Ложь и прощение

Глава 13. Драконья лихорадка

София

Утром Джо поднял меня еще до обеда, известив о том, что нам, оказывается, предстоит посетить клиентку. Почему не упомянул о таком важном деле вчера, кто его знает. На справедливый упрек засранец лишь пожал плечами.

Я чувствовала себя настолько разбитой от недостатка сна, что ворчала на него все то время, пока собиралась. Этот идиот даже из комнаты не вышел, глянул насмешливо и бросил в руки сдобную булочку, это немного сгладило мое недовольство. Булочка с корицей пахла действительно потрясающе, у меня тут же рот наполнился слюной что неудивительно, кушала я в последний раз часов двадцать назад.

Мы быстро лавировали меж спешащих людей, я только успевала вылавливать высокую фигуру Джо среди прохожих. Когда отстала в третий раз, он резко остановился, я неосознанно тоже замерла, пристав на носках, чтобы не завалиться вперед.

— Копуша, — беззлобно поддел он и взял мою ладонь в свою.

— И ничего я не… — сбилась, проглотив последующие слова, потому что Джо также резво развернулся и продолжил путь, утягивая меня следом.

Наши пальцы переплелись, мне захотелось одернуть руку, будто бы я могла обжечься от его прикосновений, хотя кожа парня едва ли была горячей. Тут же укорила себя за странные мысли. Это точно последствия недостатка сна.

Чем дольше шли, тем больше я поражалась. Мы редко заглядывали в переулок Грез. Здесь больше почитали доверенных лекарей, приближенных к знати. Потомственных, тех, чьи предки лечили их предков. У каждой семьи обыкновенно имелся таковой. Обращаться же к сторонним полагалось только в том случае, если свой не справлялся. Матушка обслуживала аристократов, однако постоянных клиентов наберется едва ли с десяток.

Я с искренней заинтересованностью оглядывалась по сторонам. Джо, заметив, повернул голову и усмехнулся.

По бокам от нас возвышались двух и трехэтажные гостевые дома, подле них в отведенном месте стояли самоходы. Вот мужчина выскользнул из зачарованной повозки с родовым гербом, выгравированном на железном боку, протянул руку даме в изящном светлом платье. Она опустила ногу, затем вторую, легко спустилась по выдвижным обитым бархатом ступенькам. И мне подумалось, как бархат непрактичен в данном случае. Наверняка ткань приходилось менять так часто, что слуги не успевали закупать материал.

Отвела взгляд от кружев, украшавших женский лиф, и вновь повторила себе: зависть — плохое чувство. На моем подарке кружевных воздушных оборок не водилось. Не смотря на дороговизну вещицы, крой её был достаточно прост. Да и цена — понятие относительное. Что дорого для меня, для тех двоих — простецкий обед.

— Еще долго? — несмело спросила я и поравнялась с парнем, перейдя на бег, чтобы компенсировать разницу в размере шага. Он скосил глаза на вывеску ближайшего здания, где магическим светом переливалась табличка с адресом.

— Скоро, — тускло отозвался Джо. И я почувствовала в нем перемену. Всмотрелась внимательно. На первый взгляд ничего не изменилось, но мы знакомы достаточно давно, чтобы понимать, что это лишь видимость. Я могла разгадать обман: по чуть приподнятым уголкам губ, излишне напряженным скулам, едва заметной морщинке, залегшей меж бровей.

Мы миновали именитый ресторан, который мне доводилось видеть ранее лишь единожды, когда с матушкой навещали покойную ныне достопочтенную вдову. И то лишь по той причине, что её лекарь пребывал в отъезде вместе с остальными членами семьи.

— Кто клиент? — поинтересовалась я, перейдя на сухой деловой тон.

Джо глянул на меня, облизнул губы. Мне хватило секунды, чтобы понять: что-то здесь нечисто. И с чего бы обращаться к нему, а не ко мне напрямую? В отсутствии матушки, заменяла её я. Кому в голову придет мысль просить помощника по хозяйству? Официально парень не является матушкиным учеником.

— Одна приезжая вея. Она тяжело больна, находится далеко от дома. Ей необходимо наше лечение, — сказал и резко остановился у ворот.

Больше ничего спросить мне не удалось. Нас ждали. Кованые ворота распахнулись сами по себе. И, хоть я знала, в чем дело, все равно поразилась проделанной работе мага. Нам навстречу выплыла прислужница. Строгая сухая женщина с заметной сединой в черной шевелюре. Осмотрев гостей, поджала губы, не обрадовавшись визиту недостойных её госпожи. Я даже незаметно одернула платье, расправив несуществующие складки. Естественно, их на юбке не водилось. От открытого пренебрежения на чужом лице стало обидно. И с чего вдруг? Знала, как к нам относится знать. Вспомнить моего бывшего возлюбленного!

— Вея ожидает вас внутри, — строго отчеканила она и взошла на крыльцо.

Мы переглянулись, Джо ободряюще оскалился, подтолкнул меня в спину. Я едва слышно зашипела, но тут же улыбнулась обернувшейся на нашу возню даме.

Аромат натуральной кожи, пищи и масел спровоцировал пульсацию в затылке. Я поморщилась. Тут даже пахло роскошью, из-за чего становилось еще неуютнее, чем раньше. Внутреннее убранство поражало. Диваны из кожи стояли посреди холла, тяжелые шторы украшали высокие окна, огромная комната блестела от чистоты. Мои заношенные туфельки совершенно не подходили мраморному полу, будто одним грязным отпечатком подошвы я оскорблю владельцев сего великолепия.

Женщина остановилась у дубовой двери, стукнула несколько раз по поверхности. С той стороны донесся мокрый кашель и тихий голос.

— Входи, — прошелестела незнакомка. Звук листвы на ветвях, танцующей с ветром, и тот был бы громче.

Нас встретила блеклая дама в почтенном возрасте. Её разрез глаз ясно говорил о происхождении. Только вот что знать из Хори забыла в соседнем государстве? Конечно, путешествия не были редкостью, однако же не тогда, когда хозяйка пребывает в подобном состоянии!

Я перехватила ручки сумки с лекарствами, но Джо не разжал пальцы. Подняла в удивлении брови. Он колебался совсем недолго, после отпустил. Интуиция вновь вскричала о подвохе. Посмотрела на сумку, на Джо, на даму. Женщина полусидела на постели, облокотившись на несколько подушек. Не смотря на угасающий вид, её темно-карие глаза по-прежнему оставались живыми и сияющими.

— Вы должно быть Джо и София. — Пухлые губы тронула легкая улыбка. — Проходите. — Хотела сказать что-то еще, но её сотряс новый приступ кашля. Вея согнулась, ухватила пухлое одеяло обеими руками. Она кашляла и кашляла, пока на белое не упала красная капля крови. Место с пятном тут же покрылось копотью, почернело. Запахло гарью. Я ощутила, как душу покидают и беспокойство, и подозрения. Скользнула к столу у приоткрытого окна.

— Третий флакон. Желтый, — подсказал Джо. Он не отошел от порога и даже не предпринял попыток приблизиться к больной, что было на него непохоже. Обыкновенно парень крайне внимателен к клиентам, кем бы те не являлись.

— Я знаю, — откликнулась я, выставляя на гладкую поверхность столешницы снадобья. Обхватила лиловую баночку и поднесла к женским губам. — Примите. Ну же, — уговаривать не пришлось. Она опустошила склянку и спустя мгновение приступ прекратился.

— Спасибо.

— При драконьей лихорадке лечение малоэффективно. — Вея знала. По взгляду видно, что знала. И все равно рискнула пуститься в долгий путь. Какова бы не была цель путешествия, надеюсь, она сможет её достигнуть. — Но вы в курсе, верно? — Болезнь редкая, хотя легко поддается диагностике. Её определит даже самый зеленый новичок, слишком уж симптомы очевидны.

— Верно, — женщина вздернула подбородок, сощурила миндалевидные глаза. Меня посетило смутное чувство, будто я уже видела её раньше. — Я здесь проездом, полагаю, вам это известно. Один знакомый поручился за вас, вилея. Надеюсь, он не солгал о ваших навыках. — Кровь в уголках её губ запеклась и потемнела. Я старалась вдыхать как можно реже. Не потому что болезнь заразна, вовсе нет. Драконья лихорадка не передается от человека к человеку, магам до сих пор неизвестно, откуда она берется. Поговаривают, что то проклятие за человеческую алчность и злобу, насланное на людей ушедшими в иные земли драконами. — От вас требуется лишь поддерживать мое состояние, не более. Я должна найти девочку.

Глаза веи увлажнились. Мне показалось, что она вот-вот пустит слезу. Однако щеки её остались сухими.

Матушка учила, что с больными нужно разговаривать, чтобы они не думали о дурном. Хороший лекарь лечит не только тело, но и разум. Пусть исцелить душу мы не способны, зато можем даровать временное облегчение, покой, который так необходим при хвори.

— Мы справимся, — ответила я, возвращаясь к снадобьям. Откупорила нужную бутылочку, желтая смесь забурлила, вспенилась, как бывало всегда, когда внутрь попадал воздух, затем вверх взлетели мелкие золотистые искорки. В нос мне ударил типичный для настойки запах: коренья лопуха, рябина, чешуя острозуба, кровь виверны. В идеале кровь должна быть драконьей, но её нынче не сыскать. Дракон-то у нас остался один и делиться телесными жидкостями он не намерен.

Склонилась, чтобы добавить последний ингредиент с северных земель — цветок Богини Здравии. Его всегда хранят отдельно, если смешать сразу — лекарство за год или два утратит полезные свойства.

— Готово. — Заткнула склянку пробкой и кивнула сама себе. Все сделано верно. — Принимать нужно по одной трети чайной ложки раз в сутки с одним временным промежутком. Этого вам хватит на месяц, затем нужно обратиться к любому лекарю, обладающему достаточными знаниями. — Посмотрела на вею, имени которой не знала до сих пор. Выглядела она очень тоскливо. Точно что-то терзало её сердце уже не один день. И я последовала матушкиному совету. — Вы её найдете. — Коснулась легонько морщинистых пальцев.

Женщина поджала губы, мотнула головой.

— Ты не понимаешь. Я сделала нечто ужасное. Она меня не простит. Никогда не простит. Но я должна… должна…

Я понимающе улыбнулась.

— Извиниться? — Порой люди творят отвратительные и страшные вещи. Не все можно простить, не все можно исправить. Но она может попытаться, чтобы войти в Обитель перерождения без тьмы за душой. — Любой может оступиться. Вы сожалеете, верно? А раз так, она вас хотя бы выслушает. Всем предстоит пройти в другой мир. Вы же пока живете в нашем, значит, можете попробовать что-то изменить.

Вея закрыла веки, на миг сжала подушечки моих пальцев. Касание было настолько кратким, казалось, оно мне почудилось. Когда она взглянула на меня, я прочла на лице благодарность.

— Надеюсь, ты права.

Прислужница смотрела пристально, словно одним прикосновением её госпожу испачкали в чем-то грязном. Она явно желала, чтобы мы скорее покинули особняк. И я заторопилась, боясь разозлить её еще больше. Протянула склянку вее и поклонилась.

— Нет! — Вдруг рявкнул Джо, выхватил лекарство и убрал в карман. На него уставилось сразу трое. Кто с недоумением, кто с разочарованием, а кто с осуждением. Он прокашлялся и пояснил: — Оно испорчено.

— Что? — спросили мы разом.

Я не понимала, в чем дело. Снадобье не могло быть испорченным. Оно нормально пахло, выглядело. И ведь не зря казалось, что с Джо что-то не так. Не мог же он подмешать дополнительный ингредиент.

А если мог? Существует всего несколько таких, что не имеют ни аромата, ни вкуса, не влияют на визуальные свойства лекарства. Живот скрутило. Суть в том, что все эти ингредиенты чрезвычайно ядовиты. И лишь одно не оставляет следов.

— Испорчено. Приношу извинения, поищите другого лекаря. Мы уходим, — гаркнул и схватил меня за руку. Грубо, сильно. Потянул за собой под причитания позади, а я послушно шла, ощущая, как краски отливают с лица, как зуб на зуб не попадает, ведь догадки одна страшнее другой.

Мы вылетели из особняка, понеслись по улицам слишком стремительно. Так, будто нас преследовала разъяренная виверна. Я спотыкалась о собственные ботинки, протестующе мычала, однако парень все равно тащил меня вперед. Замер лишь тогда, когда добрались до лавки, а за спинами хлопнула входная дверь.

Я остановилась, качнувшись вперед на носках, подняла голову впервые с момента, как мы бросились наутек, и уставилась ему в затылок. Смотрела то на взъерошенные короткие темные пряди, то на линию напряженных плеч. Будто искала ответ на не озвученный вслух вопрос. И его не находила.

Ступила осторожно, точно к прокаженному, обошла стороной, заглянула в глаза. Джо натянул на лицо безразличную маску. Однако нервозность у него скрыть не получилось.

— Зачем? — протянула я, замечая, как дрогнул голос, как тоненько он прозвучал. — Что сделала тебе та вея? — Мне сложно поверить в то, что у него с этой милой женщиной были личные счеты.

Он изогнул губы в кривой усмешке, сощурился и сделал шаг вперед. Может, надеялся запугать, избавиться от моего общества. Но у него не вышло.

— Возможно, потому что я нечисть? — прошипел Джо сквозь зубы.

Я нахмурилась, а затем ощутила нарастающую злость. Мы только наладили контакт. Наладили, чтобы что? Разругаться в пух и прах при первой возможности? Если бы он только пожелал, веи уже не было бы в живых, ведь я не заметила подвоха!

Мне впервые захотелось его ударить. Стукнуть так, чтобы все уловки растерял!

— У тебя был шанс, и ты его упустил, — процедила жестко, задрав подбородок, уверенная в своей правоте. — Так что прекрати нести чушь и признавайся. Зачем? Она же обратилась к нам за помощью. Помощью, Джо! — Мой голос сорвался вновь. Я охватила его ладони своими, сжала легонько, чувствуя, что готова толи закричать, толи разреветься. — Ты же помнишь, что значит наше дело для других, для нас самих? Мы лечим. Лечим! Не вредим, — прошептала последние слова, сдерживая порыв, взглянула на него и поджала дрожащие губы. Нечто вроде сожаления мелькнуло в его глазах и пропало. Он сбросил мои руки, они повисли вдоль тела, задев гладкую ткань юбки.

— Ты лечишь, — отозвался он, отстраненно глянув поверх моей макушки. — Я же только отбираю. — Такая боль отразилась на его лице, что у меня защемило сердце, его кольнуло иглой раз, затем два. Затем снова.

— Но это неправда! — возразила я, вновь приближаясь в надежде, что не отошлет прочь. — Ты же помнишь…

Он оборвал речь, слова замерли на кончике языка, так и не произнесенные.

— Правда, Софи! Всегда ею было! И не смей. Ооо… не смей меня жалеть, — зарычал Джо, отступив на шаг назад. — Мне не нужна твоя жалость. Держись от меня подальше. Целее будешь. — Отвернулся, словно так я не могла увидеть его эмоции. Но я видела: дрогнувший кадык, когда сглотнул резко слюну; подрагивающие кончики пальцев. Видела и раздражалась пуще прежнего. Обида и ярость накатывали волнами, щеки кололо как от мороза, уши же наоборот пылали.

Подошла к нему, занесла руку и ударила прежде, чем успела обдумать. Раздался громкий хлопок, на мужской щеке остался заметный отпечаток моей ладони. Зрачки Джо расширились, глаза распахнулись в удивлении, верхняя губа дернулась вверх.

— Никогда так больше не делай. Не говори мне, что я должна, а чего не должна. Это не тебе решать. Ясно? Мне не пять лет, чтобы закрывать рот всякий раз, как кому-то не нравится то, что я говорю. Даже если ты нечисть. И что? Это означает, что у тебя не было причины подмешать в зелье яд? Или то, что человек на такое не способен? Исчадие тебя разрази, мне нужно понять! Я пытаюсь тебя понять! Но как это сделать, когда ты меня отталкиваешь?! — Договорила и застыла, тяжело дыша.

Взгляд Джо скользнул по моей грудной клетке, переместился на шею, губы, остановился там на миг. И дышать стало отчего-то еще тяжелее, точно за окном не осень поздняя вовсе, а жаркое лето, когда от духоты желаешь спрятаться в темный и сырой подвал.

— Ты такая дура, Софи, — хрипло прошипел парень, а затем шагнул навстречу. Его лицо склонилось ко мне так близко, что воздух вовсе выбило из легких, как магией перекрыло дыхательные пути.

— Что ты… — на выдохе начала говорить я, но меня оборвали чужие губы. Мягкие и настойчивые.

Он целовал осторожно, будто боялся, что оттолкну. Всасывал то нижнюю губу, то верхнюю, проникал языком в мой рот, оглаживал им нёбо.

Мои пальцы легли на его вздымающуюся грудь, скользнули по рубахе, цепляя пуговицы. Джо шумно выдохнул. Оторвался от губ, чтобы вернуться к ним вновь. Подцепил нижнюю зубами, оттянул и отпустил.

Мы оба дышали часто и коротко. Я ткнулась носом в его шею, вдыхая знакомый запах, ещё никогда не казавшийся мне таким притягательным. Провела по впадинке под кадыком, лизнула солоноватую кожу. Его грудные мышцы напряглись под моими ладонями. Лизнула снова, оставляя влажную полосу от шеи до мочки уха. И сама испугалась нарастающего внутри жара. Он поднимался из живота, опалял разум. Мысли стали тягучими, похожими на плавленый воск.

Джо не позволил окунуться в пучину страха, опустил руку мне на затылок, зарылся пальцами в волосы, пуская вдоль хребта мелкие мурашки. У меня закружилась голова. Мужская ладонь тронула лопатки, линию позвоночника, копчик и легла на ягодицу, сминая.

Я взглянула на него коротко из-под ресниц и задрожала под потемневшими до черноты глазами. Там пылало пламя, грозя сжечь нас обоих, не оставив и углей. По вискам, острым скулам раскинулись уже знакомые мне синие мерцающие линии. И, точно ошалевшая, я тронула одну из них, провела по извивистому рисунку. От моих касаний линии встрепенулись, ожили. Джо опустил веки и хрипло застонал. Голову повернул вбок, чтобы мазнуть по тыльной стороне ладони губами.

Вокруг нас сгустилось нечто, похожее на дым. Без запаха и вкуса. Я с него дурнела. Теряла волю, разум. Чувствовала то, что ощущала тогда в лесу. Нечто манящее, завлекающее. Греховное. То, что может поднять меня на вершину блаженства и без сомнения скинуть вниз.

И я поддалась. Поцеловала завитушку у его виска, подушечками пальцев провела по его напряженной шее. Джо закрыл веки, а когда посмотрел на меня, мы сорвались в бездну вместе.

Он был везде. Трогал, щипал, ласкал, прикусывал. Наша одежда, разбросанная по полу, стала постелью.

Мы не говорили связно, это казалось лишним. Только бестолковый шепот на ухо, крики и стоны.

Я выгнула спину, развела бедра, принимая его в себя. Капли пота упали с его волос на мою разгоряченную кожу. Он зашипел сквозь зубы, толкаясь внутрь. Мои ногти царапнули его шею ниже затылка, оставляя на светлой коже розовые следы.

Меня затянуло в само естество его тьмы, она проникла в тело, разум. На краткий миг мы стали едины. Жажда, голод. Мне хотелось еще. Под солнечными лучами, проникающими в окна, линии на его лице сияли особенно ярко. Они вились по предплечьям, рукам, торсу, уходили к паху, где поросль темных волос соприкасалась с моей кожей при очередном толчке.

Я задрожала, напряглась, ощущая, как пульсация в лоне становится все сильнее, стиснула коленями мужские бедра, заходясь в пике удовольствия, и будто со стороны услышала свой протяжный стон.

Джо двинулся еще несколько раз особенно яростно, приник к моим губам в поцелуе, глуша рычание, и остановился, опершись на локти, содрогаясь от накатывающих волн оргазма. Перекатился на бок и уложил мою голову себе на грудь.

Мы по-прежнему молчали, переваривая случившееся. Я обводила пальчиком узоры на его торсе, чувствуя полную расслабленность и опустошенность.