Любить по-сицилийски

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Баптиста решила, что Хизер должна поехать в «Белла Розария».

— Пора тебе заняться своим имением, дорогая, — сказала она. — Только навещай меня почаще.

Хизер еще не вполне осознала, что имение принадлежит ей, но решила съездить туда.

Она взяла машину из гаража, выехала из Палермо.

Баптиста, должно быть, заранее позвонила на виллу, потому что, когда Хизер добралась до нее, все уже было готово к ее приезду. Джокаста, главная домоправительница, приготовила лучшую спальню для своей новой госпожи. Она была отделана по-старинному: пол из алых изразцов, мебель из дерева почти черного цвета. Свет в комнате был приглушенный. Все сияло роскошью. А огромная кровать показалась Хизер самой удобной в мире.

Она познакомилась с управляющим Луиджи, смуглым энергичным мужчиной. Он предложил показать ее новые владения. Разговаривал он на смеси сицилийского с английским. Хизер отвечала на том же самодельном диалекте, и они прекрасно понимали друг друга.

На вилле оказалась собственная конюшня с тремя лошадьми. Хизер немного ездила верхом. И теперь они с Луиджи взяли лошадей и отправились на прогулку, объезжая земли имения. Луиджи доложил ей, что в этом году собрали хороший урожай.

На вечер Джокаста приказала приготовить «скромный ужин», который состоял из баклажанного салата, тушеных кальмаров со спагетти и печенкой в винном соусе. Хизер нагуляла себе аппетит, и поэтому ей было несложно по достоинству оценить все эти блюда. Под конец было выпито полбутылки розового вина под названием «Донна-фугата», после чего Хизер отправилась в постель и крепко проспала всю ночь.

Удивительное спокойствие, похожее на сон, снизошло на нее.

Долгие прогулки на лошади шли ей на пользу. Несколько раз она уезжала из имения и наведывалась в большой дом, выбирая время, когда там не было Ренато. К счастью, Баптиста больше не поднимала этот опасный вопрос. Они разговаривали о том о сем, обсуждали «Белла Розария», как будто это была действительно ее собственность. Баптиста давала ей мудрые советы, которые она передавала Луиджи. Постепенно ей даже начало нравиться управлять поместьем.

Она не сомневалась, что Ренато скоро навестит ее, и была готова к его приезду.

Но дни шли, а от него не было никакой весточки. Ее начало задевать его безразличное отношение. Что-то осталось неразрешенным между ними, и она хотела с этим разобраться.

Теперь было очевидно: она всегда знала, что он поцелует ее. С того самого момента, как Ренато увидел ее. Просто до некоторых пор в ней жила вера в то, что она любит другого мужчину. Теперь же она хотела, чтобы именно Ренато ее поцеловал.

Ведь именно с ним она чуть не попала в беду тогда, на лодке. И в день бала Хизер уже четко видела свою ошибку. После несостоявшейся свадьбы она замкнулась в себе, не желая иметь с ним ничего общего. Но когда он обнял ее у фонтана, она снова вернулась к жизни, с такой страстью, что ее это даже испугало. Она сбежала, потому что ей нужно было время подумать. Но теперь она хотела снова с ним встретиться.

Но он не приезжал. Лоренцо, похоже, поселился за границей, и однажды Баптиста вскользь сказала, что Ренато тоже нет в стране. Старая женщина чувствовала себя одиноко без обоих сыновей.

Перспектива обеспеченной жизни, не требующей от нее ничего взамен, была искусительной, но все же Хизер заставила себя позвонить в Лондон, на бывшую свою работу. Как она и предполагала, ее место в программе было уже занято. Ей предлагали лишь место консультанта, но двумя рангами ниже, чем то, на что она рассчитывала.

Ренато так и не позвонил в фирму, как обещал.

Прошла еще неделя, когда она однажды вечером увидела машину Ренато, двигавшуюся по узкой главной улице Эллоны. Давно пора, подумала она, спускаясь по каменной лестнице.

Но это был не Ренато.

Из машины вышел Лоренцо и радостно приветствовал ее, как будто между ними ничего и не произошло.

— Я приехал проведать тебя.

Как посмел он приехать сюда, в то время как его брат ни разу этого не сделал? Но вслух Хизер сказала:

— Молодец, мне здесь нравится. Пожалуйста, заходи.

Как всегда, выглядел он великолепно, улыбался и, похоже, ни о чем не задумывался. Его безмятежный вид, казалось бы, должен был задеть Хизер. Но она ничего не почувствовала. Все было уже далеко в прошлом.

— Я привез тебе подарок на новоселье, — сказал он, вручая ей аккуратно упакованную коробку. Это оказался бюст, выполненный в греческом стиле. — Это копия одной из работ, хранящихся в музее, — объяснил Лоренцо. — Я выбрал ее, потому что она очень похожа на тебя.

— Спасибо, мне нравится, — поблагодарила она.

— Ты не находишь этот дом мрачноватым? Мне он всегда казался именно таким.

— Мрачноватым? Отнюдь нет. Здесь прохладно и спокойно. Я его полюбила.

— Нам каждое лето приходилось проводить здесь несколько недель. Я помню, мне постоянно хотелось поскорее уехать отсюда.

Вот и все ее мечты о жизни здесь с ним вдвоем! Она поняла, что это была фантазия, как и многие ее мысли о Лоренцо. Если бы они пообщались подольше, она наверняка смогла бы понять, что серьезных чувств к этому очаровательному молодому человеку у нее не было.

— Я слышал, моему братцу, который обычно так ловко расставляет сети для женщин, дали от ворот поворот, — сказал Лоренцо.

— Все было абсолютно не так, — ответила Хизер. — Мы с Ренато оба решили, что это плохая идея. — Что бы она ни испытывала к Ренато, она не позволит Лоренцо насмехаться над ним.

— Я уверен, именно ты решила, что это плохая идея. А вот что касается его… Для начала, тебе подарили это имение.

— Которое я верну назад, как только все уладится с бумагами.

— К тому же ты ему отказала. Отказала еще до того, как он успел сделать тебе предложение, — продолжал Лоренцо с довольной гримасой. — Могу поспорить, это сильно его задело. Он ходит как в воду опущенный, с тех пор как вернулся из Америки.

Он вернулся! И даже не позвонил ей.

— Давай оставим эту тему, — сказала Хизер. — Я не собираюсь замуж за Ренато.

— Не будь так категорична. Ты посмеялась над ним. Он об этом не забудет.

— Что ты хочешь сказать? Что он попытается завоевать меня, чтобы отомстить?

— Я бы сказал это немного по-другому. Ренато не привык завоевывать женщин. Обычно они сами кидаются ему на шею.

Она ничего не ответила, и он улыбнулся.

— А у нас все могло бы получиться, правда? Если бы он не вмешался.

— Мы теперь об этом никогда не узнаем, — сказала она в ответ. — Все в прошлом.

Он вдруг притянул ее к себе. Хизер почти ожидала этого и позволила ему поцеловать ее, даже ответила на его поцелуй. Но не из любви или страсти. Просто из любопытства.

Когда-то она его любила. Его поцелуи уносили ее на небеса. Так, по крайней мере, она думала. Но эти небеса оказались блеклой картинкой. Поцелуй должен вызывать нескончаемый поток наслаждения и страсти. Он должен быть нежным, порхающим на границе с пылкостью. Он должен оставлять желание повторить его еще и еще…

Она вздохнула и высвободилась из рук Лорен по. Что ж, она провела полезный эксперимент и узнала то, что хотела. Лоренцо был приятным молодым человеком, и только.

— Простите. Я не предполагал, что вы будете заняты…

Хизер повернулась и увидела Ренато, наблюдающего за ними.

— А следовало бы такое предположить, — наглым тоном ответил Лоренцо.

Ренато сделал шаг вперед и взял брата за руку.

— Ты, как я понимаю, собирался уходить.

— Нет, — сердито сказала Хизер. — Я пригласила Лоренцо перекусить.

Лоренцо поймал взгляд Ренато, и то, что он в нем увидел, заставило его заговорить по-другому.

— Как-нибудь в другой раз, Хизер, — пробормотал он.

Понимая, что это бесполезно, Хизер все же попыталась вести себя как хозяйка дома.

— Нет, не в другой раз, — возразила она, — а сейчас. Джино уже приготовил еду на двоих…

— Не волнуйся, я голоден, — сказал Ренато. Он посмотрел на Лоренцо. — Ты все еще здесь?

— Уже ухожу, — ответил тот. И чмокнув Хизер в щеку, он испарился.

Когда они остались одни, она повернулась к Ренато, который холодно смотрел на нее. В его взгляде было что-то, похожее на упрек. И от этого Хизер еще больше завелась.

— Ты невообразимо наглый человек! — сказала она.

— Приношу свои извинения, — ответил он с видом, говорящим прямо противоположное. — Я хотел, чтобы его здесь не было. И это был самый быстрый способ.

— А как насчет того, чего хотела я?

— Это вполне очевидно. Можешь ничего и не говорить. Я предполагал в тебе больше чувства собственного достоинства!

— Да как ты смеешь!

— О, не надо сцен! Все ясно как белый день. Это был первый шаг к тому, чтобы затащить его в постель.

Она яростно выдохнула и собиралась влепить ему пощечину, но он поймал ее руку.

— Если бы я хотела заманить Лоренцо, я бы уже давно это сделала.

Его пальцы сжались сильнее, и в глазах появился странный блеск.

— Ты хочешь сказать, такого никогда не было?

— Отпусти меня сейчас же!

— Интересно, спала ты с ним? Ты отрицала это в вечер нашего знакомства, или мне так только показалось… я мог ошибиться… скажи мне… Скажи мне! — со злостью произнес он.

— Я ничего тебе не скажу. Это не твое дело.

— Лучшее, что Лоренцо сделал, — это то, что сбежал тогда. Он бы тебя разочаровал. Ты же сама знаешь это.

Да, она знала. Биение ее сердца говорило ей об этом, но она ни за что не признается в этом Ренато.

— Если ты думал так, зачем же толкнул меня к нему?

— Тогда я еще ничего не знал. Так же, как и ты. Но теперь мы оба знаем.

— Если бы я стала женой Лоренцо, я была бы верна ему до конца…

— И не имеет значения, каким печальным был бы этот конец для всех нас? — В его голосе слышалась нескрываемая жестокость. — Мы бы все могли сгореть в аду, который сами создали бы себе. — Он резко остановился. — Хочешь, расскажу тебе, что такое ад?

— Уверена, ты знаком с разными его видами.

— Это когда любишь, того не желая, и желаешь, не любя.

Она, дрожа, вздохнула.

— Отпусти меня, Ренато. Отпусти.

Она освободила свою руку и отошла назад, но не сводила с него глаз, будто он был диким животным, готовым в любую секунду наброситься на нее. Намного безопаснее было относиться к этому человеку как к врагу. Его лицо было таким бледным, каким она еще никогда его не видела.

Шаги Джокасты вывели их из состояния безумия, и они оба через силу улыбнулись, когда она вошла. Каким-то образом напряженная атмосфера испарилась.

Ренато поприветствовал Джокасту, как старого друга. И Хизер заметила, как та рада была его приезду. Пока они разговаривали, Хизер пыталась прийти в себя.

Что произошло? Они снова поругались, спустя несколько минут после встречи. Но в ссорах с Ренато всегда было что-то завораживающее.

Хизер почувствовала, что злость отпускает ее. Его не было так долго! Теперь она могла объяснить ту боль в груди, которую чувствовала последнее время.

— Ваше любимое вино, синьор, — сказала Джокаста, наполняя его бокал.

— Спасибо. И еще меня пригласили перекусить.

— Я не приглашала тебя ни на закуску, ни на ужин, — заметила Хизер, когда они остались наедине.

— Но ты как раз собиралась это сделать. Я это почувствовал.

Подумать только, она была счастлива видеть этого человека! Черт возьми, он же только нарушал ее спокойствие! Он, как всегда, приехал в самый неподходящий момент. И при этом так выглядел, что ее сердце пело, и она не понимала, как могла так долго прожить без него. С каким удовольствием она сейчас свернула бы ему шею!

— И с какой радости ты просил ее сейчас накрывать на стол…

— Мы уезжаем сразу же после еды. И у нас нет ни одной свободной минутки, — деловито сообщил он и тут же спросил: — Расскажи мне, как ты тут жила, пока меня не было?

— Наслаждалась твоим отсутствием. Могу я надеяться на скорое повторение?

— Боюсь, нет. Это имение всегда было одним из наиболее выгодных, и оно должно таким и остаться. Это означает, что ты должна знать, как им управлять. Конечно, отвечает за все Луиджи. Но если ты не будешь знать, что и как делает управляющий, он не будет тебя уважать.

— Но… — Хизер хотела еще раз попытаться объяснить, что она хочет вернуть поместье законному владельцу, но передумала.

— Ожидаются дожди, — продолжал Ренато. — Но у нас еще есть в запасе несколько дней. Именно поэтому я здесь. Пошли.

Небольшая толпа собралась посмотреть на них, когда они садились в его машину с открытым верхом.

— Твои жильцы, — сказал ей Ренато.

— Ты имеешь в виду, что некоторые из них живут в домах, принадлежащих имению?

— Все они живут в Эллоне, которая принадлежит тебе.

— Но я думала… только пара домов…

— Каждый дом в деревне. Поэтому все, что ты делаешь, имеет к ним прямое отношение.

В тот вечер они осмотрели виноградники, фруктовые сады, плантации оливковых деревьев. Все это было теперь ее. Все было ухожено. Жители праздновали невиданный урожай и хотели поговорить о займах на удобрения на следующий год. Это была сфера Ренато. Ей не останется ничего другого, как просто молчать. Но он повел себя благородно: вводил ее во все переговоры, с почтением обращаясь к ней, объяснял, что она должна знать.

Одна овцеферма очаровала ее. Она задавала множество вопросов, чем заслужила одобрение окружающих. На смеси английского, итальянского и сицилийского она объяснила им, что ее дядя тоже разводил овец.

— Я проводила каникулы на его ферме, и он разрешал мне помогать ему. Мне это очень нравилось.

— А какие породы овец он разводил? — спрашивали крестьяне.

— Черномордых, ангорских… — Их беседа продолжалась долго и доставила удовольствие обеим сторонам.

Они показали ей своего лучшего барана, обсудили очень высокие ветеринарные счета.

По дороге назад Хизер увидела, что двери домов на главной улице Эллоны были раскрыты и жители наблюдали за ними. Местный священник вышел поприветствовать их, и они остановились, чтобы зайти к нему на чашку чая. Было очевидно, что такое поведение людей имело какую-то причину. И Хизер боялась, что начинала о ней догадываться.

— Завтра поедем на лошадях, — сказал Ренато, когда они приехали на виллу.

— Ты завтра опять приедешь?

— Я останусь на ночь. Ты же не имеешь ничего против?

— Вовсе нет, — вежливо ответила она. — Я скажу Джокасте.

— Не утруждай себя. Она уже отнесла вещи в мою комнату.

Было ясно, что он был любимчиком Джокасты, которая не только распаковала его вещи, но и заказала его любимую еду. Итак, он хозяйничал в доме. Но, с другой стороны, она же сама постоянно говорила, что «Белла Розария» не принадлежит ей по-настоящему. На что же ей было жаловаться?

Они насладились последними лучами солнца, гуляя по саду.

— Мне нравилось играть здесь, — вспоминал Ренато. — Это было самое подходящее место для игры в разбойников. Я собирал мальчишек из деревни, и мы устраивали войны.

Она улыбнулась.

— Интересно, как Баптиста относилась к таким играм в саду?

— Она не была против. Самое главное, чтобы в этом саду царило счастье, говорила она. — Они дошли до розовой беседки и присели на деревянную лавочку. — По вечерам я часто заставал ее сидящей здесь с закрытыми глазами.

— А ты когда-нибудь задавался вопросом, почему? — осторожно спросила Хизер.

— Ты хочешь спросить, знаю ли я про Федерико? Да, мне рассказал эту историю главный садовник. Он работал здесь долгие годы и все знает. К тому же, когда молодой человек так неожиданно исчез, было много слухов.

— Это было для Баптисты самым тяжелым, — сказала Хизер. — Неизвестность. Ты не думаешь…

— Сомневаюсь, дедушка не терпел непослушания.

Они ужинали в библиотеке рядом с открытыми окнами во французском стиле. Ренато рассказывал про виллу, какой помнил ее с детства.

— Я всегда знал, что в мамином сердце она занимает особое место. Наверное, поэтому я тоже очень сильно полюбил ее. Резиденция всегда была просто зданием, а «Белла Розария» — чем-то необычным.

— Так возьми ее себе.

Он иронично взглянул на нее.

— Есть только один способ сделать это.

— Никакой свадьбы, — тут же ответила она. — Мы же уже договорились.

Он пожал плечами.

— Моя мама очень властная женщина, а я человек с сильно развитым чувством долга.

Она поставила локти на стол и посмотрела ему в глаза.

— Чушь! — сурово сказала она. — Я не знаю, что за игру ты затеял, но можешь о ней забыть. Никакой свадьбы. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. Считай это окончательным решением.

Он улыбнулся.

— А мое мнение не спрашивается?

— Перестань! Я знаю, что ты просто придуриваешься, но нечестно распускать слухи по деревне. Думаешь, я не понимаю, почему они так усиленно наблюдали за нами весь вечер? А священник, можно сказать, дал нам свое благословение. Ты должен прекратить это. Это несправедливо.

— По отношению к кому?

— По отношению к ним. Им, очевидно, нравится эта идея.

— Да, ты пользуешься здесь популярностью. А то, что ты смыслишь в овцеводстве, облетит сего дня всю округу. Все видят уместность нашего брака так же ясно, как и мама.

Хизер не попалась на эту удочку.

— Я иду спать, — сказала она.

— Правильное решение. А завтра начнем пораньше. И не опаздывай. Я не люблю женщин, которые заставляют меня ждать.

Эта фраза была столь провоцирующей, что она сказала, подтрунивая:

— Я обязательно займусь твоим воспитанием.

— Желательно, как советовала мама, днем и ночью. Видишь, мы уже ведем себя как счастливая женатая пара.

Не в силах сдержаться, она рассмеялась. Ей надо было хотя бы попытаться держаться от него на расстоянии. Но чудесное вино и компания мужчины, который, несмотря на свое несносное поведение, оставался для нее самым загадочным и привлекательным в мире, делали свое дело.

— Сегодня ты смеешься куда лучше, чем в последний раз, — одобрительно отметил он.

Та ночь, вспомнила она, когда ее смех срывался на рыдания, и он поцеловал ее с такой нежностью, ощущение от которой с тех пор не покидало ее. Он поймал ее взгляд, но она тут же отвернулась, смутившись. Она уже не знала, чего хотела.

Они вместе поднялись по лестнице. Около ее двери он взял ее за руку и нежно сказал:

— Спокойной ночи, Хизер.

И не дожидаясь ответа, отправился в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, она еще долго стояла, слушая единственный звук, нарушавший тишину, — биение своего сердца. Он придет к ней этой ночью. Она в этом не сомневалась. Подумав об этом, она повернула ключ в замке, оставив дверь незапертой.