Лови день

«Исполнение долга»

— Присцилла!

Пустота. Молчание там, где должна была звучать ее мысленная мелодия, — и гаснущий свет автономной системы.

Сработала подготовка Целителя: переживаемый им ужас был вытеснен из сознания, внимание сосредоточилось на тех деталях, из которых состоит жизнь. Дыхание отсутствует. Сердцебиение отсутствует. Автономная система отключается прямо у него на глазах… Ему нужен врач! Но времени на вызов нет: тело Присциллы умрет прежде, чем Вилт успеет прийти сюда из лазарета.

Страх впился в него — но был отодвинут в сторону. Шан положил ладонь на ее остывающую грудь. Он схватил и трансформировал свой страх так, как его никто не учил, — и освободил его в виде обжигающего разум луча энергии.

Шок бросил его на колени. Ощутив, как под его ладонью затрепетало сердце, он начал массаж: нажать — отпустить, нажать — отпустить. Тело подхватило заданный ритм, снова потеряло, опять поймало — и выровняло. Возобновилось дыхание. Автономные системы заработали на полную мощность. Шан прекратил массаж, с трепетом глядя, как тело живет без его помощи.

С трудом встав на ноги, он зрением Целителя попытался найти ту нить, которая привязывала Присциллу к ее телу.

Ее не было — ни следа, ни отзвука эмоции. Присцилла исчезла — словно никогда не существовала.

В нем снова проснулся ужас, и он принял его, используя силу этого чувства, чтобы расширить зону Поиска, прикоснуться к аурам всех, кто оставался на корабле. Шан искал намек, напоминание, ноту, которая была Присциллой.

На ауре Лины он задержался дольше всего, затем — на Горди. Но Присцилла не укрылась у своей подруги и приемного сына. Шан стал искать дальше, открыв себя так, как никогда прежде не делал, читая за пределами своих обычных возможностей…

Вот оно! Эхо, огонек воспоминания, знакомое теплое прикосновение, дарующее уют.

Следуя за отзвуком, Шан миновал россыпи человеческих аур, беспорядочный шум, который соответствовал животным с низкой организацией, почти разумные структуры нормишек… Библиотека любимцев, первое пристанище Присциллы на борту «Исполнения долга» почти восемь лет назад. Он сузил поле своего внимания, стал смотреть внимательнее — и наконец нашел ее: она плотно свернулась внутри ласковой, преданной ауры мастера Фродо, короля нормишек.

Шан опрометчиво выплеснул энергию — и на пугающую долю секунды оказался не ближе к нормишкам и своей возлюбленной, а снова в своем теле. Оно упало на тело Присциллы, и голова его оказалась у нее на груди, которая тихо опускалась и поднималась, словно во время сна.

— Нет!

Он устремился обратно, полетел к Библиотеке любимцев, держа курс на ауру мастера Фродо.

Протянув нить симпатии к крошечному эмпату, Шан получил в ответ привычное радостное приветствие. Однако на этот раз к радости крошечного создания примешивалось удивление, так что он сначала протянул нормишке нить утешения, а уже потом попытался дотронуться до самой Присциллы.

Она надежно спряталась за прочным щитом, который был укреплен природной защитой нормишки.

Шан попробовал максимально приблизиться к ней, стараясь поточнее вспомнить, как именно он вызывал Вал Кона, а потом снова энергично окликнул ее мыслями: «Присцилла!»

Поверхность ее щита замерцала, из-за него выскользнул тонкий язычок ауры, за ним последовали другие. Он смог прочесть узнавание, а затем — смятение, страх и любовь. Шан ответил любовью, утешением и чувством безопасности и снова попробовал позвать Присциллу, уговорить сменить защиту мастера Фродо на его собственную. Однако Присцилла его, кажется, не услышала.

Мягко, с бесконечным терпением, он снова послал ей любовь, утешение и защиту, протянув целительную нить спасения, — и наконец ощутил, как ее поначалу слабое прикосновение к этой нити стало крепнуть и приобретать уверенность.

Не обращая внимания на усталость, Шан укрепил связавшую их нить — и почувствовал, как она убрала щиты, немного помедлила — и вышла из-под защиты мастера Фродо, открыв сердцевину своего «я» пустоте.

Шан каким-то непонятным образом потянулся, обнял свою возлюбленную и высвободил их обоих из сферы влияния мастера Фродо.

Он вернулся в свое тело с мучительной стремительностью, и на секунду с ним оставалась Присцилла — а потом она ушла, перетекая своим сознанием по физическому контакту их тел. А в следующую секунду их связь прервалась, и контакт сознаний прекратился.

Вилт успел прийти и уйти обратно, сделав им инъекции витаминов и сурово отчитав за то, что заставило их так быстро потерять такую большую часть массы тела. Пока он еще выговаривал Шану, Присцилла связалась с Линой и попросила навестить мастера Фродо с дополнительной порцией зерен. После этого она потребовала, чтобы в кабинет капитана им доставили два полных обеда.

С обедом тоже было покончено. Присцилла сидела на диване рядом с Шаном, положив голову ему на плечо, и обдумывала его рассказ. Наконец она вздохнула, села прямее и заглянула в его серебристые глаза:

— Шан!

— Да, Присцилла?

— Почему ты не пошел в Колледж Волшебников в Солсинтре?

Он не скрыл удивления:

— Потому что я не драмлиз, Присцилла, — я Целитель.

— Да, но видишь ли, — очень мягко заметила она, — Целители не делают того, что, по твоим словам, сделал ты. И я знаю, что ты это сделал, иначе я бы сейчас не сидела рядом с тобой. И ни один мой знакомый волшебник — да и ведьма тоже — не могут говорить прямо, разумом к разуму.

Он нахмурился:

— Чепуха. Ты сама оставила сон жене Вал Кона, а она ответила!

— Да, конечно. Но мы с ней не говорили друг с другом прямо. Подумай, насколько было бы легче, если бы такой способностью обладали многие. Антора смогла бы поговорить с Вал Коном много месяцев назад, передав ему приказ Новы о возвращении!

Он смущенно поерзал, а потом ухмыльнулся:

— Ну, я могу оправдаться только тем, что ни Вал Кон, ни я не знали, что такое невозможно, и поэтому очень мило поболтали! — Его улыбка погасла. — Больше того: он принимал меня так, как это мог бы сделать другой Целитель: попросил меня приглушить эмоции. А я смотрел его глазами!

Он выпрямился и схватил Присциллу за руку. Его пристальный взгляд стал почти гипнотическим.

— Я видел, как из толпы вышел мужчина с пистолетом. Видел, как он повернулся к Вал Кону… — Он ссутулился. — А потом связь оборвалась.

— Где он? — спросила она, выдержав паузу в несколько сердцебиений.

Шан резко расхохотался:

— Отказался говорить! Велел не приближаться и беречь себя! Некогда считаться меланти, сказал он, из чего я заключаю, что он говорил со мной не как мой брат, а как мой Делм. Ха! Как он поменял свою песню, Присцилла! И наконец, перед тем как нас вытолкнуть и чуть было не оставить меня без спутницы жизни, он велит нам встретиться с ним. Видишь ли, у мужчины с пистолетом тоже есть корабль, так что Вал Кону всего-то и нужно, что убить его — и он может не спеша улетать с планеты и отправляться искать родственников Мири. Где бы они ни находились.

— Мири, — уточнила Присцилла. — Это Мири нас вытолкнула. — Она вздохнула и добавила, поскольку Богиня требует правдивости: — Это моя вина.

— Твоя вина? — изумленно переспросил Шан. — Мири выбрасывает нас в пустоту, и это — твоя вина? Присцилла…

— Моя вина, — повторила она. — Моя гордыня. Я была так уверена в том, что могу тебя защитить! И когда ты сосредоточил внимание на Вал Коне… Ты тратил так много энергии, что я испугалась за тебя, за нашу связь с кораблем. Я дала тебе столько, сколько могла, но этого не хватало. Ты начал гаснуть, и я чуть было тебя не потеряла. И я потянулась и стала брать энергию из мостика между Вал Коном и Мири: там столько энергии!

Она замолчала и с силой стиснула его руку, черпая силы от боли, с которой в ее ладонь врезался камень его кольца. Она вознесла благодарность Богине, которая испытала ее в полной мере и позволила еще ненадолго задержаться в мире действующих.

— Мири почувствовала, что мостик нарушен, — сказала она Шану. — Наверное, я заслонила от нее Вал Кона: наверное, ей показалось, что он в огромной опасности… погиб. Подумай, какое это потрясение, когда ты привык находиться в гармонии с кем-то, а этот человек уходит за стену и отделяется от тебя… — Она покачала головой. — Мири не обучена. Она не знает, как меня увидеть, не умеет искать. Она могла только ударить всей силой своей воли и попробовать восстановить связь со своим спутником жизни.

— И при этом отрезала нас, — договорил за Присциллу Шан. Он вздохнул. — Внушительно. — Он заглянул ей в глаза. — Но то, что ты мне сказала, показывает, что ты не виновата. Как и Вал Кон, как и Мири. Человек, на ком лежит вина — за то, что он тебя испугал, за то, что чуть тебя не убил, — это Шан йос-Галан, его жадность и его эгоистические потребности.

— Нет!

— Да. — Он прикоснулся к ее лицу, провел пальцами по волосам. — Присцилла, ты не должна позволять, чтобы я подвергал тебя опасности! Ты видишь, что я такое — человек, насколько не владеющий своими желаниями, что может убить собственную спутницу жизни!

— Шан! — Она выпрямилась и услышала, как в ее голосе зазвучали особые ноты. — Это неправда.

Он вздрогнул, заглянул ей в лицо — одной Богине известно, что он там прочел! — и качнулся вперед. Его руки обхватили ее, щека прижалась к ее щеке.

Присцилла обняла его, и они сидели так, забыв о времени. А потом она задала вслух вопрос, который он уже задавал себе бессчетное количество раз со времени своего разговора с братом:

— А Вал Кон может убить человека ради корабля?

Шан вздохнул, как усталый ребенок, и поменял позу.

— У йос-Фелиумов особая страсть к кораблям, Присцилла: история семьи полна рискованных поступков, которые совершались ради кораблей. Вал Кон?.. — Шан сел прямо и покачал головой. — Мой брат рассказывал об одном случае, когда он захватил икстранца — по его словам, чтобы поговорить с ним и иметь открытый и равный обмен мнениями. Он говорил, что, когда они закончили разговор, он отпустил эту тварь, потому что убивать ее не было смысла. Хотя этот довод ни разу не помешал икстранцам убивать столько неикстраниев, сколько им заблагорассудится.

Он снова вздохнул:

— Откуда мне знать, что он сделает, Присцилла? Вот ты бы отпустила икстранца?