Леди, которая любила лошадей

Глава 15

Марья забралась в постель, чего не случалось, верно, и в далеком детстве, потому как уже тогда сестра казалась невероятно далекою от Василисы и ее проблем.

А вот поди ж ты.

Пришла и сказала:

— Подвинься.

А Василиса взяла и подвинулась, благо старая кровать была в достаточной мере велика, чтобы места хватила обоим. На Марье был новый кружевной пеньюар, поверх которого она накинула совершенно обыкновенного вида халатик.

— Мерзну я, — пожаловалась Марья, забираясь под пуховое одеяло.

Надо будет велеть, чтобы все одеяла на улицу вынесли и просушили на жарком весеннем солнце, а после, переложив веточками прошлогодней лаванды, убрали в сундуки, под стазис, до самой до осени. А из сундуков надобно достать тонкие покрывала. Если, конечно, они сохранились.

— А… где Вещерский?

Спать не хотелось.

Вот совершенно.

— Сама бы хотела знать. Вызвали.

— Куда?

— Так разве ж скажет, ирод этакий, — Марья вздохнула и легла на живот, подложила ладони под подбородок. — Скажет, только потом уже… иногда, не поверишь, думаю, что лучше б он любовницу завел и к ней по ночам ездил. Всяко спокойней было бы. Хотя бы знала, где он и что… не слушай меня, это я глупости говорю.

— Глупости, — согласилась Василиса.

Весьма сомнительно, чтобы Марья и вправду к наличию любовницы отнеслась бы с должным пониманием.

— А он ничего такой…

— Вещерский?

— Этот твой… Демьян…

— Он вовсе не мой.

— Это пока, а потом посмотрим. Конечно, плохо, что из мещан, опять слухи пойдут… правда, не понятно, Вещерский сказал, что он по силе на первый уровень выходил, а среди мещан такое редкость. Может, из бастардов?

— Нет, — сплетничать вот так было одновременно жутко неудобно и даже совестно перед тем, о ком, собственно, и шел разговор, и в то же время интересно до крайности. Никогда-то прежде и ни с кем Василисе не доводилось обсуждать людей… да, пожалуй, близких. — Его отец знатного рода, насколько я поняла, но его отлучили за то, что в жены взял мещанку.

— Да? И из которых будет? То-то лицо такое вот… до боли знакомое.

— Не знаю. И он не знает. Отец не говорил, а он не выяснял.

— И зря…

— Не лезь.

Марья фыркнула. Но все ж снизошла до пояснения:

— Выяснить будет несложно. Имя-то сохранилось, а там… Вещерский говорит, что архивы все знают.

— Так уж и все? — Василиса указала на тетушкины альбомы, которые теперь держала в спальне, не потому, что опасалась, что кто-то заглянет внутрь, скорее уж хотелось, чтобы были они под рукой. — И про лошадей?

— Думаю, и про лошадей… я велела, чтобы собрали каталоги, посмотришь, что есть… жеребых кобыл, извини, не отдам.

— И не надо.

Марья дотянулась до альбома.

— И жеребцов не всяких. На иных запись стоит уже, так что…

— Пока Хмурым обойдусь.

— Все такая же злобная скотина?

— Он не злобный, он недоверчивый, — Василиса сама открыла альбом на нужной странице. — Видишь?

— Красиво, — оценила Марья, только не понять, лошадь ли или же рисунок. Все ж стоило признать, что тетушка была весьма талантлива.

— Если… у меня получится… — Василиса прикусила губу. — Надеюсь, что получится, но… не уверена… если нет…

— Не попробуешь, не узнаешь, — Марья перелистнула страницу. — Вот тоже… нормальные женщины пейзажи пишут. Или натюрморты. Или… она меня терпела.

— Кто?

— Тетушка. Я знаю. Я… чувствовала, насколько я здесь лишняя. И Настасья тоже. Но у Настасьи свое дело, она кроме него ничего не замечала, даже если бы я сказала, то не поверила б. И ты не веришь.

— Просто… — Василиса провела пальцами по шершавой странице. Края ее потемнели, однако рисунок сохранился, точный и великолепный.

И невозможный.

Не бывает золотых лошадей. Это просто-напросто легенда. И все же… в ушах зазвучал бубен, и сердце отзывалось на удары его.

— У меня все иначе.

— Тебе здесь нравилось.

— Я не чувствовала себя никчемной.

— Ты и не была никчемной, — удивилась Марья. — Кто тебе сказал такую глупость?

— Никто, — вынуждена была признать Василиса. — Просто… ты красивая и сильная. Настасья красивая и умная. А я… ни красоты, ни ума, ни силы особой… ничего… даже на Радковских не походила. Знаю, слышала, как говорили…

— Выдрать бы этих говорунов на конюшне, — Марья нахмурилась.

— И что бы это изменило?

— Мне бы стало легче. И вообще… впрочем… может, ты и права… замуж тебе надо.

Поворот в беседе был неожиданным.

— Я проклята.

— Разберемся, — отмахнулась Марья, и стало очевидно, что она и вправду разберется, и эта вот решительность, говоря по правде, несколько пугала. — Со всем разберемся… в конце концов, дворянство можно получить и за личную выслугу. Правда, тогда скажут, что дело не в ней, а Вещерский просто купил мужа…

— Я не собираюсь замуж!

Не хватало еще, чтобы ей мужа покупали. Василиса, она… она лучше старой девой останется, да в тот же монастырь уйдет, чем вот так… или нет, в монастырь она точно не уйдет, не чувствует в себе должной набожности, но просто будет жить, как тетушка.

В этом доме.

При конюшнях. И… и дело у нее тоже есть. А муж… живут же люди и без мужа. Ничего страшного.

— Но слухи пойдут в любом-то случае… — Марья, как обычно, не услышала.

— Да с чего ты взяла, что он на мне жениться собрался?! Мы знакомы-то всего-ничего…

— Дорогая, если мужчина решает жениться, то вовсе не потому, что долго с кем-то там знаком, — произнесла Марья наставительно. — Это во-первых, а во-вторых, я же вижу, как он на тебя смотрит.

— Обыкновенно.

— Обыкновенно… пускай. Ладно, посмотрим еще… хотя Вещерский утверждает, что человек приличный. А приличный человек не станет смотреть на женщину этак вот…

— Как?!

— Вот так, как он, в общем, не станет, если не имеет серьезных намерений.

Василиса только головой покачала и сказала:

— Спать иди, а то поздно уже…

— Все одно не засну, — Марья с трудом подавила зевок. — Завтра… на конюшни поедем, попробую восстановить систему защиты, если, конечно, там работу не начнут…

Работу не начали, разве что Аким, словно чувствуя вину за отсутствие накануне, суетился сверх меры.

— Барышня… я ж ненадолго… в город… за солому сговаривался… — он улучил минуту, когда Марья отошла, и подобрался поближе. — И еще людишек думал найти, только…

Выглядел он расстроенным.

— Подумал, что Микитка приглянет, а этот неслух взял да приснул, а как проснулся, так спужался, сховался…

— Люди и вправду нужны.

— Так и я о том же ж! Мы ж с Микиткой вдвоем особо-то что? Ничего? Лошаденок вот он почистил, пообиходил…

— Вижу.

— Только толку-то… вон тот не жилец, — он указал на старого кнабструппера, который и вовсе не шевелился. — А прочим я льняное семя парю-то, для живота.

Марья остановилась перед красным строением и, задрав голову, уставилась куда-то под основание крыши. И стояла так долго, Василиса и волноваться-то стала. Но нет, вот Марья отряхнулась и принялась расстегивать жакет, который пристроила на обгоревшем столбе, нимало не беспокоясь, что столб этот был черен и сажист.

— Микитка! — заорал Аким, пугая лошадей и голубей. — Прими у госпожи… а то ж спачкается, а зола, зараза этакая, туго с одежи сходит.

Знакомый Василисе паренек бочком подобрался к столбу, с Марьи он не спускал настороженного взгляда, но и дядьку ослушаться не смел. Снявши жакет, он также бочком, с немалою опаской, отступил к леваде.

— И что с людьми? — поинтересовалась Василиса.

— Тяжко, — Аким вздохнул. — Вот… кого знаю, что надежный, так идти не хотят.

— Почему? Деньгами не обижу.

— Так… это же ж… — Аким явно смутился.

— Говори уже, как есть.

Предчувствия были нехорошими. А Марья меж тем подняла руки. Пальцы ее шелохнулись, пробуя сторожевую сеть. И та задрожала, заплясала, отзываясь охотно.

— Ну… того… кто толковый, тот при работе давно… при своем месте… и тратить не хотят. Мол, барышня, стало быть, вы, погуляете и уедете, а кто ж назад примет?

Василиса подавила вздох.

— А кто без работы, то ненадежные людишки, за ними пригляд нужон. Думаю, вот, может, кого из деревенских поверстать? Чтоб толковый и рукастый, а уж про лошадев-то и научим.

Он уставился на Василису, ожидая, как оценит она эту, в сущности неплохую идею.

— Пробуй, — сказала Василиса.

А сторожевая сеть наливалась силой, яркою, горячею, что само солнце. Одна за другой вспыхивали нити, а от них расходились другие, и третьи. Нитей становилось больше. Переплетаясь друг с другом, они создавали паутину.

— Неплохо, — сказала Марья, руки опустив. — Есть пара пробоев, но я их сейчас подправлю… пропуск нужно будет настроить. Ключ кому дать?

— Мне. И Акиму.

Акима удостоили взгляда, и он поспешно согнулся, всем видом показывая, что готов служить.

— Будет старшим, — решила Василиса. — Над конюхами. И оклад положу соответствующий.

— Не сомневайтесь, госпожа…

Марья кивнула.

И добавила.

— Ключа сделаю три. Ему с правом доступа… потом, как наберешь людей, то пусть внесет в память. Тебе — с возможностью корректировки и управления сетью.

— А третий?

— Мало ли… вдруг захочешь с кем поделиться.

— С кем?

— Не знаю… с управляющим, например. Сергей Владимирович обещал подыскать кого-нибудь.

— Уже один раз… — Василиса прикусила губу, чтоб не сказать лишнего. Но Марья поняла.

— Да, неудачно получилось. Но, во-первых, ты будешь здесь, а поверь опыту, чем ближе хозяин, тем благоразумней прислуга. Во-вторых, никто не заставляет тебя отдавать управляющему на откуп весь процесс. Пусть займется реконструкцией конюшен, кормами там, бумагами. Поверь, работы хватит на всех.

Пожалуй, что в этом имелся резон.

Марья же подошла к леваде и вздохнула:

— А отсюда они почти и не страшные…

Уже знакомая Василисе кобылка, завидев гостей, поспешила их поприветствовать. Подобравшись к самой ограде, она просунула меж жердями морду и попыталась ухватить Марью за рукав белой блузы.

— Иди ты… — отмахнулась Марья. — Все равно с машиной удобней. Согласись.

Василиса не согласилась.

— Барышня… — Аким стоял сзади. — Так это… того… я могу звать?

— Кого?

— Людишек.

— Можешь. Человек пять для начала, можно и больше, чтобы почистили тут…

Магия магией, а мусор выносить придется. Да и разбирать перегородки в денниках. Каменные-то почти и не пострадали, а вот дерево, где обуглилось, где и вовсе превратилось в пепел.

Чистить.

Мыть.

Приводить в порядок, а там…

— Строителей Сергей Владимирович найдет, — Марья так и стояла, разглядывая лошадь, а та глазела на Марью и, показалось, с упреком. Прийти пришла, а про угощение забыла. — А пока… пойдем, посмотрим, что там внутри. Сдается мне, что тетушка не только на внешний контур потратилась, и если так, то надобно будет камни напитать…

Марья коснулась таки лошадиной морды. И сразу руку убрала. Покачала головой:

— Не мое это.

А Василиса не стала спорить. Не ее, но… должно же в мире быть хоть что-то, с чем Василиса справляется лучше, чем сестры.

К примеру, лошади.