Кто-то, кого я знала

Глава 10 Деклан

— Давай сделаем это еще раз.

— Полегче, искорка, — тихо пожурила она. Дыхание девушки было прерывистым и неглубоким. Я на мгновение отвлекся на вид ее вздымающейся обнаженной груди.

Пот присоединился к каплям дождя, высыхающим на наших телах, и я быстренько взял на себя инициативу и переместил вечеринку в спальню под тяжелое покрывало, едва почувствовав в себе достаточно сил, чтобы встать на ноги.

— Я не знал, что ты окажешься настолько хороша, — я вообще не знал, что кто-то может оказаться настолько хорош в этом, признался я себе. Это было феноменально. У меня никогда не было возможности полностью оценить пластичность танцовщиц до тех пор, пока Эдли не показала мне все преимущества.

Я заметил, какое впечатление произвел на нее мой тон и напрягся, приготовившись к возможному физическому отмщению. Я тяжелым путем узнал, что она не не приемлет насилие, и я не скоро это забуду.

Я не мог бы удивиться еще сильнее, когда услышал взрыв ее смеха.

— Некоторым людям хорошо дается математика... — она потянулась всем телом как кошка. — Наверное, у каждого из нас есть свои таланты.

Эдли продолжила в том же духе, сделав последнее, что я ожидал от нее, и черт меня подери, если мне это не понравилось.

— Обычно ты просто какая-то холодная, — отбивался я, и уже после того как слова сорвались с моих губ, понял, что только вырыл самому себе яму еще глубже. — Это не то, что я хотел сказать! Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что ты иногда кажешься ханжой, в самом невинном смысле.

Застонав, она откатилась от меня, и я получил возможность в деталях рассмотреть спину Эдли, когда мои простыни низко сползли к ее бедрам.

— Пожалуйста, прекрати болтать, — пробормотала она, зарывшись лицом в подушки.

— «Перестать болтать»? — заинтриговано переспросил я. — Разве мы только что не подошли к той части, где между героями происходит долгий разговор о том, что мы будем делать дальше?

Она резко дернулась, как будто я шлепнул ее по заднице (чего я не делал, хотя и очень хотел). А голубые глаза наполнились паникой.

— Ты намного более неопытен, чем я ожидала, если не понимаешь, что только что произошло. Мы занимались сексом. Точка. И мы..., — она наставила палец сначала на меня, потом на себя, — нет никаких «мы». Мы просто двое взрослых людей, у которых был ничего не значивший секс.

Ничего не значивший, значит? Если это ничего не значит, то я слегка в недоумении, что делал все эти годы, когда считал, что просто тратил время на бессмысленные связи. Я думаю, это значит, что я на самом деле был заинтересован во всех девушках, от которых уходил после проведенной вместе ночи.

Уйти сейчас от Эдли не входило в топ десяти моих планов на данный момент. Разумеется, сейчас, пункты с первого по пятый включали секс в разнообразных позах, но даже разговор с ней не казался мне худшим занятием в мире.

Кого я обманывал? Разговоры с ней, или, если быть более точным, переругивание, — стали самыми яркими моментами моего дня. Я не был влюблен в нее, ничего подобного. Нет, определенно нет. Но я не мог отрицать тот факт, что очарован ею. Это бессмысленно. Она была одним из самых удивительных людей, которых я только знал.

Каждый ее выбор приводил к худшим результатам. По ее собственному признанию, она заставила Кэма использовать их настоящие имена, а потом стала ненавидеть всё то внимание, которое принесла ей книга. Я всю жизнь прожил в этой индустрии и считал, что любая публичность это хорошая реклама, так что, возможно, у меня слегка неправильная точка зрения на то, что считать «нормальным». Нормальная или нет, но Эдли Эдер была уникальной для меня.

Я никогда не встречал таких, как она. У нее острый язычок и она всегда более чем готова наброситься на меня, а еще может быть внимательной и принести мне любимый маффин. Кто вообще помнит о таких вещах? Большую часть времени я вообще не был уверен, что она меня слушала. Эдли была жесткой, резкой и неприветливой, но когда она танцевала, это было, как будто ты видишь, как чья-то душа раскалывается пополам.

Эдли являлась странным противоречием. Попытки ее раскусить стали моим любимым времяпрепровождением. На своих последних съемках я разгадывал судоку, но занятия сексом с музой автора могли стать крайне вдохновляющим хобби.

Интерес к ней был безвреден, и как я посчитал, секс с ней мог стать первым шагом к моему избавлению от нее.

И кроме того, она действительно чертовски хороша.

— Тогда нам стоит вернуться к моему первоначальному вопросу.

Мой взгляд с намеком пробежался по телу девушки.

Ответом мне стал ее подозрительный взгляд.

— Мы можем все повторить? — я медленно потянулся к ней, давая время, чтобы отстраниться, прежде чем мои пальцы коснутся ее кремовой кожи.

Вздрогнув, ее веки закрылись, а с губ сорвался сладкий, подозрительно невинный вздох. Эдли потребовалась лишь секунда, чтобы вернуться ко мне, а когда она это сделала, стеклянный блеск, замутнивший радужки ее глаз, был пропитан желанием.

— Ты в порядке насчет всего этого? — каждое слово было произнесено с осторожностью, как будто она на цыпочках балансировала на тонкой проволоке.

— Разве это не ожившая фантазия любого парня? Секс без всяких обязательств?

Моя рука проскользнула под простыни, обвилась вокруг спины Эдли, прежде чем проследить весь путь вверх к ее лопаткам.

Я хотел отвлечь ее от недостатка уверенности у меня. Ей не нужно знать, что у меня были скрытые мотивы. Для меня здесь уже существовали условия; невидимые путы, постоянно враждовавшие друг с другом, пытавшиеся притянуть меня к ней, пока я боролся, пытаясь удержать дистанцию. Но, чтобы иметь дело с этой постоянно идущей на попятную девушкой, возможно, переиначенные решения это именно то, что мне нужно. По крайней мере, секс будет для меня не только удовольствием. Для меня было уже слишком поздно избегать привязанности, но это не значило, что я не мог воспользоваться возможностью очистить от нее свои мысли.

После того как я познакомил ее со своим душем, а она, в свою очередь, познакомила меня с чудесными вещами, которые могла вытворять своим язычком, мы спустились на кухню за едой. Я был истощен и умирал от голода благодаря нашим внеклассным занятиям и втыкал вилку в шоколадный торт, который Аурелия оставила для меня вчера.

Эдли отщипывала крошки от своего гораздо более меньшего куска, и играла с подолом рубашки, которую я позволил ей одолжить. Она с интересом осматривала комнату.

— Ты чистюля, — рассудительно кивнула она, отмечая свои наблюдения. — Это не совсем та берлога холостяка, которую я ожидала увидеть.

— Это все Аурелия, — я обвел рукой идеально чистые стальные поверхности и сверкающий пол. — Она поддерживает меня в тонусе. Иначе это было бы отвратительное место. Вообще-то, она бы тебе понравилась. В первый день нашего знакомства женщина назвала меня расистом, и она просто обожает отчитывать меня. Ты должна с ней познакомиться.

Я не мог претендовать на звание эксперта по части Эдли, но я распознал панику, когда посмотрел на девушку. Ее глаза расширились как блюдца, а рот превратился в тонкую линию.

— Мне нет необходимости встречаться с твоей горничной.

Я пожал плечами, пытаясь скрыть напряжение за безразличием. Если она так перепугалась при мысли о встрече с нанятой прислугой, я даже представить не мог, что с ней будет, если я решу представить девушку своей матери. При мысли о подобной перспективе я хмыкнул.

Раньше я никогда не приводил домой девушек. Мою семью нельзя считать полностью нормальной, и они определенно были не самыми легкими людьми в общении. Идея встречи Эдли с Дэвисами предстала передо мной в совершенно новом свете. Такое странное сборище крайне энергичных людей явно станет развлечением, это уж точно.

Моя мать известна своим капризным характером. Стелла Джеймс была первой международной австралийской кинозвездой, и на протяжении всей блистательной карьеры у нее было множество поклонников, но ни один из них не смог сравниться с лихим режиссером, который подарил ей первый большой прорыв, когда она была не более чем никому не известным подростком. Спустя двенадцать лет после их первой совместной работы Стелла Джеймс вышла замуж за Митчелла Дэвиса, и они сразу же начали создавать семью (разумеется, в перерывах между работой). Спустя четырнадцать лет и пять дочерей родился я, и они решили на этом остановиться.

Вместе с внешностью матери мои сестры унаследовали также и ее придирчивость. Я не мог сказать того же самого о ее таланте. Не поймите меня неправильно, Мэри-Роуз, возможно, и являлась даже более талантливой, чем мама с отцом вместе взятые, учитывая "Оскары" и за режиссуру, и за актерство, а Каарен и Амели чертовски хорошие писательницы, но Бриттани едва-едва играла в телесериалах, а Джемма считала себя профессиональной знаменитостью.

Эдли являлась их полной противоположностью. Вообще-то, вся ее жизнь это полная противоположность тому, что воплощали мои сестры. Я любил их, но они просто кучка снобов. Я являюсь их младшим братом и всегда был объединяющим фактором в их отношениях. Будучи рожденным в результате обычного секса, вместо этого я стал для них неким связующим звеном. Да, не смотря на занимаемое мною самое низкое положение в пищевой цепочке моей семьи, я знал, что в их глазах ни одна девушке не будет достаточно хороша для меня.

Я попытался представить общую картину встречи Эдли с моей семьей. Мои мысли унесли меня в нашу последнюю встречу, когда мы все собрались вместе два Рождества назад. Мама сидела за пианино, пробегая пальцами по клавишам, и наигрывала праздничную мелодию в духе театральной актрисы. Бриттани стояла рядом и дополняла мелодию словами песни, которую она почти забыла, благодаря стоявшей перед ними почти пустой бутылке вина. Я не сомневался, что в доброте моей сестры таились скрытые мотивы (я предположил, что она пыталась получить от мамы гостевую роль в ее шоу, чтобы немного повысить свой рейтинг). Папа и муж Мэри-Роуз обсуждали индейку, приготовленную на ужин, как будто они не имели ничего общего с поимкой или приготовлением птицы.

Я попытался пририсовать Эдли к этой картинке, представив ее вместе с нами; возможно, воркующей над ребенком Каарен или обсуждающей последнюю попытку Джеммы подписаться на новое шоу. Светлые волосы Эдли и тонкая фигурка стали размытыми и вышли из фокуса, оставшись вне пределов досягаемости. Даже мое воображение не могло поместить ее рядом с ними. Как будто я существовал в двух измерениях реальности, которые просто невозможно совместить или объединить.

— Где ты витаешь прямо сейчас? — в кои-то веки, она не скрывала эмоции, вытаскивая меня из моих мыслей с мягкой, любопытствующей полуулыбкой.

— Я вернулся в спальню и к воспоминаниям о твоем талантливом маленьком ротике, — соврал я, но это не остановило мое тело от позитивного отклика на свои слова.

Она вознаградила меня, позволив лжи стать правдой.

После мы лежали вместе, и я наблюдал, как вздрагивали во сне ее веки, задумавшись, какие же битвы она переживала. Солнце послало миру прощальный поцелуй несколько часов назад, и я был удивлен, что она решила задержаться после нашего последнего соития. Эдли воспринимала произошедшее, как секс на одну ночь. В ее защиту, можно сказать, что мы довольно энергично занимались этим последние несколько часов. Мои ноги были словно желе. Я не смог бы встать, даже, если бы попытался.

Мое тело насытилось, но мысли беспокойно метались. Наверное, я попал в альтернативную вселенную, в которой девушка, с которой я только что занимался сексом, хотела от меня лишь этого, а я не мог заснуть из-за своих чувств. Серьезно, это не могло быть настоящим.

Не только Эдли умела делать неправильный выбор. Она затянула меня, скрутила и сжимала до тех пор, пока я не запутался и где-то по пути тоже не ошибся. Что-то маленькое шевелилось во мне, и я ощутил нечто необратимое. Воспоминания о семье маячили где-то на задворках моего сознания.

Несмотря на мой выбор профессии, я всегда немного отличался от остальных членов своей семьи. Мы были из Австралии, там родились и выросли, но моя семья без сомнения была «голливудской». Они любили все в своей жизни: работу, постоянное внимание, и особенно, престиж и привилегии, которые давала им работа. Для меня моя жизнь была такой, какой была. Это все, что я когда-либо знал.

Я всегда делал все по-своему, даже если и шел при этом по проторенной дорожке. У меня не хватало терпения на прихлебателей или их скучный, паразитический способ жизни.

Я жил за счет особой платы за свою работу. Я жил не ради нее. Я другой. Я думал, что мое равнодушие — это просто часть того, кем я являлся, как цвет глаз или моя любовь к шоколадным маффинам. Эдли заставила меня взглянуть на вещи под другим углом. Безразличие не было частью моего характера; оно являлось лишь результатом стечения обстоятельств. Я не понимал, насколько я бесчувственен до тех пор, пока она не напомнила мне, каково это, чувствовать хоть что-нибудь.

Существовать — это не то же самое, что жить. Мое безразличие было лишь симптомом существования.

Я не знал, что сплю до тех пор, пока не проснулся, резко моргая, чтобы привыкнуть к яркому солнцу, пробивающемуся сквозь шторы, которые я не помнил, чтобы задергивал накануне ночью. Но при этом разбудил меня не солнечный свет. Моя напарница по постели соперничала со мной за пространство в своих менее чем тайных попытках не беспокоить меня.

— Разве смысл ни к чему не обязывающих отношений не в том, чтобы не приходилось сбегать по утрам? — хрипотцу в голосе я попытался прикрыть кашлем.

Она оглянулась на меня через обнаженное плечо, все еще полураздетая, но уже в джинсах. Я захотел прикоснуться к ней.

— Я не пытаюсь ускользнуть; еще очень рано, сегодня суббота. Я пыталась быть вежливой, — она осталась равнодушной к моему обвинению, с легкостью встретившись со мной взглядом.

— Вежливость? Никогда о ней не слышал.

Услышав ее смех, я насладился этими горловыми звуками. В расслабленном состоянии Эдли была действительно прекрасна. Перекатившись на свою сторону, я рассмотрел столько, сколько смог, пока она не натянула на себя ту же рубашку, которую я вчера одолжил ей. Между нами появилось ощущение уюта, которого раньше не было. Это было мило.

— И вообще, почему ты всегда ускользаешь? Обычно девушки более неохотно покидают мою постель.

Ее взгляд сказал мне, что мои слова были лишними.

— Не то, чтобы меня это заботило, — быстро исправился я. Не то, чтобы я хотел, чтобы она осталась. — До тех пор пока ты не вернешься, чтобы обсудить наши планы на ночь.

— Планы? — в ее голосе сквозило недоверие. — Ты что, совсем не понимаешь, что значит «отношения без обязательств»? Мы не встречаемся. Мы занимались сексом и это все. Никаких обнимашек, никаких свиданий и мы определенно никуда не пойдем вместе в субботний вечер.

Я слепо уставился на нее, чувствуя себя более обиженным, чем должен был бы в ответ на предположение Эдли.

— Что ж, тогда тебя порадует то, что я говорил не о свидании. Разве ты не согласилась помочь мне проинтервьюировать кандидаток на должность ассистента?

— О, — ее щеки покраснели. — Я забыла. Ладно, тогда я вернусь.

Она ушла без дальнейших извинений, и я прислушивался к ее поспешным шагам, направившимся вниз по лестнице, а затем прочь из дома.

Время было более раннее, чем я обычно привык просыпаться по выходным, и после короткой тренировки в тренажерном зале и бассейна, мои обычные субботние дела были закончены. Я воспользовался временем, чтобы просмотреть стопку резюме, которые мне прислали из агентства, с которым я связался в поисках личного ассистента, но они были просто до смерти скучны и почти не дали мне надежды, что я смогу найти хоть кого-нибудь.

Эдли была права. Мне нужен помощник, и при этом не имело значения, как я относился к свите. Если все продолжит утекать сквозь пальцы, как это уже происходило, то в итоге я могу пропустить нечто важное, за что мне нужно будет приносить извинения. Мне придется принять это как необходимое зло.

Солнце ползло по небу, дразня меня медленным закатом поздним вечером. Мне было скучно. Или, по крайней мере, именно в этом я продолжал себя убеждать. Наблюдение за стрелками часов не имело ни малейшего отношения к Эдли.

Она должна была прийти к пяти часам. Первый соискатель пришел раньше нее, без пятнадцати шесть.

Я открыл двери безукоризненно одетому человеку, взглянув ему через плечо, надеясь на ее запоздавшее прибытие. Сверкающий белый автомобиль какой-то американской марки был единственным, что я увидел за плечом двадцатилетнего хмыря. Я вздохнул. Я не должен удивляться тому, что она меня бросила. Это вполне в духе Эдли.

— Это настоящее удовольствие встретиться с вами, мистер Дэвис.

Через порог с энтузиазмом протянулась идеально наманикюренная рука.

Я пожал её, пропустил в дом парня и быстро рассмотрел его. Светло каштановые волосы были аккуратно расчесаны на пробор, обрамляя его мальчишеское лицо, и, должен признать, одет он был превосходно (хотя брюки были слегка тесноваты).

Мы расположились в гостиной, миновав более официальную обстановку столовой. Если я собирался проводить много времени с человеком, тогда я должен понимать, что рядом с ним мне будет удобно.

— Вау, ваш дом просто супер шикарный... и чистый. Кто бы мог подумать? — он сел напротив меня на стул, который я не предлагал. Я начинал немного смущаться всеобщему шоку от того, что мой дом не похож на свалку или бордель. Меня что, действительно считают жутким неряхой?

Я скрыл свои чувства за улыбкой, предпочитая рассматривать его вопрос как риторический.

— Почему бы вам не рассказать немного о себе... — я бросил взгляд на открытую папку на кофейном столике между нами, — ...Тэд.

— Во-первых, я хотел бы сказать, что очень сильно уважаю ваши работы, мистер Дэвис. Ваша роль сбежавшего из дома подростка в «Письмах к себе самому» изменила мою жизнь, — голос парня наполнился эмоциями, и я чуть было не вздрогнул под его взглядом. Словно он пытался загипнотизировать меня прямым зрительным контактом. Я решил, что это дезориентировало меня.

— Эм... Спасибо, — произнес я как можно искреннее, но все равно под конец предложения мой голос сорвался, словно я скорее задавал вопрос, чем выражал благодарность.

— Я родился в Огайо, — произнес он со значительно большей легкостью в голосе, переходя с пресмыкающегося тона на жизнерадостный. — Я происхожу из большой семьи, и это научило меня ответственности. Также это научило меня организованности...

Тот факт, что я отключился уже после второго предложения, не предвещал для нас с Тедом ничего хорошего. В любом случае, мне не требовалось восхищение со стороны ассистента. Если ты окружен людьми, которые постоянно сдувают пылинки с твоей задницы, твое эго может улететь в небеса. Мою сестру, Бриттани, практически преследуют подростковые фан-клубы, и однажды она даже имела наглость предложить свою кандидатуру на получение «Эмми» за свою роль в получасовой молодежной мыльной опере. Она такая шутница.

И все же, стоит дать Теду пару очков; он такой модник. И даже Эдли будет поражена его осанкой.

Просто блеск! Как ей удалось просочиться в мою голову? Мысленно я отвесил ей внушительный пинок и попытался снова сфокусироваться на Теде. Он уже перешел к колледжу и тому, как там его научили настойчивости.

— Слушай, приятель... — внезапно оборвал его я. — Я не думаю, что это сработает.

К моему удивлению, столкнувшись с отказом, Тед не опечалился и не расстроился. Вообще-то, кажется, его даже порадовал такой поворот событий. В моем мозгу зазвенели тревожные колокольчики как полуденный бой часов, когда парень соскользнул со своего кресла и присел на диван рядом со мной с довольной улыбкой.

— Я надеялся, что ты тоже это почувствуешь, — его рука накрыла джинсовую ткань на моем колене, а мой взгляд сфокусировался, застыв от неверия. — Я тоже не верю в то, что можно смешивать дела и удовольствие.

Тед придвинулся ближе, и мое потрясение стало уже просто глупым. Мне не в первый раз поступило предложение от мужчины, но впервые это произошло так внезапно.

— Хм... я не помешала? — у двери стояла блондинка, выпорхнувшая из моей постели несколько часов назад. Вместо джинсов она отдала предпочтение обрезанным шортам, и не могу сказать, что собирался жаловаться на эту перемену одежды. Ее загорелые ноги были длиной в километр. Кожа девушки приобрела еще чуть более золотистый оттенок и легкая розоватость ее щек намекала на долгий день под солнцем. Теория только подтвердилась благодаря чуть более беспорядочным, чем обычно, длинным волосам Эдли, которые выглядели так, словно их высушили под палящим солнцем.

— Эдли! — я рванул к ней, вложив в выражение своего лица миллион восторгов. Благодаря ее появлению, выход из создавшейся ситуации стал намного проще. Я не любил ранить чувства других людей. Даже с девушками я предпочитал тихо выскальзывать из постели незамеченным, а не иметь дело с их оскорбленными чувствами. Тед казался милым (если не считать его самонадеянности) парнем. — Милая, я так рад, что ты дома.

На лице Эдли появился ужас, который я скрыл от Теда, небрежно поцеловав ее в губы. Крепко сжимая руку девушки, я повернулся к третьему участнику представления с сияющей улыбкой, притворяясь, что ничего не случилось и, позволяя ему сохранить свою гордость.

— Спасибо за то, что зашли, мистер… — и замялся. Я никогда не запоминал фамилии, так что мне пришлось заполнить пробел вторым подходящим вариантом. — Тед.

Он с подозрением посмотрел на меня и Эдли, и я мысленно пожелал, чтобы она выглядела радостной, стоя рядом со мной. Хотя я и знал что надежды мало. Девяносто процентов времени девушка была недовольна, но к счастью, отверженному соискателю не оставалось иного выбора, как принять случившееся. Хотя при этом он не упустил возможность еще раз прикоснуться ко мне, предложив пожать на прощание руку. Мы с Эдли молчали до тех пор, пока до наших ушей не донесся щелчок закрывшейся входной двери. Быстро увеличив дистанцию между нами, она подошла к дивану и беспечно взяла следующую папку, как будто не произошло ничего необычного.

— Если ты еще хоть раз назовешь меня «милой», я отрежу твои яйца, — произнесла она, не отрывая взгляда от листков бумаги.

Эдли не получит удовлетворения увидев, как я вздрагиваю.

— Не беспокойся. Я использую ласкательные прозвища лишь для тех девушек, которые мне нравятся.

Едва заметное подергивание в левом уголке верхней губы в ответ на мое высказывание, выдало ее веселье. Все официально. Я никогда раньше не встречал таких людей, которые с легкостью шли на попятную, как Эдли Эдер.

— Ты опоздала, — сказал я ей, не готовый разыгрывать вежливость.

— Я загорала и уснула, — призналась она, объясняя легкий загар, коснувшийся ее щек, носа и лба. — И я оказываю тебе услугу, помнишь? Ты должен считать себя везунчиком оттого, что я вообще здесь... Хотя, судя по взгляду Теда, я бы сказала, что сейчас стою на пути к твоему истинному счастью.

— Ревнуешь?

Она усмехнулась.

— Даже если бы я и была склонна к ревности, могу тебя заверить, ты никогда не сможешь сподвигнуть меня на подобные чувства.

В ее словах было слишком много убежденности. Они просто молили меня доказать обратное. Эдли испытывала ко мне какие-то чувства. Такой секс, как был у нас, не мог стать результатом равнодушия. Что бы это ни было – желание, любовь или ненависть, Эдли что-то да чувствовала. Если уж я готов это признать, то почему она не хочет?

Прозвенел дверной звонок, и она снова перемешала бумаги из очередной папки, сложив их в стопку.

— Наверное, это мисс Кэндис Харрис.

Я встретил следующую кандидатку у двери. Она была блондинкой, с волосами, выкрашенными до ледяного светлого оттенка, с глазами олененка Бэмби и даже еще большими сиськами. Я решил, что она выглядит как Барби.

— Привет, я – Кэндис! — в отличие от Теда, девушка проигнорировала протянутую руку и сразу же бросилась обнимать меня, ее женственные формы прижимались ко мне во всех «правильных» местах. Я всегда западал на более экзотичных девушек, но также и не отказывался от того, что мне предлагали.

— Зови меня Деклан, — я позволил девушке пройти дальше, и скользнул взглядом по ее сильно загорелой коже как раз над краем потертой джинсовой юбки.

Нет, она определенно не мой тип. Но Эдли этого не знала. Я ухмыльнулся.

Хорошо, Эдли Эдер, давай посмотрим, насколько ты не ревнива.

Игра началась.