Ложь (СИ)

Глава 18

Я уснула в кресле, одетая, и проснулась, когда зазвонил будильник, в семь утра. За окном было все еще темно. Мои глаза болели, словно в них насыпали песка, а в голове гудело.

Несколько минут, я просто сидела, пялясь в пол, и соображала о том, что узнала — Эшли пыталась убить себя еще до того, как Том похитил ее. Меня это поразило, но в то же время, я поняла, почему ее поведение казалось мне странным. Она вернулась из Парижа совершенно другой, и теперь, после разговора с Иэном многие вопросы сами нашли ответы на себя. Например, тот случайно подслушанный разговор, между Эшли и Кэри Хейлом, обрел смысл — Кэри сказал, что он отправил ее к доктору Грейсон. Значит, он все знал? Знал, и все равно мучил мою кузину? И значит, она поэтому так часто виделась с Иэном? Потому, что проходила лечение у доктора Грейсон?

Моя голова раскалывалась от мыслей. Я ощущала себя так, словно я стою на границе миров — мой мир, светлый, яркий, где нет места жестокости, и страданиям. Сейчас я понимаю, что, если я спрошу сегодня у Эшли о том, что с ней случилось в Париже, тогда я сделаю шаг по направлению в тот, другой мир. Жестокий мир, покрытый мраком, плесенью, и мучениями.

Но я все равно сделаю это. Только так я смогу ей помочь.

Я достала из тумбочки ванные принадлежности, и пошла в ванную. Сегодня, последний день, когда я буду испытывать неудобства, из-за того, что на нашем этаже одна ванная, которой пользуется еще и Кэри Хейл, из-за того, что неделю назад его душевая сломалась.

Этой ночью я уже буду спать в своей постели. В своем доме. Наконец-то. Я не видела маму неделю, но такое ощущение, что три месяца.

Я вышла из комнаты, и медленно передвигая ногами, пошла в конец коридора.

Однажды я чуть не зашла в ванную, когда там был Кэри Хейл. Он говорил по телефону, и не слышал меня, зато я отчетливо услышала, его: «Если тебе нужны подробности, приди и посмотри, Серена». Я тогда заорала на него, захлопывая дверь, в ванную, а он выглянул из-за занавески, и как ни в чем не бывало спросил:

— Ты хочешь принять душ вместе?

Сейчас я остановилась у ванной, и прислушалась. Никаких посторонних шумов не было; я так же не слышала льющейся воды, или еще чего-то, и на двери ничего не висело. Я осторожно вошла и обомлела: Кэри Хейл лежал на полу, и похоже, не дышал.

Я выронила свои вещи, и бросилась к нему:

— Кэри! — я схватила его за плечи, проверяя пульс на шее. Он был, и довольно отчетливый, значит, этот парень вовсе не умер, а мой сон не стал кошмаром наяву. Я почувствовала, что снова могу дышать, и осела на пол.

Я приподняла его голову, и зарылась пальцами в волосы, проверяя нет ли ушибов. Похоже, что он потерял сознание, когда поскользнулся, но я не увидела крови, и испытала облегчение.

— Эй! — я встряхнула его за плечи, и потянула за запястья на себя. Внезапно, я заметила на его руках ужасные синяки, и осторожно убрав его голову со своих коленей, закатала рукав. В моей груди свернулось что-то неприятное, скользкое, и отвратительное. Кожа его руки, вплоть до локтя, почернела от синяков и ссадин. Мое дыхание участилось от ужаса, кода я представила, как должно быть ему было невыносимо больно.

Кто это сделал с ним?

Я расстегнула его рубашку на груди, обнаруживая ужасные гематомы, идущие вниз от ключицы. Мои руки задрожали, и мне не с первой попытки удалось расстегнуть его пуговицы.

Все тело в ссадинах — некоторые пожелтели, другие были черными.

О боже, что, если у него повреждены…

— Что ты делаешь?!

Я испуганно шарахнулась в сторону. Кэри Хейл очнулся, запахнул рубашку, и быстро сел. С безумным выражением, он стал застегивать пуговицы.

— Кто это сделал? — я строго посмотрела на него. — Ты что, влип в какую-то историю? Почему ты потерял сознание? Тебя кто-то преследует? Тебе угрожают? Это Серена? — Я не могла контролировать поток вопросов.

Кэри Хейл беспристрастно посмотрел на меня; под глазами залегли темные круги.

— Ты серьезно? Думаешь, что Серена могла… я не знаю… сделать то, о чем ты подумала? Избить меня?

Он встал на ноги, заправляя рубашку в штаны.

— Ты не собираешься принять душ? — удивилась я.

— Я уже принял, — отрезал он. — Я ухожу.

— Стоп, стоп, стоп, — я резко остановила его, преградив дорогу. — Так ты скажешь, кто сделал это с тобой?

— То, что ты видела — это тебе показалось, — невозмутимо сказал он, проходя мимо меня, но я резко схватила его за локоть, и выдержала его многозначительный, предостерегающий взгляд. Я прошла вперед, вставая между ним и дверью.

— Ты стала дерзкой в последнее время, ты не находишь?

— Нет, не нахожу. Я хочу у тебя кое-что спросить. Ты знал об Эшли?

Его лицо оставалось безучастным, а я едва контролировала себя. Хотелось влепить ему затрещину, чтобы он не смотрел на меня свысока.

— О чем ты говоришь?

— Что она пытается покончить с собой? — Произнести это вслух было в сотни раз хуже, чем осознавать это про себя.

— Ты хочешь спросить, почему я не сказал тебе? — я кивнула. — Потому что люди сами должны разбираться со своими проблемами. Только так можно научиться преодолевать их. И Эшли сможет преодолеть свои проблемы сама.

Он обошел меня, и тут остановился:

— Кроме того, ты тоже многое скрываешь от меня, Энджел.

Я шокировано смотрела ему в след, пока он не закрыл дверь.

Почему он так изменился? Где тот обаятельный парень, в которого я влюбилась, что с ним произошло, и что мне делать теперь?

Ответ: ничего. Он мне не доверяет, я ему. Все, что между нами было — это несколько поцелуев, и я не обязана ему помогать. И кстати, он наверняка не хочет, чтобы ему кто-то помогал.

Сделай вид, что ты ничего не видела.

Так и поступим.

Мои родители приехали рано утром, и когда они спустились позавтракать, и тетя присоединилась к ним, я записалась в посудомойщицы, только для того, чтобы не попадаться маме на глаза. Она все еще расстроена, а у меня нет желания погружаться в ее расстройство по поводу того, сколько неприятностей я принесла.

Всегда, когда у меня голова распухала от мыслей, и эмоций, я всегда старалась заняться ручной работой, чтобы освободить свой мозг. И уборка по дому, или на кухне было занятием, как нельзя кстати. Отсюда, я не слышала голосов ни родителей, ни тети, что позволило мне сосредоточиться на плане моего дня. Конечно же, мои родители будут против, если узнают, что я собираюсь сделать, так что мне придется солгать им в последний раз.

— В последний раз, — пробормотала я, доставая тарелки с верхней полки. Мои короткие руки все никак не дотягивались, хотя я даже встала на носочки. Кто положил туда посуду?

Внезапно я увидела руку, которая вместо меня достала тарелки с верхней полки без особого труда. Я резко обернулась. Кэри Хейл. Стоял, с бесстрастным выражением на лице, протягивая мне тарелки. Я взяла их. Мое сердце, казалось вот-вот выпрыгнет из груди, от волнения.

— Можно с тобой поговорить? — тихо спросил он.

У меня возникло плохое предчувствие, особенно, после утреннего инцидента, но я кивнула, и осторожно поставив тарелки на стол, пошла за ним в коридор, располагающийся слева от гостиной.

Я еще сильнее взволновалась.

— Я знаю, что сказала тебе Серена, вчера. — Кэри Хейл изможденно вздохнул. — Я обещаю, что она не принесет тебе проблем.

Сказав это, он прошел мимо меня, но я успела остановить его:

— Почему ты сказал это?

Он медленно обернулся. Я практически чувствовала печаль и безысходность, исходящую от него, которая особенно читалась в его грустных, как никогда глазах.

— Я уезжаю, Энджел.

С этими словами, он вышел во двор, через боковую дверь, и я услышала, как на секунду, разговор в гостиной прекратился. В моих ушах раздавалось странное гудение, словно в моей голове поселился рой пчел.

О чем он говорит?

Я помчалась за ним, в его домик, и успела до того, как Кэри запер дверь. Он отстранился, когда я протиснулась мимо него в комнату, обратив особое внимание, что она не стал запираться. В другой раз он захотел бы остаться со мной наедине, но не сейчас. Не сегодня.

Тогда мне придется это сделать. Под его пронзительным, многозначительным взглядом, в котором читался немой совет, оставить его в покое, я захлопнула эту чертову дверь, и повернула защелку, чтобы показать ему, что я не уйду пока не узнаю, что происходит.

— Почему ты решил уехать? Это из-за меня? Я как-то обидела тебя? — я нервно скрестила руки на груди. — Вчера ты сказал очень странные вещи, когда я спросила, что с тобой происходит. Ты сказал, что я во всем виновата. Словно бы… как будто я мучаю тебя.

Я вспомнила Серену, и ее обвинения.

— Я был пьян. — Кэри Хейл мрачно смотрел на меня, выжидая, когда я оставлю его в покое. Вокруг него была какая-то убийственная аура. Словно что-то изменило его, словно что-то превратило его в другого человека.

— Это… это было что-то другое. Ты был пьян, но ты говорил это искренне. И потом, Серена, сказала, чтобы я перестала тебя мучить. Что все это значит?

— Серена лжет, — отмахнулся он, подходя к шкафу, и, к моему ужасу, доставая с полок свои вещи: сначала стопку футболок, затем штаны. Это все отправилось на застеленную кровать. Мое сердце сжималось каждый раз, когда на покрывало обрушивалась его одежда, и я с трудом пробормотала:

— Я думаю, что она говорила правду.

— В чем дело, Энджел? — Кэри Хейл обернулся и посмотрел на меня долгим взглядом. — Почему ты веришь ее словам? Эта девушка, с тех пор как я ее знаю, постоянно несет какую-то раздражающую чепуху. Половину ее слов я пропускаю мимо ушей, и тебе советую того же.

— Тогда почему ты хочешь уехать? — спросила я, подходя к нему ближе. Во мне зародилось желание крепко обнять его и не отпускать.

— Я должен это сделать. У меня возникли некоторые проблемы с новым директором. Мисс Вессекс смущает то, что я слишком молод, чтобы работать медбратом в вашей школе.

— Серена сказала…

— Она лжет, Энджел! — настойчиво произнес Кэри Хейл. Мое сердце было готово выскочить из-за волнения. Я прикусила губу чтобы не сказать лишнего, хотя слова рвались наружу. Кэри Хейл продолжал легкомысленно болтать, словно, не замечая моей внутренней боли: — Я ведь сказал, что нет причин верить ей. Тогда, год назад, я помог ей справиться с некоторыми трудностями, и с тех пор она часто навещает меня, проверить как я. Понимаешь? Тебе нет необходимости верить ее словам.

— Я люблю тебя.

Он захлопнул дверь шкафа, и медленно обернулся.

— Что ты сказала? — его взгляд говорил «не смей повторить».

— Я сказала, я люблю тебя.

Лучше бы провалиться сквозь землю в самый ад.

Кэри Хейл глянул на окно, потом на дверь, словно опасаясь, что нас подслушивают, и медленно приблизился ко мне, держа в руках полотенце.

— Тебе следует думать, прежде чем что-то говорить, Энджел. — Он швырнул полотенце на кровать. — Я сделаю вид, что не услышал тебя.

Какого еще черта он тут говорит?!

— Тогда читай по губам, — разозлилась я. — Я только что сказала…

— Не нужно! — оборвал он меня. Его дыхание участилось. — Ты… ты просто… ты что, думаешь, я уезжаю из-за тебя? Я ведь сказал, что у меня напряженные отношения с новым…

— При чем здесь это?! Я сделала то, что должна была сделать. Некоторое время я не могла понять, что твориться, и что со мной происходит. Я тебе не верила, но теперь, когда Серена…

— Я ведь сказал! Я сказал, чтобы ты не верила ей! — Кэри Хейл медленно вздохнул, успокаиваясь. Он потер переносицу. — Так. Так… давай, сделаем вид, что этого разговора и вовсе не было.

— Почему? — мое сердце ухнуло вниз. Рой пчел что поселился в голове, завертелся с бешеной скоростью. Кэри глубоко вздохнул, беря меня за локоть, и проводя к двери, но я не спешила выходить.

— Почему ты не отвечаешь? Ты понимаешь, что ты ведешь себя глупо сейчас?

— Это ты ведешь себя глупо, — возразил Кэри Хейл. Я положила руку на дверь, не позволяя ему открыть ее. Он в смятении прошептал: — У тебя есть хоть капля гордости? Почему ты не уходишь, когда я сказал тебе уйти?

— По-твоему, мне нужна гордость, чтобы признаться тебе в чувствах? В этом нет ничего такого. Я не говорила этого раньше, ведь я не была уверена в том, что если я скажу, это что-то изменит, но…

— Ты сказала это лишь потому что, узнала, о моем отъезде? — шокировано спросил Кэри Хейл. Я раздосадовано простонала:

— Конечно нет. Я сказала это сейчас, потому что если бы я не сделала это сейчас, то другого раза мне бы не представилось. Почему ты теперь, когда я призналась, возражаешь мне? Ты не хочешь быть со мной?

Я подумаю о том, что говорю — завтра.

Сейчас, у меня было такое ощущение, словно моя голова существовала отдельно от тела.

— Я не… да. Да, я не хочу быть с тобой.

— Почему?

— Я думал, что влюблен в тебя, но я ошибся.

Я рассмеялась:

— Я так и думала.

— Что? — опешил он, явно удивившись моей реакции.

— Ничего, я просто знала, что ты скажешь именно это. Ты что, за дуру меня держишь? Я не знаю, почему ты мне это говоришь, но явно не потому, что я тебе не нравлюсь. Я никогда в жизни не была так уверена в чем-то как в том, что ты втрескался в меня по уши.

Он удивленно хлопал ресницами, глядя на меня с открытым ртом. Мне то и дело хотелось рассмеяться от шока на его лице, а еще заплакать от перевозбуждения.

— Ты говорил, что я приду сама сказать эти слова. Что ж, ты был прав. — Удивительно, что я не заикаюсь.

Он скрестил руки на груди, наконец придя в себя. Его взгляд был убийственно раздражающим:

— И что ты теперь хочешь от меня?

Не такого я ожидала, и услышав его холодные слова, я на секунду растерялась, но тут же взяла себя в руки:

— Давай встречаться.

Он тихо рассмеялся:

— Ты сошла с ума. Я не знаю, что на тебя нашло… — он, в смятении покачал головой, и подошел к столу, чтобы сложить свои записи, и тетради, и прочий хлам. — Наверное, это от недосыпа, но тебе стоит показаться врачу. Я запишу тебя на дополнительный прием к доктору Грейсон.

— Почему бы тебе не сделать это, Кэри Хейл! — огрызнулась я, подходя к нему, но он никак не отреагировал на меня. — Не знаю, что с тобой, но точно что-то не так.

— Тогда зачем я нужен тебе, — он с вызовом посмотрел на меня. Я открыла рот, чтобы сказать нечто оскорбительное, и мое молчание длилось долго, из-за чего, он вернулся к своим письменным принадлежностям.

— Видишь? Тебе нечего мне ответить, — с горечью констатировал он, — Это не может быть любовь. Ты влюбилась не в меня, ведь ты даже не знаешь, какой я. Ты ничего не знаешь обо мне. Ты влюбилась в мой образ, и в мою внешность.

— Ты что, дурак? — не выдержала я, хлопнув ладонью по столу.

— Да, Кэри, почему бы тебе уже не сдаться?

Мы с ним одновременно обернулись на голос позади нас. В дверном проеме стояла Серена, невозмутимо скрестив руки на груди.

— Как ты вошла? — опешила я. У меня по всему телу прошла дрожь, от одного надменного, угрожающего вида Серены. Она проигнорировала меня, обращаясь к Кэри Хейлу:

— Почему ты делаешь такое невозмутимое лицо Кэри, ведь ты уже давно влюблен в Скай, верно?

Я нахмурилась. Серена произнесла это двусмысленно. Я посмотрела на Кэри Хейла, но он смотрел не на меня, а на свою подругу. Серена тоже не отводила взгляда, и это противоборство продолжалось несколько минут, пока я не выдержала:

— Ладно. Оставлю вас одних. Тетя Энн и мои родители….

— Нет.

— Да.

«Да» сказал Кэри Хейл. Серена отлепилась от двери, и прошла в комнату, чувствуя себя как дома.

— Нет, Скай. Почему ты должна уходить, даже не получив ответа на свой вопрос, который ты задала? — Серена посмотрела на Кэри Хейла, улыбнувшись, в то время как он так же мрачно смотрел на нее. — Кэри, скажи, что именно ты подразумевал, когда признавался Скай и почему теперь, ты вдруг отступаешь?

Что все это вообще значит?

— Зачем ты это делаешь, Серена? — Кэри Хейл невозмутимо облокотился о стол, но я услышала в его голосе предупреждение. Он дал девушке шанс отступить, но она не отступила:

— Все дело в том, что я беспокоюсь о тебе. И твоя мать тоже волнуется.

Мое сердце пропустило удар от ее «я беспокоюсь о тебе», и «твоя мать» … то есть, Серена знакома с мамой Кэри Хейла? Я ощутила давящую обиду и ревность: черт возьми, Серена, похоже знает о нем все!

— Советую тебе не говорить сейчас о ней, — ледяным тоном предупредил Кэри, свою подругу, и у меня в голове сразу же всплыло: «Советую тебе думать прежде чем говоришь, Энджел».

Кем этот парень вообще возомнил себя — главнокомандующим войска?!

— Я иду вниз, — объявила я, громко топая, к двери. На выходе я добавила, обращаясь к Кэри: — И не забудь — если ты уедешь, так и не поговорив со мной… короче, только попробуй уехать, ясно?!

— Я сделаю то, что пожелаю нужным, — с арктическим холодом в голосе проинформировал меня Кэри Хейл, и я, проглотив ругательство, вышла из его комнаты, подумав: если ему так хочется уехать, пусть валит на все четыре стороны!

— Скай, ты где? — зло спросила мама в телефон.

— Я у Дженни, — солгала я.

— У какой Дженни? — скептически спросила мама в ответ. — Потому что я знаю только одну Дженни, и она только что пришла к Энн домой, чтобы отдать тебе конспект, который ты давала.

— Э-э… — замялась я. — Значит мы разминулись?..

— Скай! Не обманывай меня, — мама взбесилась, и я сделала глубокий вдох:

— У меня сейчас встреча с одним человеком, с которым я хочу поговорить.

— У тебя свидание? — мама конечно интерпретировала все иначе. Я закатила глаза:

— Нет, мам, это просто мой друг. Мы давно знакомы, и мне понадобилась срочно его помощь, поэтому я… приехала к нему в гости. Я потом позвоню, мам!

Я повесила трубку, и медленно задышала.

Так, я сделаю это. Просто зайду в эту больницу, и поговорю с Томом. И все. В этом нет ничего сложного. Это просто Том Гордон, я знаю его почти всю жизнь. Мы с ним учимся с младшей школы, и я даже знаю, как звали его мягкую игрушку, с которой он спал.

Я открыла дверь, и тут же закрыла.

Нет, я не могу сейчас выйти.

Сглатывая, и злясь на себя, за то, что я такая трусиха, я набрала номер Дженни.

— Эй, — зашипела она, сразу же ответив на звонок. — Ты почему не сказала о том, что тебя надо прикрыть? Теперь твоя мама прессует меня — заставляет рассказывать ОБО ВСЕМ, если ты понимаешь, о чем я; обо всем, что произошло пока ее не было. Мне уже не хватает фантазии изворачивается. Лиза была бы поражена моими актерскими способностями, и перестала бы говорить, что я бездарность.

— Джен, зачем ты пришла? — вздохнула я, предчувствуя беду.

— Потому что… — начала Дженни, и замолчала. — Потому что.

Мне не понравился тон ее голоса.

— Что случилось? Это что-то плохое?

— Это кое-что странное. Помнишь, я говорила тебе, что не могу дозвониться до Евы, а ты сказала, что она тебя игнорирует?

— Да.

— Сегодня я была у нее дома, и там никого не было.

— Это как?

— Они уехали.

Повисло молчание. Я старалась переварить эту информацию, но все не получалось. Наверное, я ослышалась.

— Ты, что-то спутала, Джен.

— Я ничего не перепутала, Скай. В доме нет мебели, а ее соседка миссис Монтгомери, сказала, что «Норвуды уехали поздно ночью два дня назад, авось еще вернутся».

Я облизала пересохшие губы.

— Не может быть.

— Может. — У Дженни, конечно были еще аргументы: — Я позвонила в школу, и секретарь мисс Вессекс сказала, что Ева забрала документы, несколько дней назад. Она уехала, Скай. Уехала, и ничего нам не сказала. Даже не попрощалась.

— Я перезвоню тебе, Джен, — пробормотала я, отключившись. Мой пульс участился.

Не может быть. Ева так не поступила бы. Мы друзья. Дженни, наверное, что-то перепутала. И секретарша тоже.

Я панически стала набирать номер подруги. Недоступен. Не может быть. Еще раз. Еще. Еще.

Нет.

Она действительно уехала.

Почему? Похищение на всех подействовало. Двое в психушке, а третья сбежала.

Я затаила дыхание — меня осенило.

Дело вовсе не в Томе. Дело в другом.

«Никому не говори, о том, что ты знаешь обо мне. Не говори Еве, и своей подружке-болтушке Дженни. И о нашем разговоре… никто не должен знать, особенно Кэри», — сказала мне однажды Серена. Я тут же отмела эту безумную мысль, Серена не поступила бы так со своей сестрой. Она бы не сделала ей ничего плохого.

«Я убью тебя».

Но, по правде говоря, я не знаю Серену. Я знаю лишь то, что на нее напали, год назад, и она считалась мертвой. Такие вещи, не могут оставить человека прежним. Том сошел с ума, что, если и Серена тоже?

«…если бы я хотела тебя убить, то у тебя не было бы шансов. Я не стала бы с тобой болтать перед тем, как вогнать нож в твое крохотное сердечко. Просто бы сделала это. Потому что ты заслуживаешь».

Нет, это невозможно.

Я потерла лоб. Невозможно. С Евой все в порядке.

Я набрала ее номер еще раз. Паника скрутила мне желудок.

Не отвечает.

Конечно, она и не сможет ответить, потому что мертвые не говорят.

Так, сейчас не время паниковать.

Я должна разбираться со всем постепенно.

Я вышла из машины, натягивая шапку ниже на глаза, и мои волосы тут же разлетелись в разные стороны от ветра. Поставив машину на сигнализацию, я побежала к зданию психлечебницы, и остановилась только в холле.

Мистер Бэрримор вскинул седеющие брови, глядя на меня:

— Это к своему парню ты так спешишь?

Я закатила глаза:

— Да, мистер Бэрримор, именно к нему.

— Тогда поднимайся на седьмой этаж, но только на втором лифте, потому что первый вчера сломался. Кэри сейчас обходит пациентов.

Я сдавленно поблагодарила охранника, и пошла по широкому коридору, к лифтам. Меня одновременно и разочаровало, и порадовало, что у него не возникло никаких сомнений, что Кэри Хейл мой парень.

Вот только я сегодня пришла вовсе не к нему.

— Эй, — он схватил меня за локоть, когда я вышла из лифта, и прошла мимо него, случайно не заметив. Я была полностью поглощена своими мыслями. — Что ты здесь делаешь?

Я холодно посмотрела на него:

— Разве тебя это касается?

Он меланхолично вздохнул, подступая ближе ко мне, словно боясь, что пациенты, запертые в палатах, могут нас услышать.

— Прости что я нагрубил тебе сегодня утром…

— Это было не только сегодня утром, — отрезала я. — Впрочем, ты прав, я не буду обращать на это внимания. И вообще, давай сделаем вид, что мы с тобой не знакомы. Ты, кажется, хотел уехать? После того, как я призналась тебе? Вот и уезжай. Надеюсь, мы не встретимся с тобой больше.

Из лифта вышли две молодые медсестры, и прошли мимо нас, задержавшись на мне взглядами. Видимо мистер Бэрримор уже всем растрезвонил, что к Кэри Хейлу пришла его девушка.

— Зачем ты так? — прошептал он, наклоняясь ко мне. Я затаила дыхание глядя в его глаза:

— Ты знаешь, мне кажется, что у тебя глаза карие, а не черные. Мне всегда казалось, что они черные, — прошептала я, и брови Кэри тут же взлетели вверх. Он помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, потом сказал:

— Так зачем ты пришла?

Решил проигнорировать сегодняшнее утро.

— Я же сказала…

— Да, что это не мое дело. Но это никогда меня не останавливало.

— Ты хочешь, чтобы я возненавидела тебя? — я мрачно осмотрела его взглядом. — Имей в виду, от любви до ненависти один шаг.

Я вырвала свою руку из его, и пошла по коридору. Он бросился за мной.

— Я хочу поговорить о том, что ты скала утром.

— Послушай, — я резко остановилась, оборачиваясь к нему, и он затормозил, едва не налетев на меня: — Да, я много чего сказала утром, как, впрочем, и ты, Кэри. Но сейчас это не важно.

— Э-э…

— Сейчас это не важно, — повторила я. — Потому, что я пришла не к тебе.

— А к кому? — между его бровей залегла морщинка. — Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что пришла к Тому? Я не хочу, чтобы ты с ним говорила.

— Это тебя не касается, — в третий раз за день, произнесла я, испытав крайнюю степень удовольствия, от того, как перекосилось лицо Кэри Хейла.

— Мне жаль, что я сказал это все сегодня, — искренне прошептал парень. — Я был… не в себе.

Неужели на него так подействовал разговор с Сереной? Или, может, у Кэри Хейла раздвоение личности? В любом случае, сейчас у меня нет времени разбираться в этим.

— Ладно, — мягко кивнула я. — Не знаю, что случилось сегодня, и к чему была такая спешка уехать из города… я хотела бы знать, но ты не скажешь. Поэтому, мне нужно идти. Тебе не отговорить меня идти к Тому, Дженни уже пыталась.

Он оставил всякие попытки что-то сказать, и отпустил меня, а я двинулась в конец коридора.

Кэри Хейл не знал, что он дал мне утреннюю порцию счастья, приправленного его мягким, бархатистым голосом, который до сих пор звучал в моих ушах. Несмотря на то, что он испортил первую половину сегодняшнего дня, сейчас я ощущала себя прекрасно. Мне не хотелось знать, что повлияло на его смену настроения, потому что ответ мог бы меня расстроить. Теперь мне не страшно было встретиться с Томом Гордоном, человеком, который разбавил мои ночные кошмары еще большим ужасом.

Том выглядел ужасно. В этом голубом халате, в котором ходили все пациенты психиатрической больницы Дэвилспейнда, он выглядел как человек, утративший свою личность. В «общей комнате» — небольшом зале, с высокими окнами, выходящими во внутренний дворик, не было никого. Только я и Том. Доктор Грейсон не позволила бы, чтобы он находился в одном помещении с другими больными.

— Кто-то знает, что ты здесь? — спросил он, без особого любопытства.

— Зачем ты спрашиваешь? — я хотела быть хладнокровной в его обществе, но от его вопроса мне стало не по себе.

Солнечные лучи, падающие из окна, освещали правую сторону лица Тома, и его волосы. Сейчас я заметила, что его волосы не такие темные, как мне казалось раньше. Или, может быть, я просто раньше не рассматривала его, как сейчас.

— Просто хотел знать, кто позволил тебе встретиться со мной, — безлично протянул он. Его расфокусированный взгляд внезапно сосредоточился на моих глазах, и я ощутила, как в желудок бухнулась ледяная глыба колючего страха. — Почему ты так разглядываешь меня, Скай? Ты думаешь, я свихнувшийся шизофреник, который может наброситься на тебя сейчас?

— Нет. Я просто думаю. О всяком.

Со стороны можно было показаться, что мы с Томом друзья. Но не больше, чем Ганнибал Лектор, и его жертвы.

— Ты задаешься вопросом, почему я сделал это именно с тобой, верно? И у тебя уже есть некоторые соображения.

— Это ты мне скажи, — тихо произнесла я. Мои руки, под столом, дрожали. Том же, напротив, выглядел так, словно он был там, где хотел быть. Он выглядел спокойным и рассудительным. Не тем парнем, которого я знала в школе.

— Ты слышала историю моей семьи, и сделала выводы, — он понимающе кивнул. — Да. Мой отец, не такой, как у тебя. Не заботливый папочка, который поет на ночь колыбельные. Мой отец вместо колыбельных каждую ночь приносил мне порцию боли, и мне приходилось засыпать под плач брата, и крики матери.

Я сглотнула, и мое сердце сжалось, от того, что я представила маленького, беззащитного мальчика, с тем ужасным человеком, который должен был любить его. Я вспомнила мамины слова о том, что родители должны защищать своих детей, оберегать и лелеять. Что бы случилось с Томом, если бы у него была такая мама, как у меня?

Я вдруг подумала, что Дженни была права — мне не нужно было приходить к нему. Не нужно было говорить с ним, и проникаться сочувствием.

— Почему ты никому не сказал о том, что он делал с тобой?

Том усмехнулся, и на мгновение стал тем самым парнем, которым я его помнила много лет назад — веселый мальчишка с открытой улыбкой, но тут улыбка исчезла, и он с горечью произнес:

— Иногда мир не такой, как мы себе представляем. Слышала, что я принимал наркотики, и из-за этого мне пришлось сидеть в наркодиспансере?

Я медленно кивнула.

Мои глаза стало жечь, от тона голоса парня. Ни сочувствия, ни жалости к самому себе. Кажется, от отказался от всех этих чувств.

— Я никогда не принимал наркотиков, — он отвернулся к окну, словно наконец-то что-то почувствовал, и ему стало сложно смотреть мне в глаза. — Тогда отец избил меня до полусмерти, и мне несколько недель пришлось пролежать в больнице, в соседнем городе. Врачу он сказал, что на меня напала банда каких-то хулиганов.

Я зажмурилась, медленно выдыхая.

Он знал, что ему не поверят. Его отец, мистер Гордон, школьный директор, и многоуважаемый человек. Он уже несколько лет борется с зависимостью единственного сына, который пристрастился к наркотикам, после смерти любимой матери.

— Но ты был арестован за вождение в нетрезвом виде, в тот день, когда кто-то напал на меня на озере, — вспомнила я. Он посмотрел на меня, пустым взглядом.

— Это была годовщина смерти моей матери.

Я облизала пересохшие губы.

Неужели — все правда? Нет наркотиков? Отец много лет издевался над ним, и Том знал — от него не сбежать, потому что мир не такой, как мы себе представляем?

Я вспомнила маму. Мою любящую маму, с теплыми руками, и ночным кремом, и папу, с его вечно строгим, сдержанным лицом. Что, если бы у Тома были такие родители, что случилось бы тогда? Каким бы он стал?

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — вдруг произнес он, и я затаила дыхание. — Но иначе я не мог поступить. Иногда нам позволяют сделать выбор, в следствии которого твоя жизнь изменится, и тогда ты просто делаешь его. Потому что по-другому не можешь.

— Кто… предложил тебе выбирать, Том? — тихо спросила я. Он опустил взгляд в стол.

— Помнишь, в седьмом классе, нас с тобой наказали, и кто-то запер нас с тобой в библиотеке?

Я судорожно кивнула, теряясь от того, как быстро он перескакивает с темы на тему.

Это был один из ужасных воспоминаний детства, когда нас заперли в библиотеке — у Тома случился приступ паники, такой сильный, что он впал в шок. Тогда я узнала, что он боится замкнутого пространства. После этого, я плакала два дня подряд, и даже не пошла в школу.

Но… почему он вспомнил сейчас об этом?

— Спасибо, что ты была там, и не дала мне сойти с ума. Я так и не поблагодарил тебя за это.

У меня участилось сердцебиение. Я беспокойно наклонилась к нему вперед, чтобы сказать что-нибудь, что облегчило бы и его боль и мою, но мне на плечо опустилась рука доктора Грейсон:

— Скай. Тебе пора уходить. Том должен идти на терапию.

Я ошарашенно глянула на нее, лихорадочно соображая, как задержать время, но Том уже встал. Я тоже поднялась, хватая его за руку, и его глаза тут же расширились, словно его напугало мое прикосновение.

— Я приду завтра Том, ты понял?

К нам подошел высокий мужчина, со странной прической, и взял Тома за локоть.

— Эй, — строго сказала я, не позволяя Тому отвернуться от меня. — Том, завтра я приду!

— Спасибо, что ты навестила меня, Скай. Ты единственная, кто пришел ко мне.

Мой пульс ускорился, когда мужчина увел своего подопечного, и я осталась наедине с доктором Грейсон. Она сочувствующе смотрела на меня, ожидая, когда я обращу на нее внимание, и я заявила, дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом:

— Я хочу завтра встретиться с Томом.

— Ты думаешь, это хорошая идея? Он — причина твоих галлюцинаций, твоего стресса. Думаю, тебе не следует пока общаться с Томом. Пока он не выздоровеет.

— Нет. Нет, я хочу к нему прийти, — заупрямилась я.

«Ты единственная, кто пришел ко мне».

Я потерла глаза рукавом, но жжение усилилось. Ненавижу себя за то, что не могу сдержать слезы на людях. Ненавижу.

— Скай, ты еще успеешь, навестить свою кузину, перед уходом, — мягко сказала доктор Грейсон, тактично не заметив, моих покрасневших глаз. Я прочистила горло, и пробормотала:

— Да, да. Пожалуйста, проводите меня к ней. Надеюсь, мои посещения хоть как-то ей помогут, я не хочу, чтобы она продолжала вести себя так. Это травмирует ее родителей.

И моих тоже.

Когда мы с доктором Грейсон спускались вниз, на первый этаж, я встретилась глазами с Кэри Хейлом. Он стоял возле конторки мистера Бэрримора, и он был не один, а с Сереной. В моей голове сразу же всплыло сегодняшнее утро, и его синяки, и то, как он сразу же сбежал от меня, отказавшись дать разумное объяснение о своем состоянии.

«…Но тебе меня не одурачить. Я знаю, что ты в действительности представляешь из себя, ясно? И я бы не хотела, чтобы ты была с Кэри, да. Но… Если бы я хотела тебя убить, то у тебя не было бы шансов. Я не стала бы с тобой болтать перед тем, как вогнать нож в твое крохотное сердечко. Просто бы сделала это. Потому что ты заслуживаешь».

Я некстати вспомнила слова Серены, и отвернулась от Кэри. Он хмурился, наверное, пытался понять, о чем я думаю, но я завладела вниманием доктора Грейсон, полностью игнорируя его:

— Доктор Грейсон, в состоянии Эшли нет никаких изменений?

— Нет.

Мы прошли в конец коридора, и свернули направо.

— Но это ее выбор. Она решила не говорить, — с горечью вздохнула доктор Грейсон. Мы остановились у белоснежной двери, в палату Эшли. Я была здесь не менее десяти раз, а может быть больше, и мне всегда было неуютно — эта палата нагоняла на меня страх клаустрофобии.

Я вошла в ее комнату, и доктор Грейсон поприветствовав Эшли, вышла. Мне не понравилось, что голос доктора Грейсон при разговоре с Эшли вдруг стал тихим, и осторожным, словно она думала, что моя кузина неожиданно слетит с катушек.

Как только дверь закрылась, я села на стул, напротив Эшли, пялящейся в потолок. Она всегда лежала на своей койке, не вставая и даже не реагируя на меня, словно я человек-невидимка, или еще кто, но не ее кузина. Я вспомнила, что сказала доктор Грейсон, о том, что Эшли специально молчит, и жестко спросила:

— Ну и долго ты будешь вести себя так?

Она, как и следовало ожидать, не отреагировала. Она уже давно ни на что не реагировала, так что я не удивилась. Но я не могла привыкнуть к ее пустому взгляду, такому же как у Тома.

Я положила на пол рюкзак, и закинула ногу на ногу.

— Мои родители приехали, — помолчав сказала я. Уже несколько дней, когда я захожу к Эшли, то начинаю говорить первое, что приходит мне в голову. Но сегодня, я знаю, какой информацией я смогла бы пробудить в ней интерес.

— Твоя мама стала понемногу приходить в себя, и уже не сидит все время в кабинете. Вчера она сварила ананасовое рагу. Не спрашивай, что там было, потому что я лишь сделала вид, что ем его.

Ноль эмоций. Я посмотрела в окно. Солнце ярко светило, пробиваясь лучами сквозь жалюзи. Сидя в помещении, может показаться, что на улице тепло, но стоит выйти наружу, сразу окунешься в морозный ветер, проникающий сквозь одежду под кожу. Так и с Эшли — снаружи она выглядит безмятежно, но кто знает, что скрывается в ее голове?

— Вчера я разговаривала с Иэном.

Я с надеждой и волнением ждала реакции Эшли, и наконец добилась ее — кузина медленно повернула голову в мою сторону. Она слушала меня. Ну, конечно же слушала, но лишь то, что я говорила с Иэном ее заинтересовало. Я так и думала, что он ей не безразличен.

Я осторожно, но не подавая виду, что взволнована тем, что она наконец-то отреагировала на меня, продолжила:

— Иэн произнес кое-что странное, во что я не сразу поверила.

Эшли молча смотрела на меня, пронизывающим взглядом. Я ждала. Она тоже.

— Что он сказал? — спросила девушка. Мое сердце застыло от ее голоса. Потерянный, безличный. Как у Тома. Это место, превращает людей в зомби. Одинаково одетых зомби, с похожими лицами и голосами.

— Сказал, что ты сейчас вовсе не из-за Тома в шоке. Что с тобой кое-что случилось еще раньше. До того, как Том похитил тебя.

Она улыбнулась, заставив меня нахмуриться. Это не совсем та реакция, которую я ожидала.

— Ты когда-нибудь чувствовала себя так, что ты умерла? — Отчужденно спросила она, и тут же ответила на свой вопрос: — Конечно, да. Я помню твое состоянии после аварии. Ты действительно была мертва. Но я говорю сейчас о другом.

Снова повисло молчание, словно энергия Эшли иссякла. Я не шевелилась, терпеливо ожидая, когда она заговорит, и вот, когда мое терпение было на исходе, она произнесла:

— Это состояние, когда твое тело здесь, в этом мире, но твоей души нет. Она неизвестно где, блуждает в одиночестве, потерянная и грязная. Твоя душа уже никогда не вернется в твое тело, никогда не заставит вновь биться сердце, радоваться жизни.

— Почему у тебя было это состояние? — я наклонилась вперед, несмотря на то, что все мое тело, словно окаменело. В висках стучала кровь. Я вновь услышу, что-то, что потрясет меня. Что-то, что может перевернуть остатки моего мира, но я сделаю это.

— Я не скажу твоей матери, — пообещала я.

— Ей нет никакого дела до меня, — отрезала Эшли. Это было первое проявление эмоций, и я обрадовалась, но я сделала вид, что не заметила. Эшли посмотрела на меня. — Иэн ненавидит меня?

— С чего бы ему ненавидеть тебя? — растерянно спросила я.

— Потому что я помню, что он говорил мне. Он ненавидит меня.

— Я думаю, он просто не понимает тебя. Но если ты все объяснишь, тогда он возможно все поймет, и придет навестить тебя.

Я увидела, как из уголка глаза Эшли скатилась слеза, и мое сердце сжалось.

— Он никогда не придет ко мне, если узнает, — ее голос осип. — Никто не пришел бы ко мне, если бы узнал.

— Я приду.

Эшли пронзительно рассмеялась.

— Скай, хватит строить из себя мать Терезу. Ты ведешь себя так, словно действительно собираешься приходить ко мне, а больше всего я ненавижу лицемеров. Прекрати притворяться, я знаю, какая ты на самом деле.

Мое сердце пронзил удар.

Я знаю, что ты в действительности представляешь из себя…

Я помотала головой, и сказала:

— Ладно. Ладно, просто скажи мне, хорошо? И тогда я приведу Иэна.

— Я ЖЕ СКАЗАЛА, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ПРИХОДИЛ! — заорала Эшли, и я опешила. Я не ожидала, такой бури эмоций, и замахала руками:

— Ладно, ладно, прости… просто… я не знаю. Я хочу, чтобы ты пришла в себя. — Я облизала губы. Эшли только что действительно меня напугала. Мне надоело то, что она выглядит как бомба замедленного действия, словно все, что ей осталось, это смотреть в потолок.

Я вздохнула, приводя сердцебиение в норму, лихорадочно соображая о своих следующих словах.

— Я так же говорила с Кэри Хейлом о тебе. — Мои слова заставили Эшли подозрительно посмотреть на меня. — Похоже он все знает.

— Конечно, — пробормотала она. — Кэри знает все обо всех. Иногда мне даже кажется, что он может читать мысли.

— Что это значит — что Кэри знает все обо всех?

— Ты знаешь, — пробормотала Эшли. Голос ее понизился, словно она окунулась мыслями в воспоминания. — Даже тогда, когда мы впервые встретились, я подумала, что он знает меня.

— Впервые встретились? — я придвинулась поближе. Я никогда не слышала, как они познакомились, и сейчас я почувствовала — это мой шанс — похоже, Эшли занялась самогипнозом, и сейчас глубоко в своих воспоминаниях.

Эшли Хардман знала — Скай придет и сегодня. Она приходила каждый день, пока Эшли сидела в психушке, и хоть девушка и не говорила этого, но она чувствовала облегчение от того, что кузина навещает ее. Если бы эта глупышка не рассказывала ей о том, что происходит дома, Эшли больше не чувствовала бы себя частью этого мира.

Скай пришла, и Эшли сделала то же, что и всегда — просто продолжила глядеть в потолок. Она боролась с различными желаниями глубоко внутри себя, одно из которых было желанием, чтобы Скай ушла. Другое — чтобы осталась.

Поэтому Эшли молчала.

Она лишь следила за двоюродной сестрой, краем глаза, и слушала что та говорит.

Все началось как обычно — Скай стала рассказывать о том, что произошло за день. Ее родители приехали. Эшли всегда завидовала ее родителям — она хотела, чтобы у нее была такая же семья, как и у кузины. Сплоченная, сложенная. Семья Хардманов — это кусочки паззла, которые невозможно собрать в картинку. Каждый член семьи — на своей волне, и лишь изредка эти волны пересекаются.

Мысли Эшли блуждали по прошлому от одного воспоминания, к другому, всегда возвращаясь к амбару, и ночи, когда Том похитил ее, и Еву Норвуд. Она вспоминала губы Тома на ее губах, горячее дыхание на своей щеке, и это воспоминание выводило из себя. Если бы можно было бы стереть себе память, она бы сделала это не раздумывая.

— Вчера я разговаривала с Иэном.

Тут все мысли покинули голову девушки, и она посмотрела на кузину. Ее светлые волосы были как попало собраны в узел, а лицо выражало усталость, и беспокойство.

Она разговаривала с Иэном.

Воспоминания сдавили горло, комом слез, желающих выбраться наружу, но Эшли не собиралась плакать при этой выскочке.

Скай пыталась выведать у нее, о чем знает Иэн, но Эшли не поддалась. Она с усилием боролась над собой, чтобы не закричать, не разорваться тут же, перед кузиной, на сотни мелких кусочков боли.

Эшли думала про себя, о том, что она находится на необитаемом острове. Там нет Скай, нет Иэна, нет никого, кто мог бы потревожить ее, напомнить о прошлом. Она так жаждет забыть это, но такие как Скай не дают этого сделать. Лучше бы она не приходила. Лучше бы не говорила с ней.

— Ладно. Ладно, просто скажи мне, хорошо? И тогда я приведу Иэна.

— Я ЖЕ СКАЗАЛА, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ПРИХОДИЛ! — закричала Эшли, напугав кузину.

— Ты знаешь… — Эшли немного успокоилась, когда Скай завела разговор о Кэри Хейле. Всегда, как бы плохо ей ни было, она всегда могла вернуться в свое прежнее состояние, благодаря Кэри. Он был кем-то вроде ее успокоительного. — Даже тогда, когда мы впервые встретились, я подумала, что он знает обо мне.

— Впервые встретились?

Эшли погрузилась в воспоминания.

Она вновь была там, в Париже, в Сквере Рене Вивиани. Луна светила так ярко, что можно было подумать, день наступил раньше времени. Эшли спешила домой, потому что завтра нужно было встретиться с важными людьми из ее прошлого. Ее шаги были единственными в этом месте — время близилось к утру.

Жара почти выбивала из колеи, девушка сильно вспотела.

Она могла думать лишь о завтрашней встрече, и ни о чем больше. Именно поэтому она не услышала, как кто-то идет за ней. А когда она свернула под мост, тогда она поняла, какую ошибку совершила. Она не должна была идти в это место. Ей нужно было винить кого-то. И это она была виновата. Ее фигура, облаченная в короткое, цветочное платье, облегает, и привлекает внимание незнакомцев.

И его внимание тоже она привлекла.

Поэтому он и пошел за ней.

Как хищник, как животное, идет за своей жертвой, и потом загоняет в угол.

Эшли закричала, когда он набросился на нее сзади, и повалил на асфальт. Ее лицо вспыхнуло болью, а уши заложил крик. Ее крик.

Крик боли, и унижения, крик отвращения к себе самой, и необходимости выбраться из-под туши дикого животного.

— ДОКТОР ГРЕЙСОН! — заорала я. — Доктор Грейсон!

Я вылетела из кабинета натолкнувшись на Кэри Хейла, ударяясь лицом в его грудь.

— Что случилось?! — его глаза были широко раскрыты. Он тоже слышал эти крики.

Я подавилась слезами.

— Я не знаю… она вдруг…

— Что ты сделала? — он стремительно приблизился к Эшли, которая кричала, что ей больно. Она моталась по постели, из стороны в сторону, размахивая руками.

— ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ! — с ее губ сорвался вопль. Я зажала рот обеими руками, врезаясь в стену. Боль — не физическая, душевная сковала все мое тело. Крики Эшли словно шли из моей собственной души.

— ПОМОГИТЕ!

— Доктор Грейсон! — воскликнула я, когда она ворвалась в комнату. Она не увидела меня, обратив все свое внимание на Эшли.

— Что случилось?

— Внезапный приступ, — отрапортовал Кэри Хейл. Он держал Эшли за руки, и прижимал ее лицо к своей груди. Я не могла оторвать взгляда от ее лица, ее широко раскрытых глаз.

— Больно… — бормотала она.

— Т-ш-ш… — Кэри Хейл продолжал укачивать ее. Я еле слышно дышала, надеясь, что никто не вспомнит обо мне. В моей груди разрывался комок слез, который я не могла сдерживать. Я плакала беззвучно, но мне хотелось закричать во все горло.

Я так испугалась.

Эшли…

Что с ней случилось?..

— Не трогай меня… — словно загипнотизированная продолжала бормотать Эшли. Она очень редко бормотала, и я поняла — она до сих пор там, в своих воспоминаниях. Я хотела обнять ее, сказать, что с ней ничего не случится, она теперь в безопасности, но я бы не смогла открыть и рта.

Такой боли, и потерянности я еще никогда не ощущала.

Ее руки безжизненно висели, и она не шевелилась, пока Кэри Хейл гладил ее по голове.

— Не трогай меня. Не прикасайся ко мне… не надо. Мама…

Я с усилием терла глаза, заставляя слезы прекратить, но они не слушались. Мое дыхание останавливалось где-то в горле, причиняя боль.

— Т-ш-ш…

Доктор Грейсон вздохнула, выпрямляясь. Она подошла ко мне.

— Скай, что здесь случилось? — она взглядом задержалась на моей губе. — Подожди, я обработаю рану.

Я легонько дотронулась до губы, и ощутила, как щиплет порез.

Я помотала головой:

— Не нужно. Лучше помогите Эшли. Я не… — мой голос осел. У меня не было слов, чтобы описать то, что случилось. Эшли погрузилась в свое прошлое так глубоко, что я не смогла ее вернуть. Она билась в истерике и кричала, и успокоилась лишь сейчас.

— Я схожу за медикаментами, — сухо произнесла доктор Грейсон. — Кэри хорошо справляется со своей работой.

Я кивнула, вновь забиваясь в угол. Мое сердцебиение пришло в норму, но голова кружилась. Эшли продолжала сидеть с широко открытыми глазами.

— Эшли, — тихо пробормотал Кэри ей в волосы. — Ты меня слышишь?

— Спасибо тебе, — произнесла она. — Ты убил его?

Я затаила дыхание. Что происходит? Девушка выглядит до сих пор как зомби, значит ли это, что Кэри говорит с ней, пока она в трансе?

— Т-ш-ш…

— Помоги мне…

— Я помогу. Я помогу. Я помогу тебе, обещаю.

Я медленно дышала через рот, прижимая пальцы к вискам.

Крик Эшли до сих пор был где-то глубоко внутри меня, сотрясая стены подсознания. Где-то там, зарождались новые вопросы, которые тревожили меня, но сейчас я не могла сосредоточиться на них.

Доктор Грейсон вернулась. Она поставила аптечку на столик, и подошла к Кэри:

— Теперь ты можешь идти. Эшли понемногу приходит в себя. Я не хочу, чтобы она вас видела. Она должна быть в комнате одна, когда очнется.

Кэри Хейл кивнул, поднимаясь на ноги. Он остановился у двери, встретившись со мной взглядом, и, схватив аптечку, и взяв меня за руку, потащил за собой. Я заметила, что его белый халат, влажный на груди, где плакала Эшли.

Его пальцы на моем локте, больно сжимали, когда он волок меня по коридору. Мы оказались в свободной комнате, где стояла софа, и столик, на котором лежало несколько книг. Так же здесь был телефон Кэри, и я решила, что он отдыхает именно здесь.

— Кэри, мне больно, — пробормотала я, хриплым от слез голосом. Он отпустил меня, вставая таким образом, словно хотел предупредить мой побег от него. Он молчал, явно все еще находясь в состоянии шока. Его руки автоматически двигались, когда он обработал мою рану, не реагируя, на мой нервный писк, когда губу обожгло огнем. Когда он закончил дела, его холодный взгляд встретился с моими испуганными глазами, и он мрачно спросил:

— Что ты сделала?

— Что? — опешила я.

Он склонил голову на бок. Такого злого лица, по отношению к себе я еще у него никогда не видела, и мне стало не по себе.

— В твоей помощи никто не нуждается, Энджел, когда наконец ты это поймешь, и прекратишь лезть туда, куда тебя не просят? — в его отчужденном голосе сквозила ярость по отношению ко мне. — Когда ты прекратишь делать это?

— О чем ты…

— Ты знаешь, о чем я! — прогрохотал Кэри. Мои губы, задрожали. Весь день — сплошное потрясение. Внезапно я почувствовала облегчение от того, что сегодня я не вернусь в тот дом, и я не буду видеть его каждый день, за завтраком и ужином. — Почему ты не оставишь прошлое в покое?! — Кэри схватил меня за локоть, притягивая к себе, и продолжая испепелять меня взглядом. — Прошлое в прошлом, и не стоит ворошить его! Не нужно цепляться за него, делать неправильные выводы, и… — он выдохнул, и резко выпустил меня, так, что я отшатнулась. Потер виски. — Я хочу, чтобы ты больше не появлялась в больнице, на этом этаже. Я не хочу, чтобы ты навещала Эшли. Я не хочу, чтобы ты к ней приходила, пока не случилось что-то плохое.

По моим щекам градом скатились слезы, злости, и стыда. Ненавижу это. То, что плачу на людях. То, что плачу перед ним.

— Прекрати делать это, — приказал Кэри Хейл. — В любом случае ты не должна была быть здесь. Ты должна была остаться дома, с родителями, и переехать, а не погружаться в эту забавную игру с разгадыванием тайны.

— Я НЕ ПЫТАЛАСЬ ИГРАТЬ В ИГРУ! — заорала я, не выдержав. Я выглядела словно сумасшедшая истеричка. Ресницы слипались от слез, но я видела, как невозмутимо Кэри Хейл вскинул брови. Я бы ударила его. Я хочу ударить его. — Я пришла, чтобы помочь Эшли. Я надеялась, что если я поговорю с ней, то она придет в себя.

— Ты пыталась помочь только себе, — отрезал Кэри Хейл. В его голосе не было ни капли сожаления. Он словно наслаждался тем, что я плачу. Я медленно прошла мимо него к двери. В моей голове стучали молоточки, предупреждая, чтобы он не прикасался ко мне. Если он ко мне прикоснется, я сорвусь. Не хочу чувствовать, как его пальцы хватают меня.

Он схватил меня за локоть, и я завопила:

— ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ОСТАНАВЛИВАЕШЬ?! Я ДЕЛАЮ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ — УХОЖУ!

Он открыл рот, собираясь что-то ответить, но тут по коридору разлетелся пронзительный вой сигнализации, и я подскочила. Кэри отпустил мою руку, и бросился за дверь. Я побежала за ним, мысленно молясь, чтобы ничего не случилось с Эшли. Только не это. Если с ней что-то случится, я не прощу себе этого никогда.

Никогда…

Но серена была связана не с Эшли. Комната, откуда она доносилась, была в противоположном конце коридора.

Комната Тома Гордона.

Мои глаза вновь защипало, я бежала за Кэри Хейлом, несмотря на то, что он приказал оставаться на месте, и никуда не ходить.

— Что с Томом? — воскликнула я, останавливаясь у двери.

— Уберите ее!

— Ей нельзя сюда!

В палате было два врача, доктор Грейсон, и еще тот взрослый мужчина, который был с Томом. Они стояли в середине комнаты.

— УБЕРИТЕ ЕЕ! — заорал кто-то явно на меня. Кэри Хейл обернулся, хватая меня за плечи, и выталкивая наружу, но я успела увидеть окровавленную руку Тома. Капли крови стекали по его пальцам, капая на пол, образовывая лужицу.

Я закричала.