Лицо ангела

Глава 22

Джордан, позволь мне пойти с тобой, пожалуйста.

Он вздрогнул при звуке ее голоса. Анджела была настолько встревожена, что ему было больно ее слышать. Девушка сидела за столом в номере отеля «Лонг Бич», который снял для них друг Джордана — полицейский Митч Райдер. Глаза Анджелы с голубыми и зелеными крапинками были затуманены печалью, сарафан с цветочным рисунком, который был на ней сегодня, замечательно сочетался с цветом этих прекрасных глаз.

Митч заверил их, что в этом отеле они будут в безопасности, но Анджела не была в этом уверена. Она не боялась оставаться здесь одна, но по какой-то причине не хотела, чтобы Джордан уходил.

— Именно ты уязвима, — сказал он ей. — Они охотятся за тобой, не за мной.

— Я просто не могу сидеть здесь и ждать, пока ты будешь встречаться с агентом ЦРУ по имени Поджигатель. Я боюсь.

Пиджак цвета хаки висел на спинке высокого стула, рядом с которым стоял Джордан. Он надел его, удивившись, насколько хорошо тот сел на него. Когда они заселились в отель, в номере их ждала сумка, полная одежды и припасов, а на улице — арендованная машина. Митчу даже удалось раздобыть пейджер Джордана — крошечную, раздражающую вещичку, которая спасла больше жизней, чем Карпентер мог подсчитать. Он пришел к выводу, что находится в неоплатном долгу перед другом.

— Со мной ничего не случится, — заверил он Анджелу. — Я просто немного поболтаю с агентом, вот и всё.

— Тогда зачем тебе оружие?

— Потому что Митч считает это разумной предосторожностью.

Девятимиллиметровый ЗИГ-профешэнл, о котором шла речь, лежал на кофейном столике, расположенном напротив единственного предмета мебели в комнате, который напоминал о доме — напротив захламленной кушетки. Подобно большинству мужчин, в юности Джордан интересовался оружием, и до сих пор хорошо разбирался в его видах, но ему никогда раньше не доводилось носить пистолет. К счастью, Митч позаботился, чтобы в сумке было оружие, и до отъезда Джордана в Мехико устроил ему экспресс-курс по безопасному обращению с ЗИГом.

Неожиданно раздавшийся звук чьего-то падения испугал обоих. Джордан быстро потянулся в сторону кофейного столика и схватил пистолет, но уже на полпути к двери понял, что это за звук. В номере была крошечная кухонная стойка с холодильником.

— Лед, — сказал он. — Упал на поддон.

— Боже, это было страшно, — Анджела встала и пересекла комнату. Снятый для них номер был достаточно просторный и вмещал огромную двуспальную кровать, кушетку и письменный стол, а вот ванная комната была размером с чулан. И, что очень странно, мебельная обивка и покрывала были из той же материи, украшенной райскими птицами, что и мебельная обивка и покрывала в соломенной хижине в Мехико. Должно быть, у Митча были связи с сетью отелей для беглецов.

Анжела замерла, стоя возле кровати, будто не была уверена, куда идти дальше. Положив пистолет во внутренний карман пиджака, Джордан тихо подошел к ней и встал позади. Он не стал прикасаться к девушке, что-то удерживало его от этого. Он не хотел снова напугать ее.

— Хочешь, я оставлю пистолет тебе? — спросил он.

— От него не будет никакой пользы. Я же никогда не стреляла.

Наконец, решившись, Джордан прикоснулся к ней, и развернул лицом к себе.

— Если кто и знает, как пользоваться оружием, так это ты, Анджела. Я уверен в этом.

Она посмотрела на него затравленным взглядом. Таким, как если бы он обвинил ее в чем-то.

— Я не имел в виду, что…

— Просто это именно то, чего я не могу вспомнить.

— Знаю, знаю, я не должен был говорить этого, — Анджела не была той женщиной, которая срезала с него рубашку в джунглях. Она была той, кто плакал над подрезанными крылышками Птички. Но проблема заключалась в том, что Джордан никогда не знал, с какой именно Анджелой он имеет дело, а сейчас ему нужна была ясность.

— Анджела, всё будет хорошо. Позволь мне пойти. Позволь мне помочь тебе.

— Джордан, пожалуйста, скажи, почему ты делаешь это.

— Я и сам себя об этом спрашиваю.

Девушка схватила его за лацканы пиджака.

— Это важно! Я должна знать! Слишком много людей пострадало.

Он выбрал плохое время для своей фирменной иронии, понял Джордан. Анджела явно расстроена, и именно он виноват в этом.

— Я бы хотел ответить тебе, но не могу.

Сдаваясь, девушка кивнула головой. Но Карпентер не мог видеть ее такой несчастной. Он прикоснулся к ее губам, и от ощущения их мягкости его голос стал хриплым.

— Когда я впервые увидел твою фотографию, то понял, что видел тебя прежде, но никак не мог вспомнить, где. А затем осознал, что дело не только во мне, — сказал Джордан девушке. — Я был не единственным, кто видел тебя раньше. Когда вместе с другими восьмилетними мальчишками я смотрел в небо, я видел кусочек рая.

— Рая?

— Когда маленькие мальчики представляют себе ангелов, именно такое лицо они видят, Анджела. Разве мне нужна другая причина для действий?

На мгновение она перестала дышать.

— Какие прекрасные вещи ты говоришь.

— Думаю, за это ты должна винить Поджигателя. Именно он показал мне твою фотографию.

— Ту, из моего досье? Но я думала, он сказал тебе, что я серийный убийца.

— Он и сказал. Он очень настойчиво пытался убедить меня в этом.

— И это навело тебя на мысли об ангелах?

В это мгновение пожатие плечами показалось Джордану уместным.

— Да.

— Мне повезло, — засмеялась Анджела, и уже через секунду они оказались в объятиях друг друга, и никак не хотели размыкать рук.

Если бы только мы могли вот так стоять и стоять, обнявшись, подумал Джордан.

Но внезапно девушка отстранилась.

— Позвони мне сразу же, как только закончишь с этим, так называемым, Поджигателем. Используй телефон-автомат, если потребуется, — она замолчала. — И что за оперативник стал бы называть себя Поджигателем?

— Я полагаю, тот, у кого пол-лица в ожогах.

— И он сам это сделал? Сам устроил поджог?

На этот вопрос у Джордана не было ответа.

— Не пользуйся телефоном. Только в случае крайней необходимости, — велел он девушке. — Это же относится и к пейджеру. Но если понадобится, звони мне немедля.

На прощание Джордан взял девушку за руки, сейчас и правда нужно было идти.

Анджела тяжело вздохнула, борясь со слезами. Казалось, ее намного больше тревожила судьба Джордана, нежели собственная. Ему было интересно, что на самом деле пугало девушку. Джордан молился Богу, чтобы это было не то же самое предчувствие, которое не покидало его. Карпентера преследовали мысли о том, что может обнаружиться на встрече с Поджигателем.

Крошечный холодильник был заполнен тайской едой на вынос, холодным чаем в бутылках и свежими фруктами (этакое приветствие от Митча Райдера), но Анджела не могла заставить себя сесть и поесть, хотя ей и следовало сделать это. Ее желудок был пуст, а мысли наполнены страхом и чувством вины, и тот тихий уверенный голос больше не звучал в голове, он покинул ее. А вместо него поселились обезьяны-ревуны из джунглей, которые неистово выкрикивали предупреждения.

Пульт от телевизора лежал сверху. Анджела включила новостной канал, зная, что не будет слушать его. Но, вероятно, шум поможет ей отвлечься от бесконечных мыслей о том, что может пойти не так. «Перестань думать о том, что не можешь контролировать. Душевные терзания — напрасная трата времени и сил. Ты борешься только сама с собой».

Еще одно мудрое наставление от ее анонимного учителя?

Казалось, что сейчас Анджела не в состоянии что-либо воспринимать. Бывают моменты, когда весь мир говорит тебе, кричит — «сделай это, поступи правильно», а ты всё равно поступаешь наоборот. Всё дело в твоей восприимчивости. Твоя восприимчивость против их восприимчивости.

У каждого есть то, что он не видит; сокрушительная правда, которую человек не может принять. Или не хочет.

Анджела направилась к письменному столу, зачарованная видом телефона. Слишком рано для звонка от Джордана, но больше ждать она уже не могла. Между тем он предупредил, чтобы она ни при каких обстоятельствах не покидала номер, а телефон использовала только в случае крайней необходимости. Если же ей что-нибудь понадобится, она должна позвонить на ресепшн, и служащие отеля всё ей принесут. Но всё, что ей было нужно, это позвонить домой и прослушать сообщения, оставленные на ее автоответчике.

Конечно же, Джордан не это имел в виду, когда просил не пользоваться телефоном. В конце концов, сообщения на ее автоответчике накапливались с того дня, как она уехала в Мехико, и если ей звонили из Смарттека, она должна знать об этом. Это поможет ей понять, чего им следует ожидать.

Вздохнув, девушка отвернулась. Она понимала, что должна что-то сделать. И если бы сейчас ее спросили, как именно она представляет себе пытки, Анджела бы ответила — быть запертой в стерильном номере отеля и ждать, что с минуты на минуту произойдет нечто страшное. Она знала, что находится где-то в Лонг Бич, но это было единственное, что ей известно. Обо всем остальном она не имела ни малейшего представления. Анджела даже не знала, насколько серьезная опасность им угрожает, но ее память продолжала восстанавливаться, и то, что она вспоминала, было ужасно. Номер отеля был слишком маленьким для безостановочной ходьбы, и, в конце концов, Анджела остановилась в ванной комнате, где девушку приветствовало ее собственное отражение в зеркале. Выглядела она просто ужасно.

Это было лицо ангела? Тогда как оно могло стать причиной такого огромного количества боли и разрушения? Анджела не могла понять, что видит Джордан, когда смотрит на нее, что все они видят, и почему весь этот ужас никак не прекратится.

Она так сильно волновалась, что ей захотелось выскользнуть из собственной кожи.

— Дождь, дождь, уходи прочь, — прошептала она.

И тут что-то внутри Анджелы начало меняться.

Она чувствовала это — в той стене, которая отделяла ее от воспоминаний, появилась очередная крошечная трещина. Крошечная, но глубокая. И ядовитые пары уже начали просачиваться через этот разлом, просачиваться и создавать кошмарные фигуры. Всё это были мужские фигуры. У нее в руке был нож, и она безостановочно вонзала его в тела. Распростертые тела. Тела людей, которые, по-видимому, были уже мертвы. Но ужаснула ее не эта картина — ее привел в ужас крик. Но это были не крики боли, не крики жертв.

Кричала она сама. Это был ее вопль. Она кричала о справедливости, о жажде крови.

Анджела задохнулась. Она была в немой агонии.

Именно это она боялась рассказать Джордану. Именно с этим она отчаянно боролась — с фантазиями о мщении.

Отчаянно — потому что она их любила, эти фантазии. Потому что они питали ее порочную душу. У нее было лицо ангела, но ум — монстра, и сотворил с ней это человек, вырастивший ее. Он превратил ее в существо такое же сумасшедшее, каким был он сам. Ее наследством стали невероятно жестокие ночные кошмары, бессильная ярость и сильнейшее желание быть кем угодно, но только не той, кем она была.

«Делай как сказано, и никто не пострадает».

Анджела схватила мочалку и принялась с силой тереть лицо. Через несколько мгновений она закончила смывать все следы косметики, и собрала волосы в тугой узел. Внутри клокотал смех, но она не могла рассмеяться. И пока она не изменила лицо, пока не стала выглядеть не такой, какой ее обычно видели другие люди, она не прекратила эту вакханалию. Это был не ангел.

Это был урод. Она выглядела как урод, жалкая ошибка природы, и именно этого она и добивалась.

Когда она вновь подошла к телефону и подняла трубку, ее беспокойство сменилось оцепенением и осознанием необходимости выполнения своей задачи. И номер, который она набрала, был ее собственным номером.

Автоответчик сохранил два сообщения от Моны Фремонт и одно от Питера Брандта. В первом Мона напоминала Анджеле, что та пропустила сеанс, второе сообщение было записано на следующий день, и в нем психиатр настаивала, чтобы девушка назначила время следующего сеанса. По голосу становилось ясно, что госпожа Фремонт была почти в панике.

Автором последнего сообщения был Питер Брандт:

— Анджела, ни при каких обстоятельствах не появляйся в лаборатории, — предупреждал он. — Это небезопасно. Приходи ко мне домой. Приходи, как только сможешь. Нам необходимо поговорить.

Звонок поступил сегодня, и в голосе Питера было что-то такое, отчего у Анджелы волосы на затылке встали дыбом. Раньше она никогда не слышала этого в его голосе. Питер Брандт лгал.

Густой, принесший с собой влагу туман, постепенно скрывал Лонг Бич. Казалось, землю накрыли серебристым одеялом. Джордан застегнул пиджак, он был рад, что надел его. Нынешняя погода была вполне нормальной для побережья, нормальной даже для лета, но сегодняшней ночью (больше, чем в любые другие дни) ему хотелось, чтобы видимость была хорошая.

Существовали вещи, которые следовало прояснить. Если можно так сказать.

Небольшие волны приносили с собой резкие, разъедающие нос запахи — смешанный запах водорослей и разлагающейся морской живности. Джордан мог разглядеть ряды матч небольших парусных судов и крупных лайнеров, которые были увешаны плакатами, рекламирующими воскресные морские прогулки по заливу. Через дорогу располагались яхт-клуб и рестораны, вытянутые вдоль нечеткой линии горизонта. И над всем этим морским пейзажем господствовала величественная «Королева Мария».

Джордану было любопытно, почему агент ЦРУ выбрал именно это место для встречи. Очевидно, из-за погоды. Из-за тумана даже самые упрямые отдыхающие покинули пляж. Здесь их никто не потревожит. Карпентер посмотрел на часы. Он пока еще ждал не слишком долго. Поджигатель опаздывал всего на десять минут, и поводов для беспокойства у Джордана не было. Но от этого места у него по телу побежали мурашки. Густой туман заглушал все звуки, и в гавани было слишком тихо.

Неподалеку отсюда Карпентер заметил телефон-автомат. Соблазн позвонить Анджеле был почти непреодолим, но пока ему нечего было ей сказать, а единственное, что бы ее сейчас успокоило, это информация.

Когда они приземлились в Лос-Анджелесе, Джордан позвонил Поджигателю. А затем, прекрасно понимая, что идет на дополнительный риск, он сделал еще один звонок с телефона-автомата. Он хотел, чтобы хоть кто-то в больнице «Калифорния Дженерал» знал, что он вернулся. Джордан решил не звонить никому из административного и медицинского персонала, также как и не звонить никому из своих коллег, включая Стива Ллойда, второго человека в команде. Позвони он кому-нибудь из них, ему стали бы задавать слишком много вопросов, а отвечать на них Джордан пока не был готов. Всё, что он хотел сделать, это проверить график своих операций и справиться о состоянии своих пациентов.

К сожалению, Джордану не удалось застать этого человека дома, и он оставил сообщение на автоответчике, горячо надеясь, что сделал правильный выбор. До настоящего времени он не позволял себе задумываться о том, что творится в больнице. От одной крайности он перешел к другой — от чрезмерной ответственности и уверенности в том, что без него вся больничная жизнь остановится, до исчезновения из клиники. И при этом он практически никого не поставил в известность о своем отъезде! Как, черт подери, всё это случилось? И что, дьявол его возьми, он делает, встречаясь в этой туманной гавани с агентами ЦРУ? Джордан надеялся, что его команда, специализирующаяся на сердечных клапанах, справляется без него — особенно Тэри Бенсон. И что с Джуди Монаган всё в порядке. Джордан также не имел ни малейшего понятия, как дела у сестры. И как поживает его проклятая Птичка. И хотя Джордан отсутствовал меньше недели, ему казалось, что прошли годы. А еще казалось, что он может никогда не вернуться. Он равнодушно пожал плечами и огляделся, недоумевая, куда, черт возьми, запропастился Поджигатель. Вот что с вами делает туманная ночь. Она заставляет вас думать, что обязательно должно произойти нечто плохое.

Плохой день Тэри Бенсон вечером стал еще хуже. После операции по замене сердечного клапана она не могла уйти из больницы. Впереди у нее был целый рабочий день — проверка состояния пациентов, осмотр недавно поступивших больных, заполнение больничных карт и необходимость играть. Играть так, как еще никогда в жизни. Она должна была притворяться, что всё в порядке, а в это время ее внутренности заживо сжигал яд злобы и ненависти. Хуже всего был вечерний обход. К тому моменту все в больнице, включая ее студентов, знали о том унижении, которому ее подверг Стив Ллойд, и все они многозначительно замолкали, когда к ним подходила Тэри. Будто бы им было за нее стыдно. Понимание этого почти разрушило ее самообладание. Но она продолжала держаться и работать, пока они шептались у нее за спиной. Неужели они думали, что она не слышит их шушуканье и хихиканье?

Сегодня всё кардиологическое отделение веселилось за ее счет.

Когда вечером Тэри добралась до дома, она уже успела составить целый список, в котором перечислила способы зарезать Стива Ллойда. Она забьет его как визжащую свинью! Представив, как она будет убивать его, а после выставит на всеобщее обозрение различные части его тела, женщина сразу же почувствовала себя лучше. Она планировала выписать все эти способы на бумажку и придумать новые. Она планировала устроить себе вечер упивания своим горем, но ее лишили и этого небольшого удовольствия.

На ее автоответчике было записано сообщение с еще одной плохой новостью.

Вернулся Джордан Карпентер.

Это сообщение было достаточно странное — Карпентер просил ее проверить график его операций и проследить, чтобы все операции, которые можно передать другим врачам, были им переданы, а те, что нельзя, — были переназначены. Он также хотел, чтобы Тэри проверила его послеоперационных больных и удостоверилась, что они получают всё необходимое им лечение. Закончил же он просьбой молчать о его звонке. Ему требовалось еще несколько дней, чтобы закончить свои дела, и до того времени никто, кроме нее, не должен знать, что он вернулся.

И чем это, интересно, черт возьми, он сейчас занят? Очередным научным открытием? Вероятнее всего за это научное открытие он получит нобелевскую премию, везучий ублюдок!

Одна эта мысль привела Тэри в ярость. За всю историю медицины сколько женщин получили нобелевскую премию или любую другую престижную премию за свои достижения? Медицина была всего лишь очередным клубом для взрослых мальчиков. Работа женщин не поощрялась и не признавалась, и так было всегда.

— Господи, как же я их всех ненавижу! — подумала Тэри.

Но сильнее всех она ненавидела Карпентера. Когда Бенсон работала в других больницах, там были другие мужчины-врачи, вызывающие у нее сильнейшую неприязнь. Здесь же, в «Калифорния Дженерал», именно Карпентер был ее заклятым врагом. Если бы он оказывал ей поддержку и уважение (а она их заслуживала!), то Стив Ллойд не осмелился бы обращаться с ней как со слабоумным дитятей. Никто из них не осмелился бы.

Через несколько минут, стоя в своей скромно обставленной гостиной (настоящем раю для любителей подержанных товаров), Тэри звонила по радио-телефону в службу, которой пользовался Джордан. Его сообщение застало женщину врасплох, но, вероятно, это был именно тот шанс, которого она ждала.

На самом деле, выбрав ее для своих откровений, Карпентер совершил грубейший промах, и теперь он был в ее руках. Ведь она была единственной, кто знал о его возвращении в город.

Может быть, именно Джордан Карпентер был слабоумным дитятей.

Анджеле не составило труда проникнуть в лаборатории Смарттека. Код доступа на парковку остался прежним, а когда она приложила свой пропуск к электронному замку, дверь открылась. Разумеется, она не пыталась проникнуть в кабинеты, которые относились к зоне повышенной безопасности, или в стерильные помещения. Оставалось сделать только одно — незамеченной пробраться в стеклянный пузырь. Анджела бывала внутри наблюдательной вышки много раз, и именно так про себя называла офис Питера Брандта. Теперь проблема заключалась в том, как обыскать эту комнату и при этом не попасться на глаза сотрудникам, которые работали в ночную смену. Анджела не слишком сильно беспокоилась об охране и камерах слежения, она знала, как избежать их. Но, как и в большинстве лабораторий, в Смарттеке работали люди, которые уходили домой только чтобы переночевать. Она сама была такой же, и прекрасно помнила, каково это — быть настолько увлеченной своим делом, что ни стихийное бедствие, ни любые другие чрезвычайные происшествия не могут заставить тебя оторваться от компьютера. Если ей повезет, предпочитающие работать ночью специалисты также будут не в состоянии оторваться от своих мониторов.

Когда Анджела приступила к изучению кабинета своего шефа, больше всего ее поразило состояние комнаты. Она была идеально чистой. На письменном столе царил порядок, какого не было никогда прежде. Анджела сразу же встревожилась. Питер не отличался особой аккуратностью, по правде говоря, он был страшным неряхой.

Кабинет был большой, и, чтобы ее не было видно, Анджеле пришлось передвигаться по нему на корточках. Когда эта поза стала причинять ей боль, девушка сняла рюкзак и начала ползать на коленях. Однако, несмотря на все усилия, ей не удалось найти ничего такого, что помогло бы ей понять, о чем думал Питер, оставляя на ее автоответчике то сообщение.

Анджеле не удалось ни прослушать его голосовые сообщения, ни взломать его электронную почту, но с помощью проволочки, которая использовалась как ручка для коробки с тайской едой на вынос, она смогла вскрыть запертый шкаф для документов. Это ей также ничего не дало, хотя она и не ждала другого. Смарттек серьезно относился к вопросам безопасности, и Питер не стал бы хранить компрометирующие его материалы в запертом шкафу. Здесь находились личные дела сотрудников, включая и ее собственное, которые, по-видимому, состояли из обычных приказов о приеме на работу и форм для оценки работы сотрудников.

Разочарованная, Анджела села на пол, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Если она не вернется в отель, то может пропустить звонок Джордана. Но ожидание сводило ее с ума, оно уже привело ее к краю, а она не могла пойти на такой риск.

Анджела рассеянно смотрела на невысокий горизонтальный шкаф, стоявший около стены. Но в этот раз голос, говоривший ей, что делать, молчал. И только когда она начала подниматься, ее взгляд зацепился за какой-то белый клочок неясных очертаний. Сначала она даже не была уверена, что именно привлекло ее внимание, но, внимательно изучив шкаф, девушка поняла, что заметила бумагу, застрявшую в измельчителе. Его передняя стенка была стеклянной, так что можно было видеть, когда измельчитель полон, а когда — нет. Сейчас в нем ничего не было, кроме этого самого клочка бумаги.

С помощью все той же проволочки, которую она использовала, чтобы открыть шкаф, Анджела осторожно ослабила зубчики в измельчающем отверстии и потихоньку вытянула застрявшую бумажку. Местами она была повреждена, но в целом предложение, написанное от руки, можно было прочесть.

Подчерк не был ей знаком. Само послание было до предела откровенным, заставив девушку похолодеть.

«Если ты не позаботишься о том деле, которое мы обсуждали, это сделаю я».

Это было всё, что Анджела смогла разобрать. И она нутром чуяла, что речь шла о ней. Бывают ситуации, когда ты просто знаешь, и сейчас был именно такой случай. Остальная часть записки была уничтожена, ее клочки лежали на дне измельчителя, а на том кусочке бумаги, который Анджела увидела и вытащила, кроме испугавшей ее фразы девушка смогла различить смазанный инициал — заглавную букву, похожую на Ф, или, может быть, на С.

Анджела в замешательстве уставилась на бумажку. Это была часть подписи, и первое имя, которое пришло ей в голову, было имя Сэмми. Но он бы никогда не стал писать такую угрожающую записку своему собственному шефу. Фамилия ее психиатра начиналась на Ф, но Мона ничего бы не выиграла от смерти девушки. А еще была Сильвер, которая жила на плантации и выращивала там какао-бобы. На плантации, которую отделяла от Лос-Анджелеса половина континента. Но Сильвер говорила, что частенько ездит в Штаты. И она отсутствовала, была в какой-то поездке, тогда, когда Педро отправил Анджелу в здание миссии.

Голова закружилась, и когда девушка попыталась встать, то чуть не рухнула на пол под тяжестью своих мыслей. Они с такой скоростью проносились у нее в голове, что Анджела никак не могла восстановить равновесие. Ее шатало. То холодное, предельно осторожное, похожее на робота существо, каким она была прежде, исчезло.

Каким было настоящее имя Адама? Она должна узнать его настоящее имя. Может быть, он все же не умер? Анджела задрожала, ее сердце колотилось слишком быстро. Агент ЦРУ велел Джордану убить ее. Кто-то хотел, чтобы ее не осталось живых. Или они хотели, чтобы Ангельское Личико погибло — кто бы ни был на самом деле этим Ангельским Личиком — или просто верили, что Анджела и есть Ангельское Личико.

Возможно ли, что все эти события — результат самой невероятной и дикой ошибки? Существовало очень много возможных объяснений происходящего, и Анджела никак не могла разобраться во всех них. Она все еще не понимала, зачем кому-то ложно обвинять ее. Почему бы им просто не убить ее, если они хотели от нее избавиться?

Анджела схватила рюкзак и на корточках выползла из комнаты.

В здании была пожарная лестница, выход на которую практически не отслеживался камерами. Пока Анджела здесь работала, она никогда специально не задумывалась о системе охраны лаборатории, но, очевидно, подсознательно она подмечала всё.

— Анджела!

Ее имя прогремело на весь коридор. Она была уже на первом этаже, но, к несчастью, не могла развернуться и пойти в другую сторону. Это был Сэмми, и он бежал к ней. Девушка остановилась, она не знала, что делать.

— Анджела, где ты была? — он разглядывал ее так, словно она побывала в автокатастрофе и сейчас стояла перед ним, истекая кровью. — С тобой всё в порядке? Что с тобой случилось?

Анджела вспомнила свое отражение в зеркале ванной комнаты — страдальческое выражение лица, мучнисто-белая кожа и застывший взгляд. Она скребла лицо, пока практически не содрала с него кожу. Голубые джинсы и мужская футболка, в которые она переоделась, были ей велики и сидели на ней ужасно. Именно такое зрелище предстало перед глазами Сэмми.

— Я не очень хорошо себя чувствовала, — ответила она парню. — Я просто зашла, чтобы захватить кое-какие вещи, а теперь мне надо бежать.

Но когда Анджела попыталась обойти его, Сэмми преградил ей дорогу.

— Мы должны пойти к тебе в кабинет, — настойчиво сказал он. — Ты должна кое-что увидеть.

Была только одна вещь, которую Анджела должна была сделать — убраться из лаборатории. Но если она откажется и пойдет к выходу, Сэмми наверняка расскажет о ее визите, возможно, полагая, что это ради ее блага. Если ему что-нибудь известно о ее прошлом, то, вероятнее всего, он думает, что Анджела вновь сорвалась.

— Пойдем, — Сэмми взмахом руки пригласил ее следовать за собой. — Ты просто не поверишь.

— Сэмми, в чем дело? — она не собиралась никуда идти, пока он не объяснится.

— Твои исследования, я продолжил их за тебя.

Анджела вошла за ним следом в свой крошечный кабинет, и с удивлением увидела, что оборудование включено.

— Что ты делаешь на моем компьютере? Проверяешь параметры моих исследований?

Сэмми выглядел пораженным.

— Но кто-то же должен был делать это, Анджела. Тебя так долго не было. И пока я занимался твоими разработками, я также проверил твою электронную почту. Там было одно сообщение, помеченное как срочное, от кого-то по имени… Вероятно, тебе нужно прочитать его. Она хотела, чтобы ты встретилась с ней.

— Что?

Сэмми был прав — Анджела не могла в это поверить. Ее пароль не был ему известен, а это означало, что он взломал ее почтовый ящик. Это пугало. Но сейчас у нее не было времени на то, чтобы разбираться с ним. Она должна выбраться из здания!

— Анджела, подожди, ты только посмотри, посмотри на эти снимки! Мозги этого парня готовы взорваться, — Сэмми показывал рукой на монитор ее компьютера. На экране было несколько снимков — компьютерная томография, магнитно-резонансная томография, электроэнцефалограмма. Все они принадлежали одному человеку, и на всех них была видна аномальная активность. Сама Анджела раньше никогда не видела этот феномен, но она знала, как это называется — огненный шторм.

— Боже мой, кто это? — прошептала девушка.

Но она знала, кто это. Знала.

— Возможно, он получил слишком большую дозу, — предположил Сэмми. — Я очень надеюсь, что его держат в смирительной рубашке.

Анджела не была уверена, говорил ли Сэмми о радиоизотопном растворе, который давали пациентам, или о постоянном облучении электрическими и магнитными сигналами, но прозвучало это так, будто исследования пошли не по плану.

Она рванулась к выходу, боясь, что Сэмми попробует остановить ее.

— Эй, вернись! — воскликнул он. — Куда ты идешь?

В этот раз девушка прислушалась к своему внутреннему голосу и продолжила бежать, но она не могла заглушить голос Сэмми.

— Христа ради, держись от него подальше! Он опасен! Держись подальше от Джордана Карпентера!

Анджела бежала, не останавливаясь, бежала и молилась, чтобы никто не перекрыл входы и выходы из лаборатории прежде, чем она уберется отсюда. И когда дверь, скользнув, закрылась за ней, девушка рванула к коридору.

Ужас заставлял ее двигаться всё быстрее и быстрее. Она боялась обернуться назад и посмотреть, не преследует ли ее Сэмми. Анджела понимала, что не может позволить ему догнать ее.

Она ему больше не доверяла.

Как он узнал о Джордане Карпентере?