Крадущийся вампир, затаившийся клык

Глава 4

— Что с ним случилось? — Я, защищая, баюкала голову Кристоффа у своей груди, пока торопливо искала следы ран на верхней части его торса.

Кристофф издал жалобный вскрик. Он резонировал внутри меня, вынося на поверхность все виды эмоций, о которых я не имела понятия, и что скрывались во мне. Я хотела защитить его, встряхнуть и потребовать, чтобы он поговорил со мной, дать утешение и сорвать прочь с него всю одежду и поиметь его экстравагантным способом.

Это было сражение, но мне удалось подавить волну эмоций.

— Милый Боженька, что случилось с тобой?

Глаза, которые я знала, могли сверкать сияющей бирюзой теперь потускнели от боли. Волна муки прокатилась от него, страдание вытравило каждую линию на его теперь ужасно изможденном лице.

— Пия, не надо, — простонал он, пытаясь отодвинуться из моих объятий. — Я не смогу бороться с этим, если ты касаешься меня.

— Бороться с чем? О Господи, Кристофф, ты выглядишь как ожившая смерть. Разве ты вообще не ел?

Он закрыл глаза, его лицо было маской боли, когда он снова попытался убраться от меня. Я более напряженно обернула руки вокруг него.

— Животную кровь.

— Это очевидно не принесло тебе много пользы. Почему ты не сказал мне, что нуждаешься в каком-то количестве крови? — Спросила я.

Он покачал головой и не ответил.

— Почему вы принесли его сюда? — Потребовал Маттиас у Ровена. Он сделал знак туда, где сидела я. — Этот соблазнил мою жену!

— О, умолкни, Маттиас, — сказала я, легко касаясь волос сзади бровей Кристоффа.

— Я дал вам однажды презумпцию невиновности, — сказал Кристиан, проходя позади меня. — Но не буду настолько глуп, чтобы сделать это снова. Вы можете прекратить представление.

— Представление? — Спросила я, внезапно разъярившись. Разве они не видели, что что-то было страшно неправильно с Кристофом? Он выглядел ужасающе, его плоть была серой и влажной на ощупь, тело истощенным и измученным волнами боли, столь сильными, что даже я могла чувствовать их. — Что, черт возьми, здесь происходит? Почему вы не делаете что-нибудь, чтобы помочь ему?

— Они не заслуживают помощи, — пробормотал Маттиас. — Они — зло. Ты должна уничтожить их. Ты должна стереть их с лица земли, как тебе положено делать.

— Вытолкайте его вон, — огрызнулась я на Маттиаса.

Выражение его лица стало мрачнее, но при угрожающем жесте Андреаса он свалился назад на кресло.

— Мне не нравится быть обманутым, Пия. Я думаю, вы признаете этот факт. — Кристиан остановился около меня, его взгляд был подозрительным.

Джулиан, стоявший в открытом дверном проеме, покачал головой.

— Я говорил вам, что совет не приветствует ложь.

— Какую ложь? — Завопила я, желая визжать на них.

Джулиан не сказал ничего больше, лишь закрыл дверь.

Я покрутила головой вокруг, свирепо глянув на брата Кристоффа.

— Вы же его брат! Почему вы не делаете чего-нибудь, чтобы помочь ему?

— Его план был обнаружен, — холодным тоном сказал Андреас, что послал небольшую дрожь по моей спине. — Его план…и ваш.

Маттиас залился смехом. Я ничего ни хотела так сильно, как треснуть его прямо в эту минуту, но напомнила себе, что Кристофф нуждался в моем внимании больше.

— Вы все ненормальные, — сказала я, ища вокруг помощь. Кристофф дрожал в моих руках, его колени напряглись, когда он сражался с почти непреодолимой волной чистейшей муки.

— Пожалуйста, — прохрипел он. — Я не смогу перенести, если ты пробудешь здесь намного дольше.

— Хорошо, жизнь полна испытаний, — огрызнулась я на него, слишком переполненная гневом и болью от его оскорбления, чтобы смягчить мои слова. — Я сожалею, что обременяю тебя своим присутствием, но никто здесь не имеет никакого разума!

— Кристиан, — сказала Элли, медленно хромая к нам.

— Воздержись от этого, — сказал ее муж, не отводя от нас глаз.

— Еще не слишком поздно, жена, — взывал Маттиас. — Нас здесь двое — мы можем выполнить церемонию для тебя и закончить эту жалкую жизнь.

— Да поможет мне Бог, если ты не заткнешься, я намерена призвать свет и вырубить им тебя! — Проревела я ему.

Моя угроза отразилась вокруг и внезапно комната затихла.

Глаза Маттиаса стали круглыми.

— Ты — Зоря. Я — ризничий. Ты не можешь навредить мне.

— Хочешь держать пари? — Прорычала я, мое внимание вернулось к Кристоффу, когда другая волна ударила в него.

— Оставь меня, — взмолился он, его тело трясло так сильно, что я задавалась вопросом, как его мускулы могут выдерживать напряжение.

— Я буду только счастлива, сразу же, как только выясню, что происходит. Как бы ты не презирал мое присутствие, я не оставлю тебя, пока не узнаю, почему у тебя такая сильная боль.

— Презираю тебя? — Его глаза на мгновение открылись, сжигая меня лихорадочным светом.

— Я думаю, вы все ошибаетесь, — сказала Элли, беря своего мужа за руку. — Только взгляни на них. Это не справедливо, Кристиан.

— Она — актриса, ничего более, — сказал Себастьян.

Другая волна раскаленной боли заревела над Кристофом, захватывая меня вослед. Я дышала с трудом, когда он боролся с ней, мое собственное тело внезапно мучительно напряглось, от отчаянной потребности.

— Помоги им, — сказала Элли, таща Кристиана за руку. — Разве ты не видишь, что это по-настоящему?

— Это их собственное дело, — медленно сказал Андреас. Его лицо было невозмутимым. Я ненавидела его в эту минуту, ненавидела их всех за то, что они стоят вокруг, наблюдая, как Кристофф умирает. Я была уверена, что именно это происходило — никто не мог вынести такую муку, такую иссушающую душу боль, и пережить это.

— Кристиан! — Громче сказала Элли и к моему удивлению и облегчению Кристиан кивнул.

— Накормите его, — приказал он.

— Что? — Спросила я, когда боль ослабела. Мой разум чувствовал себя помятым, каждый атом моего тела болел и кричал от ужаса.

— Нет! Я отказываюсь позволить тебе кормить этого монстра, — завопил Маттиас.

— Заберите его вон, — приказал Кристиан, махнув рукой в сторону Маттиаса.

— Ты не должна позволять им поработить тебя, — вопил Маттиас через плечо, когда Ровен и Андреас спроваживали его из комнаты. — Ты должна слушать меня и позволить направлять тебя!

— Покормить… — Слово проникло в мою голову, когда я взглянула вниз на Кристоффа и поняла правду, поняла, почему он был в таком состоянии. Он ничего не ел, даже животную кровь, как он упоминал, с тех пор как мы были разлучены.

Я баюкала его голову у своей груди, неуклюже пытаясь прижать какую-нибудь часть моей анатомии к его рту, но он сжал губы и отвернулся от меня.

— Пожалуйста, Кристофф, — нежно сказала я, испытывая неудобство, будучи вынуждена к такому сокровенному акту перед другими. — Я действительно не хочу, чтобы ты умер.

— Лучше это, чем альтернатива, — сказал он, его голос был слабым и хриплым.

Боль пронзила меня, но я проигнорировала ее.

— Ты ненавидишь меня так сильно, что скорее бы умер, чем выпил мою кровь? — Прошептала я в его ухо.

Его глаза снова открылись, с замешательством в их глубинах.

— Я не ненавижу тебя. Это для тебя я готов отдать свою жизнь.

— Для меня? Я только что сказала, что не хочу, чтобы ты умер.

— Айда, ребята. Предоставьте им немного уединения. — Я бросила взгляд вверх, когда Элли потянула своего вампира за дверь, Себастьян неохотно последовал за ними. — Ты можешь прекратить глядеть так подозрительно, Себастьян — это же ясно, что Кристофф не в том состоянии, чтобы сбежать, даже если бы захотел.

— Я не думаю, что мы должны оставить их наедине, — упрямо сказал он.

Элли приостановилась в дверном проеме.

— О, действительно? Думаю Белле понравиться то, как другие будут наблюдать за твоей кормежкой?

Себастьян взглянул задумчиво, и не сказав ни слова, закрыл дверь, оставив меня наедине с моим умирающим вампиром.

Я посмотрела вниз на него, встречая его пристальный взгляд.

— Я не имею понятия, почему ты так настойчиво мучаешь себя, но уверяю тебя, в этом нет необходимости. Они все ушли, так что ты можешь пододвинуться и поесть.

Легкий стон соскользнул с его губ, когда я изогнулась над ним, предоставляя ему доступ к своей шее.

— Я сожалею, что так банальна, но это очень легко, — сказала я ему, когда склонила свою голову немного в сторону.

Он застонал, его дыхание было горячим у моей шеи, его щетина, которая через несколько дней доросла бы до бороды, посылала легкие уколы электричества по моей коже.

— Ради Бога, прекрати бороться с этим и просто…

Боль проникла в мою шею, горячая и быстрая и вновь так же скоро, что я едва помнила ее, устремились ощущения это сопровождавшие. Я крепко удерживала Кристоффа, когда его тело приветствовало мою животворную кровь, радостные ощущения от того, как она текла в него так замечательно, что я также разделила это. Я придерживала его, позволяя ему пить из меня, насыщая непреодолимую нужду, что привела его так близко к смерти. Держа его голову, что, казалось, равнялось часам, дням, но я знала, что в действительности прошло только несколько минут.

— Dio[13], - наконец выругался он, его язык был таким же жарким как пламя, когда он ласкал им рану на моей шее.

Я сместилась назад достаточно, чтобы посмотреть на него. Я хорошо помнила из прошлого опыта, что акт питания был очень чувственным, делая нас обоих склонными к мыслям сексуальной природы. Я предполагала, что с Кристофом, так близким к смерти, никто из нас не сыщет в этот раз ничего, лишь чисто спасающее жизнь действие, но когда я взглянула вниз на его лицо, мной внезапно овладело желание.

Он, должно быть, разделял мою мысль, потому что чуть заметная улыбка замерцала на его губах.

— Боюсь, я разочаровал бы тебя, если бы мы попытались. По крайней мере, пока у моего тела не было времени, чтобы переработать кровь.

Я освободила его со своих коленей, смущенная, что он мог так ясно прочитать мой интерес. Вместо этого я осмотрела его, с облегчением замечая, что серый оттенок его кожи исчез и линии его лица все еще суровые и резкие, немного смягчились.

— Ты выглядишь чуточку лучше.

Он расслабился в сидячем положении около стены, и сказал: — Благодаря тебе.

— Пожалуйста.

Он подождал мгновение, потом покачал головой.

— Если бы ты только знала, что наделала.

— Спасла твою жизнь, имеешь в виду? Я — женщина Кристофф. Я имею тенденцию быть кормилицей. Как ни мало я нравилась тебе, ты, конечно, не можешь ожидать, что я буду так бессердечна, что позволю тебе умереть, когда в моих силах помочь.

Он нахмурился, не редкое выражение для него.

— Почему ты продолжаешь говорить это? Я думал, у нас было это несколько месяцев назад.

— Было что? — Я поднялась на ноги, поправляя платье. Все мое тело гудело, как будто было наполнено электричеством, ощущение зуда вдоль моей кожи было странно приятной формы.

— Ты настойчиво притворяешься, что я испытываю неприязнь к тебе. Я же говорил тебе прежде, что это не правда.

— Не могу сказать, какое облегчение услышать, что ты не активно ненавидишь меня, — пренебрежительно сказала я, не желая угодить в дискуссию относительно наших эмоций. — Я считаю, что мы оба знаем, что ты точно не залаял от радости, что я твоя Возлюбленная.

— Не больше чем ты, — сказал он, прищурив на меня глаза. — Ты думала, что была Возлюбленной Алека.

Невысказанное обвинение тяжело повисло в воздухе. Я отвернулась и побрела к окну, оттянув в сторону тонкую занавеску, чтобы взглянуть на Вену. Солнце садилось, свет начинал идти вверх и вниз по улице, когда люди, обычные люди спешили к их домам и любимым. На мгновение тоска столь сильная, болью охватила меня. Я хотела быть одной из тех людей. Я хотела любящего мужа, веселых детей и дом, который излучал счастье и довольство.

Но я не была нормальной. Со вздохом я позволила занавеске упасть. Я больше не была нормальным человеком и единственный мужчина, которого я могла бы быть в состоянии любить, никогда не отдал бы мне свое сердце.

— Итак, с этой минуты мы связаны на целую вечность, ты скорбишь по своей мертвой подруге и я потеряла Алека, потому что связана с тобой, а не с ним. Подчас, ты должен признать, что реальная жизнь — гадюшник, но я предполагаю, что мы ничего не сможем с этим поделать. Я справлюсь с этим, ты будешь заглядывать ко мне для быстрого укуса и еды, всякий раз, когда устанешь от диеты или питья животной крови?

Кристофф затих на мгновение, прежде чем несколько неустойчиво подняться на ноги. Я сделала шаг к нему, готовая помочь, если необходимо, но он держал твердой хваткой спинку кресла. Кровь, очевидно, делала свою работу, потому что он выглядел сильнее с каждой прошедшей минутой.

— Ты действительно не знаешь, что происходит, не так ли? Ты воспользовалась мной.

— Каким же образом? Как ты воспользовался мной прежде.

Его лицо было тщательно лишено эмоций, но он не был в состоянии помешать им, ярко гореть в его глазах.

— Я говорил тебе прежде, что Темный может питаться только от его Возлюбленной.

— Которая очевидно не совсем истинная, так как ты существуешь без меня, — указала я.

Его губы сжались.

— Это я был в состоянии сделать, просто потому, что ты не покормила меня после того, как Воссоединение было закончено. Теперь, когда это сделано, мое тело не перенесет любой крови, кроме твоей. Мое существование теперь зависит от тебя. Тут будет не заглядывание к тебе. С этого времени и впредь, мы не сможем быть разделены больше, чем на несколько дней без самых ужасных последствий для меня.

Я уставилась на него, когда понимание расцвело в моем бестолковом уме, мое сердце опустилось от осознания того, что я только что привела в движение.

— Ад, — сказала я более буквально, чем фигурально.

Моя жизнь была адом — такой трудной, когда у меня не было возможности связаться с Кристофом за последние два месяца, но по крайней мере, мне удавалось иметь своего рода подобие жизни. О, он часто посещал мои сны, и я была склонна к странной депрессии, когда размышляла о нем, но все это, я была уверена, исчезло бы со временем. А теперь…милый Боженька, как я должна была справиться с присутствием его в своей жизни каждый день?

Я мельком взглянула на него. Его взор был направлен на руки, думаю, он смотрел, на кольцо на среднем пальце левой руки. Я видела его прежде, но нисколько не задумывалась о нем — это была только простая серебряная полоска, со странным, извилистым узором, выгравированным на лицевой стороне кольца, но с внезапной вспышкой ужаса я поняла его значение — это было кольцо, означающее его обязательство перед покойной подругой. По существу не свадебное кольцо, но что-то подобное, имевшее небольшую разницу.

Мои плечи тяжело опустились, когда боль нанесла удар прямо в мое сердце, но прежде чем я смогла извиниться перед ним, дверь открылась и вошел Андреас, почти тотчас же сопровождаемый Ровеном, Кристианом и Себастьяном.

— Даже не думайте попытаться не пустить меня, — сказала Элли, спеша через дверь и свирепо глядя на Себастьяна. — И не говори мне, что не хотел, потому что я слышала, как ты говорил Кристиану, что ему следует лучше контролировать меня. Если есть одна вещь, которую я ненавижу, это когда кто-то допускает, что я хрупкая маленькая Возлюбленная, которая не имеет собственного мнения.

Себастьян выглядел несколько сконфуженным, когда сказал: — Я думал, ты будешь охранять своего ребенка.

— О, пожалуйста, — фыркнув, сказала Элли, беря Кристиана за руку, протянутую к ней. — Джозеф счастлив подчищая кровь, сцеженную со стейка и наблюдение за этим, вызывает у меня легкую тошноту. Кроме того, кто-то должен присмотреть за Пией и Кристофом, поскольку вы ребята так настроены быть слепыми к правде, и осудить их без малейшего беспокойства, виновны ли они или нет.

Себастьян стрельнул в Кристиана раздраженным взглядом.

— Ты собираешься терпеть это? Изабелл никогда не говорила со мной с таким нахальством.

— Ничего, переживешь, Влад, — сказала Элли, закатив глаза.

Кристиан к моему удивлению, защитил свою жену.

— Эллегра всегда была свободна высказать свое мнение и продолжает так делать. Я не позволю тебе пытаться контролировать ее.

Себастьян на минуту выглядел удивленным оттенком угрозы в голосе Кристиана, прежде чем сделать легкий холодный поклон в его направлении.

— Я даже ни мечтал исправлять твою Возлюбленную. Я просто протестовал против нападок, которые она почувствовала удобным бросить нам.

— Это звучит как разговор нечистой совести, — сказала Элли.

— Этот совет всегда был заинтересован видеть правосудие в действии, — спокойно сказал Кристиан, придерживая кресло для своей жены. — И нам не повредит вникнуть в наши поступки, чтобы гарантировать, что это так и продолжится.

Себастьян стрельнул в него взглядом, сжав губы.

— Вы не знаете этого, но на самом деле эти двое очень старые друзья, — сказала мне Элли. — Такие же близкие, как братья, если быть честной. — Ее взор скользнул туда, где в каменной тишине стоял Андреас, наблюдая за Кристоффом с подозрительностью в глазах. — Даже ближе, — уточнила она.

Кристиан, который глазел на Кристоффа, лишь сказал: — Ты выглядишь лучше. Я должен согласиться, что не было проблем с питанием?

— Проблем, как та, что я, возможно, отказалась бы спасти его жизнь? — Я покачала головой, смущенная тем, почему все вдруг думали, что я превратилась в холодную бессердечную суку. — Я его Возлюбленная. Я не могу этого сделать, не так ли?

— Нет, конечно, не можете, — быстро ответила Элли, толкая Кристиана локтем. — Это было бы невозможно. Никакая Возлюбленная в мире никогда не причинила бы страдание своему мужчине таким способом. Правильно, мой маленький любовный напиток?

Кристиан повернулся к ней с выражением ужаса. Она захихикала.

— Любовный напиток? — Спросил Себастьян, выглядя одинаково потрясенным. — Сначала Влад, и теперь любовный напиток? Кристиан!

— Это же лучше, чем Клыкастый парнишка, — пробормотал Кристиан, впиваясь взглядом в Элли, когда она встала на цыпочки, чтобы поцеловать кончик его носа.

— Когда у меня будет Возлюбленная, она будет говорить со мной в надлежащей манере и всегда будет почтительной и послушной, — вдруг сказал Ровен.

Кристиан и Себастьян взорвались незамедлительном хохоте.

— Послушной, — сказал последний, качая головой.

— Почтительной, — проговорил Кристиан, его голос был наполнен удовольствием, когда он легким касанием отвел прядь волос с лица Элли. — Я предвкушаю день, когда я увижу послушную и почтительную Возлюбленную.

Я мельком взглянула на Кристоффа, чтобы увидеть, что он думает об этом совершенно неожиданном эпизоде, но у него было самое курьезное выражение лица.

— Но «любовный напиток», Кристиан! — сказал Ровен. — Это же за пределами неуместного.

— Это любовное прозвище и Кристиан знает это очень хорошо, — сказала Элли с легкой сокровенной улыбкой своему мужу. — Я не скажу, что он не привык поднимать суматоху, когда я использую для него ласкательные прозвища, но он давным-давно знает, что привязанность за ними совершенно подлинная.

Я подумала на мгновение, что Кристиан собирается поцеловать ее, но он очевидно вспомнил где был и просто сказал, после того как прочистил горло: — Вполне.

— Изабелл называет меня своей маленькой капусткой, — сказал Себастьян с тяжелым вздохом. — Только наедине, я никогда не показывал этого перед другими. Но полагаю, что это что-то присущее Возлюбленным использовать такие выражения. Я попросил ее прекратить, но это только заставило ее переключится на «сладкий картофельный пирожок моих снов» на две недели, пока я не попросил ее вернуться к капустке.

Элли усмехнулась.

— Полезно для Белли. Как вы называете Кристоффа, Пия?

Пораженная, я смотрела на указанного мужчину. Его лицо было теперь странно лишено каких-либо эмоций.

— Ээ…Кристофф.

Она с минуту моргала.

— О. Простите. Это было…Не имеет значение.

Я снова вздохнула и с конечностями, что ощущались, как будто были сделаны из свинца, прошмыгнула мимо Кристоффа и прошла к креслу, которое занимала раньше.

— Я, кажется, нахожусь в замешательстве не имея не малейшего представления, почему Андреас и Ровен ведут себя с Кристоффом таким образом, не более чем понимаю, о чем вы все говорите. В чем как предполагается я должна быть виновна? Почему вы притащили Кристоффа, как будто он был заключенным? Почему вы позволили ему умирать от голода, даже не дав ему животную кровь, если он не мог есть человеческую? И почему точно я была вызвана на этот совет, когда я не сделала ничего, чтобы повредило любому из вас?

Ровен сел рядом с Себастьяном. Кристиан вместо того чтобы ответить мне, мельком взглянул на Андреаса.

— Ты собираешься присоединится к совету?

— Нет. — Взор Андреаса мелькнул туда, где держась за кресло, все еще стоял его брат.

Кристиан сморщил губы.

— Ты поддержишь Кристоффа?

Взор Андреаса едва коснулся меня.

— Нет. Я хочу соблюсти нейтралитет.

— Понимаю. — Кристиан кивнул на Ровена. — Ты не страдаешь теми же самыми сомнениями.

— Я видел улики своими собственными глазами, — ответил последний с каменным осуждением. — Я остаюсь с советом.

— Так тому и быть, — сказал Кристиан, затем устало сделал знак на стул рядом со мной. — Сядь, прежде чем упадешь, Кристофф. Не смотря на очевидную веру твоей Возлюбленной в обратное, мы не варвары. Ты все еще слаб, и выглядишь так, как будто не далек от обморока.

Я придержала язык. Я как раз не верила, что они были варварами, но что-то происходило; какое-то негативное чувство угрожающе пробегало сквозь всех вампиров, что были там, когда мы пошли каждый своим путем в Исландии. Почему вампиры были в ссоре с Кристоффом? Почему его брат и кузен обращались с ним таким образом?

Кристофф тяжело опустился на кресло рядом со мной. Я сильно чувствовала его ногу в нескольких скудных дюймах от моей, осознавала теплоту его тела, его запах, который дразнил мой нос и заставлял желать пробежать руками по его обнаженной плоти…

Кристофф взглянул на меня, его глаза странно горели.

— Отвечая на ваш вопрос, Пия, вы и Кристофф были доставлены сюда, чтобы ответить на несколько обвинений в преступлениях, которые недавно вышли на свет, начиная с исчезновения Алека Дарвина, — сказал Кристиан, его голос был осмотрительно нейтральным.

Я вытаращилась. Напрямую глазея на него, открыв рот.

— Что?

— В дополнение к этому, — продолжил он, поглядывая на листок бумаги перед собой, — вы так же обвиняетесь в гибели Зори известной как Анники Белвуар и наконец, Кристофф обвиняется в присвоении нескольких миллионов фунтов, законно принадлежащих наследникам Темных уничтоженных Братством.

Моя челюсть отпала, когда я перевела взгляд с Кристиана на Кристоффа. Слова крутились в моей голове, в отвратительной мешанине замешательства и неверия. Мы были обвинены в убийстве Анники, предыдущей Зори? В том, что что-то сделали Алеку? В краже денег?

Кристофф невозмутимо сидел, его лицо было непроницаемо, но я могла чувствовать гнев и разочарование вращающиеся внутри него.

— Как вы ответите на эти обвинения? — Спросил Кристиан.

Я покачала головой, настолько ошеломленная обнаружив как тяжело связно соединить слова.

— Это все бесстыдное заблуждение, — наконец сказала я. — Я никого не убивала, и, разумеется, не Анники. А что касается Алека…вы были там той ночью, когда он ушел от меня. Вы сами сказали, что он и Кристофф покинули Исландию, не сказав мне не слова.

— Я был и делал, — сказал Кристиан и снова его голос был тщательно лишен всех эмоций. — Но обнаруженные доказательства, указывают, что вы имели последующие…ээ…сношения с Алеком и что он исчез вскоре после своего самого последнего визита к вам.

У моего мозга были сложности в отношениях с удивительными вещами, которые он рассказал мне.

Я взглянула на Кристоффа. Он наблюдал за мной глазами, которые были на несколько оттенков бледнее, чем обычно.

— Бесполезно отрицать обвинения, — сказал мне Кристофф. — Я делал так в течении двух недель, но они не слушали.

— Они думают, что у меня был роман с Алеком, — сказала я, неспособная обойти этот пункт. — Они считают, что даже после того как мы узнали, что я была твоей Возлюбленной, я осталась с Алеком.

Кристофф лишь смотрел на меня. Ужас пополз вверх по моей коже, когда я поняла истину.

— Ты тоже так думаешь.

— Ты прояснила, что предпочитаешь его мне, — тихо сказал он.

Я открыла рот для протеста, что я могла бы быть мало ли чем, но не того сорта женщиной, которая имеет двух возлюбленных одновременно. Однако прежде чем я смогла, Кристиан остановил меня.

— Тогда вы отвергаете все обвинения? — Мягко спросил он, делая запись на листе бумаги.

Я перевела взгляд с него на лица других в комнате. Элли выглядела сочувствующей. Вампиры разглядывали нас с выражениями в диапазоне от явно умеренного безразличия Кристиана, к открытой враждебности Себастьяна, беспокойству Ровена встретившегося со мной глазами и каменному выражению лица Андреаса, которое и подавно ничего не выражало.

Мои глаза переместились на Кристоффа, все еще так же сидевшего рядом со мной, очевидно прошедшего через огромные личные мучения за последние несколько месяцев и так же, несомненно, слишком тупоумному и упрямому, чтобы потрудится попросить меня о помощи.

Гнев вскипел во мне, гнев на тупость мужчин, гнев на вампиров, которые были также либо легковерными или глупцами, и гнев на себя пытавшуюся спрятаться на последние два месяца. Я хотела дать Кристоффу срок нужный ему, чтобы подойти вплотную к нашей ситуации, но все что я сделала, это позволила ему поверить, что была холодно безразлична к нему.

Отлично, то время закончилось.

— Я действительно само собой отрицаю их! — Сказала я, поднимаясь на ноги, хлопая рукой по столу подчеркивая свое оскорбление. — Я не знаю, каково это доказательство, которое вы утверждаете, показывает, что мы сделали что-то дурное, но я могу уверить вас, что не буду сидеть здесь и позволять вам состряпать на меня дело! Кристофф может быть согласен играть в бытие мученика, но я, безусловно, черт возьми, нет!

— Я не играю в бытие мученика, — возразил Кристофф, подскочив вверх и свирепо глянув на меня.

— Нет? А как ты назовешь собственное решение голодать почти до смерти, ха?

Его челюсть на мгновение напряглась.

— Я говорил тебе — как только мы Воссоединились, если бы я взял сколько-нибудь твоей крови, мы были бы связаны на оставшуюся часть наших жизней.

— И это настолько ужасно, что ты просто не мог выдержать мысли об этом?

— Вопрос реально не… — начал говорить Кристиан.

— Нет! — Крикнул мне в ответ Кристофф. — Я думал о тебе, черт возьми! Ты хотела Алека.

— О, в самом деле? — Я сделала шаг ближе к нему, пока мы почти коснулись. — Что на счет тебя? — Спросила я, тыкая его в грудь.

— Пожалуйста, не могли бы мы держаться ближе к рассматриваемому делу, — сказал Кристиан.

Мы оба проигнорировали его. Кристофф схватил мои пальцы, так как они снова ткнулись в него.

— Что насчет меня?

— Ты — тот, кто так безумно любил свою покойную подругу, что едва может сдержаться, чтобы быть со мной. О, да, невероятно горячий секс это прекрасно и хорошо расслабляет время от времени, но когда доходит до такой маленькой вещи, как быть благодарным мне за спасение твоей души, не говоря о твоей жизни, тогда это совсем другая история, не так ли?

— Я не знаю как кто-то еще, но я, не та, кто недооценивает значение невероятно горячего секса, — мягко сказала Элли.

— Ты же не помогаешь, — прорычал Кристиан.

Глаза Кристоффа едва ли не плевались голубыми искрами на меня.

— Ты сказала, что не любила меня!

— А ты сказал, что хотел убить меня! — Парировала я.

— Ты сделала совершенно ясным то, что хотела ухаживаний Алека.

— Что как очевидно неверно! — Сказал я, оскорбленная и невероятно возбужденная в то же самое время. Я просто хотела схватить его голову и выцеловать дыхание прямо из него.

Кристиан сделал другую попытку восстановить контроль.

— Вопросы ваших отношений за пределами…

— Ты позволяла ему касаться тебя, прямо там передо мной! — Завопил Кристофф, его руки дико жестикулировали, когда он говорил. Его итальянский акцент стал более явным и по какой-то причине только возбуждал меня все больше и больше.

— Я что? — Спросила я, на мгновение захваченная врасплох его обвинением.

Последовала тишина. Каждый в комнате повернулся, созерцательно глядя на меня.

— Итак, теперь, — сказала Элли. — Это, пожалуй, интересно.

— Когда я позволяла ему касаться меня? — Спросила я Кристоффа.

— Тем утром, когда мы были в ресторане, он коснулся тебя, коснулся твоей руки и колена, и подтянул ближе к нему, и ты ничего не сказала!

Мои собственные руки делали легкие взмахи.

— Правда ты помнишь это и игнорируешь важную суть?

— Какую важную суть?

— Важные вещи, как факт, что я сказала ему, что мы только что переспали с тобой! Я думаю, что это было довольно-таки категоричное заявление! — Бросила я в ответ.

Его глаза пылали, дыхание согрело мою кожу, когда он наклонился ко мне. Снова его запах подействовал как пьянящий афродизиак.

— Ты сказала, это только потому, что я не смог!

— Я сказала это потому, чтобы он знал, что он не тот мужчина, который меня интересует! — Завопила я.

Странный взгляд промелькнул на лице Кристоффа.

— Ты не хотела его?

— Нет!

— Тогда кого… — Его глаза внезапно сузились, а слова выходили с шипением. — Ризничего…

— О, ради Бога. — Я признала свои желания и, обвив мои пальцы мягкими, шелковистыми кудрями на его голове, притянула его рот вниз к моему. Я прекрасно осознавала что у нас аудитория, но в этот момент, ничего не имело значения, кроме того чтобы показать Кристоффу, что он занял место в моем сердце, не Алек.

— Аууу. Это действительно мило, странный способ, — я услышала, что сказала Элли сквозь дикое биение моего сердца. Я не обратила внимания на ее слова, мой разум и тело полностью сосредоточились на мужчине, который целовал меня с жаром, что оставил мой мозг кружится, а сердце парить.

— Не выразить, как я сожалею, прерывая эту очаровательную, только несколько сбивающую с толку сцену, но мы должны вести слушание. — Голос Кристиана вмешался в мои мысли.

Губы Кристоффа двигались по моим, его язык нежно исследовал и пробовал, его тело затвердело, когда он притянул меня ближе, его пальцы впились в мои бедра. Я захотела поймать этот момент и удержать его неизменным навсегда, совершенное состояние, где страсть смешалась с желанием и потребностью и началом чего-то, что я на самом деле не хотела называть. С чего вдруг Кристофф смог поверить, что я предпочла ему Алека? Как он мог не понять?

Ты сказала, что была его Возлюбленной. Ты хотела видеть его, а не меня. Как я мог подумать иначе?