Глава, в которой снова нет ничего особенного

Радость пустой головы прошла в течение минуты, как только я начала пытаться вспомнить, как я уснула. Этот процесс дался мне нелегко. Чувствуя шторм в черепной коробке и ломоту во всем теле, мне было неудобно пошевелиться, словно на меня упал шкаф. Как же я вчера так вырубилась? Не стоило поддаваться своему желанию забыться и пить, пить это замечательное красное вино вместе с ДонУном. Действительно, я ведь пила вместе с ним. Опасно, конечно, напиваться с похотливыми самцами, но… я распахнула глаза. Как-то неестественно тяжело мне было. Я опустила взгляд к своей груди, на которой лежала рука. Я подняла свою. Да, вот моя, а та — чужая! Приподняв одеяло и посмотрев ещё ниже, я увидела обхватывающую меня мужскую ногу. Завизжав, я отскочила к спинке кровати, прижавшись к ней своей спиной и натянув на себя одеяло. Оно начало соскальзывать с парня, лежавшего рядом и проснувшегося моментально от моих криков. Моим обнаженным плечам не было прохладно, потому что в воздухе ещё стояли алкогольные пары и неостывший жар разгоряченных тел. Открыв веки, ДонУн точно так же подскочил на месте и попытался удержать одеяло на себе. Хватая воздух ртом от возмущения, я старалась успокоиться и воспроизвести события ночи. Обрывками и беспорядочными кадрами, они вставали перед взором. В подтверждение того, что это не обман похмельной головы, я видела, что оба мы голые, как новорожденные. Стало быть, такими мы и уснули, и всё, что мелькало сейчас в воображении, было действительностью. Я переспала с ДонУном. По собственному желанию. Не обманом же он меня заставлял набираться вином. Я сама тянулась и дошла до этого.

Глядя друг на друга, как два зверя в клетках напротив, мы ждали, кто скажет что-нибудь первым. А что тут было сказать? Неловко перебирая пальцами на сжатом в них покрывале, я соображала, как выйти без потерь для собственной гордости из сложившихся обстоятельств. Ладно бы, если секс ничего не значил в отношениях людей, но как часто он их портил! И, чаще, по мужской вине, да-да. Им становится неинтересно продолжать дружить с девушкой, от которой они получили всё, чего хотели.

— Почему ты не остановил нас? — возложила я на него всю ответственность, избегая публичного признания, что я поддалась по своему согласию.

— Я? — ДонУн убрал с лица челку. Впервые вижу его настолько домашним и простым. — Меня бы кто остановил… я не мог уже сдерживаться, когда всё понеслось.

— Потому что я сказала, что не девственница и всё — проблем нет? Так ты подумал? — прошипела я, прожигая его глазами.

— Нет! — молодой человек потер щеку, виновато отвернувшись. — Ну что ты такое говоришь? Я… я не специально, правда! Как-то… всё так завертелось… я же тоже здорово выпил!

— Засранец! — вынесла я вердикт. Он не смотрел на меня. Я вспомнила то, о чем мы говорили накануне. — Что, насытился, получил концентрированную порцию присутствия?

Теперь я отвернулась. Дернув одеяло посильнее, я вновь легла к ДонУну спиной. Не потому что чувствовала обиду, а потому что было стыдно в глаза глядеть. Что я вытворяла? Это так я решила избавиться от мученических угрызений совести — отдаться первому же попавшемуся парню?

— Нет, не насытился, — ко мне прижалась его грудь, и ладонь легла на моё плечо. Растерявшись, я не отстранялась. — я хочу получать такую порцию регулярно.

— Это невозможно. — я поджала губы, стараясь не обращать внимание на легкие поцелуи в ухо и щекочущий ветерок его дыхания. — Либо же тебе придется всегда меня спаивать.

— Тебе не понравилось? — с боязнью спросил он. Чувствовалось, как не хочется ему услышать положительный ответ. Нежно гладящая меня рука замерла. Я молчала. Что было отвечать? Я стонала и блаженствовала, как прыткая сучка. А теперь сказать «нет, не понравилось»? — Скажи честно.

— Я не хочу говорить об этом. — уткнувшись лицом в подушку, я попыталась натянуть одеяло на ухо, но ДонУн не дал этого сделать и поцеловал в скулу, наклонившись надо мной.

— Почему? Нам же было хорошо…

— И что? — я развернулась, влажным и осуждающим взглядом демонстрируя, что мне, правда, тяжело. — Стать теперь твоей любовницей? Нет, ДонУн, нет! Я не хочу! А ты — ты добился своего. Я нарушила свои принципы, вернее, нет, принципов уже не было, но я перешагнула через то, чего боялась. Страх снимается алкоголем, в этом я убедилась, а ты, холостой и беззаботный, можешь искать приключения дальше, других дурочек затаскивать в постель.

— А ты? — прервал мой словесный поток молодой человек.

— Что — я?

— Пойдешь строить отношения с кем-нибудь более солидным, с каким-нибудь остепенившимся занудой, лицемером, который не гуляет по бабам, просто потому, что не пользуется у них спросом?

— Не буду я строить никаких отношений! — я почти заплакала. Губы затряслись. — Я хочу, чтобы всё быстрее кончилось, хочу домой, спокойствия и стабильности! Хочу быть нужной кому-то, а не пользуемой! Хочу быть…

ДонУн заткнул меня поцелуем. Я попыталась отбиться, но будучи голой под голым мужчиной сложно активно елозить, не разбудив в обоих желания чего-то дальнейшего. Присмирев под настойчивостью его языка, я замерла. Он накрыл меня своим телом, начав опускать руки вниз. Я схватилась за них и освободила рот.

— Не надо, прекрати. — щеки у меня уже заалели. Парень послушался и погладил меня по подбородку.

— Здесь твой дом, здесь ты нужна, и здесь ты можешь пользовать меня, как тебе хочется. Чего тебе ещё надо?

— Я… — «хочу быть чьей-то любимой». Но озвучить это? Унизительно. — скажи, кого ты представлял, когда занимался со мной любовью?

— Прости? — нахмурил ДонУн брови.

— О ком ты думал, когда спал со мной? Я знаю, мужчины так делают. Если они любят другую, то они видят ту, другую, а не эту, с которой у них секс.

— Дурочка ты! — засмеялся он и обнял меня, перекатившись на бок. — Кого я мог представлять, если со мной ты? Да, я не спорю, иногда мужчины способны на такое, да и, женщины, я думаю, не исключение, но думать о ком-то, когда рядом ты?

— А как же… — «жена Йесона». Черт, а ведь я сама о Йесоне ни на секунду не задумалась.

— Да я даже когда последний раз переспал с одной, то о тебе думал. — честно признался он, лаская мои волосы и плечи. — Не знаю никаких «а как же». Я хочу тебя и только тебя. И никуда не отпущу, потому что ты моя. Моя, моя, моя.

— Ещё чего, — я оттолкнула его, насупившись. — не надо меня записывать в собственность, когда сам принадлежишь только себе самому. Я хочу принадлежать только тому, кто тоже будет мой. Мой, мой, мой.

ДонУн задумался и я, не выдержав дольше двух секунд, отползла от него и, увидев на полу рубашку, встала, прикрываясь ей.

— Вот видишь! Ты хочешь быть, как перекати поле, а я всё равно должна быть твоей? Я, ещё десяток неведомых красоток. Все твои! Один ты ничей! — со злобой начав застегиваться, я придумывала, куда мне отправиться немедленно, к ХимЧану или Джуну? Или прекратить этот фарс и вернуться к родителям? Слишком сложно, слишком много для меня одной. Я хочу какой-то определенности. Каких-то гарантий.

Когда я взяла со стула свой свитер, ДонУн выпрыгнул из кровати и, натянув трусы, отобрал его и откинул на место. Я вновь была привлечена к нему его сильными руками.

— Погоди ты! Куда ты собралась? — я поджала губы. — Попробуй же понять меня! Я… я не умею строить отношения! Когда-то, сто лет назад, у меня были девушки, которых я с легкостью называл своими девушками. Но я был совсем юным. А потом… потом я искренне хотел остепениться и был готов на всё ради женщины — ты понимаешь, о ком я — но остался с носом! Почему ты не считаешься с тем, что я тоже могу чего-то бояться? Например, в очередной раз оказаться в дураках. Тем более что ты тоже влюблена в Йесона! Это какой-то злой рок!

А разве у меня не злой рок, что два мужчины, с которыми я переспала за двое суток, любят одну и ту же, другую?

— Я не люблю его. — внезапно выдала я, удивившись себе самой, но поверив в эти слова. Почувствовав грустную радость от первых признаков исцеления, я повторила, будто убеждаясь. — Я не люблю его больше.

— Ты… серьёзно? — ДонУн приподнял моё лицо обеими ладонями, заглядывая в глаза.

— Зачем мне врать сейчас, если до этого я была предельно честной? — замешкавшись на миг, он расплылся в улыбке и выдал в своем обычном духе:

— Волшебный жезл творит чудеса, а? — я больно зарядила ему кулаком в солнечное сплетение, от чего он отпустил меня и согнулся. — Чего дерешься?

— Нечего выпендриваться. — скрестив руки на груди, я проследила, как он сел на кровать, переводя дыхание. — А то получается, что моё волшебное не знаю что, уступает по силе и не имеет никаких магических способностей.

— Имеет, — отойдя от удара, ДонУн взял меня за бедра и подвел к себе, поставив между своих длинных ног. — оно меня околдовало и тянет опять и опять.

— Пошляк. — я положила руки ему на плечи. Потом потрепала его волосы, улыбнувшись. Если не считать того, что я хотела тоже быть собственницей и иметь право на какого-то мужчину, то всё остальное было почти замечательно. С ДонУном легко, просто, комфортно. Мне здесь нравилось и не хотелось никуда уходить. Он был заботливым, обещал работу и дружбу. Что ещё нужно, за неимением более выгодных предложений? Поймав мою ладонь, парень поцеловал её.

— Так, что на счет продолжить ночные занятия?

— Нет. — я высвободилась и направилась в сторону душа. — У меня нет настроения.

Услышав мой ответ, он поспешил следом, но не успел и оказался перед захлопнутой перед носом дверью.

— Ну, давай хотя бы спинку потру?

— Нет, ДонУн, я не готова продолжать случившееся.

— Вот какую ты себе даешь плохую рекламу! Кому нужна невеста, у которой перебои с поставками жизненно важного товара ещё на начальной стадии? — как маленький ребенок, клянчащий игрушку, проскулил он.

— Иди, приготовь нам пока завтрак!

— Только дело наладилось, и на тебе, пертурбация[4]

— Прости, я правильно тебя расслышала? — притворилась я, включая воду.

— То, что тебе послышалось, ждет меня, когда ты освободишь душ, засранка! — не уходил он, но голос его уже повеселел.

— Сам такой. — захихикала и я.

— Нет, на самом деле ты неимоверная прелесть, — он приник губами как можно ближе в щелке и я приостановилась залазить в кабину, дослушав его. — и даже без секса, всё равно ты мне нужна…

— Да неужели? — прислонилась я к двери.

— Конечно, ты же первоклассный экономист! — стукнув ногой по дереву, я послала его на кухню ещё раз. Он просто не мог не свести всё на шутку! Но это было забавно. Вроде бы и признался в чем-то, но и настроение поднял. Улыбаясь, я полезла под горячие струи воды. Конечно, я останусь у него, потому что шарм ДонУна всё-таки покорил меня, и та атмосфера которую он создавал, и чувство защищенности. И даже занятие любовью, ещё такое свежее в памяти. Воссоздавая его мысленно, я поняла, что неизвестно, кому труднее сегодня будет спать в одиночестве. Потому что я хотела вновь оказаться в тесных объятьях, которые укрывают от внешнего мира. Я хотела быть его зайкой, потому что это я, я получила порцию концентрированного присутствия, которая спасла меня от ужасной и бездонной дыры одиночества. Но моя батарейка была слишком слабой, чтобы удерживать этот заряд. Ей нужно было ещё. Но я возьму всю волю в кулак и не поддамся. Хоть раз за последнее время я не совершу глупости!

ДонУн, наверное, понял, что мне нужно время на то, чтобы смириться с тем, что мы перешли из простой дружбы к интимным отношениям. Он не приставал, но в его взгляде мерцала какая-то надежда, что я передумаю и позову его. Но этого не произошло. Я твердо решила сдерживаться и сдерживать его, если понадобится. Он был всё так же предусмотрителен и разговорчив, но к сексу беседа не вернулась.

Поздно вечером позвонил Джун и сообщил, что побывал у Рейны и встретился с её родителями. Они сообщили, что три года назад она сбежала из дома и навещала их крайне редко, поэтому когда будет в следующий раз — неизвестно. На самом деле её звали ХэРин. По ним было заметно, что они чего-то не договаривают, но, как и всякие родители, они не собирались посвящать в семейные тайны. От них Джун не добился ничего, хотя спрашивал, есть ли у них ещё дети. Пара заверила, что у них оставалась только дочь, потому что сын погиб примерно в то же время, когда та покинула отеческое гнездо. Мой друг, поняв, что ничего не вытянет от берегущих секреты стариков, пробил сведения о брате Рейны в полицейской базе. Всё так и было. Около трех лет назад он якобы погиб в автокатастрофе так, что опознать смогли лишь кое-какие личные вещи, а всё остальное сгорело. Имя парня ни мне, ни ему ничего не сказало. Я впервые его слышала, а в базе преступников таковой не числился. Он учился на первом курсе факультета информатики и программирования, когда погиб. Фотографию из картотеки Джун пообещал мне прислать по электронной почте, но я сказала, что не стоит. Я не верила тому, что находилось на сетевых ресурсах. Всё там давно было подчищено и подделано Красной маской. А родители, естественно, не дали ни одного снимка, сославшись на то, что от горя уничтожили все воспоминания о сыне. И мне, и Джуну всё было ясно, как белый день, но как поймать тень человека, который считается умершим? От этого становилось ещё больше не по себе. Словно борешься с приведением.

Джун спросил, когда я вновь приеду к нему и я, обтекаемо и, увиливая, объяснила, что пока задержусь у ДонУна. Но, несмотря на мои усилия, товарищ явно что-то заподозрил. Заверив, что всё понимает, он со мной попрощался. Мне было жаль, и я чувствовала себя отвратительно за то, как повела себя с ним. Я хотела бы извиниться, но для этого нужно было бы признать, что я сошлась с другим. А мне даже для себя самой этого признавать не хотелось. Я никак не могла уловить ту грань, на которой находилась наша с Джуном дружба: увели меня у него или нет? Когда я переспала с Йесоном, то я чувствовала себя изменницей ДонУну, а переспав с ДонУном чувствовала себя изменницей ему. У меня совсем голова перестала здраво мыслить.

— А ты знаешь, как познакомился Йесон с женой? — внезапно спросила я за ужином. В голове понемногу укладывалось всё, что накопилось, и было узнано. Пока я в состоянии покоя, надо воспользоваться этим и разложить по полочкам. А выходило всё как-то очень странно. Господин Ким сказал, что участвовал в групповом изнасиловании пять лет назад, и та девушка стала его супругой, в то время как стала она его супругой лишь три года назад. Между первым и вторым событием она встречалась с ДонУном. Неужели он не знал?.. Его лицо почему-то побледнело, и он едва не подавился. Он знал! И, зная это, позволил жертве уйти к маньяку, который чуть не сломал ей жизнь?

— Почему ты спрашиваешь? — парень поднялся и налил себе стакан воды, запивая спагетти.

— Ты же говоришь, что он увел её у тебя. Значит, ты их познакомил? — и любопытство разбирало, и прямо я говорить не могла. Как я объясню, что в курсе их тесных семейных тайн?

— Их познакомил случай. — ДонУн осушил чашку и повернулся спиной ко мне, споласкивая её. — Мы… одинаковое количество времени с ней знакомы. Просто я попытался завоевать её вперед.

Как же он проиграл? Я представить себе не могла. Как можно отказаться от богатого, красивого наследника, ухаживающего за тобой, ради странного и, теперь я это ясно видела, извращенного мужчины, который изнасиловал тебя? По-моему у госпожи Ким были не все дома. Не исключено что из-за того, что с ней произошло однажды. А я, чем больше хотела понять её, тем меньше испытывала симпатии к Йесону. Я бы никогда не смогла полюбить мужчину, который участвовал в подобном. Простить надругавшегося над тобой? Я слишком слаба и труслива для этого. Ведь всю оставшуюся жизнь будешь ждать повторения и настороженно шарахаться от одного его недоброго взгляда. Разве нет? Не исключено, что и у меня уже крыша не на месте, после «благотворного» знакомства с Красной маской.

Постаравшись не думать о том, что не должно меня волновать, я тряхнула волосами и сменила тему.

— А, раз уж мы теперь доверяем друг другу, насколько это возможно, — начала я. — где вы с Йесоном были в ночь изнасилования дочери ХекВона? Почему у него не оказалось алиби?

— Потому что мы были у него в гостях. — молодой человек попытался просверлить меня взглядом. Интуиция шептала ему, что в моих вопросах есть умысел и связь. — А Йесон не хотел вмешивать свою семью в дело, чтобы они даже не знали о подобном недоразумении. Он скрывал до последнего, но жена всё равно допыталась. Он не хотел беспокоить её.

И снова всё было ради Неё. Не удивительно, что он боялся упомянуть при ней о том, что его обвиняют в групповом изнасиловании, если она знала, что он способен на это. Возможно, она бы первая поверила в его вину и бросила его без помощи Красной маски. Но, судя по всему, потом, когда она всё-таки узнала правду, то не поступила подобным образом. Они будто всё прощали друг другу и доверяли в этом мире только друг другу. Две половины. Одного целого. И между ними невозможно втиснуться никому. Получится ли у Красной маски?

Загрузка...