами и обнял Стефани. Она положила голову на сильное плечо матадора, и они медленно закружили по залу. От него хорошо пахло — но иначе, чем от Мигеля.

Танец закончился. Внезапно Франкосис приподнял ее голову… и Стефани почувствовала на своих губах теплый поцелуй.

Мелькнула фотовспышка.

Она открыла глаза. Еще одна вспышка, и еще, потом быстрая череда ослепительных бликов.

— Отвезите меня на виллу! — воскликнула Стефани, не в силах определить, кто их снимает. Впрочем, здесь явно чувствовалось нахальство репортера. — Скорей!

Франкосис выполнил ее просьбу. Вокруг остановившегося лимузина неожиданно столпились журналисты, щелкая фотоаппаратами. Стефани хотелось провалиться сквозь землю. Интересно, откуда они взялись? Она думала, что они появятся только в «Лас-Вентас».

И тут до нее дошло.

Если пресса здесь, значит, вернулся Мигель!

Дрожащими руками Стефани повернула ключ в замке и вошла в дом. Остановившись в темном вестибюле со шляпкой в руке, она поймала свое отражение в зеркале. Растрепанные волосы, смазанная губная помада, пунцовые щеки. Обернувшись, она увидела Мигеля.

Он стоял у бара и смотрел на нее — как всегда, неотразимый, в джинсах и темно-синей водолазке. Даже издалека на его лице можно было прочитать выражение обиды и гордости. Только сейчас, в этом вестибюле, Стефани поняла, какое преступление совершила: уехала с его соперником — не ради интервью и даже не ради того, чтобы помочь Паломе, а лишь для того, чтобы успокоить свое уязвленное самолюбие. Она пила и танцевала с Франкосисом, а потом разрешила ему поцеловать себя.

И все это запечатлено на фотопленке.

Доминго и Галлео молча сидели на диване, рядом пристроились Тереза и Палома. Девушка старательно отводила глаза. Разумеется, она тоже чувствовала себя обманутой.

Стефани стало плохо. На сердце вдруг навалилась ужасная тяжесть. Бросившись к лестнице, она побежала наверх, скользя ладонью по холодным перилам. Туфелька на высоком каблуке слетела с ноги и осталась лежать на ступеньке. Хлопнув дверью своей спальни — сильнее, чем хотела, — Стефани начала бросать вещи в чемодан.

Вскоре к двери подошел Мигель:

— Открой!

— Уходи, Мигель, — сказала она, пытаясь сдержать шквал самых разных чувств. Интересно, знает ли Мигель, что она согласилась на встречу с Франкосисом по просьбе Паломы? Вот только потом все пошло кувырком. Фламенко, вино, поцелуй! Одному Богу известно, кто их фотографировал. Так быстро щелкают камерой только профессионалы.

«Леди и джентльмены, это командир вашего экипажа. Сейчас мы пролетаем мимо Сатурна…»

— Откройте, сеньорита Стефани, или я взломаю дверь.

«Сеньорита Стефани»? Она отперла дверь, потом выхватила из шкафа остальные чемоданы, швырнула их на кровать и открыла, в спешке сломав ноготь.

Мигель стоял посреди комнаты и следил за ее лихорадочными сборами.

— Что ты делаешь?

— Уезжаю.

— Я не просил тебя уезжать.

Испанский акцент! Он не на шутку взбешен! Стефани резко обернулась и увидела, что Мигель держит в руке потерянную ею туфлю.

— Я избавлю тебя от скандала.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я только хочу понять, почему ты не можешь следовать моим советам.

— Я не Ренальдо, чтобы бегать за тобой, как собачонка.

Она проковыляла к шкафу, сгребла в охапку все свои платья и принялась запихивать их в чемодан.

— Ты даже не представляешь, сколько неприятностей ты причинила мне сегодня вечером!

— Больше я не буду причинять тебе неприятности. Спроси Палому, зачем я встречалась с Франкосисом.

Мигель положил туфлю на кровать, достал из пачки сигарету и отошел к окну. Он долго курил, выдыхая дым в открытое окно и глядя вниз, на улицу. «Интересно, видят ли его сейчас репортеры?» — подумала Стефани.

— Я знаю, зачем ты с ним встречалась, — наконец заговорил он. — Ты сказала ему, что я не собираюсь жениться на Паломе, а помолвка была объявлена только для того, чтобы вызвать в нем ревность. И чтобы Эль Пелигро стал победителем.

Стефани швырнула туфлю в чемодан, стянула с ноги другую и отправила ее вслед за первой.

— Нет. Я не сказала ему, какой ты жестокий негодяй.

Мигель опять затянулся, привалившись спиной к стене.

Стефани сложила свитер и пихнула его в чемодан.

— Все попались в твою сеть, Мигель. Ты публично объявил о своей помолвке с женщиной, на которой вовсе не собираешься жениться. Твои глупые поклонники будут с восторгом взирать на то, как ты садистски мучаешь глупых животных… и юного матадора, безумно влюбленного в Палому! Ты веришь в глупые сны, а потом манипулируешь всеми, кто попадается на твоем пути, — только ради того, чтобы эти сны не сбылись! — Она кинула на кровать один из своих новых шарфиков и обернулась. — Коррида давно устарела — как петушиные бои и прочая ерунда. Лично я не могу терпеть ту ложь, которая ее сопровождает.

Мигель побледнел, сел на край кровати и провел руками по лицу.

— Я не объявлял о помолвке с Паломой. Я хотел тебе это сказать, но ты не подходила к телефону.

— Ч-что? — Стефани подошла ближе и взглянула на его склоненную голову. — Это сделал Доминго?

— Нет. Даже он понял, что делать этого не следует.

— Кто же тогда? — Тут она догадалась: — Пакоте!

— Да. Я вернулся в Мадрид, чтобы завтра утром устроить пресс-конференцию и разъяснить ситуацию. — Мигель встал, открыл дверь и остановился на пороге. — Но что я увидел? Женщина, которую я люблю, приехала на лимузине вместе с моим соперником — и это на глазах у толпы репортеров! — Он окинул ее осуждающим взглядом. — Посмотри на себя! Платье помято, губы распухли. Уж не от его ли поцелуев?

Стефани отрицательно мотнула головой.

— Теперь я не могу устраивать пресс-конференцию, потому что не знаю, что затеяли вы с Франкосисом. Мне придется подождать.

В полном смятении она опустилась на кровать.

Мигель посмотрел на свой окурок, потом опять на Стефани.

— Мне очень жаль, сеньорита, что вы не считаете меня мужчиной. По-вашему, я утверждаюсь за счет других, мои быки глупы и сам я полный идиот. Да, человек, которого вы видите перед собой, — Эль Пелигро! Простите, если он недостаточно для вас хорош.

Он тихо закрыл дверь.

Она глубоко вздохнула.

«Черт побери!»