Креольская невеста

Глава 5

Вечерело. Уже сгустились сумерки. Юджиния Фонтейн сидела в углу спальни, которую делила с мужем. Склонившись над кофейником, она зачерпывала черный кофе и поливала им волосы, чтобы закрасить седину. Дезире последнее время ведет себя очень странно. К счастью, она не заболела после того, как ее стошнило вчера вечером, но ее бледный, жалкий вид терзал сердце матери.

До вчерашнего дня Юджиния была уверена, что Дезире не хочет выходить за Лиандера Мишеля. И Юджиния была этому рада: ей была ненавистна сама мысль, что придется отдать свою ненаглядную доченьку в жены старику, даже если этот старик был единственным женихом с серьезными намерениями. Конечно, Огаста прельщает богатство месье Мишеля. Но если Дезире не даст согласия на этот брак, принуждать ее силой он не станет. Юджиния была в этом уверенна.

Однако теперь Дезире почему-то перестала сопротивляться навязываемой ей участи. Это встревожило Юджинию не на шутку. Ей бы меньше всего хотелось, чтобы Огаст и Дезире стали оба преследовать одну и туже цель, тем более такую глупую. Уж Юджиния-то понимала, насколько это может быть опасно. Пора бы и мужу это понять.

В комнату вошел Огаст. Юджиния вскинула на него глаза и попыталась угадать, в каком он сейчас расположении духа. Вид у него был задумчивый, но не сердитый. Похоже, самое время поднять вопрос, не дающий Юджинии покоя. Если она и дальше будет молчать, то дело кончится тем, что ее дочь выдадут за этого омерзительного старикана.

Юджиния отжала свои длинные волосы, вытерла их полотенцем и села сушить перед камином. Огасту очень нравилось смотреть, как жена расчесывает волосы. Он всегда гордился ее роскошными локонами. Большинство детей было зачато ими именно после того, как Юджиния высушивала волосы у камина.

Она слышала, как муж подошел к кровати и со стуком скинул ботинки. Юджиния нагнулась, и волосы упали ей на лицо. Она взялась за расческу.

– Как ты хорошо сегодня выглядишь, милая, – хрипловатым голосом произнес Огаст.

Юджиния скрыла довольную улыбку: не стоит забывать о том, что им предстоит важная беседа.

– Да, но вот чувствую я себя неважно.

– Правда? – В тоне мужа прозвучало не привычное раздражение, а участие. Это был хороший знак. – Надеюсь, ты не заболеешь, как Дезире.

– Сомневаюсь. Не думаю, чтобы ее болезнь носила физический характер. Это скорее имеет отношение к ее душевному состоянию.

– К какому такому душевному состоянию?

До Юджинии донесся легкий шорох ткани: муж раздевался.

– Я думаю, эта болезнь вызвана ее предстоящей помолвкой с месье Мишелем.

Огаст презрительно фыркнул:

– С чего бы это? Такой видный жених! Он оказал ей большую честь, удостоив своим вниманием. Ведь кроткий нрав – единственное достоинство нашей дочери.

Юджиния обернулась к мужу. Он разделся до панталон. У Огаста, конечно, были свои недостатки, но фигура у него была отменная.

– Разумеется, месье Мишель завидный жених, но лишь благодаря своему состоянию. Неужели нам так уж нужно его богатство?

Огаст нахмурил густые седые брови и метнул на жену суровый взгляд:

– А кто сказал, что нам нужно его богатство? Я поощряю его ухаживания не из-за этого. Просто мне кажется, что Дезире навряд ли найдет себе другого жениха. А она заслуживает такого мужа, с которым могла бы ни в чем себе не отказывать.

– Да, это так. – Юджиния продолжала расчесывать волосы. Руки ее тряслись – нужно собраться с духом и высказаться до конца. – Однако не уверена, что Дезире ни в чем не будет себе отказывать, живя с месье Мишелем. Он, безусловно, богат, но, знаешь, я всегда думала, что он был косвенным образом виновен в смерти своей бедной жены.

– Что ты имеешь в виду? – Огаст поднялся с кровати и принялся расхаживать по комнате. Теперь в его голосе звучало нескрываемое раздражение. – Она умерла при родах. Милая моя, женщины очень часто умирают при родах. Печально, но факт. Навряд ли в этом стоит винить Месье Мишеля.

То, что Огаст как бы между прочим произнес фразу: Женщины очень часто умирают при родах, – разозлило Юджинию и придало ей храбрости.

– Да, это так. Но известно ли тебе, что это была ее далеко не первая беременность? Известно ли тебе, что у Октавии Мишель случилось два выкидыша? И после первого выкидыша доктор предупредил месье Мишели, что ей больше нельзя рожать, но месье Мишелю хотелось, чтобы жена во что бы то ни стало подарила ему наследника. Он стал причиной ее смерти!

– Юджиния, – произнес Огаст снисходительным тоном. Господи, как же она ненавидела этот его тон! – Юджиния, дорогая, где ты наслушалась этих сплетен? Кто вбил в твою прелестную головку такую нелепицу?

– Это не сплетни. Мне все рассказала жена доктора.

Услышав, что информация получена из надежного источника, Огаст нахмурился.

– Да в конце концов, какое это имеет значение? Месье Мишель повел себя так, как повел бы себя любой другой мужчина. А что ему оставалось? Воздерживаться от близости с супругой? Бросить мечтать о наследнике?

Огаст ни словом не обмолвился о разводе. Ни один креол не мог развестись, даже если на то имелись веские основания.

Юджиния поднялась со стула, на котором сидела перед камином, и повернулась к мужу:

– Да, именно это ему и следовало сделать. Если бы он действительно любил свою жену, он бы воздерживался от супружеской близости, памятуя, что это может иметь катастрофические последствия.

Огаст был шокирован.

– А как же… мужские порывы? Их он тоже, по-твоему, должен был душить в себе?

– Да. – Юджиния упрямо вскинула подбородок. – А если ему не под силу терпеть, то обратил бы свои порывы к любовнице.

– Нет, ты какую-то чушь несешь. – Огаст подошел к жене и ласково погладил ее по волосам. – А если бы мне доктор такое сказал, то что же мне теперь – поверить на слово этому шарлатану и не прикасаться к тебе больше?

Юджиния посмотрела мужу в лицо: да как он вообще может говорить такое?

– Да. Если бы ты меня любил, ты бы научился сдерживать свои желания.

Неожиданный ответ жены привел Огаста в недоумение, которое вскоре сменилось яростью.

– Просто не верится! – Он выругался и принялся нервно расхаживать взад-вперед по комнате. – Надеюсь, врач мне никогда этого не скажет, а даже если и скажет, не надейся, женушка, что я стану сдерживать свои желания. Если такое случится, я просто заведу себе любовницу.

Юджиния понимала, что эти слова продиктованы порывом гнева, но все равно ей было больно и обидно.

– Ну что ж, каждому свое, – снисходительным тоном произнесла она, но к этому видимому снисхождению была подмешана немалая доля презрения.

Услышав эту фразу, Огаст замер, затем обернулся к жене и сказал:

– Не надо, Юджиния, не сердись, я же это так, в сердцах. – Взгляд его выражал отчаяние. – Ты ведь знаешь, я тебя и пальцем не трону. И почему только тебя так разволновала покойная супруга месье Мишеля, ума не приложу!

Какими же иногда недалекими бывают мужчины – просто поразительно!

– Ну как ты не понимаешь? Ведь ты хочешь отдать за него свою дочь! Ты хочешь отдать дочь в жены человеку, который настолько не любил свою прежнюю супругу, что никак не хотел прекратить с ней интимную связь, и это обернулось ее гибелью!

– Все это глупости, – запротестовал Огаст, поджав губы. – Почему ты думаешь, что Дезире не сможет родить месье Мишелю наследника? У нее прекрасная родословная и довольно широкие бедра…

– Ты говоришь о дочери так, словно она племенная кобыла! – Огаст нахмурился, и Юджиния понизила голос: – Родит она ему наследника или нет – не это главное. А о ее чувствах ты подумал? Что, если он будет ее обижать?

– Почему это он должен ее обижать? И с чего ты решила, что жена доктора ничего от себя не прибавила? Может, она вообще все это выдумала?

Покачав головой, Юджиния снова уселась у камина и принялась ожесточенно расчесывать волосы. Что толку ему отвечать, если он не понимает, насколько все серьезно. Уперся как мул. Почему он считает, что то, что случилось с Октавией, не может случиться с его дочерью?

– Юджиния, – произнес Огаст примирительным тоном. Он подошел к жене сзади и положил ей руки на плечи. – Ты распаляешься из-за пустяков.

– Не прикасайся ко мне, – сказала Юджиния и сама себе удивилась. За все время брака она ни разу не говорила таких слов.

Похоже, Огаст был ошеломлен не меньше ее. Он грубо выругался – раньше Юджиния никогда не слышала, чтобы он так ругался, – затем, скрестив руки на груди, сел на кровать.

– Не прикасаться к тебе? Поверить не могу!.. Ах, да черт с ним! Это какое-то безумие! Да как ты можешь волноваться из-за месье Мишеля, когда прямо у тебя под носом творятся вещи пострашнее!

– Какие такие вещи? – Юджиния обернулась к супругу и бросила на него надменный взгляд.

– Ну, во-первых, твоя племянница плохо влияет на Дезире. Да и на тебя тоже. Признайся: ведь ты невзлюбила месье Мишеля не из-за того, что наплела тебе докторша, а потому, что Камилла его постоянно критикует.

– Неправда!

Огаст сделал вид, что не слышит, и продолжил:

– От этой девчонки одни неприятности. Я всегда это говорил. Она слишком много лет провела в пиратском лагере. А теперь мы пожинаем плоды той ошибки, что совершила твоя сестра в юности. Сначала Камилла на людях выставляет нас на посмешище, потом идет танцевать с этим америкашкой, а теперь она уже дошла до того, что… Да ты в обморок упадешь, когда узнаешь, что мне о ней сегодня рассказывали.

Юджинии не хотелось переводить разговор на другую тему, но женское любопытство взяло верх. Она знала, что муж ничего не расскажет ей, пока она не спросит.

– Что же тебе такого о ней рассказывали?

– На рынке ходят слухи, что кто-то видел Камиллу на Сент-Питер-стрит. Она беседовала с майором Вудвордом.

Юджиния набрала в легкие побольше воздуху. Так вот, значит, почему у Камиллы был такой ошеломленный вид, когда она прибежала, запыхавшись, к обеду! Когда Камилла увидела, что Юджиния уже дома и ждет ее, она пробормотала, что просто вышла ненадолго прогуляться. А у самой щеки раскраснелись и все юбки были в грязи. Но… тайно встречаться с мужчиной – как это не похоже на Камиллу! Даже если этот мужчина такой красавец, как майор Вудворд. Нет, что бы там ни думал Огаст, Камилла – порядочная девушка.

Юджиния оказалась перед мучительным выбором: рассказать Огасту, что ей известно, или не стоит? Если она расскажет, то подтвердит этим его подозрения, и Камилле несдобровать. Конечно, нельзя закрывать глаза на тайные свидания девушки с мужчинами, но что, если это было что-нибудь совсем безобидное, например, случайная встреча? За это Камиллу не стоит наказывать.

– Знаешь что, – продолжил Огаст, – если это и вправду была она – а я непременно это выясню, – я приму суровые меры:

– Суровые меры? – прошептала Юджиния. – Какие же?

– Я знаю, как дорога тебе эта девушка, – ответил Огаст, при этом глаза его хитро блеснули. – Но ее скандальное поведение может обернуться позором для нашей семьи. Если я узнаю, что она действительно встречалась с мужчиной, с которым я строго-настрого запретил ей общаться, у меня не останется другого средства, кроме как отправить ее в урсулинский монастырь.

Юджиния, пораженная услышанным, застыла на месте.

– Что ты хочешь этим сказать?

Огаст передернул плечами:

– Камилла должна отправиться в монастырь и принять постриг. Что еще остается делать? Иначе ее развратное поведение дурно скажется на наших дочерях. Жениха у нее все равно никогда не было и навряд ли уже будет. – Огаст бросил на Юджинию торжествующий взгляд, – А я не хочу, чтобы она отбила у Дезире единственного поклонника, которого той посчастливилось подцепить.

Юджиния смотрела на мужа, и изумление ее все возрастало. Боже, да о чем он говорит? Раньше он никогда не грозился отправить Камиллу в монастырь. Похоже, тут дело не только в дурном влиянии Камиллы на девочек. Он просто хочет заставить Юджинию позабыть ее подозрения насчет месье Мишеля. Огаст прекрасно знает, как она любит Камиллу, как ей дорога племянница. Настоящий смысл его слов заключался в следующем: Я отниму у тебя Камиллу, если ты будешь ставить мне палки в колеса.

Юджиния ухватилась за его слова как утопающий за соломинку.

– Я знаю, что у Камиллы никогда не было жениха, но что, если… что, если этот американец хочет на ней жениться?

– Кто, этот дикарь? Опомнись, ведь его отец ставил капканы! Такие мужчины, как он, не женятся, моя дорогая. Он увивается за Камиллой лишь потому, что видит в ней женщину легкого поведения. Он не жену ищет, а любовницу. – Огаст потер рукой щетину на подбородке, – Вот поэтому мы и должны положить конец их тайным встречам, пока еще не поздно.

– Не могла Камилла встречаться, с майором Вудвордом. Это невозможно. Она весь день была со мной, – невольно вырвалось у Юджинии. Она до последней минуты не хотела лгать, но не сдержалась.

Огаст подозрительно прищурился:

– Почему же ты раньше молчала?

Юджиния отвернулась к камину и снова принялась расчесывать волосы. Она попыталась придать голосу безразличие:

– Да я как-то сразу не подумала. Но это правда! Мы с ней вместе ходили за покупками, а потом вернулись домой и стали готовить обед…

– Ясно. – Огаста всегда раздражало, когда жена принималась подробно описывать свой день. – Ну, значит, тот, кто якобы видел ее, просто обознался. – Огаст нахмурился. – Но предупреждаю, Юджиния: если до меня еще хоть раз дойдет слух, что эта девчонка ведет себя неподобающим образом, я мигом отправлю ее в монастырь. Я не потерплю, чтобы из-за нее Дезире потеряла все шансы успешно выйти замуж.

Теперь в словах мужа чувствовалась явная угроза. Юджиния проиграла битву. Если она будет и дальше противостоять браку дочери с месье Мишелем, муж отнимет у нее Камиллу.

Но разве можно допустить, чтобы Дезире вышла за месье Мишеля? Юджиния в отчаянии закусила губу. С Огастом бесполезно спорить. Что бы она ни говорила, он выдаст Дезире за месье Мишеля. А если Юджиния будет сопротивляться – отошлет Камиллу в монастырь. Юджиния потеряет обеих девочек, и все из-за того, что осмелилась высказать свое мнение. Муж загнал ее в угол.

– Дезире выйдет замуж за месье Мишеля, любовь моя, – заключил Огаст и добавил: – Так для всех будет лучше, не правда ли?

Юджинии стоило больших усилий подавить закипавший в душе гнев.

– Да, милый. Поступай как знаешь, – пробормотала она.

Наступила тишина. Юджиния не смотрела на мужа, но почувствовала, как он поднялся с кровати и подошел к ней.

– Твои волосы еще не высохли? Ложись-ка спать. Уже поздно. – В голосе его появилась легкая хрипотца. Он словно бы хотел соблазнить Юджинию. Он прекрасно знал, что вышел победителем, и теперь в довершение всего хотел заняться с ней любовью, чтобы ознаменовать победу.

Вот подлец! Нужно было бы послать его куда подальше! Юджиния вздохнула. Жаль, что добродетельной креольской жене полагается во всем ублажать супруга. А Юджиния всегда отличалась добродетельностью. Вообще-то ей даже нравилось быть в близких отношениях с мужем. Она гордилась тем, что он в отличие от многих других мужей не завел себе любовницу.

Но сегодня она почему-то не чувствовала никакой радости, когда муж подвел ее к кровати. Хотя внешне Юджиния выглядела покорно, душа ее была объята бунтом. Когда Огаст снял с нее ночную рубашку и принялся ласкать ее груди, ей пришлось сделать над собой большой усилие, чтобы не отпрянуть от него: настолько велико было охватившее ее омерзение. Юджиния боялась, что никогда уже не найдет удовольствия в супружеских ласках.

В это время Камилла стояла под дверью комнаты дяди и тети. Несмотря на то, что кровать скрипела все громче, она не могла заставить себя сдвинуться с места. Камилла не хотела подслушивать их разговор, но все получилось как-то случайно. Она пошла на кухню принести Дезире молока и, проходя мимо их комнаты, услышала имя Октавии Мишель. Камилла так и замерла на месте. К сожалению, она услышала больше, чем хотела.

Наконец Камилла нашла в себе силы отойти от двери и медленно направилась в их с Дезире комнату. Она ничуть не удивилась, узнав, какой бесчувственный тиран этот месье Мишель. Знай Камилла с самого начала всю его подноготную, она бы еще усерднее боролась за счастье Дезире. Ее также нисколько не удивило, что дядя Огаст по-прежнему хочет выдать дочь за этого мерзавца. По его мнению, семья нуждается в деньгах. А женские чувства дядя Огаст всегда считал глупостью.

Больше всего Камиллу удивила бесчувственность дяди по отношению к ней самой. Она знала, что дядя Огаст всегда считал ее лишней в семье. Он был уверен, что от племянницы одни только неприятности. Но Камилла и подумать не могла, что ему в голову может прийти такая ужасная мысль: отправить ее в женский монастырь.

Да это просто смешно! Ну какой монастырь захочет принять дочь пирата? Но с другой стороны, монашки гордятся своим милосердием: ведь они очень часто дают шанс девушкам с сомнительной репутацией. Камилла, конечно, не потерпит, чтобы с ней обращались, как с заблудшей овечкой. А если дядя и дальше будет грозиться отослать ее в монастырь, она уйдет от него жить к дяде Жаку. Уж он-то ни за что не захочет сделать Камиллу монахиней.

Неужели дядя Огаст на такое способен? Одна эта мысль причиняла Камилле боль. И все из-за того, что ее заметил какой-то любопытный! Интересно, как? И где? Ведь она была так осторожна! Слава Богу, что тетя Юджиния стала ее выгораживать. Даже солгала ради нее. Камилла не могла понять, почему тетя это сделала, но испытывала к ней огромную благодарность.

Жаль, что у тети Юджинии не получилось отговорить дядю Огаста от предстоящего брака дочери с месье Мишелем. Если бы тетя была сильнее духом, Камилла, быть может, решилась бы рассказать ей о беременности Дезире и таким образом обрела бы помощницу в поисках возлюбленного своей кузины. Но теперь она ничего не могла ей сказать: скрип койки красноречивее всяких слов дал понять, что тетя Юджиния во всем покорилась мужу и оставила надежду его переубедить.

Пребывая в задумчивости, Камилла даже не заметила, как дошла до своей спальни. Мужчины всегда командуют, а женщины подчиняются. Неужели в этом и заключается смысл брака? Если так, то не нужно ей такого счастья!

К тому же шанса выйти замуж ей уже не представится. Дядя Огаст верно оценил ее возможности. А тетя Юджиния пророчила ей в мужья майора Вудворда. Значит, она тоже считает, что другого мужа Камилле не найти. Скорее всего, циничный дядя Огаст прав насчет майора Вудворда. Майор никогда на ней не женится. Он слишком занят набиванием карманов доходами от нелегального бизнеса дяди Жака.

Камилла презрительно фыркнула и взялась за ручку двери в спальню. Что это ей вообще пришло в голову? Она никогда не выйдет за того, кто, не колеблясь, способен продать родину. Конечно, майор был довольно привлекательным мужчиной в своем роде. К тому же от одного прикосновения этого изменника у Камиллы кровь закипала в жилах. Взять хотя бы тот момент, когда он поцеловал ей руку.

Но она-то знала, как это – влюбиться в преступника. Камилла очень любила папу, но где-то в глубине души не могла его не осуждать. Она понимала, что, если бы он не стал пиратом, он и мама наверняка были бы теперь живы. Ее кузина всегда считала пиратство чем-то очень романтичным и даже немного завидовала Камилле в том, что она дочь пирата, но Камилла знала цену этой романтике. Пиратство – опасное, противозаконное ремесло, и все, кто связан с этим занятием, не ведают покоя.

Она, конечно, должна поддерживать связь с майором Вудвордом, но только ради интересов дела. Может, они вообще больше не встретятся, просто будут обмениваться записками. Как только он разыщет возлюбленного Дезире и призовет его к ответственности, Камиллу больше ничто не будет связывать с майором. Для них обоих лучше всего будет как можно скорее прервать свои чисто деловые отношения. При этой мысли Камилла словно бы испытала легкое разочарование. Почему, интересно?

Так, размышляя о майоре Вудворде, она и вошла в спальню. Заметив на себе выжидательный взгляд Дезире, Камилла вспомнила про молоко, за которым отправилась.

– Извини, Дезире, я что-то отвлеклась, – пробормотала она. – Я сейчас.

Выйдя из спальни, Камилла бегом бросилась к лестнице. На этот раз она постаралась миновать дверь спальни дяди и тети как можно скорее. Кузина не выходила у нее из головы. Как же ей теперь быть с Дезире? Если бы Камилла была уверена в том, что кузина передумает, узнав о судьбе Октавии Мишель, она тут же бы ей все рассказала. Но скорее всего это не сработает. Камилла все никак не могла забыть слез Дезире, когда та сказала, что, когда свяжутся с ее любимым, будет уже слишком поздно. Хотя ее любимый ближе, чем думает Дезире, слова майора Вудворда насчет неверности мужчин заронили в душу Камиллы зерно сомнения. Лучше сначала узнать, согласен ли солдат жениться, а уж потом сообщить ему о беременности Дезире.

Но прежде они должны выяснить, кто этот молодой человек. Весь вечер Камилла ломала голову, придумывая, как бы это поумнее сделать. И придумала. Она обладала талантом развлекать детей рассказами об отчаянных приключениях. Камилла часто рассказывала детям забавные истории собственного сочинения, чтобы те сидели тихо и не мешали старшим сестрам работать. И Дезире к этому уже привыкла. Камилла придумала рассказ, в котором упоминались имена всех попавших под подозрение солдат. Сегодня она прочитает его Дезире. Правда, Камилла не представляла себе, что будет делать, если Дезире не отреагирует ни на одно имя.

Накинув плащ, Камилла вышла во двор и добежала до кухни. Налив стакан молока, она поспешила обратно в дом.

Когда Камилла вошла со стаканом в спальню, Дезире сидела в кресле-качалке и вязала матери шаль. Лицо ее было бледнее обычного.

– Ты такая добрая, – прошептала она, когда Камилла протянула ей молоко. – Как я рада, что ты знаешь о моем положении. Теперь все стало гораздо проще. Если бы ты знала, как мне было трудно скрывать от тебя мою тайну!

Камилла улыбнулась, глядя на кузину. Та отложила шаль и стала пить молоко.

– Я тоже рада, что ты мне все рассказала, хотя мне совсем не нравится, как ты собираешься выкрутиться из этой истории.

Дезире бросила на кузину предупреждающий взгляд.

– Я не хочу об этом говорить.

– Знаю, но если бы ты сказала мне, кто этот юноша, я смогла бы отыскать его и все уладить.

На глаза у Дезире навернулись слезы. Она опустила голову:

– Ты обещала, что сохранишь мою тайну. Обещала, что примешь мое решение. Зря я тебе сказала! Не нужно было!

– Прости меня, Дезире.

Камилла подошла к креслу-качалке и, нагнувшись, обняла кузину. Она не стала спорить с Дезире, доказывать ей, что минуту тому назад та говорила совсем другое. Наверное, это беременность так действует на душевное состояние девушки. Похоже, Дезире искренне полагает, что у нее не остается иного выбора, кроме как заключить брак с месье Мишелем. Если Камилла будет на нее давить, это лишь ухудшит дело.

– Все будет хорошо, родная моя, все будет хорошо.

Наконец Дезире перестала плакать. Жаль, конечно, что она не хочет рассказать всю правду до конца, но ничего – скоро Камилла и сама все узнает.

– Знаешь что, я могу тебя кое-чем подбодрить. Сегодня я сочинила новую историю для детей. Может, я тебе почитаю, а ты скажешь, как тебе моя выдумка? Если тебе понравится, значит, им тоже понравится.

Дезире в нерешительности произнесла:

– Ну… не знаю. Я хочу сегодня довязать мамину шаль… и вообще… мне сейчас не до историй.

– Ну и вяжи, а я тебе почитаю. Это отвлечет тебя от грустных мыслей.

Камилле не хотелось откладывать задуманное в долгий ящик: еще неизвестно, сможет ли она завтра прочитать свой рассказ Дезире. Кроме того, нужно поскорее оставить записку майору Вудворду. Ей хотелось, чтобы он получил письмо уже завтра.

– Ну хорошо. – Дезире допила молоко и снова взялась за вязанье. – Читай, если хочешь. Не пойму только, почему тебе так важно мое мнение? Ты ведь знаешь, что я не очень хорошо разбираюсь в литературе.

– Это никакая не литература, поверь мне.

Камилла подошла к письменному столу, вынула из него исписанный лист бумаги, затем уселась так, чтобы ей хорошо было видно лицо Дезире, и начала читать:

– Жил да был банковский служащий по имени Кит Мерриуэдер.

Она бросила на кузину выжидательный взгляд, но лицо Дезире приняло скорее скептическое, чем взволнованное выражение.

– Кит Мерриуэдер? Это американское имя. Почему твой главный герой – американец, а не креол?

– Я всегда сочиняю истории про креолов. На этот раз я решила написать об американцах ради разнообразия.

Было слышно, как стучат вязальные спицы Дезире.

– Креол он или американец, навряд ли малышам будет интересно слушать про банковского служащего.

Камилла с трудом подавила в себе раздражение.

– Уверяю тебя, это достаточна занятная история. Даже старшим детям будет интересно. Ты слушай дальше. У Кита было чересчур богатое воображение, и он постоянно рассказывал небылицы. Из-за этого остальные клерки, более серьезные по складу характера, его недолюбливали: они считали, что Кит никогда не станет хорошим банкиром. Знали они и то, что он каждый вечер после работы любил забежать в игорный дом, чтобы пропустить кружку пива. Они считали такое поведение недостойным.

– Все джентльмены любят иногда поиграть в азартные игры, – заметила Дезире. – Ума не приложу, чем это плохо для банковского клерка. Правда, я слышала, что американцы и правда не одобряют игорных заведений.

Камилла нахмурилась:

– Он не играет ни в какие азартные игры. Он просто ходит в игорный дом выпить кружку пива, понятно?

Дезире, пожав плечами, пробормотала:

– Как хочешь, ведь это твой рассказ. Я просто высказала свое мнение.

– Да, конечно, – огрызнулась Камилла, но тут же одернула себя. Самое главное – чтобы Дезире услышала имена всех героев. – Ну так вот: как-то раз, когда Кит сидел и потягивал пиво за столиком, отделенным от зала колонной, он случайно подслушал разговор трех людей и понял, что они собираются ограбить банк.

– Ну, вот так-то лучше. – Дезире опустила спицы. – Про грабителей слушать всегда интересно.

– Кит навострил уши и старался не пропустить ни слова, – продолжила Камилла: – Если он сумеет поймать грабителей, то докажет остальным клеркам, что тоже чего-то стоит. Подслушивая, он узнал имена всех троих разбойников: их звали Николас, Дэниел и Джордж. Джордж также несколько раз упомянул свою сестру Серену…

– Джордж? – Дезире широко распахнула глаза. Камилла затаила дыхание.

– Ну да.

– Но Джордж – неподходящее имя для вора. Оно такое скучное.

Камилла пристально всматривалась в лицо кузины. Интересно, ей не понравилось это имя только по эстетическим соображениям или тут замешано что-то еще? Но пока что Камилла не замечала никаких признаков волнения. Может, Дезире отреагирует позже, когда узнает фамилию Джорджа.

– Но его так звали, – сказала Камилла. – Месье Мерриуэдер решил сообщить в службу городской охраны, но не смог рассмотреть воров: они успели быстро смешаться с толпой посетителей. В игорном доме было полным-полно народу, и догадаться, где тут воры, было невозможно. Но Кит не мог так оставить дело и все-таки пошел в службу городской охраны и рассказал все, что знал. Однако над ним только посмеялись, потому что всему городу было известно, как любит Кит сочинить небылицы.

Дезире неодобрительно покачала головой: она явно считала, что служба охраны проявила вопиющую беспечность.

– На следующий день в банк ворвались трое людей в масках. Они выхватили пистолеты и пригрозили застрелить всех, если им немедленно не отдадут все хранящееся в банке золото.

Дезире перестала вязать и слушала, слегка подавшись вперед, с широко распахнутыми глазами: Камилла с трудом сдерживала улыбку.

– Когда Кит увидел их, он решил, что пришла пора действовать. Директор банка уже начал отдавать ворам золото, но тут Кит сказал: Воры, а я знаю, кто вы! Воры удивились и спросили, что он имеет в виду. Моя мать была цыганкой и передала мне один волшебный дар, – солгал Кит. – Едва увидев человека, я уже знаю о нем все. Ну, например, я знаю, что вас зовут Николас, Дэниел и Джордж. Так ведь?

– Прекрасно! – воскликнула Дезире. – Твой Кит – очень сообразительный молодой человек.

Камилла улыбнулась и продолжила:

– А ты откуда знаешь?! – в один голос воскликнули все три вора. Клерк легонько постучал пальцем по голове. Я все про вас знаю. Знаю даже, что сестру Джорджа зовут Серена. А если вы ограбите наш банк, то я скажу жандармам, где вы живете.

Воры очень удивились. Они не знали, как быть. Пока Кит отвлекал их внимание, другой банковский служащий сумел незаметно выбраться через черный вход. Не успели воры прийти в себя, как явились офицеры службы городской охраны и арестовали их. – Камилла оторвалась от листа бумаги и посмотрела на Дезире. – И все работники банка с удивлением узнали, что грабителей и вправду зовут Николас Тейлор, Дэниел Пендлтон и Джордж Уайз. А сестру Джорджа действительно зовут Сереной.

Камилла ожидала, что, услышав эти имена, Дезире побледнеет или вздрогнет. Но ничего подобного не произошло. Дезире улыбалась.

– После этого, – продолжила Камилла, не сводя глаз с лица кузины, – все клерки зауважали Кита Мерриуэдера. И, когда он начинал рассказывать очередную из своих небылиц, все с интересом слушали его.

Дезире захлопала в ладоши.

– Какой хороший рассказ! – Она задумчиво нахмурилась. – Но по-моему, тебе еще нужно поработать над именами твоих героев. Кит сойдет, но вот имя Николас звучит слишком благородно для вора, а Джордж – слишком скучно. Я думала, что преступникам полагается иметь зловещие имена – например, Джудас Блэк или что-то в этом роде. А если у них будут простые имена, как у обычных людей, их будет сложнее запомнить.

Камилла стиснула зубы. Она вставила в свой рассказ эти имена для того, чтобы смутить Дезире, а не для того, чтобы выслушивать ее критические замечания. У Камиллы засосало под ложечкой. Кажется, эксперимент провалился.

– А по-моему, когда у воров обычные имена, история кажется более естественной. Ты разве не находишь? – спросила она.

Дезире пожала плечами и вновь взялась за спицы.

– Может быть. Но дети этого не поймут. Мне бы самой такое ни за что не пришло в голову, если бы ты не сказала.

А мне вообще-то плевать, поймут дети или нет! – хотелось воскликнуть Камилле, но она вовремя прикусила язык. Не говоря ни слова, она залезла в их с Дезире общую постель и укрылась одеялом. Да, она никак не ожидала, что потерпит такое поражение. Она-то возлагала на свой рассказ большие надежды! По-видимому, те четыре имени, которые назвал ей майор Вудворд, ровным счетом ничего не говорят ее кузине.

Дезире никогда не умела скрывать эмоции, особенно теперь, когда ждала ребенка. Если бы одно из этих имен принадлежало ее любимому, она как-то отреагировала бы. Может, майор Вудворд неправильно назвал имена… А может, он забыл пятого солдата, который был переведен в другой полк вместе с остальными.

И тут Камилла вспомнила: Дезире была уверена в том, что ее возлюбленный теперь очень далеко и с ним невозможно связаться. А что, если Дезире не ошиблась и его нужно искать не в Батон-Руж, а где-то еще?

Камилла вспомнила свой разговор с Дезире: кузина ни словом ни обмолвилась, в каком звании служит ее любимый. Почему Камилла решила, что он именно солдат? Может, этот человек не подчиненный майора Вудворда, а его приятель. Вполне возможно, что он тоже офицер. Хотя со слов Дезире можно было сделать вывод, что ее возлюбленный молод, однако это еще ничего не значит. Встречаются ведь и очень молодые офицеры. И с чего Камилла взяла, что он может быть только солдатом?

Ну ладно, а теперь-то что? Остается только снова обратиться к майору Вудворду за помощью. Нужно же как-то распутать этот клубок! Только майор может сказать, кто еще из военных уехал из города. Завтра же она ему напишет. Они вместе все обдумают и вычислят этого человека. Да, именно так она и поступит: напишет завтра майору, и они вместе обсудят свои дальнейшие действия.