Любить Эванджелину

Глава 3

Эви пыталась сконцентрироваться на бухгалтерских книгах, лежащих на её столе, но никак не могла сосредоточиться на доходах и расходах. Перед её внутренним взором, заслоняя цифры, то и дело возникало смуглое лицо. Каждый раз, когда Эви думала о светлых хищных глазах, у неё сводило живот, а сердце начинало бешено биться. Страх. Пусть он и был вежлив, Роберт Кэннон мог скрывать свою истинную природу не больше, чем пантера. В некотором роде девушка интуитивно чувствовала, хотя и не знала, откуда взялось это ощущение, что он представляет для неё угрозу.

Инстинкт подсказывал ей скрыться от него, отгородиться стеной. Она слишком долго боролась, чтобы сделать свою жизнь спокойной, и не может позволить этому темному незнакомцу разрушить то, что построила. Ее жизнь текла ровно, очень неторопливо, и Эви возмущало это вторжение в гладкую череду дней, которую она создала для себя.

Она посмотрела на маленькую фотографию, стоящую на верхней полке старомодного шведского бюро. Это была не одна из ее свадебных фотографий: она никогда не разглядывала их. Этот снимок сделали летом перед их последним годом в средней школе, они тогда собрались группой и целый день провели на воде: катались на водных лыжах, бездельничали, возвращаясь на берег только для того, чтобы приготовить еду. Беки Уотс принесла фотокамеру своей матери и снимала их в тот золотой летний день. Мэтт гнался за Эви с кубиком льда, пытаясь забросить его в вырез её блузки, но когда он наконец поймал её, она стала сопротивляться и заставила его выронить лед. Руки Мэтта обвивали её талию, и они смеялись. Беки окликнула: «Эй, Мэтт!» — и сделала снимок, когда они оба автоматически посмотрели на неё.

Мэтт. Высокий, едва переросший юношескую неуклюжесть и только начинающий мужать. Копна темных волос, спадающих ему на бровь, кривая усмешка, блеск ярко-голубых глаз. Он всегда смеялся. Эви не удостоила бы и взглядом девочку, которой была тогда, но видела, как Мэтт обнимал её, связь между ними проглядывала даже в тот беспечный момент. Девушка взглянула на тонкий золотой ободок на левой руке. Мэтт.

За годы, прошедшие с тех пор, у нее больше никого не было. Эви никого не желала, никем не интересовалась и не испытывала искушения. Конечно, существовали люди, которых она любила, но в романтическом смысле её эмоциональное уединение казалось настолько полным, что она вообще не сознавала, если мужчина испытывал к ней интерес… пока на её пристань не явился Роберт Кэннон и не оглядел её глазами, похожими на зеленый лёд. Хотя его лицо оставалось бесстрастным, Эви чувствовала, что его внимание направлено на нее, как лазер, ощущала горячий сексуальный характер его интереса. Это и что-то ещё. Кое-что более опасное.

Он ушел сразу же после того, как осмотрел лодку, но скоро вернётся. Она не испытывала никаких сомнений на этот счёт. Вздохнув, Эви встала и подошла к французским дверям. Девушка видела, как звездный свет, мерцая на воде, льётся на причал. Тёплый ночной ветерок, влажный, ароматный, овевал её. Маленький дом стоял прямо на берегу реки, от веранды мостки вели к её частному доку и сараю для хранения лодок. Эви села в одно из кресел, стоявших на террасе, и водрузила ноги на перила, мирное течение реки навевало покой.

Учитывая постоянный стрёкот насекомых, крики лягушек и ночных птиц, плеск рыб, шелест деревьев, низкий ропот реки, летние ночи не несли тишины, но в этом шуме чувствовалась безмятежность. Луны не было, поэтому на черном небосводе ясно виднелись звезды; хрупкий, мерцающий свет отражался на воде миллионами крошечных алмазов. Главный рукав реки изгибался в шести футах от ее дома, поток ерошил поверхность воды волнами.

Ближайшие соседи Эви находились примерно в четверти мили, скрытые за маленьким мысом. Единственные здания, которые она могла видеть со своей веранды, стояли на другой стороне озера на расстоянии более чем в одну милю. Озеро Гантерсвилл, созданное в конце тридцатых годов, когда TVA [8] построила плотину на реке, было длинным и широким, изогнутой формы со множеством маленьких заливов. Озеро усеивали многочисленные островки, покрытые деревьями.

Эви провела здесь всю свою жизнь. Здесь были её дом, семья, друзья. Предки Эви жили здесь почти двести лет, её корни глубоко вросли в эту землю. Она знала, как один сезон переходил в другой, знала пульс реки и никогда не хотела находиться в другом месте. Жизнь здесь была её крепостью. Однако теперь её крепости угрожали два разных врага, и она должна бороться, чтобы защитить себя.

Первая угроза приводила её в ярость. Лэндон Мерсер занимался чем-то опасным. Она плохо знала этого человека, но благодаря чутью редко ошибалась в людях. В Мерсере было что-то скользкое, он сразу не понравился Эви, когда впервые арендовал одну из её лодок, но она несколько месяцев ни в чем его не подозревала. Постепенно всякие мелочи заставили Эви насторожиться: то, как он всегда тщательно озирался прежде, чем покинуть причал. Было бы понятно, если бы он смотрел на речное движение, но вместо этого Мерсер следил за парковкой и шоссе. И на его лице после возвращения всегда отражалась смесь триумфа и облегчения, как будто он сделал что-то незаконное и избежал неприятностей.

И его одежда всегда как-то не соответствовала. Он явно старался одеваться небрежно, как, по его представлению, одевались рыбаки, но у него не получалось. Мерсер брал с собой удочки и маленькую коробку с едой, но Эви могла бы поклясться, что он никогда их не использовал. И, конечно, никогда не возвращался с рыбой, а на леске болталась каждый раз та же самая блесна. Эви знала об этом, потому что на тройнике не хватало одного крючка. Нет, Mерсер не ловил рыбу. Итак, почему он носил с собой снаряжение? Единственное логическое объяснение состояло в том, что Мерсер использовал его как маскировку: если бы кто-то увидел его, то ничего бы не заподозрил.

Но так как Эви была очень внимательна ко всему, что угрожало её территории, она задалась вопросом: зачем ему понадобилась маскировка. Он встречался с замужней женщиной? Она отклонила эту возможность. Лодки были шумными и заметными, и тот, кто хотел скрыться от чужих глаз, вряд ли использовал бы лодку. Если дом его любовницы стоял отдельно, то лучше подошел бы автомобиль, потому что тогда Meрсеру не пришлось бы волноваться о капризах погоды. А если у дома были соседи в пределах видимости, то пришвартованная у причала лодка привлекла бы ненужное внимание; люди на реке имели склонность замечать чужие лодки. Любовное свидание посреди озера также не лучшая затея, принимая во внимание речное судоходство.

Наркотики. Возможно, маленькая коробка с едой полна кокаина вместо еды. Если у него отлаженная система, то торговля посреди реки была бы безопасной: водный патруль не мог подобраться к нему незаметно, и, если бы все же приблизился, все, что Мерсеру нужно сделать, это выкинуть наркотики за борт. Самым опасным для него являлся момент, когда он находился на суше: его могли поймать с товаром. Вот почему он никогда не осматривал парковку, когда возвращался: при нем уже ничего не было. Для всех он только что немного насладился рыбалкой.

У Эви не имелось веских доказательств. Дважды она пыталась следовать за ним, но потеряла его во множестве бухт и островков. Но если Мерсер использовал одну из её лодок, чтобы продавать или передавать наркотики, то подвергал опасности бизнес Эви. Мало того, что лодку могли конфисковать, для пристани это станет ужасной рекламой. Владельцы лодок откажутся от аренды её боксов, ведь на озере Гантерсвилл достаточно пристаней, так что они всегда смогут найти другое место для своих судов.

Оба раза Мерсер направлялся к одной и той же области: усеянному островами участку возле национального парка округа Маршалл, где было легко потерять лодку из виду. Эви знала каждый дюйм реки, в конечном счете она вычислит и найдет его. Она не строила грандиозных планов схватить его самостоятельно, предполагая, что он делает что-то незаконное. Она даже не собиралась приближаться к нему, у Эви в лодке был мощный бинокль. Все, что она хотела, — найти подтверждение своим подозрениям и, если окажется права, обратиться к шерифу, а он уже пойдет с этим делом в речной патруль. Таким образом она защитит и свою репутацию, и пристань. Лодку могут конфисковать, но Эви не думала, что шериф так поступит, если именно она выведет его на Мерсера. Ей только хотелось найти доказательства прежде, чем обвинить человека в таком серьезном преступлении, как торговля наркотиками.

Сложность в слежке за Мерсером состояла в том, что Эви никогда не знала, когда его ждать, и, если у неё были клиенты на пристани, она не могла всё бросить и прыгнуть в лодку.

Но она справится с этим, как только представится возможность. А вот Роберт Кэннон — совершенно иное дело.

Эви не хотела с ним справляться. Она вообще не желала иметь к нему никакого отношения — к этому человеку с холодным и настойчивым взглядом и отрывистой речью, к этому незнакомцу, этому янки. Он заставлял её чувствовать себя подобно кролику, оказавшемуся перед коброй: испуганной и очарованной одновременно. Роберт Кэннон пытался скрыть свою безжалостность за спокойными вежливыми манерами, но у Эви не было никаких сомнений относительно истинной сущности этого мужчины.

Он хотел её. И намеревался получить. И мужчину не беспокоило, не разрушит ли он ее жизнь.

Она коснулась обручального кольца и покрутила его на пальце. Почему Мэтта нет в живых? Прошло уже много лет без него, она выжила и продолжила жить, однако его смерть безвозвратно изменила Эви. Она стала более сильной, но и начала держаться в стороне от мужчин, которые, возможно, хотели заявить на неё свои права. Другие мужчины уважали установленное ею расстояние, Кэннон не будет.

Эви не могла позволить себе осложнения в виде Роберта Кэннона. В лучшем случае он станет отвлекать её, когда она должна быть настороже. В худшем же — сломит её оборону и возьмёт то, что хочет, а затем уедет без какой-либо мысли об эмоциональном опустошении, которое оставит позади. Эви содрогнулась от одной мысли об этом. Однажды она выжила и не была уверена, что сможет сделать это снова.

Сегодня, когда он обвил руками её талию и прижал к своему стройному твердому телу, ее потрясло и фактически парализовало удовольствие от этого прикосновения. Прошло много времени с тех пор, как она чувствовала эту радость. Эви забыла, каким захватывающим, каким сексуальным может быть ощущение крепкого мужского тела. Ее поразили горячая сила его рук и тонкий мускусный аромат его тела. Девушку затопили чувства и воспоминания, но они относились к старым временам, к двум молодым людям, которых больше нет. Руки, обнимающие её, принадлежали Мэтту, губы, нетерпеливо, с тоской целующие её, были губами Мэтта. Время притупило эти драгоценные воспоминания, но образ Роберта Кэннона был остро, почти болезненно свежим.

Безопаснее всего проигнорировать его, но Эви была уверена, что он этого не позволит.

На следующее утро Роберт зашел в офис «ПауэрНэт» и представился секретарю — пухленькой проницательной женщине лет тридцати, которая немедленно позвонила по телефону, а затем лично сопроводила его в кабинет Лэндона Мерсера. Кэннон был в отвратительном настроении и пребывал в нём с тех пор, как увидел обручальное кольцо на руке Эви Шоу, но одарил секретаря мягкой улыбкой и поблагодарил её, что заставило женщину покраснеть. Он никогда не срывал зло на невинных, на самом деле Роберт обладал таким самообладанием, что большинство его служащих и не догадывалось о его вспыльчивом характере. Немногие посвященные узнали об этом на собственном горьком опыте.

Впрочем, Лэндон Мерсер был далеко не невиновным. Он стремительно выскочил из своего кабинета, встречая Роберта на полпути, сердечно приветствуя его.

— Мистер Кэннон, какая неожиданность! Никто не сообщил нам, что вы прибыли в Хантсвилл. Для нас это большая честь!

— Вряд ли, — пробормотал Роберт. Обмениваясь с Мерсером рукопожатием, он умышленно слабо сжал его руку. Настроение у Роберта испортилось еще больше, когда он увидел, что Meрсер — высокий красавец с густыми светлыми волосами, одетый в европейском стиле. Опытным взглядом Роберт оценил стоимость шелкового итальянского костюма, который был на Мерсере, и мысленно приподнял брови. У парня дорогостоящие запросы.

— Входите, входите — приговаривал Meрсер, провожая Роберта в кабинет. — Хотите кофе?

— Да, пожалуйста.

Роберт обнаружил, что принятие гостеприимства часто заставляло подчиненных немного расслабиться. Лэндон Мерсер насторожился при его внезапном появлении, и не повредило бы немного успокоить его.

Meрсер повернулся к своей хлопочущей секретарше:

— Триш, не могли бы вы принести кофе?

— Конечно. Какой кофе вы предпочитаете, мистер Кэннон?

— Черный.

Они прошли в кабинет Мерсера, и Роберт занял одно из удобных кресел для посетителей, вместо того чтобы автоматически выбрать большое кресло Мерсера позади стола, дабы показать свою власть.

— Прошу прощения, что нагрянул к вам без предупреждения, — произнес он спокойно. — Я здесь в отпуске и подумал, что воспользуюсь возможностью, чтобы посмотреть на работу вашей компании, так как лично никогда здесь не бывал.

— Мы рады вам в любое время, — ответил Мерсер все тем же дружеским тоном. — Отпуск, говорите? Странное место для отдыха, особенно в середине лета. Уверен, вы заметили — здесь убийственная жара.

— Не так уж странно.

Роберт почти слышал, как в голове у Мерсера проносятся подозрительные мысли. Почему Кэннон сюда приехал? Почему теперь? Они вышли на Мерсера? Если да, то почему его не арестовали? Роберт не возражал против того, чтобы Мерсер начал нервничать, на самом деле он рассчитывал на это.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла Триш с двумя чашками дымящегося кофе. Сначала она вручила чашку Роберту, затем Meрсеру.

— Спасибо, — поблагодарил Роберт. Meрсер не потрудился быть вежливым.

— Так вы в отпуске? — вернулся к разговору Meрсер, когда Триш вышла.

Роберт откинулся в кресле и лениво скрестил ноги. Он чувствовал, как Meрсер внимательно его изучает, и знал, что тот видит: худощавого, элегантно одетого мужчину с холодными, немного скучающими глазами. Ему не о чем тревожиться, несмотря на этот неожиданный визит.

— У меня есть дом на озере Гантерсвилл, — объяснил Роберт ленивым, несколько прохладным тоном. Это была ложь, но Meрсер этого не узнает. — Несколько лет назад я купил его и немного земли. Я никогда прежде сюда не приезжал, но позволил некоторым своим директорам использовать дом, и все они вернулись с обычными рыбацкими историями. Даже не учитывая это, они все были в восторге от места, поэтому я решил сам заняться рыбалкой.

— Я слышал, что это хорошее озеро, — вежливо отозвался Мерсер, но колесики в его голове вращались с удвоенной скоростью.

— Посмотрим, — Роберт позволил себе слегка улыбнуться. — Похоже, здесь милое тихое место. То, что доктор прописал.

— Доктор?

— Повышенное давление. Стресс. — Роберт пожал плечами. — Я чувствую себя прекрасно, но доктор настаивал, что мне необходим отпуск, и это походит на прекрасное место, чтобы избавиться от напряжения.

— Это точно, — сказал Мерсер. В его глазах все еще светилось подозрение, но теперь оно было смешано с облегчением, после того как Роберт предоставил оправдание своего присутствия.

— Я не знаю, надолго ли останусь, — ровным тоном продолжил Роберт. — Я не буду постоянно к вам наведываться. Я, как предполагается, на какое-то время должен забыть о работе.

— Мы будем рады видеть вас в любое время, но вам все же следует прислушаться к своему доктору, — убеждал Мерсер. — Раз уж вы здесь, хотите я вам все покажу? Здесь, конечно, особенно не на что смотреть, только на программистов и их компьютеры.

Роберт поглядел на часы, как будто ему уже нужно было быть в другом месте.

— Полагаю, у меня есть время, если это не доставит слишком много беспокойства.

— Нет, нисколько. — Mерсер уже был на ногах, стремясь закончить экскурсию и избавиться от шефа.

Даже если бы он уже не знал о Meрсере, подумал Роберт, тот все равно ему бы не понравился: Мерсер был каким-то отталкивающе скользким. Он пытался замаскировать это бойким, сердечным отношением, но думал, что умнее остальных, и презрение к окружающим часто просачивалось сквозь приветливый фасад. Мерсер и к Эви также относился? Или она, несмотря на кажущуюся нехватку опыта, была хладнокровной и достаточно проницательной, так что Мерсер оставался с ней настороже?

Вероятно, они любовники, решил Роберт, даже при том, что она замужем. Когда это брачные клятвы становились препятствием для измены? И разве женщина, вовлеченная в шпионаж, будет колебаться при обмане мужа? Странно, что её семейное положение не упоминалось в досье, которое он получил, но с другой стороны, если муж не причастен, зачем его приплетать? Очевидно, муж не имел к шпионажу никакого отношения, но как только вчера Роберт вернулся в гостиничный номер в Хантсвилле, он позвонил своим людям и запросил информацию на этого человека. Он был просто в бешенстве: Роберт никогда, ни при каких обстоятельствах не позволял себе связываться с замужними женщинами, и не собирался теперь нарушать свои правила. Но он никогда раньше не хотел женщину так яростно, как хотел Эви Шоу, и то, что он должен отказаться от неё, очень злило. Meрсер так и фонтанировал дружелюбием, сопровождая Роберта через кабинеты, указывая на различные особенности и объясняя рабочий процесс. Роберт использовал экскурсию, чтобы собрать информацию. Применив свою способность полностью концентрироваться на чем-то одном, Роберт безжалостно вытеснил Эви Шоу из своих мыслей и сосредоточился на настоящем. «ПауэрНэт» располагалась в длинном одноэтажном кирпичном здании. Офисы компании находились впереди, в то время как вся основная работа — программирование — велась в задней части компьютерными гениями, создающими своё особое волшебство. Роберт спокойно отметил и одобрил систему безопасности: камеры наблюдения, датчики движения и тепла. Доступ к секретным материалам мог быть получен только с помощью кодированной магнитной карты, и предъявителю необходимо было разрешение охраны. Из здания не допускался вынос документов и компьютерных дисков. Всю проделанную работу после окончания дня помещали в специальное хранилище.

Для Роберта такие меры безопасности значительно облегчали дело: систему мог обойти только один человек, занимающий высокий пост, тот, у кого был доступ к хранилищу: Лэндон Мерсер.

Роберт счёл для себя обязательным несколько раз во время экскурсии посмотреть на часы и, как только они всё осмотрели, произнес:

— Мне всё очень понравилось, но у меня назначена встреча с подрядчиком насчёт небольшого ремонта в доме. Возможно, как-нибудь мы могли бы встретиться для игры в гольф.

— Конечно, в любое время, — согласился Мерсер, — только позвоните.

Роберт позволил себе короткую улыбку:

— Договорились.

Он был удовлетворен визитом: в его намерения не входило наблюдать за Мерсером, а только сообщить ему, что шеф в городе, и самому изучить меры безопасности в «ПауэрНэт». Конечно, он знал их по документам, но всегда лучше самому проверить детали и удостовериться, что ничего не изменилось. Возможно, ему придется проскользнуть в здание ночью, но в первоначальные планы это не входило. Поимка Мерсера с данными в офисе ничего не докажет, необходимо поймать его при передаче информации. Сейчас задачей Роберта являлось своим присутствием заставить Мерсера нервничать. Нервные люди делают ошибки.

По возвращении Роберта в гостиницу конверт от детективов ждал его на стойке. Роберт вошел в пустой лифт и вскрыл послание, когда кабина начала двигаться вверх. Он быстро просмотрел единственный лист. Информация была кратка. Мэтт Шоу, муж Эви, погиб в автомобильной катастрофе на следующий день после свадьбы двенадцать лет назад.

Роберт спокойно убрал листок в конверт, но им овладел дикий восторг. Она — вдова! Она — доступна. И, хотя Эви еще не знала этого, она — его.

Оказавшись в номере, Роберт поднял трубку и начал делать звонки, передвигая пешки в своей игре.