Коррида, женщины, любовь...

Глава 2

Эта ночь была для Стефани пыткой. Она ворочалась в постели, думая о Мигеле. Этот испанец зажег в ней неукротимое желание, распалил ее живое писательское воображение. Секс в обмен на статью! Непристойный намек, сделанный им на балконе, разумеется, был шуткой.

В его нахальстве проглядывала жестокость. А каким еще мог быть человек, убивающий невинных животных? Слава Богу, что она подобру-поздорову унесла ноги из дома брата, хоть и осталась без статьи.

За приоткрытым окном барабанил невидимый дождь. Стефани вспомнила бездомных бродяг, у которых совсем недавно брала интервью. Как же трудно им найти укрытие в непогоду! Она содрогнулась и натянула одеяло до самого подбородка.

Телефонный звонок заставил ее подскочить на постели. Сердце гулко ухало в груди. Цветастые простыни обвились вокруг ее ног, точно лианы.

— Слушаю, — сказала она и покосилась на часы. Половина третьего ночи. Какой идиот звонит в такое время?

— Стефани?

— Мигель?

Интересно, где он взял ее телефон?

Долгая пауза, какой-то треск в трубке.

— Я могу войти?

— Что? — не поняла она.

— Здесь холодно, льет дождь. Проклятая калифорнийская погода!

— Где вы?

— На вашем крыльце, сеньорита.

— На моем… черт! Подождите.

Стефани бросила трубку, вскочила с кровати и, вспомнив, что ее халат валяется в куче грязного белья, натянула спортивный костюм. Проносясь по коридору, она мельком взглянула на себя в зеркало. Ненакрашенное лицо, встрепанные волосы… Зачем он пришел?

Не успела она открыть дверь, как ее сиамский кот, победно задрав хвост, прошмыгнул во двор.

— Джуно! — крикнула Стефани, бросаясь за своим питомцем. — Мне надо поймать кота, — объяснила она Мигелю. — Я не выпускаю его из дома. Кис-кис, иди ко мне! — Она заглянула под мокрый куст рододендрона.

Мигель привалился спиной к стене, все еще держа в руке сотовый телефон.

— Gato! Gato![5] — позвал он, пытаясь ей помочь. Наконец Стефани поймала кота, уколовшись о розовый куст, и вернулась к дому.

— Как вы меня нашли? Или, вернее, зачем вы меня нашли?

— Эйдрия дала мне ваш телефон и адрес. — Он оперся о стену и скрестил ноги в мягких кожаных туфлях. — Вы еще хотите взять у меня интервью?

Он что, пьяный? Или сумасшедший? Или просто до крайности самовлюбленный? Надо же было вообразить, будто она обрадуется их новой встрече! Впрочем… он не ошибся.

А Эйдрия хороша — дала Мигелю ее адрес и даже не предупредила! Кот замяукал и попытался спрыгнуть с ее рук.

— Входите же, — раздраженно сказала Стефани. — На улице сыро.

— Подождите, я сейчас кое-что возьму. — Он бросился к стоявшему на дорожке черному «БМВ».

Пока Стефани ждала его, в дом проникли холод и влажный запах эвкалиптов, росших во дворе. Он вернулся по скользкой дорожке, держа в руке бутылку текилы.

— Зачем это? — спросила она с подозрением, впуская его в дом.

— Чтобы пить, конечно!

Матадор остановился посреди ее гостиной и огляделся, словно удивляясь, как он оказался в этом маленьком доме в каньоне Лагуна-Бич.

Тут до нее дошло, что они совершенно одни, не считая кошки и кота, который выворачивался у нее на руках. Она отпустила Джуно. Неудачливый беглец подергал хвостом и пару раз лизнул свою спину.

Стефани включила свет. Мигель демонстративно поднял бутылку.

— Я пить не буду, — предупредила она.

— Вам нужна статья, так? А все рассказы про бои быков обычно ведутся за рюмкой.

Стефани на секунду задумалась. Ладно, она выпьет один-два глотка, если это нужно для дела!

По пути на кухню она завернула в спальню, быстро переоделась в удобное платье-рубашку из голубого хлопка, слегка подкрасилась и причесалась. Вернувшись в гостиную, Стефани обнаружила, что Мигель скинул пиджак и растянулся на полу, опершись на огромные подушки из того же зеленого велюра, что и диван, стоявший за его спиной. Одним словом, устроился как дома!

Он выключил свет и зажег газовый камин. Комната была погружена в уютный полумрак. На коленях у матадора сидел Джуно.

— А где ваше красное платье? — спросил он, почесывая кота за ушами.

Удивительно, как ему удается сохранять спокойствие в такой интимной обстановке!

— Оно отдыхает. Вам не кажется, что здесь немного темновато?

— Нет. — Он согнал кота и налил текилу в две рюмки.

— Лайм и соль не нужны?

Он покачал головой:

— С лаймом и солью текилу пьют мексиканцы.

— А как ее пьют испанцы?

— По-всякому, лишь бы прошла в горло! — Он засмеялся над собственной шуткой.

Стефани слабо улыбнулась:

— Мне только одну рюмку.

За обедом у брата она выпила три бокала вина, которые сказывались теперь ноющей головной болью.

Взяв с кофейного столика свою сумочку, она достала магнитофон и сделала вид, что ее нисколько не смущает присутствие красавца испанца, небрежно возлежащего на подушках в освещенной огнем камина комнате и внимательно следящего за ней своими необыкновенными глазами. Под его взглядом Стефани чувствовала себя неуютно, как будто он мог догадаться, что совсем недавно, лежа в постели, она грезила о нем.

А как устоять перед таким мужчиной? В «Пипл мэгэзин» написано, что женщины ходят за ним толпами. «Но я не из их числа! У меня есть достоинство».

Стефани включила свет, но он попросил выключить. Она нехотя подчинилась. Ей никогда еще не приходилось сидеть на полу своей гостиной вместе с мужчиной. Здесь — было ее убежище.

Мигель, казалось, не обращал внимания на обстановку. Не моргнув глазом, он осушил свою рюмку и показал жестом, чтобы она сделала то же самое. Стефани не пила текилу со студенческих времен. Крепкий напиток обжег ей нутро, на глазах выступили слезы.

— А теперь можно расслабиться, — сказал Мигель.

Блаженно улыбаясь, он откинул голову на диван и закрыл глаза. Джуно потянулся и вразвалочку вышел из комнаты.

— Как насчет условий интервью? — с тревогой спросила Стефани. Если он думает, что ради статьи она ляжет с ним в постель, то сильно ошибается! Несколько глотков текилы — пожалуйста. Но секс — никогда! Впрочем, мысль о сексе с таким красавцем приятно будоражила. — Помнится, сначала вы называли другое место.

Матадор наконец обратил внимание на обстановку и оглядел комнату. Девятьсот квадратных футов ее жилища, обставленного антикварной мебелью эпохи становления Америки и застеленного вязаными коврами, нуждались в хорошей уборке. Стефани на мгновение смутилась. Он пришел без предупреждения, и она не успела навести порядок. С прошлой недели накопилась целая куча грязного белья. На старинном матросском сундучке, который служил ей кофейным столиком, кучей валялись газеты, журналы и непрочитанные письма. Почти вся ее обувь стояла здесь же, в гостиной, словно собралась на конференцию.

Мигель вновь посмотрел на нее.

— Здесь гораздо лучше, чем в моем гостиничном номере.

Текила оказала на Стефани странное действие. Ей вдруг стало очень уютно. За окном барабанил дождь, в камине плясал огонь, а мягкие подушки располагали к неге.

«Он думает, что я сдамся!»

Она залюбовалась его красивыми точеными чертами, подсвеченными пламенем. Предки этого человека веками жили под жарким иберийским солнцем. В ее гостиную занесло кусочек природной красоты Испании!

Он выпил еще рюмку и потянулся к пачке сигарет.

— Я сейчас принесу пепельницу.

Стефани вскочила и подала ему маленькую керамическую пепельницу.

— Gracias[6]. Когда-нибудь сочтемся. — Мигель щелкнул крышкой серебряной зажигалки, и голубой огонек лизнул кончик его сигареты.

Он налил ей еще текилы. Стефани бойко осушила рюмку, сказав себе, что это уж точно последняя.

— Вы не ответили на мой вопрос.

«Неужели мне придется заниматься с тобой любовью? Целовать твое испанское тело?» Эта сделка уже не казалась ей слишком обременительной.

Губы Мигеля раздвинулись в улыбке, словно он прочитал ее мысли.

— Видите ли, сеньорита, женщины обычно думают, будто мне нужно от них что-то помимо приятной компании.

— Вот как?

Внутри у нее занимался сладкий пожар. Боже, как же он красив! Неудивительно, что женщины его хотят…

Стоп, что он сказал? Приятная компания? И это все, что ему от нее нужно?

Мигель почесал кончик носа.

— Женщины принимают меня за пылкого латинского любовника, хотя обычно я всего лишь старый усталый матадор. — Он уставился в пылающий камин. — Не бойтесь, я ничего от вас не хочу.

Ничего? Стефани почувствовала легкое разочарование.

— Зачем же тогда намекали?

— Я разозлился на Ричарда за то, что он пустил в свой дом представительницу прессы, — задумчиво проговорил он. — Красивые журналистки так же назойливы, как и уродки.

«Он считает меня красивой?»

— Что же заставило вас передумать?

Мигель слегка скривил губы и вскинул брови.

— На вас не произвело впечатления то, что я величайший матадор нашего времени. Вы видите во мне человека, а не легенду.

Стефани засмеялась, зажав рот рукой.

— Простите, но вы сказали это таким серьезным тоном!

— А я и не шучу. — Он опять улыбнулся. — Вы не похожи на тех журналистов, с которыми мне доводилось сталкиваться. Вас не интересует предмет — бой быков, зато немного интересует сам матадор. Я прав?

— Меня интересует бой быков. — Она включила магнитофон и положила его на столик. — И немного — сам матадор.

Он недоверчиво покачал головой:

— Нет, Просто какой-то редактор узнал, что я в городе и что вы должны со мной встретиться.

— Именно так и было…

— Вот видите! И теперь ваш редактор хочет заполучить статью. А чего хотите вы сами?

«Переспать с тобой». Стефани выхватила у него сигарету и сделала несколько затяжек.

— Я ничего не хочу, — наконец сказала она, — кроме интервью. — Она поправила свою подушку. — Но, по правде говоря, мне не нравится, когда убивают беззащитных животных.

Мигель мотнул головой и стряхнул пепел в пепельницу.

— Бык не беззащитен, но он должен умереть. Коррида жестока, однако в ней есть и мужество, и красота. Все, что происходит на арене, символично.

Он повел плечом. В его лице появилась та же суровость, на которую она обратила внимание в гостях у Ричарда. Сейчас на полу ее гостиной сидел знаменитый Эль Пелигро, гордый испанец, человек-легенда.

— Понимаете, Стефани, быков растят для корриды. Это не ваши джерсейские коровы, которые жуют травку на солнышке. — Он снова стряхнул пепел со своей сигареты. — Бык, умирающий на арене, гордо встречает свою смерть, чего не скажешь о корове на скотобойне. Я вижу, у вас много кожаной обуви. А вы когда-нибудь задумывались, откуда берется вся эта кожа? Американцы во многих вопросах придерживаются двойной морали.

Стефани удивилась. Только что на ее глазах он осушил несколько рюмок текилы и наверняка пил до этого, но его страстная речь звучала вполне членораздельно. Она же изрядно опьянела и сомневалась, что, встав с пола, сумеет ровно держаться на ногах.

— Когда вы приедете в Испанию, вы лучше поймете корриду. Вас захватит пышное зрелище, и вы забудете о спасении быков. Первый бой я посвящу вам.

«Он что, приглашает меня в Испанию? Ладно, вот только смотаюсь на побережье и возьму интервью у Стивена. Впрочем, Мигель говорит это лишь из вежливости. Он не собирается вести меня дальше моей спальни». Стефани предалась невольным фантазиям. Да и какая женщина не размечтается дождливой ночью в обществе знойного красавца?

— Расскажите о вашей семье, — попросила она, очнувшись.

— Мама часто рассказывала, что моя прапрапрапрабабушка — потомок королевы Арагона и Кастилии. Ее легендарный мавританский дворец до сих пор стоит в Гранаде. Я думаю, мама говорила мне эти вещи, чтобы я забыл про голод. До пятнадцати лет я не знал, что такое наесться досыта. Когда-нибудь я покажу вам испанские дворцы.

— Я буду рада… — «Хватит молоть чушь! Ты выпила слишком много текилы!» — Итак, почему вы стали матадором?

Мигель задумчиво откинулся назад и заложил руки за голову.

— Я понял, что буду драться с быками, когда отец впервые привел меня на корриду. Мне было всего пять лет. Это было как удар молнии, как озарение.

— И выход из нищеты?

— Да… Голод часто толкает мальчиков на арену. Похоже, вы знаете о корриде больше, чем это показываете.

Окутанная теплым туманом текилы, Стефани разглядывала шрам на его правой щеке. Похожий на вопросительный знак, он начинался под самым глазом и тянулся до подбородка. Неглубокая тонкая полоска белела на смуглой коже.

— Откуда у вас этот шрам? — Поддавшись минутному порыву, она протянула руку и легонько провела пальцем по отметине.

Мигель закрыл глаза. Ее палец поднялся к его уху и зарылся в густых темных волосах. Он задышал чаще, открыл глаза, и Стефани отдернула руку.

— Это не бык, querida[7]. Это нечто менее предсказуемое и более опасное.

Он вдруг коснулся ее ноги. Его пальцы начали поглаживать ее голень, потом медленно заскользили вверх и задрали платье. Мигель поднял голову и вопросительно взглянул на Стефани.

Интересно, слышит ли он, как колотится ее сердце? Его нехитрые ласки пробудили в ней давно забытую страсть. После развода она еще не встречала мужчину, с которым ей захотелось бы сблизиться — как духовно, так и физически. Мигель был первым. Но нужна ли ей случайная связь?

Чтобы разрядить обстановку, Стефани порылась в стопке бумаг и нашла журнал «Пипл мэгэзин».

— Здесь написано про ваш роман с Дженной Старр.

Он выхватил у нее журнал и швырнул его в огонь, видимо, не зная, что камин топится газом, а не дровами.

Страницы печатного издания загнулись по краям и задымились. Глухо застонав, Мигель уложил Стефани на подушки и навис над ней, опершись на локтях.

— Не верьте всему, что пишут.

Волосы упали ему на лоб, темно-зеленые глаза посверкивали яркими искорками.

Стефани попыталась вспомнить, о чем было написано в журнальной статье, чтобы продолжить интервью с матадором, но мысли ее путались.

— Давайте сядем, — предложила она, еще секунду назад сомневаясь, что сумеет выдавить из себя хоть слово.

Он уткнулся носом в ложбинку между ее шеей и ключицей и поцеловал это место. Стефани вздрогнула от удовольствия и невольно погладила его темные вихры.

— Почему коррида так не похожа на остальные виды боев? — прошептала она с закрытыми глазами.

Мигель резко выпрямился, и она вернулась к замутненной текилой реальности.

— Если говорить прямо, то коррида ставит в один ряд старого матадора — то есть меня — и глупого зеленого юнца.

Он опрокинул еще одну рюмку и снова потянулся к сигаретам.

Стефани разогнулась и одернула юбку, пытаясь успокоиться.

— Если вы самый лучший матадор, то чего вам бояться?

Он щелкнул зажигалкой и закурил.

— Да, я самый лучший. — Он размял плечи, провел рукой по волосам и оглядел комнату. — Однако у меня есть много причин для волнения. Юный Франкосис хочет, чтобы наше состязание прошло в «Лас-Вентас», а я десять лет избегал этой арены, хотя это и било меня по карману.

Несмотря на пьяный дурман, в голове Стефани возникали все новые и новые вопросы для интервью.

— Почему вы приняли вызов? Из-за чего вы так невзлюбили «Лас-Вентас»? И что вы имели в виду, сказав, что это било вас по карману?

Он хмуро покачал головой:

— Вы сыплете вопросами, как заправский репортер.

— Я и есть репортер.

Мигель придвинулся ближе, и плечи их соприкоснулись.

— Почему бы вам не стать на время просто женщиной? — Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

Все вокруг исчезло, кроме блаженного ощущения, в центре ладони. Она отдернула руку и взглянула на магнитофон, проверяя, сколько времени осталось для записи.

— Почему вы согласились на этот бой?

— Зачастую матадор не имеет права решать, когда и где ему драться. Франкосис замутил воду в прессе, заставив меня согласиться на состязание в «Лас-Вентас». Он знает, что это даст ему преимущество: во-первых, я не люблю эту арену, а во-вторых, зрители будут настроены против меня.

Он сделал глубокую затяжку и уставился на огонь в камине. Табачный дым поплыл к потолку — такой же зыбкий и неуловимый, как мысли Стефани.

— Бык почувствует мой страх, сеньорита. Зрители тоже. Но им придется дорого заплатить за то, чтобы увидеть мою смерть.

Опять «сеньорита»? А как же «querida»?

— Разве не все равно, где драться с быком? Ведь коррида — это заранее поставленное хореографическое действие.

Он раздраженным щелчком швырнул сигарету в огонь.

— Наивное представление! На арене может случиться все, что угодно. Как вы научите быка двигаться по указке? В отличие от ваших его действия непредсказуемы.

Мигель вдруг обернулся, и она увидела его бледное осунувшееся лицо.

— Я скажу вам одну вещь, но только не для печати. — Он выключил магнитофон. — Мне приснился страшный сон: будто я опять выступаю в «Лас-Вентас» и бык подцепил меня на рога. — Он пригладил волосы и закрыл лицо руками. — Это плохой знак.

Он верит в сны? Вот это да!

— Так почему же вы уехали из дома, вместо того чтобы готовиться к бою — физически и морально?

— Я устал от подобных вопросов. Доминго постоянно требует, чтобы я вернулся в Испанию.

— Кто такой Доминго?

— Мой менеджер.

Мигель налил себе еще рюмку текилы, выпил, а потом нежно обхватил ладонями голову Стефани и приник поцелуем к ее губам. Она утонула в сладких волнах блаженства.

Внезапно он встал, потянул ее за собой и уверенно повел в спальню. Они вместе упали на кровать и засмеялись, как будто уже давно были любовниками.

Стефани погладила его по спине. «Сегодня ночью он будет моим, а потом уйдет… вернется к своим быкам и толпе обожателей».

— Ты очень красива, — прошептал он. — Я хотел тебя весь вечер.

Он опять поцеловал ее в губы.

От него пахло текилой и сигаретами — в другое время подобное сочетание не доставило бы ей удовольствия, но сегодня ночью все было особенным. Пьянящий аромат его тела окутывал ее, проникал в поры.

— Стефани, — прошептал он ей в губы, затем приподнял ее и заставил лечь сверху.

Текила прилила к голове, и Стефани вернулась в свою фантазию, которая вдруг воплотилась в жизнь: Мигель пришел к ней домой, чтобы дать интервью, и они занялись любовью.

Почему телефон трезвонит не переставая? И откуда этот стук в голове? Стефани открыла глаза, и солнечный луч полоснул ее по зрачкам. Застонав, она медленно села и нащупала трубку дрожащей рукой.

— Отличная работа, Стефани! — радостно объявил Боб.

Какая работа? Статья про бездомных? Она уставилась в зеркало. Во рту было сухо, как в пустыне Гоби, виски ломило.

— Не понимаю, о ч-чем ты?

«Почему я голая?»

— Ты едешь в Испанию вместе с Мигелем. Если бы ты только знала, какой переполох поднялся в «Варьедадесе»!

Трубка упала на пол, напугав двух кошек. Ее питомцы вошли в спальню, чтобы напомнить хозяйке о том, что пора завтракать. Она подхватила спиральный шнур и вновь поднесла трубку к уху, не понимая, сон это или явь.

— Я ждал твоего звонка, Стефани.

«Почему я голая? Что случилось ночью?» Она приподняла одеяло и оглядела постель в поисках следов. «Хотя какие следы, ведь он наверняка был в презервативе! А где он его взял — принес с собой? У меня-то ни одного нет! Надо же, ничего не помню… Боже, как стыдно!»

— Стеф, ты меня слышишь?

— Да, Боб, — выдавила она, растирая виски. — Я… хотела тебе позвонить. Но о чем ты говоришь?

— Рафаэль согласился дать тебе эксклюзивное интервью в связи с предстоящим боем в Испании. Редактор «Варьедадеса» вне себя от радости… и от зависти. Я здорово удивился, когда он мне позвонил. Ну ты даешь, Стеф! Не далее как вчера вечером ты не хотела браться за эту тему, потому что ничего в ней не смыслишь, а теперь уже едешь в Испанию смотреть корриду и писать о ней статью!

Стефани чуть не расхохоталась. Все происходящее казалось ей полной нелепостью. Как посмел Мигель… да, но что же он все-таки сделал? И что сделала она? И как теперь выкручиваться? Ее босс уверен, что она готовит сенсационную статью!

На душе было пасмурно, а за окнами светило яркое утреннее солнце: ни следа от ночной непогоды… и от той бури, которая разыгралась в ее постели.

Это ей не приснилось. Мигель был здесь. От простыней пахло сигаретами и его одеколоном. В похмельной голове постепенно всплывали смутные воспоминания: вот здесь, на этом самом пуховом одеяле, они смеялись, барахтались, целовались и ласкали друг друга…

— Рей поедет с тобой. Заодно поможет тебе с языком.

Рей? Она не ослышалась? При чем здесь ее друг и штатный фотограф?

— Он хочет сделать фоторепортаж. Марк Гарсия, редактор «Варьедадеса», сегодня утром разговаривал с Мигелем. Я не знаю всех подробностей — ты не сочла нужным мне их сообщить, из чего я делаю вывод, что ты собираешь материал для «Варьедадеса».

Боб думает, что она его предала! Ну что ж, его можно понять.

Повесив трубку, Стефани бросилась в гостиную. Оставшиеся на столе предметы — пустая бутылка из-под текилы, окурки и магнитофон — доказывали, что Мигель не был плодом ее воображения. Она перемотала магнитную ленту немного назад и нажала на кнопку воспроизведения.

«На вас не произвело впечатления то, что я величайший матадор нашего времени. Вы видите во мне человека, а не легенду».

Дальше — ее смех.

Стефани кое-как доплелась до ванной. Там ее стошнило.