Летнее приключение

Глава 17

Шон Райан поднял брови. Он уже успел закатать рукава рубашки, а я надела на него черную накидку с надписью «Салон де Паоло», выведенной золотыми буквами.

— Советую вам сделать это. Иначе ваши руки тоже окрасятся в черный цвет.

— О'кей-о'кей, — медленно произнес Шон Райан. Взяв у меня резиновые перчатки, он сильно растянул одну из них, а затем со щелчком выпустил ее из рук.

— Что вы делаете?!

— Мне всегда хотелось попробовать это — как в одном из медицинских шоу на телевидении, — объяснил он.

Я еще раз встряхнула флакон-аппликатор.

— Ладно, давайте перейдем к делу, у нас не так много времени. Ваша задача — не давать Прешес слизывать краску. Просто крепко держите ее, только не сотрите притом краситель.

— Понятно, — сказал Шон Райан. Он начал надевать перчатку, но ее пальцы наполовину склеились.

Поставив флакон с краской, я забрала у него перчатку и надула ее, как воздушный шарик. Когда перчатка раздулась почти вдвое, я выпустила из нее воздух и отдала ее Шону Райану.

— Bay! — воскликнул он. — Думаю, вам цены нет на вечеринках по поводу дня рождения. А вы можете делать животных из шариков?

Не обращая на него внимания, я надула и вторую перчатку. Передав ее Шону Райану, я водрузила Прешес на стол перед собой. Собака спокойно подняла на меня глаза.

— А сколько примерно времени мы тут проведем? — поинтересовался Шон Райан.

— Ну-у… Трудно сказать, — ответила я. — Шерсть у нее довольно грубая, стало быть, не исключено, что она плохо поддастся окрашиванию, но так как совсем недавно я уже ее красила, процесс впитывания красителя может пойти быстрее.

— Излагайте, пожалуйста, по-английски, — съязвил Шон Райан.

— Да не знаю я, что еще сказать, — пожала я плечами. — Проверять, как подействовала краска, я начну через тридцать минут, но может потребоваться и сорок. Нам надо добиться того, чтобы Прешес выглядела, как натуральная брюнетка.

— Боже правый! — воскликнул Шон Райан.

Я начала с задних лапок Прешес и двинулась вперед. Благодаря длинному наконечнику аппликатора красить собаку оказалось так же просто, как и человека. Я сделаю пробор и проведу по нему кончиком аппликатора, а затем распределю краску по всей длине шерсти. Делать это я буду рукой в перчатке, внимательно следя за тем, чтобы ни единая шерстинка не осталась непрокрашенной. Этим делом я занималась почти всю жизнь — с окончания школы, так что работала я быстро и эффективно.

Когда я нанесла половину краски, собака начала отряхиваться. С людьми такого, кажется, никогда не происходило. Капли краски разлетались во все стороны.

— Сделайте же что-нибудь! — закричала я.

Шон Райан одной рукой провел по черному пятну красителя на своей щеке, но добился лишь того, что на коже осталась черная длинная клякса.

— Ну разумеется, — сказал он. — Только что сделать? Есть предложения?

— Просто постарайтесь держать ее на месте, — попросила я. — Я потороплюсь.

Наконец я закончила. Шон Райан глубоко вздохнул.

— И что теперь? — поинтересовался он.

— Теперь крепко держите ее, а я сотру краску с вашего лица, пока она не въелась в кожу.

Когда я вернулась с ватным тампоном и флаконом «Клинтач» для смывания краски с кожи, Шон Райан держал Прешес за передние лапы и пел ей песенку «Девяносто девять бутылок пива на стене».

— Это поможет, — обнадежила я. Смочив ватный тампон лосьоном, я потянулась к лицу Шона Райана.

Он перестал петь.

— А что это за жидкость? — спросил он. — Не то чтобы я не доверял вам, но все же…

Прешес приготовилась отряхнуться.

— Не останавливайтесь! — приказала я.

— «Спусти одну вниз!» — пропел Шон Райан. У него был приятный сильный баритон, разве что не слишком ныразительный.

— Это всего лишь жидкость для стирания краски. — Я стала тереть пятнышко у него на носу. — Правда, мой отец говорит, что для этой цели он всегда использовал сигаретный пепел, но сейчас все-таки другое время. Кстати, отлично стирает пятна и зубная паста.

— «Передавай бутылку по кругу!» — пел Шон Райан. Он замолчал лишь для того, чтобы сказать:

— Замечательно! — А затем продолжил пение: «…девяносто семь бутылок пива на стене…»

* * *

— Мне даже не верится, что я дошел до тридцати семи бутылок, — высказался Шон Райан. Он раскручивался на одном из салонных кресел. — Кстати, я думаю, что вам тоже следовало бы подпевать.

— Напрасно вы так считаете, ведь вы не слышали, как я пою, — заметила я.

— Конечно, но все равно вы у меня в долгу. Подумать только, сначала я уступил вам половину своего стола, потом держал для вас вашу собачку…

Я вытерла Прешес полотенцем и снова поставила ее на стол.

— Что ж, пришлите мне счет, — парировала я.

Шон Райан перестал крутиться и посмотрел на мое отражение в зеркале.

— О'кей, — кивнул он. — Пусть у нас будут деловые отношения. Закончив с собакой, можете взяться за меня, — заявил он. — Я хочу выглядеть как можно лучше на этой свадьбе.

— Ну вот, — промолвила я удовлетворенно. — Можете минутку присмотреть за ней? — Как только Шон Райан взял Прешес, я направилась в соседнюю комнату, включила машинку для восковой эпиляции и вернулась в салон.

— Что это было? — спросил Шон Райан.

— Ничего, — ответила я. — Просто я кое-что вспомнила. — Взяв электротриммер «Эндис Ти-Эджер» — тот самый, которым мы стригли отца, — я включила третью скорость. — Ну вот, перерыв окончен. Мне нужно, чтобы вы снова подержали ее.

Шон Райан встал с кресла и стал крепко держать Прешес, а я принялась стричь ее триммером, чтобы оставить ровный слой довольно короткой шерстки.

— Не забудьте, — перекрикивая жужжание электротриммера, обратился ко мне Шон Райан, — что ей еще нужно дать новое имя.

— Что, если назвать ее Прайслесс?[21] Шон Райан покачал головой.

— Не пойдет, слишком похоже на Прешес. А что, если просто Пи? Что-нибудь вроде Пи Дидди?[22] Пусть, например, будет Пи Паппи?

— Нет. — Я отрицательно помотала головой. На секундочку я выключила триммер, чтобы посмотреть, как у меня получается. — А может, назвать ее Люси? Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Люси.

Шон Райан отошел в другой конец салона, присел на корточки и похлопал себя по колену.

— Ко мне, Люси! — позвал он.

Не обратив на его призыв никакого внимания, Прешес посмотрела на меня.

— Сдаюсь, — сказал Шон Райан.

Он снова стал держать Прешес, а я продолжила стрижку. Потом я взялась за ножницы, чтобы подровнять ее кустистые бровки. Поскольку брови были едва ли не самой привлекательной частью ее облика, делать это было грустно, но необходимо.

Я отступила назад, чтобы оглядеть собаку.

— Ну вот, — удовлетворенно произнесла я. — Перед нами совершенно другое животное. Она похожа на канноли.[23]

— Точно! — поддержал меня Шон Райан.

— И что из этого? — спросила я.

Отойдя в другой конец комнаты, он снова присел на корточки.

— Ко мне, Канноли!

Прешес бросилась к Шону и стала облизывать его лицо.

— Ни в коем случае, — сказала я. — Только не Канноли. К тому же я уверена, что это имя для блондинки, а не для брюнетки.

Шон Райан снова пересек салон и опустился на корточки.

— Канноли, — позвал он. Прешес побежала прямо к нему.

— Отличное имя, и очень ей подходит, — сказал Шон Райан и огляделся по сторонам. Должна сказать, в «Салоне де Паоло» не было детской зоны с фальшивой тосканской стеной, как в «Салоне де Лючио», зато здесь можно было увидеть коринфские колонны, расположенные по обе стороны входной двери, и двухуровневый фонтан возле регистрационной стойки. — Будем считать, что она попала под действие программы о защите свидетелей, получила новое имя и новую биографию. Уверен, ей все это по нраву.

Я была вынуждена признать, что определенная логика в этом есть, однако Шону Райану еще не удалось убедить меня.

— Ну не знаю, — колебалась я. — У нас тут и без того перебор ненастоящих итальянцев. Может, нам стоит расширить горизонты и назвать ее хотя бы Круассаном?[24] Я могла бы купить ей маленький розовый беретик.

— Канноли, — не отступал Шон Райан. — Ни на что другое я не согласен. И хватит спорить.

— Парень, немного же тебе понадобилось времени, чтобы начать изображать из себя босса, — заметила я, хлопая по стулу перед собой. — Следующий.

— Да я вообще-то пошутил насчет себя, — неуверенно проговорил Шон Райан.

— Слишком поздно, — отрезала я.

Он сел. Я взяла бритву. Шон широко открыл глаза.

— Вы меня пугаете, — прошептал Шон Райан.

— Вы почти ничего не почувствуете, — сказала я, замечая, как он съежился, и принялась работать бритвой. — Я сниму совсем немного длины, но выглядеть вы будете куда лучше, да и вашей голове будет легче, если я чуть укорочу волосы.

Шон Райан заглянул в глаза моего отражения в зеркале.

— Это первое, о чем вы подумали, увидев меня? — поинтересовался он. — То есть, мне хотелось бы знать, возникло ли у вас желание сделать мою голову полегче в первый же раз, когда мы встретились?

— Ш-ш-ш… — остановила я его. Я продолжала работать бритвой, придавая его прическе наилучшую, с моей точки зрения, форму. Хорошая прическа — это произведение искусства, и, как и все художники, хорошие стилисты знают, где надо шевелиться побыстрее, а где — замедлить скорость движения. Вы словно пытаетесь найти сердцевинку вашего клиента и приоткрыть ее с лучшей стороны, поднять на новый уровень. Я хочу сказать, что искусство — это искусство, и у меня было такое ощущение, что, если бы ко мне в салон забрел сам Пикассо, нам надо было бы многое сказать друг другу. Если только, конечно, он не оказался бы надутым индюком. Если так, то я просто бы сжала губы и молча постригла его.

Положив бритву, я встряхнула контейнер с пеной для укладки волос.

— Вот так, — сказала я. — Теперь выжмите в ладонь столько пены, сколько в нее влезет, и вотрите ее в волосы, начиная от самых корней, а затем распределите ее по всей длине.

Шон Райан приподнял брови.

— Видите ли, вообще-то я не неандерталец. И прежде уже использовал какую-то липкую массу для укладки, — заявил он.

— Прошу прощения. — Я вручила ему контейнер. — Вот, можете забрать себе оставшуюся пену.

— Спасибо.

— Теперь закройте глаза, а я скоро вернусь.

— Ко мне, Канноли! — позвала я, практикуясь с новым именем. Собака побежала за мной в соседнюю комнату, где работала машинка для эпиляции воском, там я окунула палочку от мороженого в горячий воск и бросилась назад к Шону Райану, торопясь, пока воск не застыл.

— Bay! — воскликнул он. — Как приятно! Вот с лицом я никогда ничего не делал.

Я приложила к воску полоску ткани и подождала, пока воск чуть остынет, а потом одной рукой слегка натянула кожу Шона.

— По ощущениям это то же самое, что снимать лейкопластырь, — сказала я. И дернула ткань.

Шон Райан взвыл.

— Что, черт возьми, это было? — завопил он. — Спасибо еще что предупредили.

Я улыбнулась.

— Но вы же сами сказали, что вы не неандерталец, — напомнила я. — Так что щетина вам не к лицу.

Наклонившись вперед, Шон Райан стал разглядывать свое отражение в зеркале.

— Не могу поверить, что это происходит со мной, — вздохнул он. — Да и не было у меня никакой щетины.

— Пусть так, — покорно согласилась я. — Но она уже начинала пробиваться. Зато теперь видите, насколько лучше вы стали выглядеть? У вас даже глаза открылись.

— Господи, а кожа-то краснеет! Думаю, вы теперь счастливы.

— Что за бред!

Все было просто замечательно. Наклонившись к Шону Райану, я осторожно стала снимать с его лица остатки воска при помощи геля, который не только растворяет воск, но и успокаивает кожу. Я принялась массировать ему лицо, и неожиданно он снова открыл глаза. Мы посмотрели друг на друга. Одна его рука каким-то образом оказалась на моей талии.

Мы посмотрели друг на друга еще раз. Я знала, что отныне, нюхая пену для укладки волос от Пола Митчелла, я всегда буду вспоминать Шона Райана. Одна моя рука скользнула к его плечу.

— Привет, — сказала я.

— Привет, — ответил Шон Райан и положил вторую руку мне на талию.

Вдруг дверь салона распахнулась. На Канноли это произвело странное впечатление — она словно обезумела.