Кровь в круге

6.38.2. Выбор конкурентов на балконе над игральным залом

Они вышли так же молча, пошли по каким-то новым галереям, гораздо более помпезным и роскошным, чем западное крыло, в какой-то момент Вера увидела внутренний сад с противоположной от танцевального зала стороны, в этой части был фонтан и множество скульптур, Артур с Рональдом ее сюда почему-то не водили. Она вопросительно посмотрела на министра Шена, он сделал вид, что не заметил.

«Ой, какие мы обиженные.»

Она больше не смотрела в окно, сосредоточившись на интерьерах и встречных мужчинах.

«Можно подумать, мне больше некому задать свои вопросы. Ха.»

Они спустились на второй этаж, потом опять поднялись на третий, вышли на балкон над маленьким залом со столами в зеленом сукне, внизу пока не играли, но уже собирались в группы и потирали руки. На балконе второго этажа пили и перекусывали, о чем-то тихо договаривались, подписывали документы. Здесь она наконец-то увидела цыньянцев — они держались вместе, выглядели хмуро и сосредоточенно, один не разговаривал вообще ни с кем, самый молодой и тощий, в самом дорогом костюме; еще один разговаривал только с ним и с еще тремя хмурыми постарше; остальные держались свободнее, иногда отходили за соседние столики или перебрасывались парой фраз с карнцами и ридийцами.

Ридийцев Вера вычислила по смуглой коже и роскошным костюмам, чертами лица и бородами они были немного похожи на арабов, а большими глазами, густо обведенными черными ресницами — на индусов, и они были все симпатичные, как на подбор, как будто здесь фильм снимают, или проходит модный показ драгоценностей для мужчин. Их сияющая красота притягивала взгляд, почти гипнотизировала — мягкие движения, очень выразительная пластика рук, богатая мимика, блестящие густые волосы, гладкая кожа, глаза, лучащиеся смехом и радостью. Они как будто бы всегда были готовы улыбнуться, и ловили любой повод, или сами создавали его, всех своих собеседников смешили и очаровывали, и постоянно жестикулировали — взмахи, переплетенные пальцы, игра с предметами на столе и своими украшениями, ненавязчивые прикосновения к собеседнику — не наглая попытка нарушить границы, а приглашение в свое личное пространство.

«Как им это удается, с ума сойти. Не знаю, где они живут, но я туда хочу.»

— Выбираете мне конкурентов? — министр оперся на перила рядом с Верой, она кивнула:

— Ага.

— Уже понравился кто-нибудь?

Она улыбнулась и кивнула на самого активного и веселого цыньянца, который со всеми поднимал бокалы, но умудрялся ни с кем не пить:

— Вон тот, в синем.

— Красавчик? — довольно улыбнулся министр, Вера улыбнулась еще шире:

— Еще и ведет себя четко по той инструкции, которую вы давали мне. Союзник?

— Берите выше — лучший друг! — Вера округлила глаза, министр рассмеялся и кивнул: — Да, и самый доверенный в мире человек после Двейна. Я вас познакомлю. Есть большая вероятность, что если меня однажды все-таки пришибет очередным мостом, вы будете жить у него.

Вера метнула на него укоризненный взгляд, министр сделал невинные глаза:

— У него красивый дом, вам понравится, даже личный зоопарк есть. — Она отвернулась, он помолчал и опять придвинулся ближе, толкая ее локтем: — Еще кого-нибудь присмотрели?

— А почему цыньянцев не было в танцевальном зале?

— У них считается неприличным лапать чужих женщин, и смотреть на них тоже, а их там столько, что чтобы не смотреть, пришлось бы ходить с закрытыми глазами. Поэтому они приходят первыми, приветствуют короля и сразу уходят на второй этаж или в дальние залы, где общаются с бизнес-партнерами, едят, пьют и слушают музыку. Смотреть на артисток можно. А на карликов смотреть у них считается дурной приметой, в империи любое уродство, включая шрамы и родимые пятна — почти проклятие, а любое проклятие заразно, поэтому они не ходят в театр Фредди, а он этим пользуется. Вы, кстати, бешено понравились Фредди, я жалею, что не увидел ваш танец.

— Он меня над головой поднял, — она оторвалась от любования ридийцами и посмотрела на министра, на секунду вздрогнув от контраста, опять вернулась к изучению балкона, на этот раз рассматривая цыньянцев. Министр усмехнулся и кивнул:

— Фредди может, я же предупреждал. Но раньше он так не делал, он издевается над дебютантками, опуская руку, чтобы они не могли под ней пройти — карнки, в среднем, повыше вас будут, им тяжело. А вы как прошли?

— Вот так, — скорчила шутливую рожицу Вера, изгибаясь синусоидой, министр рассмеялся, с наигранным шоком покачал головой:

— Здоровые люди так не гнутся.

«Дзынь.»

— Как раз здоровые так и гнутся, если не сидят всю жизнь в корсете. В моем мире считается, что здоровый человек должен мочь почесать себя везде, и между лопаток тоже. — Он смеялся, Вера решила его добить, сделала загадочное лицо, наклонилась ближе и шепнула по секрету: — Я могу укусить себя за любой палец на любой ноге.

Министра порвало окончательно, Вера посмотрела на балкон, опасаясь, что их услышат, но на них никто не посмотрел. Обернулась к министру, он покачал головой и шепнул:

— Хочу это увидеть.

— Прибережем это до вашей депрессии, сразу после демонстрации мощи моего бицепса.

Министр смеялся, Вера развернулась к балкону и продолжила изучать цыньянцев, чтобы не смотреть на ридийцев, хоть это и было в разы скучнее.

За спиной постучали в двери, кто-то вошел и отдал министру пачку бумаг, он стал их изучать, Вера смотрела на цыньянцев, мысленно облизывая вниманием ближайшего к ним ридийца, из-за этого сознание распадалось на параллельные потоки, в глазах все плыло, в какой-то момент она начала видеть скопище алых искр на месте цыньянцев, присмотрелась внимательнее, сравнила с искрой министра Шена — почти одинаковые. Были поярче и потусклее, стеклянные трубочки были разных форм, но такого огромного переплетения разных трубочек, как у него, больше ни у кого не было. Она быстро наловчилась менять уровни восприятия с человеческого на этот расплывчатый, рассмотрела искры всех цыньянцев, у которых они были, нашла такую же у одного ридийца и двоих карнцев, но без трубочек. Одна довольно яркая искра была у женщины в странном костюме, она сидела за одним из столов внизу, разговаривая с двумя ридийцами, Вера засмотрелась на нее — потрясающе красивая женщина. Загорелая, ярко-рыжая, вся такая уверенная в себе, приятно смотреть. Стала изучать других игроков — нет, больше ни у кого искр не было. Было несколько магов, с такими же фиолетовыми облаками, как у хирурга Вахида, был один очень яркий, с искрами россыпью, его Вера на всякий случай запомнила.

Министр рядом позвал ее, пришлось выходить из транса и делать вид, что просто задумалась:

— Да?

— Так кого еще вы выбрали мне в конкуренты? — прозвучало шутливо, как будто он прекрасно понимает, что конкурентов у него быть не может, Вера ответила в том же тоне:

— Вон тот, в фиолетовом. У него настоящее лицо? Такой красавчик.

«Дзынь.»

Министр изучил цыньянца в фиолетовом, того, который единственный разговаривал с самым младшим, усмехнулся и качнул головой:

— Я конечно на его операциях не ассистировал, но учитывая, что я своими руками ломал ему лицевые кости дважды, ничего настоящего там быть не может уже много лет. Хотя, до встречи со мной, он был смазливым как девочка, так что доля правды в его лице есть. Неужели правда понравился?

— Нет, просто хочу вас побесить, — фыркнула Вера, он улыбнулся.

— А серьезно?

— Если серьезно, то вон тот, в синем. Не в центре который, а слева, один стоит.

— Хм. И чем он вам понравился?

— Не знаю, он там самый крепкий. Ну, интуитивно. И выглядит умным. Я думаю, мы подружимся. Просто я с тупыми долго не выдерживаю, а нервные со мной долго не выдерживают. А он спокойный. Как будто у него совесть — чиста, таланты — реализованы, друзья — устроены, враги — мертвы.

Министр тихо рассмеялся, кивнул:

— Сильная у вас интуиция. Кто на втором месте?

— Друг ваш. И его брат, который рядом смеется.

— Откуда вы знаете, что они братья?

— Похожи.

— Понятно. Хороший выбор, — он задумался, посмотрел в бумаги, на Веру, усмехнулся и придвинулся ближе: — А как вам вон тот, в сиреневом, самый младший?

— Не, — скорчила рожицу Вера, мотая головой, — нет-нет-нет.

Министр рассмеялся, придвинулся еще ближе:

— А красавчик точно нет?

— Он… — она задумалась, опять рассматривая красавчика, незаметно провалилась в огоньки, изучила его узор трубочек — среди них всех, у него был самый большой, но конструкция была хлипкая. — Он слабый.

— Ого заявление, — министр изображал иронию, но Вера видела, что ему приятно это слышать, и очень интересно.

— Ну, не в смысле физически, или… Вот как тот слева сильный, так красавчик слабый. Он неустойчивый, ненадежный, в нем вроде и мощи достаточно, но в какую сторону она бомбанет, непонятно. Я бы с ним в разведку не пошла, короче. Ему нельзя доверять.

Министр опять смеялся, Веру это уже напрягало:

— Ну что?

— Продолжайте, — он ироничным приглашающим жестом очертил весь зал, как будто это был обеденный стол. — Мне нравится, как вы без малейших оснований ставите диагнозы. И еще больше нравится, что эти диагнозы, блин, точны. Как?

— Божественное озарение, — фыркнула Вера.

— Никому об этом не говорите, — он достал бумаги, опять придвинулся к Вере вплотную: — А давайте еще о красавчике?

— Ну что еще? — она отодвинулась, он придвинулся еще, но не так близко:

— Почему вы не пошли бы с ним в разведку?

Она опять задумалась, стала изучать красавчика с ног до головы — руки, плечи, лицо, прическа. У него был высокий столичный хвост, с золотой заколкой, лоб пересекала лента с вышивкой из драгоценных камней и золотых узоров, такую носили почти все цыньянцы, но у него камней было больше всех, даже больше, чем у тощего и молчаливого.

— Он очень богатый?

— Очень. Это проблема?

— Может быть.

— В чем еще его проблема?

— Нервный. Рукам места не найдет, оглядывается постоянно, как будто всех обманул, и в страхе ждет, когда же его спалят. Не, он мне не нравится, все, я передумала. Красавчику — отказать. Первое место за крепким, второе за веселыми братьями.

— На том и порешим, — с улыбкой кивнул министр, — я вас познакомлю.

— Кто они?

— Братья — первый и второй наследники старшего дома Сун, младший — это тот, о ком я вам рассказывал историю про трудности любви к собственной жене.

Вера стала изучать парня пристальнее, министр усмехнулся:

— Разочарованы?

— Нет, почему?

— Ну, он женат, и влюблен, ваши чары на него не подействуют.

«Дзынь.»

— И что? Вы считаете, что я выбираю мужчин исключительно с целью очаровать?

— Нет?

— Нет. Мне нужен друг и соратник, тот, кто пополнит банду — консультант, силовая поддержка, кто-то адекватный и сообразительный. А женат он или нет — какая разница?

— Вам нет разницы, будет ли женат мой конкурент?

Вера оторвалась от изучения цыньянцев, посмотрела на министра, который всем видом изображал, что шутит, а сам не шутил. Она улыбнулась и качнула головой:

— Мне муж-цыньянец не нужен, мне не нравится цыньянская концепция брака.

— Чем не нравится?

— Договором аренды женщины с целью размножиться и потерять к ней интерес, с большой вероятностью безнаказанно убить или выпнуть на мороз в любой момент, и стопроцентной вероятностью всю жизнь тусить с любовницами без малейших угрызений совести, потому что "там так принято". Если уж деловые отношения, то пусть не маскируются под семью, а будут конкретно деловыми отношениями. Кстати, я поняла, чем еще мне не нравится красавчик — он выглядит несерьезно, как будто с ним не получится деловых отношений, он будет соблюдать условия договора, только пока это ему выгодно, я это страшно не люблю в людях, когда на них смотришь и понимаешь, что для прыжка через пропасть ему руку давать не стоит.

— Почему?

— Потому что, если я буду падать, он меня без колебаний бросит, а если падать будет он, то будет держаться как клещ. В итоге, я в любом случае теряю от этого союза. Он вроде бы сильный, но не умеет работать в команде, и совесть его отвечает только перед собой.

— А тот одиночка в синем, значит, не отпустит?

— Нет, он клевый. С ним бы я пошла в разведку.

— Ему тридцать семь лет.

— Отличный возраст.

Министр фыркнул и с возмущением уставился в бумажки, просто чтобы взять передышку, Вера с удовольствием рассматривала одиночку в синем, он нравился ей все больше. Министр нервно убрал бумаги и спросил с вызовом:

— А лицо?

— Что — лицо?

— Его шрамы?

Вера всмотрелась, но особо шрамов не увидела — там было потемнее, чем в танцевальном зале, и загадочный одиночка все время держался к ним одной стороной. Она махнула рукой:

— Мужчин шрамы украшают.

Министр опять расфыркался, иронично спросил:

— Что еще украшает мужчин?

— Все украшает. Кроме того, что они делают с целью украситься.

— У него нет двух пальцев на руке.

— У него осталось еще целых восемь. Все, недостатки кончились?

Министр тихо рассмеялся, и со смесью досады и облегчения кивнул:

— К сожалению, да.

— Вы о нем настолько высокого мнения?

— Это третий наследник старшего дома Чен, генерал Чен Сун Он, один из военных советников императора-солнца, и лучший стратег из всех, кого я знаю, может быть, даже лучше меня. Мы вместе воевали с дикарями в пустыне после смерти отца, тогда отношения с империей были получше, провинция Чен граничит с Четырьмя Провинциями и землями дикарей, правитель Чен давал военную помощь для подавления беспорядков — ему такой рассадник криминала под боком тоже не нужен был. Сун Он уже тогда был хитрым и отважным человеком, а с возрастом такие только крепчают. Если будет война, мы будем по разные стороны границы, печально это осознавать. Если мы… не найдем способа его перетянуть на свою сторону. Как-нибудь.

Вера медленно повернулась к министру, поднимая брови:

— Я не поняла, вы толкаете меня на завоевание цыньянского генерала? Зная мои методы?

Он невинно улыбнулся:

— Вы же рассматриваете эти отношения как деловые? Только что говорили, что ищете друга и соратника?

Она фыркнула и развела руками:

— Да кто меня знает, что взбредет в мою голову под влиянием ауры красавчика военного?

— А, ну да, военные, — с загадочной улыбочкой протянул министр, — у вас к ним слабость.

— Это у них ко мне слабость, у меня к ним… деловой интерес.

«Дзынь.»

— С эстетическим уклоном. Тактильно-эстетическим. Так мы идем знакомиться? Я готова.