Леща, Ваша Светлость? (СИ)

Глава 19

День после ночной операции выдался странным. Марель словно затаил дыхание, ожидая развязки драмы, разыгравшейся в бухте Тёмных Камней. По улицам ходили отряды городской стражи, на этот раз подчиняющиеся не олдермену, а капитану королевских таможенников. Лавки открылись с опозданием, а в порту кипела необычная активность – таможенники проверяли все суда, не позволяя никому покинуть гавань без тщательного досмотра.

Я открыла свою лавку, как обычно, на рассвете, стараясь соблюдать нормальный распорядок дня. Марк ушёл ещё затемно – нужно было проверить, как дела на верфи, и убедиться, что его лодка не пострадала во время ночных событий. Мы договорились встретиться вечером, когда, возможно, станет яснее ситуация с олдерменом.

Покупателей было немного – большинство горожан предпочли остаться дома, обсуждая последние новости и слухи. Те же, что приходили, больше интересовались подробностями операции, чем рыбой или пирогами. К полудню я устала отвечать, что ничего не знаю кроме того, что слышали все.

Около двух часов дня в лавку вошёл капитан Форд, выглядевший измотанным после бессонной ночи, но довольным.

– Добрый день, госпожа Хенли, – поздоровался он, когда последний покупатель покинул лавку. – Рад видеть, что с вами всё в порядке после вчерашних событий.

– Взаимно, капитан, – кивнула я. – Судя по вашему виду, ночь была… непростой?

– Можно и так сказать, – усмехнулся он. – Но результативной. Мы задержали двенадцать контрабандистов, включая капитана судна, перевозившего нелегальные товары. Изъяли контрабанду на сумму более тысячи флоринов – экзотические специи, запрещённые вещества. И, самое главное, нашли документы, неопровержимо доказывающие причастность олдермена Моргана к этой схеме.

– А сам олдермен? – с замиранием сердца спросила я. – Его арестовали?

– Это оказалось сложнее, чем мы предполагали, – помрачнел Форд. – Он забаррикадировался в своём особняке вместе с несколькими верными людьми. У нас достоверные сведения, что он удерживает заложников.

– Заложников? – встревоженно спросила я. – Кого?

– Двоих слуг и… – капитан замялся, – молодого господина Вейна.

– Тобиаса? – я не могла скрыть удивления. – Но ведь он сообщник олдермена! Зачем ему брать в заложники собственного сообщника?

– По нашим сведениям, молодой Вейн пытался скрыться, когда понял, что операция началась, – пояснил Форд. – Но вместо того, чтобы бежать из города, он отправился к олдермену, возможно, за деньгами или документами. Морган, видимо, счёл это предательством и теперь удерживает его силой. Или использует как щит, надеясь, что мы не станем штурмовать дом, если там находится сын главы гильдии.

Я задумалась. Ситуация была более сложной, чем казалось изначально. Возможно, отношения между Морганом и Тобиасом не были такими однозначными, как все думали.

– Что теперь будет? – спросила я.

– Мы ведём переговоры, – сказал Форд. – Направили посланника с предложением сдаться в обмен на смягчение наказания. Если Морган откажется… – он помрачнел, – придётся использовать силу. У нас есть приказ короля на арест, и мы обязаны его исполнить, несмотря на риск для заложников.

– Будьте осторожны, – только и смогла сказать я. – Морган загнан в угол, а такие люди особенно опасны.

– Знаю, – кивнул Форд. – Поэтому я пришёл предупредить вас – не выходите сегодня из дома без особой необходимости. Держите двери запертыми. У Моргана всё ещё есть сторонники в городе, и они могут попытаться отомстить тем, кого считают причастными к его падению.

После его ухода я предупредила Эмму и Мирту об опасности. Решили, что сегодня закроем лавку раньше обычного и будем держаться вместе.

День тянулся мучительно медленно. Вести из города приходили отрывочные и противоречивые. Говорили, что в особняк олдермена прибыл посланник от королевского наместника, что готовится штурм, что Морган требует корабль для бегства из страны. Правдой было лишь то, что вокруг особняка на холме собралось множество таможенников и стражников, все входы и выходы блокированы, а на соседних крышах расположились люди с арбалетами.

Ближе к вечеру в лавку зашёл Марк, обеспокоенный и встревоженный.

– Весь город на ногах, – сказал он, снимая плащ. – Королевские таможенники окружили дом олдермена Моргана, в порту продолжаются аресты. Ты слышала последние новости?

– Нет, – покачала я головой. – Капитан Форд заходил днём, рассказал про заложников, но больше никаких вестей не было.

– Готовится штурм, – мрачно сказал Марк. – Переговоры зашли в тупик. Морган требует невозможного – полное прощение и корабль для бегства. Таможенники дали ему время до заката, но все понимают, что он не сдастся.

– А заложники? – с тревогой спросила я. – Что будет с ними?

– Надеюсь, таможенники смогут их спасти, – вздохнул Марк. – Они профессионалы, знают своё дело. Но риск… риск всегда есть.

Он притянул меня к себе и крепко обнял:

– Я так рад, что с тобой всё в порядке. Когда я узнал, что люди Моргана нападали на лавку вчера ночью…

– Это уже в прошлом, – тихо сказала я, обнимая его в ответ. – Теперь всё будет хорошо.

Мы решили не расставаться в этот напряжённый вечер. Заперли лавку, поднялись наверх в жилые комнаты и устроились у окна, откуда был виден холм с особняком олдермена.

С наступлением сумерек вокруг особняка началось какое-то движение. Даже с нашего расстояния было видно, как таможенники перегруппировываются, занимая новые позиции.

– Начинается, – тихо сказал Марк, сжимая мою руку.

Мы наблюдали в напряжённом молчании. Даже на таком расстоянии было видно вспышки света в окнах особняка – то ли от факелов, то ли от выстрелов. Потом раздался приглушённый грохот, похожий на взрыв, и из одного из окон повалил дым.

– Они штурмуют, – прошептала я, чувствуя, как сердце колотится от волнения.

Следующие полчаса прошли в мучительном ожидании. Мы видели свет факелов, слышали отдалённые крики, но не могли понять, что происходит. Наконец, из особняка начали выходить люди – сначала несколько фигур под конвоем, потом носилки с кем-то раненым.

– Похоже, всё закончилось, – с облегчением выдохнул Марк. – Но кто победил?

Ответ мы получили ближе к полуночи, когда в лавку постучал один из младших таможенников, которого прислал капитан Форд с новостями.

– Олдермен Морган мёртв, – сообщил он. – Отказался сдаваться и открыл огонь по нашим людям, когда те ворвались в кабинет. В перестрелке он был смертельно ранен.

– А заложники? – спросила я, чувствуя странное оцепенение. Смерть Моргана, даже если он заслуживал наказания, не была поводом для радости.

– Слуги не пострадали, – ответил таможенник. – А молодой господин Вейн ранен, но, по словам доктора Яниса, выживет. Во время штурма он пытался обезоружить олдермена, и получил пулю в плечо.

Я кивнула, ощущая странную смесь облегчения и грусти. Значит, Тобиас в последний момент выбрал правильную сторону. Может быть, в нём всё-таки было что-то достойное, несмотря на все его прошлые грехи.

– Капитан Форд просил передать, что опасность миновала, – продолжил таможенник. – Большинство сообщников олдермена арестованы, остальные бежали из города. Завтра начнётся официальное расследование, и всем замешанным в контрабанде предъявят обвинения.

Когда посланник ушёл, мы с Марком долго сидели молча, осмысливая произошедшее. Кошмар, преследовавший Лессу, кошмар, который оборвал жизнь её отца и едва не оборвал её собственную, наконец-то закончился.

– Всё кончено, – тихо сказал Марк, обнимая меня за плечи. – Теперь мы сможем жить без страха.

– Да, – кивнула я, опуская голову ему на плечо. – Наконец-то.

Следующие дни прошли в смешанных чувствах. Город постепенно приходил в себя после потрясений. Временно обязанности олдермена возложили на одного из старших в гильдии торговцев. Он объявил о проведении выборов нового олдермена через месяц, когда страсти в городе немного утихнут.

Королевские таможенники завершали расследование, арестовывали последних контрабандистов, собирали показания свидетелей. Меня тоже вызывали для дачи показаний – о документах, найденных в бумагах отца Лессы, о нападениях на лавку, о том, что я знала о схемах олдермена.

На пятый день после штурма я получила записку с просьбой о встрече. Подпись гласила: «Тобиас Вейн». После некоторых колебаний я согласилась принять его в лавке, в присутствии Эммы.

Он пришёл бледный, осунувшийся, с правой рукой на перевязи – следствие ранения, полученного во время штурма.

– Спасибо, что согласилась встретиться, – тихо сказал он, присаживаясь напротив меня за столиком в углу лавки. – Я понимаю, что не заслуживаю твоего внимания после всего, что произошло.

– Почему ты хотел меня видеть? – прямо спросила я.

– Чтобы попросить прощения, – ответил Тобиас, глядя мне в глаза. – Хотя понимаю, что не заслуживаю его.

– За что конкретно? – тихо спросила я. – За то, что бросил Лессу, когда она нуждалась в тебе? За то, что шпионил за мной по приказу Моргана? Или за то, что участвовал в убийстве моего отца?

Тобиас вздрогнул, словно от удара, но не стал отпираться:

– За всё. Я был слаб, Лесса. Слаб и труслив. Морган держал меня на крючке с тех пор, как мы впервые встретились. Он знал о тёмных делах моего отца, о долгах нашей семьи, о моих собственных… слабостях. И использовал это.

– Это не оправдание, – покачала я головой. – У каждого человека есть выбор.

– Я знаю, – тихо сказал он. – И я сделал свой выбор. Неправильный. Я буду жить с этим до конца своих дней. – Тобиас поднял на меня взгляд. – Я сотрудничаю со следствием. Рассказал всё, что знаю о схемах Моргана, его сообщниках, тайниках с контрабандой. Это не искупит мою вину, но, может быть, поможет восстановить справедливость.

– Что будет с тобой? – спросила я, внезапно почувствовав жалость к этому человеку, который когда-то был гордым, уверенным в себе наследником влиятельной семьи, а теперь превратился в тень самого себя.

– Суд, – пожал плечами Тобиас. – Учитывая моё сотрудничество и то, что я помог в финальной схватке с Морганом, капитан Форд обещал ходатайствовать о смягчении приговора. Вместо виселицы, возможно, каторга на рудниках. Или изгнание в колонии.

Я задумалась. Что бы сделала настоящая Лесса на моём месте? Простила бы она человека, который предал её, но в последний момент пытался искупить свою вину? Что сделала бы Валентина Семёновна, женщина, прожившая долгую жизнь и видевшая много разных людей – хороших и плохих, сильных и слабых?

– Я не могу тебя простить, Тобиас, – наконец сказала я. – Не сейчас. Возможно, никогда. Но я могу… попытаться понять. И я благодарна за то, что в последний момент ты сделал правильный выбор.

– Это больше, чем я заслуживаю. Я уезжаю, Лесса. Как только закончится следствие. Слишком много воспоминаний здесь, слишком много стыда. Может быть, в новом месте я смогу начать новую жизнь. Стать лучше.

– Я надеюсь на это, – искренне сказала я.

После его ухода я долго размышляла о странных поворотах судьбы. Кто бы мог подумать, что история, начавшаяся с трагедии – моей смерти как Валентины и попытки самоубийства Лессы – приведёт к такому финалу? Падение коррумпированного олдермена, раскрытие контрабандной сети, восстановление справедливости… и новая жизнь для меня, соединившей в себе две души из разных миров.

Жизнь в Мареле постепенно входила в новое русло. Без гнёта олдермена Моргана многие мелкие торговцы и ремесленники словно расправили плечи, почувствовав новые возможности.

Наш кооператив процветал. С исчезновением монополии Родерика на рыбную торговлю рыбаки получили справедливые цены за свой улов, а мы – стабильные поставки. Идея ресторана, временно отложенная из-за всех драматических событий, снова стала актуальной.

Однажды вечером, когда мы с Марком сидели у камина в моей гостиной, обсуждая планы расширения лавки, он неожиданно встал на одно колено и достал из кармана маленькую коробочку.

– Лесса Хенли, – торжественно произнёс он, открывая коробочку и демонстрируя простое, но изящное серебряное кольцо с маленьким жемчугом, – ты выйдешь за меня замуж?

Я замерла, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Этот момент казался таким нереальным, таким… сказочным. Я, Валентина Семёновна, шестидесятилетняя вдова из другого мира, получаю предложение руки и сердца от молодого, красивого, достойного мужчины. И в то же время я – Лесса Хенли, молодая женщина, нашедшая своё место в жизни и своё счастье после всех испытаний.

– Да, – просто ответила я, протягивая руку, чтобы Марк надел кольцо. – С радостью.

Мы решили не откладывать свадьбу надолго – жизнь научила нас ценить каждый момент и не откладывать счастье на потом. А ещё мы решили, что настало время воплотить в жизнь нашу общую мечту – ресторан с уникальными рыбными блюдами, где Марк будет поставлять самую свежую рыбу, а я – готовить по своим особым рецептам.

– Как мы его назовём? – спросил Марк, когда мы обсуждали детали будущего заведения. – «Рыбная лавка Хенли» уже не подходит.

Я задумалась, а потом рассмеялась:

– А почему бы не «Лещ»?

– «Леща, Ваша Светлость?», – торжественно произнёс Марк, словно объявляя название королевского дворца. – Звучит достойно. И напоминает о том дне, когда ты встала против олдермена.

– Пусть будет так, – кивнула я. – «Леща, Ваша Светлость?» – место, где каждый посетитель почувствует себя особенным.

Вечером, стоя у окна и глядя на засыпающий Марель, я думала о том, как странно всё сложилось. Я пришла в этот мир случайно, через трагедию и боль, но нашла здесь то, чего не хватало мне всю жизнь – настоящий дом, настоящую любовь, настоящее признание.

«Спасибо тебе, – мысленно обратилась я к настоящей Лессе, чья душа, возможно, всё ещё была где-то рядом. – Спасибо за этот шанс. За этот новый берег, к которому привела меня судьба».

И мне показалось, что в шуме прибоя за окном послышался тихий девичий смех – словно Лесса отвечала мне, что всё правильно, всё так, как должно быть.