Лекарство от скуки

ГЛАВА 8

– Что-то вы сегодня рано, Наталья Викторовна, – улыбнулся Татарин, видя, что его неожиданное появление меня напугало.

– Сбежала с работы, – отозвалась я, отворачиваясь к окну.

Осень вступила в свои права. Она заливала дождями, выстуживала души промозглым ветром. Смотреть на тяжёлые серые облака казалось делом непростым, но я с лёгкостью отдавала им предпочтение, когда на горизонте появлялся мой студент. Общаться с Татариным становилось всё сложнее. Он загонял в угол, давил, а потом это давление чуть ослаблял. Неизменно нагло улыбался, начисто вычеркнув из памяти любые мои ограничения. И делал это с такой лёгкостью, что совсем скоро я просто устала напоминать о каких-то там границах. Вот и сейчас позволяла нависать над своим плечом, делая вид, что подобного не замечаю.

– Давайте попробую угадать… не клеится с любимым мужчиной, верно? – он сделал заброс с другой стороны, а я флегматично повела глазами.

– Отчего же? Хоть сейчас в его койку прыгай – не прогонит.

– Тогда что?

– Просто не люблю осень.

Я безразлично пожала плечами, искренне надеясь, что у парня возникнут неотложные дела. Или, к примеру, вездесущий Чиж потянет его к очередному приключению, но в коридоре все словно вымерли, и эти мысли заставляли нервно стиснуть зубы. И я настолько погрузилась в мнимое напряжение, что даже не смогла толком отреагировать, когда его губы вскользь коснулись моей щеки.

– Холодная совсем, – Татарин протянул руку к моему лицу и лёгким касанием стёр прошлое прикосновение. – Замёрзли? – спросил вроде и безобидно, а меня аж подбросило от этого его извечно вежливого, предельно вежливого обращения!

– Чувство такое, что отопление никогда не включат! – пожаловалась я, высказываясь слишком эмоционально, а он вроде и не заметил. Секунда – и накинул собственный пиджак на мои плечи, заставляя нервно взвыть.

– Зачем ты это делаешь?! – зло посмотрела я, а Татарин вёл себя так, будто и не знал, что ответить. Он отступил на шаг и посмотрел на меня свысока.

– Не нравится?

– Извини… – я, признавая собственную глупость, неодобрительно покачала головой.

– Уверен: под слоем помады губы у вас будут синие. Точно как ногти. – Татарин указал кивком головы на руки мои, а я уставилась на них, хотя подобному заявлению не удивилась. – Утепляйтесь, Наталья Викторовна.

– Не люблю лишних вещей, – устало выдохнула я, а он странно улыбнулся.

– Потому что с пустыми руками легче убегать?

– Ты отвратительный тип, Татарин, – невесело улыбнулась я, стараясь, чтобы губы не скривились. – Когда ты рядом, я чувствую себя уязвимой.

– Уверен, когда-нибудь всё будет по-другому, – нагло заявил он, а я лишь вздохнула.

– Я люблю другого человека, – проговорила, а Татарин ядовито ухмыльнулся, подступился максимально близко и посмотрел в глаза.

– Да люби ты кого хочешь! – проговорил он напряжённым шёпотом, заставляя меня содрогнуться от страха. Того самого, что поселился внутри в первую нашу встречу, да так меня и не оставил. Этот страх прятался глубоко внутри, а в моменты слабости выбирался наружу и парализовал, точно как сейчас.

Татарин, казалось, был абсолютно спокоен, расслаблен, а внутри… я чувствовала… малейшее колебание воздуха, и он может взорваться. С такой силой, что разнесёт меня в пыль. Я посмотрела на него, прищурилась, примеряясь, и осторожно проговорила:

– Зачистили твой файл, да?

Я нервно улыбнулась возникшему пониманию и, обезоруживая, сама шагнула к парню навстречу. Грудью я упёрлась в его грудь, голову задрала чуть вверх и почувствовала то, как вклинилась губами в колючий подбородок. Именно почувствовала, потому что не видела перед собой ничего, кроме его всеподавляющей злости.

– Татарин, вы почему не на лекции? – Прозвучал строгий голос одного из преподавателей, и я сдавленно выдохнула.

– Это я его задержала, извините, – выглянула я из-за широкого плеча и извинительно улыбнулась. – Он у меня староста подгруппы. Удивительно ответственный молодой человек.

– О, Наталья Викторовна, а я вас и не заметил. Это он, наверно, перед вами выделывается. Прежде такого рвения к учёбе не проявлял.

К нам приблизился смутно знакомый очкарик, и я отступила от Татарина.

– Ладно, беги, мы потом поговорим, – кивнула парню, отпуская, а он что-то прошептал одними губами. Что-то тихое и угрожающее, я это поняла, а вот расслышать или разобрать не вышло. Значит, не хотел, чтобы понимала. Хотел только, чтобы боялась и почаще оглядывалась.

От очкарика я отделалась парой общих фраз и ничего не значащих обещаний. Полы пиджака запахнула на груди плотнее, придерживая их пальчиками изнутри, и осторожно улыбнулась тому, как меня окутал его запах, как он проник под кожу и теперь отзывался лишь приятным томлением.

На практическом занятии мы встретились глазами вновь, но аудитория быстро заполнилась другими студентами, а свидетелей Татарин не уважал, теперь я это точно знала, выучила за последние два месяца, уяснила. Он был вынужден отступить, а совсем скоро отвлёкся. Звонок не успел прозвенеть, как принялся канючить Чиж.

– Наталья Викторовна, а баллы за эту работу идут в зачёт?

– Ознакомьтесь с программой обучения, и большая часть ваших вопросов отпадёт сама собой, – отозвалась я и выждала, пока студенты загрузят свои компьютеры.

– Кто, вообще, это придумал? Зачем мне уметь писать программы? Пусть этим занимаются специалисты.

– Вот ты и будешь специалист.

– Ага, – усмехнулся кто-то из девочек. – Широкого профиля.

– Открываем свои файлы и смотрим на ошибки. Самые распространённые обсудим.

– А то мы не знаем, что вы обсуждаете, Наталья Викторовна, – капризно пожаловалась соседка Чижа и мстительно глянула на Татарина. – Только на вопросы своего любимчика и отвечаете.

– Я всех на самом первом занятии предупреждала, что имею пристрастия. Будьте активнее, и обязательно отвечу на ваши.

– Не завидуй, Сорока! – ткнул её локтем Чиж.

А вот Татарин, видимо, сказанул что-то обидное, и девочка, раскрасневшись, опустила взгляд.

– Какого хера! – взревел мой любимчик, и я поспешила к первому компьютеру, который уже сиял красным экраном.

– Очень жаль, но вы не справились с заданием, – констатировала я, набирая код для деактивации. – В следующий раз обязательно выйдет лучше.

– Вот тебе и любимчик, – хохотнул кто-то за спиной.

Татарин сжал кулаки и запрокинул голову, глядя в мои глаза, а я поторопилась ответить на его призыв, теперь уже пальцами придерживая не только спинку кресла, но и впиваясь короткими ногтями в его плечи.

– В следующий раз выйдет лучше, – повторила, не разрывая взгляд, и оттолкнулась от кресла.

– Во дела! Я же у тебя подчистую слизал и вон… всё работает… – хохотнул Чиж, и я обернулась.

– Вы что-то сказали, Чижов, я не расслышала? – грозно зыркнула, и рыжий сполз по креслу вниз.

– Я говорю, строга, но справедлива, – выдал тот в своё оправдание, но какими-то жестами с Татариным они всё же обменялись.

Многие после этой практики вздохнули с облегчением, а мне выдохнуть только предстояло. За полтора часа большая часть возмущения Татарина ушла, и он выглядел вполне миролюбиво. Вручил мне журнал для записи, а сам устроился напротив, подтянув ближе дополнительный стул.

– И что это было?

– Это был неуд, Татарин. Знакома тебе такая отметка? – Я, демонстрируя результат, развернула к нему журнал.

– Впервые слышу, – наглец скривил губы в однобокой улыбке, а я отчего-то не поверила. Подпёрла подбородок ладошкой и уставилась на парня. – Это за утро, да?

– За кого ты меня принимаешь! Просто мне тебя мало, Татарин. Непозволительно мало! Теперь придётся отрабатывать.

– Что вы задумали, Наталья Викторовна? – подался он вперёд, опираясь локтями на стол.

– Не смей давить на меня, слышишь, ты?!

– Не давить?.. – Татарин жёстко прищурился. – А то что? – склонил он голову набок, улыбаясь неестественно широко. Некрасиво, угрожающе. И я вдруг подумала… подумала и поняла, что сама стала причиной такой его реакции.

– Ничего, – отстранённо прошептала и сделала попытку улыбнуться в ответ. – А я вот, видишь, присвоила твой пиджак.

– Ох, если бы только пиджак, Наталья Викторовна… – тяжко вздохнул студент и неодобрительно покачал головой, потом присмотрелся ко мне, правда, без особого интереса. Так… лишь его демонстрация. – Перепады настроения эти ваши… Выходит, ближайшую неделю секса у нас не будет? – нахально улыбнулся мальчишка, а я рассмеялась, понимая, что тот имеет в виду.

– Дурак! – выразительно округлила глаза. – И свинья! – добавила, любуясь на совершенно мальчишескую улыбку. – Что мне с тобой делать, Татарин? – задумчиво выдала, а он пожал плечами и опустил взгляд в журнал.

– Скорее уж, что мне с вами делать. Что за хрень происходит, Наталья Викторовна? Может быть, объясните, почему неуд?

– Легко! – Облизнулась я в удовольствии. – Я отношусь к тебе предвзято и оценку занизила совершенно беспричинно!

– Всё-таки сегодняшнее утро не даёт покоя?

– Отчего же?.. Наша первая встреча стала для тебя роковой, – поведала я будто по секрету. – И этот твой взгляд… наглый… призывающий ответить, переворачивающий всё нутро… Я такие взгляды не прощаю!

– И дальше что?

– А дальше ты сделаешь выбор: можешь накатать на меня жалобу, а можешь сделать попытку удивить. Чего ты хочешь больше?

Татарин жадно облизнул губы.

– Ваш оргазм импонирует мне куда сильнее, чем виновато потупленный взгляд на ковре у декана.

Я оценила посыл и довольно оскалилась.

– Звучит многообещающе.

– Долгий оргазм с конвульсиями и стонами блаженства.

На его серьёзное заявление я рассмеялась в голос, забыв бросить даже извинительный взгляд.

– Я заинтригована и жду выполнения данных обещаний! – Взмахнула я рукой, призывая к действиям, а он на мгновение устремил взгляд к полу.

– Ну? Пошутили и хватит? – уставился Татарин на меня, а я посмотрела на него с сомнением.

– Пожалуй, хватит, – безвольно согласилась и собрала со стола личные вещи.

Встала, и он встал следом за мной.

– Вы на машине? – нагнал студент в двери. Я мягко улыбнулась.

– А ты, как всегда, хочешь меня проводить?

Татарин не разделял секундной радости.

– Слухи ходят разные, Наталья Викторовна. Неправильно вы себя ведёте. Некоторые личности с неустойчивой психикой таких вольностей не оценят.

– Ты про четвёртый курс? – нахмурилась я, припоминая местных нарушителей правопорядка, а Татарин уклончиво кивнул.

– Я в принципе говорю.

– Я на машине, Олег, всё хорошо, – я по-дружески коснулась его плеча кончиками пальцев, а Татарин стиснул зубы.

– Хорошо, когда хорошо, – нервно сглотнул он, остановился в дверях, загораживая проход. – Так и будем выплясывать ритуальные танцы вокруг костра?

Я, не отступая, приткнулась плечом к дверному косяку, с готовностью кивнула.

– Так и будем.

– Долго?

– Пока одному из нас крышу не сорвёт напрочь.

– А так тоже можно?

– По любому можно, главное, чтобы взаимно.

– Ну-у! С этим у нас порядок, – нервно улыбнувшись, Татарин, пропуская меня вперёд, стал в проходе боком. Я протиснулась, а вот дверь, наоборот, потянула на себя, прикрывая наглухо.

– Секс – это финишная черта, Олег. После него уже ничего не будет, – проговорила, глядя в пол, а он взвился за доли секунды.

– Вот уж новость! Никогда о таком не слышал! – возмутился в голос, а я продолжила.

– Исчезает азарт, исчезает интрига. Остаётся только пустота. Ты ждёшь чего-то, ждёшь… А потом понимаешь, что всё уже видел, а желаемого так и не получил.

– А я парень с фантазией! – нервно выдохнул он, отчего-то разволновавшись.

– Вот и прояви её. Так, чтобы максимально оттянуть этот самый финиш. Мне хорошо рядом с тобой. Не хочу терять это ощущение.

– В прошлый раз говорили, что чувствуете себя уязвимой, – попенял он, а я не стала отнекиваться, согласно кивая, устало прикрыла глаза.

– Говорила. Но разве сказала, что это плохо?

– Твою мать! – выдавил Татарин из себя ругательство сквозь зубы и вдарил кулаком в нескольких сантиметрах от моей головы. – Ничего не поделаешь, я привык переть против системы и то, что вы называете финишем, превращу в старт, ясно?!

– Ясно.

– И сбежать не получится. Ни сбежать, ни выскользнуть, ни выкрутиться.

– В такой заботе и задохнуться немудрено…

– Дочку мне родите, а, Наталья Викторовна?

– Ненормальное желание для парня в двадцать лет, – растерянно пробормотала я, не понимая, к чему он клонит.

– И сына! Чтобы не задохнуться!

– Дикость какая-то, Татарин. Травкой не балуешься? – Я заглянула в его глаза и ужаснулась чертям, что из них рвались. – Мне пора… – с силой оттолкнула дверь и едва не вывалилась из аудитории, а Татарин не сдвинулся с места, но прикрикнул вслед:

– Бегите налегке, Наталья Викторовна, а то ведь быстро догоню! – выдал он смешливое замечание, а я его пиджак, что так и болтался на плечах, сбросила с себя и швырнула на пол.

Уже дома, у окна, сидя на полу, я рассмеялась своему поступку. Будто и вправду его боюсь. Мальчишка! Пусть дерзкий, пусть наглый, но ведь мальчишка же! И море ему по колено и склеить любую проблем не составляет. А фразы, брошенные невзначай… случайность – не более. Я боюсь, потому что знаю, чего бояться. «На воре и шапка горит» – говорят в таких случаях, а Татарин, по своей природе будучи неплохим психологом, воспринимает то, что даю, и бьёт в то же место с каждым разом сильнее. Только и всего. Только и всего…

Телефонный звонок отвлёк от невесёлых мыслей. Громов успел соскучиться.

– Уже поздно даже для звонка по работе, – развернула я его с ходу, а Мишка улыбнулся этой моей прыткости.

– А я не по работе! – геройски заявил он и улыбнулся снова. Я слышала.

– Не спится? – уточнила без особого интереса, а он, будто не обратил внимания, продолжил.

– Жену отвёз на сохранение. Только вошёл в квартиру.

– Мило, что вспомнил обо мне в такую минуту, – я демонстративно зевнула.

– Язвишь?

– Не понимаю такого рвения. Вроде всё сказал. Сейчас что же? Всё сначала?

– Думаю всё время о тебе, – прошептал Громов, а я уставилась на бутылку вина, что стояла рядом.

– Муки совести? – бодро предположила, а Громов, будто с сожалением вздохнул.

– Ты изменилась…

– Просто завтра рано утром на работу, а бывший ухажёр спать мешает. Не знаю, как отшить.

– А ты опоздай, – подсказал он, заставляя меня криво ухмыльнуться.

– И сразу дать тебе все карты в руки? Уволишь меня за нарушение трудовой дисциплины, и точка! Нет больше проблемы!

– Ты не проблема, Наташ… ты несбыточная мечта.

– В очередь из мечтателей, Громов! – не сдержалась я, обхватила бутылку и сделала глоток вина прямо из горлышка. – Ты даже сегодня не первый, кто признаётся в любви!

– Так даже?

– Да. Один красавчик сделал предложение родить от него двоих детей. Я обещала подумать.

– Заманчиво…

– Ага, а если ещё добавить, что он молодой, красивый, богатый и успешный…

– Не мужчина, а мечта…

– Ну, раз и ты это признаёшь…

– Мне остаётся кусать локти?

– Тебе остаётся любить и беречь свою жену, Громов. Неужто ничего не ёкнуло, когда в больницу отвёз? Кстати, это что-то серьёзное?

– Специально говоришь о ней?

– Ага, чтобы память не отказала. Ни мне, ни тебе! – Я устало провела ладонью по волосам, убирая их от лица.

– А есть предпосылки?

– Громов, отношение работник – наниматель меня вполне устраивают. Чего ты хочешь?

– И сам не знаю. Наверно, поймать удачу за хвост, да всё не выходит.

– Не знаешь, значит… очень жаль. Раньше ты мне казался человеком, который точно видит, чего хочет. Ты изменился или я ошибалась?

– Наташ, а почему ты бросила музыку? – ударил он по больному, но я сжала челюсти и задушила эмоции.

– Потому что всегда приходит время расставаться с мечтами и фантазиями.

– Ты необыкновенно играла.

– Громов, чего ты хочешь?

– Можно я приеду? – осторожно спросил он, а меня раздавило и размазало это его неуместное откровение.

– Зачем? Потрахаться? – Я обнажила зубы в оскале.

– Поговорить.

– И так говорим, – торопливо поддакнула.

– Хотел, чтобы ты мне сыграла. Как раньше.

– Я не играю. И инструмента у меня больше нет.

– Жаль… Давно? Это… Из-за меня, быть может?

– Не льсти себе. Я отдалась сложной науке. Пришлось сделать выбор, и я его сделала.

– Без колебаний?

– Не знаю такого слова. Вероятно, это удел слабых.

– Когда ты в офисе, кажешься мне всё той же девчонкой, а сейчас разговариваю с тобой и не узнаю…

– Да? Ну, так, подкати ко мне в офисе, авось да обломится! – Я запрокинула голову, выталкивая из себя негатив.

– Ты всегда такая напряжённая?

– Только от недосыпа.

– Наташ, то, что между нами происходит…

– Поподробнее, я что-то не в курсе.

– Ты на меня злишься.

– Значит, пора повысить заработную плату! – Я зло взмахнула рукой и тут же сжала её в кулак. – Обычно помогает.

– Я скован обстоятельствами.

– Меня один мальчишка… студент… тоже хочет трахнуть, и его, можешь себе представить, обстоятельства не пугают. Боюсь, он и слова-то такого не выучил. Потому что без надобности.

– Да ты нарасхват! – невесело ответил Громов, а я вызывающе рассмеялась.

– Не жалуюсь!

– Разговора сегодня не выйдет?

– Отчего же, давай поговорим! – Я не позволила ему отказаться от нелепой затеи. – Я люблю тебя, Громов! Кусаю кулаки, чтобы не выть в голос, когда проходишь мимо с безразличным видом, и любить продолжаю. Слушаю сейчас весь этот бред и всё не могу взять в толк, почему ты до сих пор не под моей дверью? Старый ты стал, наверно, не способен на глупости, которые я отчего-то до сих пор жду. Не дождалась тогда, так, может, получится увидеть сейчас?! – зло выговорила я, призывая к действию. – Ты там жив ещё, инфаркт не поймал от моих громких признаний? Молчишь… – Я скривила губы. – Ну и молчи. Переваривай.

– Наташа, ты где, я сейчас приеду.

– А ты найди! – я подавилась ядовитым смехом.

– Как я тебя найду, ночь ведь не резиновая и…

– Боже, какой же ты… – я едва не расплакалась от досады и разочарования. – Не нужно ехать, Громов. Я пошутила …

– Наташ…

– Что? Член встал, а под рукой никого?

– Зачем ты…

– А то я не знаю, зачем женатые мужики названивают по ночам своим подружкам…

– Наташа…

– Скажи, что я лучше! Скажи, что красивее!

– Ты самая красивая девушка, которую я знаю, и…

– А которых не знаешь, что? Сбрасывать со счетов или подождать, пока познакомишься?

– Я, наверно, зря позвонил…

– Разумеется, зря! Конечно, зря! Зачем ты мне вообще звонишь?! Ты что там себе думал? Поманишь пальцем или, – я пошловато ухмыльнулась, – или чем ты там собрался манить, и прибегу? Так, не вырос у тебя такой, чтобы бежала, не раздумывая. Я много видела, разбираюсь!

– Ты сейчас наговоришь лишнего и будешь сожалеть, Наташа.

– А ты сожалеть не будешь? Ты – нет?! Я тебе не девочка в игры со мной играть, Громов. Я не буду у тебя на подхвате! Жадная. Делиться ни с кем не намерена. Что молчишь? Больше приехать не хочешь, нет? Хочешь, я даже с твоей женой вопрос решу. Я умею решать вопросы, не сомневайся! Как? Согласен?

– Спокойной ночи, Наташа.

– Спокойной?! И тебе тоже, Громов. Только ты там дрыхнуть не вздумай! Пораскинь мозгами над моим предложением. Что с неё взять? Обычная наседка! И красота уйдёт, и молодость, а у меня есть чем удивить и без этого. С детьми, правда, вряд ли получится, так что ты посматривай за её беременностью, повода волноваться не давай и…

Выговориться не получилось – я услышала в трубке короткие гудки. Посмотрела перед собой и выпустила истерику, что уже лилась через край, разбивая телефон в хлам! Я запустила бутылку с красным вином в белоснежную стену и было не жаль! Подалась вперёд, опускаясь на колени, и, бессильно сжимая кулаки, прижалась лбом к самому полу.

– Как же я тебя ненавижу, – пробормотала еле слышно. – Как же я хочу, чтобы ты сдох! – сжала я зубы, беспомощно заскулив.

Наутро встала выжатая, как лимон, но железная выдержка помогла справиться не только с пустотой внутри, а ещё и с внешним несовершенством. Я вошла в кабинет и замерла, нерешительно поглядывая на букет, что украшал стол. Карточка отсутствовала, и я набрала Татарина, наплевав на то, что утро толком и не наступило.

– Привет, Татарин, спишь?

– Уже не сплю, но утренний стояк ещё не успокоился, – вымученно простонал он. – Фотку выслать?

– Похвастаешь в другой раз, – рассмеялась я, удивляясь самой себе. Казалось бы… цветы и цветы, но нет же! Завелась, как школьница не целованная. – Букет ты прислал? – я закусила губу, а Татарин, заставляя смеяться снова, задумчиво простонал что-то невнятное.

– Цветы? Какие?

– Красные розы. Просто огромный букет!

– Если красные розы, значит, не я.

– Вот как? А ты бы что прислал?

– Вы любите лилии, а их дарить – поступок необдуманный. В замкнутом помещении их аромат ничего, кроме головной боли, не вызовет.

– Татарин, твоя осведомлённость меня пугает.

– Ничего сверхъестественного. Ваши духи – один в один их аромат, только не такой насыщенный.

– Ну, раз не ты… Тогда извини…

– Э, нет, так просто спрыгнуть не получится! – он задорно рассмеялся, заставляя меня неестественно широко улыбаться. Так, что губы заболели. – Вы ведь не просто так позвонили, да?

– Не просто. Подразнить тебя вздумала.

– Ну, так, это вы зря. Я ведь выйду на охоту и начну по одному отстреливать любого, кто покажется неугодным, а парень я заводной, ревнивый, мне только дай повод. Кстати, любимый мужчина у меня номер один в списках. Как там с цветами? На него ставите?

– Скорее да, чем нет.

– Что-то новенькое. Что я пропустил?

– Вчерашний ночной звонок, быть может?

– Мудак! Какого хрена звонить, если можно приехать?

– Татарин, наверно, я от тебя этого и набралась! Обиделась, что он звонит, а не приехал, и послала куда подальше.

– Гоните его в шею! – довольно рассмеялся мальчишка, а я остыла, опомнилась, уравновешивая дыхание, прикрыла глаза.

– Ладно, хорошо. Извини, что, как всегда, вклинилась без приглашения…

– Да я уже и забыл, ведь этого разговора, как всегда, не было, – поддакнул Татарин и отключился, а стоящий в дверях Громов демонстративно развернулся на месте и хлопнул дверью.