Любовь и «каннибалы»

12

Приходя в себя, Майкл ощущал головокружение, сменявшееся мучительной болью. Это повторялось раз за разом. Он успевал изумиться тому, что еще жив, а потом опять проваливался в спасительное беспамятство. Иногда он пытался заговорить, но вырывавшиеся у него слова были бессвязны и непонятны даже ему самому.

Он слышал раздражающее разноголосое жужжание, но не мог узнать в нем биение собственного сердца, подключенного к монитору. Шарканье обтянутых материей подошв по кафельному полу музыкой отзывалось в его ушах — столько в нем было нормального, естественного, человеческого!

В эти редкие минуты Майкл успевал понять, что за ним бдительно и неусыпно следят. И бесконечные уколы лишь ненадолго вырывали его из темных и бездонных глубин небытия.

Иногда он чувствовал, что к его руке притрагиваются, держат в ладонях, слышал чье-то невнятное бормотание... Кто-то звал его. Но у Майкла не хватало сил дослушать до конца.

Иногда он видел во сне ураган на море и себя самого, прыгающего во тьму с палубы раскачивающегося корабля. Но он ни разу не достиг дна. Ему всегда удавалось выплыть...

Были и другие сны. Вот он у игрального автомата. За его спиной стоит Олаф, водит его руками по рычагам и смеется, а вокруг раздаются гудки, звон и щелчки...

А потом появлялся склонившийся над автоматом Арт со смятой сигаретой в зубах. Дым поднимался столбом и скрывал его лицо...

Он видел Эйджи. Она сидела в залитой светом комнате, где пахло пиццей и чесноком. Она улыбалась ему, и сияющие глаза внимательно смотрели на него. Чудесные глаза... А потом на них навертывались слезы. Она плакала и просила прощения... Бранящийся старик. Больной старик, спотыкаясь, взбирается по лестнице. "Из тебя никогда ничего не выйдет! Я понял это, как только увидел тебя!" А потом взгляд его становится пустым и вялым, и он хнычет: "Где ты был? Где Олаф? Он скоро вернется?" Но Олаф далеко, за тысячи миль отсюда. Помочь некому...

Монти, жарящий картошку и хохочущий над собственными шутками. И Олаф, снова Олаф, стремительно идущий по кухне. "Собираешься проесть все свои доходы, малыш?" Легкая насмешливая улыбка, дружеский шлепок, и он уходит снова... Сверкающее пианино — полированная мечта, а рядом с ним стоит растерянно улыбающийся Олаф. А потом ослепительная вспышка из дула револьвера. И Олаф...

Он попытался вновь вступить в борьбу и с криком проснулся.

— Эй, эй... Успокойся, малыш! — Олаф вскочил со стула, стоявшего рядом с кроватью и нежно положил руку на плечо брата.— Все в порядке. Не нужно никуда бежать!

Он попытался сосредоточиться, но все вокруг продолжало плавать в тумане.

— Что? — Болело воспаленное, сухое горло.— Я болен?

— Тебе уже лучше.— И мне тоже, подумал Олаф, поднимая дрожащими руками пластмассовую поилку.— Они сказали, что когда ты придешь в себя, то захочешь пить.

Майкл пососал соломинку раз, потом другой...

На третий у него не хватило сил. Наконец в глазах у него прояснилось. Он долго и внимательно всматривался в Олафа. Темные круги под усталыми глазами. Бледное лицо, заросшее за ночь щетиной.

— Ты чертовски плохо выглядишь...

Олаф усмехнулся и провел рукой по своей небритой щеке.

— Ну и ты тоже не красавец. Сейчас позову сестру.

— Сестру? — Майкл едва заметно пошевелился.— Так я в больнице?

— Уж, конечно, не в гостинице. У тебя болит что-нибудь?

Майкл немного подумал и покачал головой.

— Вроде нет. Только... дурман в голове.

— Так и должно быть.— Облегченно вздохнув, Олаф прикоснулся к его щеке и не отнимал руки, пока не почувствовал смущения.— Ты у нас крутой парень, Майк.

Майкл был слишком слаб, чтобы заподозрить ловушку.

— А что со мной, несчастный случай? Я...— И тут на него волной нахлынули воспоминания.— В баре.— Его рука, безжизненно лежавшая на простыне, сжалась в кулак.— Эйджи! С ней все в порядке?

— Нормально. Только что ушла отсюда. Пришлось просить Монти, чтобы он заставил ее поесть.

— Ты.— Майкл снова внимательно поглядел на него, желая убедиться, что Олаф цел и невредим.— Он не попал в тебя.

— Нет, дурачок...— Олаф умолк, а потом резко добавил: — Он попал в тебя.

Почувствовав, что его не держат ноги, Олаф сел и спрятал лицо в ладони. Его колотило. Майкл ошеломленно уставился на того, кого он всегда считал образцом нечеловеческого мужества и самообладания.

— А где я сейчас? — Он удивленно осмотрелся. Стеклянные стены и мигающие, жужжащие машины.— Ого, сплошная автоматика! И сколько же времени я пробыл без сознания?

— Ну, пару раз ты все-таки приходил в себя. Правда, они сказали, что ты все равно ничего не помнишь. Ты много болтал.

— Да? И о чем же?

— Об игральных автоматах.— Почувствовав себя увереннее, Олаф вернулся к кровати.— О какой-то девушке — Барни или Барби. Как-нибудь попозже я выведаю у тебя, кто это.— Майкл слабо улыбнулся, но и это доставило Олафу удовольствие.— Просил жаркого по-французски.

— Чего ты хочешь от больного человека... И мне его дали?

— Нет. Может, потом мы притащим тебе потихоньку. Есть хочешь?

— Не знаю. Ты так и не ответил мне, сколько я здесь пробыл.

Олаф потянулся за сигаретой, но вспомнил, где находится, и вздохнул.

— Примерно двенадцать часов назад они перестали тебя резать и сшивать. Сдается мне, если бы он попал тебе в голову, а не в грудь, тебя бы уже давно выгнали отсюда в три шеи.— Он постучал пальцем по виску Майкла.— Потому что лоб у тебя медный. Я перед тобой в долгу, в большом долгу.

— В каком еще долгу?

— Ты спас мне жизнь.

Майкл опустил отяжелевшие веки.

— Похоже на прыжок с палубы в бурю. Просто не думаешь об этом. Понимаешь, о чем я?

— А как же!

— Олаф...

— Я здесь.

— Я хочу поговорить с копом.

— Тебе надо отдохнуть.

— Мне нужно поговорить с копом,— отяжелевшим языком повторил Майкл.— Я знаю этих типов...

Олаф поглядел на спящего Майкла, удостоверился, что никто не подсматривает, и нежно погладил брата по голове.

— Говорю вам, состояние у него хорошее,— повторила доктор Блайн.— Идите домой, мистер Стивенсон!

— Ни в коем случае.

Олаф прислонился к двери в палату Майкла. С тех пор как брата перевели из реанимационной в обычную палату, он чувствовал себя заметно бодрее, но "прыгать с палубы" еще не рискнул бы.

— Боже, спаси меня от этих упрямых шведов! — доктор Блайн сурово посмотрела на Эйджи.— Миссис Стивенсон, вы можете повлиять на мужа?

— Я не миссис Стивенсон и не имею на него ни малейшего влияния. Думаю, его не удастся выставить отсюда, пока он сам не убедится, что Майкл чувствует себя нормально. Мой брат пробудет там совсем недолго.

— Ваш брат — коп? — Она вздохнула и покачала головой.— Так и быть. Я дам вам еще пять минут, а потом вы уйдете отсюда. Ей-Богу, вы заставите меня позвонить в службу безопасности и попросить, чтобы вас силой выставили отсюда!

— Да, мэм.

— Это относится и к вашему великану, который прячется от меня по коридорам!

— Я уведу обоих,— пообещала Эйджи. Дверь открылась, и она быстро оглянулась.— Джон?

— Мы закончили.— Его глаза светились торжеством.— Я получил все, что требовалось. Теперь можно устраивать на них облаву.

— Он опознал их? — требовательно спросил Олаф.

— Элементарно. И согласился выступить в суде.

— Я хочу...

— Ни за что! — поспешно ответил Джон, заметив, что Олаф сжал кулаки.— Похоже, парень лучше вас знает, как следует с ними бороться. Учитесь, Стивенсон! Эйджи, последи, чтобы он не натворил глупостей.

— Попытаюсь,— пробормотала она вслед стремительно удаляющемуся брату.— Олаф, если ты хочешь поговорить с Майклом, то заходи скорее.

Коротко кивнув, Олаф прошел в палату Майкла и остановился у его кровати.

— Как ты себя чувствуешь, брат?

— О'кей.— Он был утомлен после разговора с Джоном, но не собирался умолкать.— Мне нужно кое-что рассказать тебе. Вам. Объяснить.

— Это может подождать.

— Нет. Я виноват. Кругом. Это были "каннибалы", Олаф. Они знали, как и когда прийти, потому что я сам рассказал им. Я не знал. Клянусь Господом, я не знал, что они собираются сделать! Впрочем, я не жду, что ты мне поверишь...

Олаф выждал минуту, пытаясь сориентироваться.

— Почему это я тебе не поверю?

Майкл крепко зажмурился.

— Я ошибся. Как всегда.— И он рассказал о том, как встретился с Артом в парке.— Я думал, мы просто поговорили. А он все это время вынюхивал. Вынюхивал про бар.

— Ты ведь доверял ему.— Олаф обошел кровать и положил руку на запястье Майкла.— Ты считал его своим другом. Здесь нет твоей вины, Майк. Просто ты доверял людям, которые этого не заслужили. Они тебя не любили.— Когда Майкл снова открыл глаза, Олаф крепко пожал ему руку.— Если ты в чем-то и виноват, то только в том, что пытался им понравиться. Но с этим покончено.

— Я не дам им уйти!

— Мы не дадим,— сказал ему Олаф.— Мы здесь все заодно.

— Да,— протяжно вздохнув, сказал Майкл.— О'кей!

— Слушай, они меня прогоняют. Говорят, тебе надо отдохнуть. Я вернусь завтра!

— Олаф,— окликнул брата Майкл, когда тот толкнул дверь.— Не забудь жаркое!

— Принесу.

— Ну как? — спросила Эйджи, когда Олаф вышел из палаты.

— Все в порядке.— И тут он обнял ее, крепко и горячо. Она была тоненькая и маленькая, но надежная, как якорь во время шторма.— Поедем ко мне. Пожалуйста,— пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы.— Проведи эту ночь со мной.

— Ну что ж, поехали...— Она поцеловала его в щеку.— Зубную щетку можно купить по дороге.

Позже, когда он в изнеможении уснул, она лежала рядом с ним, не сомкнув глаз. Эйджи знала, что за сорок восемь часов он впервые заснул по-настоящему, если не считать легкой дремоты на стуле. Странно, подумала она, глядя на его лицо, освещенное слабым сумеречным светом. Она никогда не считала себя нежной, заботливой женщиной. Но так хорошо было просто лежать рядом и обнимать его после неразберихи и усталости последних нескольких дней, заставивших его уснуть мертвым сном.

Что ж, тем больше они будут любить друг друга, подумала она, легко прикасаясь губами к его лбу.

Она же, хоть и испытывала усталость и облегчение, уснуть не могла. Слишком трудно было свыкнуться с мыслью, что кончилась ее вольная жизнь, когда она была сама себе хозяйка.

Любовь не подчинялась логике, не признавала четких схем. К тому же в ближайшие дни соединившее их поручение заканчивалось. Впереди был суд, который должен вынести вердикт: или — или.

Вот и настало время подумать, как же быть дальше...

Он просил ее переехать к нему. Эйджи принялась следить за тенями на потолке. Хочет ли она этого? Не слишком ли многого потребует от нее новая жизнь? Ей предстояло решить, что ей дороже, и выбрать то, без чего она не может жить. Без человека, который сейчас спит рядом, она жить не сможет. Бесповоротно осознав это, она безумно испугалась.

Он вздрогнул, издал приглушенный звук и проснулся. Она стала его убаюкивать.

— Шш-ш...— Она прикоснулась к его щеке, погладила по плечу.— Все в порядке. Все хорошо.

— Ураган...— пробормотал он, как пьяный.— Когда-нибудь я расскажу тебе...

— О'кей.— Она приложила руку к его груди, как будто это могло успокоить бешено колотящееся сердце.— Усни, Стивенсон. Ты совсем замучился.

— Как хорошо, что ты рядом. Какое счастье...

— И мне хорошо.— Она с удивлением почувствовала прикосновение к своему бедру.— Эй, Стивенсон, не начинай того, чего не сможешь закончить!

— Я соскучился по твоей рубашечке...— Он положил ладонь на ее грудь, почувствовав тепло сквозь тонкую ткань. Покой. Совершенство. Возбуждение.— Так я и думал.

Где-то глубоко внутри загорелась искра, и вскоре жар заструился по ее жилам.

— Ты шутишь с огнем...

— Я видел этот сон в море.— Усталость заставляла его двигаться еле-еле, но это только разжигало его чувственность. Он медленно поднял и принялся снимать с нее рубашку.— Ты заставила меня вспомнить, как тяжело месяцами не видеть женщин.— Их языки соприкоснулись.— И не ощущать их вкуса...

Она вздохнула от наслаждения, и этот еле различимый звук возбудил его.

— Расскажи еще...

Губы их вновь нашли друг друга. Как нежно... как сладко...

— В последнее время я каждое утро ощущал аромат твоих волос, твоей кожи. Я просыпался, нестерпимо желая тебя. И так шла неделя за неделей. А теперь я могу проснуться и взять тебя.

— Вот так просто?

— Да.— Он поднял голову и улыбнулся ей.— Вот так просто.

Размышляя над этим, она водила пальцем по его спине.

— Стивенсон, я хочу сказать тебе по секрету одно слово...

— Какое?

— Авра-а-ал!

Она, смеясь, опрокинула его на спину и оказалась сверху.

Какое блаженство!

Они поднимались по лестнице суда.

— Ты еще не выздоровел,— сказала она Майклу, поддерживая его под руку.— При данных обстоятельствах проще всего было бы добиться отсрочки рассмотрения дела.

— Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось,— повторил он и вопросительно посмотрел на Олафа.

— Я тоже так думаю.

— Ну, вас обоих мне не переспорить,— с досадой сказала она.— Если ты грохнешься в обморок...

— Я не инвалид.

— Но всего два дня как вышел из больницы,— возразила она.

— Доктор Блайн дала ему "добро",— вмешался Олаф.

— Мне все равно, что там дала ему доктор Блайн.

— Эйджи...— Слегка задыхаясь после подъема, но все еще храбрясь, Майкл отстранил ее руку.— Хватит играть в дочки-матери.

— Ладно.— Она опустила руки, но тут же принялась поправлять Майклу узел галстука, отряхивать пиджак... Заметив усмешку Олафа, она предупредила: — Стивенсон, лучше помолчи...

— Есть, сэр!

— Очень смешно. Шутки у тебя, как у боцмана...— Она стояла, внимательно изучая своего клиента. Он был еще слегка бледен, но в общем выглядел молодцом.— Хорошо запомнил все, что я тебе говорила?

— Эйджи, мы отрепетировали десять раз! — Раздраженно фыркнув, он повернулся к брату.— Послушай, оставь нас на минуту, а?

— Будь по-твоему.— Отходя в сторону, Олаф обернулся и предупредил: — Только без рук!

— Да, да...— Майкл принужденно улыбнулся в ответ, но улыбка эта была скорее добродушной.— Эйджи, я хочу сказать тебе, что... Ну, это было очень приятно, что твои родители приехали ко мне в больницу. Твоя мама,— он беспокойно сунул руки в карманы, а потом вынул их снова,— принесла мне печенья и всего остального. А отец играл со мной в шахматы.

Он понимал, что все это звучит ужасно беспомощно. Но по-другому выражать благодарность он не умел.

— Ну и что тут такого? Они пришли навестить тебя, потому что им этого хотелось.

— Да, но... Ну, это было очень мило с их стороны. Я даже получил записку от Сьюзен. А коп — вообще парень о'кей.

— Да, временами и Джон бывает человеком.

— Я вот что хочу сказать... Что бы сегодня ни случилось, ты так много сделала для меня. Может, я и не знаю, что собираюсь делать дальше, но зато твердо знаю, чего я делать не буду. Я перед тобой в неоплатном долгу.

— Какой еще долг? — Боясь заплакать, она заговорила нарочито бодро.— Хотя, пожалуй, есть немного. Но главное-то вот здесь.— Она указала пальцем на его сердце.— Ты молодчина, Кеннеди!

— Спасибо. И еще одно.— Он оглянулся на Олафа и убедился, что тот их не слышит.— Я знаю, что доставляю вам кое-какие неудобства. Олаф тут закидывал удочку насчет того, что ты могла бы переехать к нам. Так я хочу, чтобы ты знала: я вам мешать не собираюсь.

— Я еще не решила, что делать. В любом случае ты никому и никогда не будешь мешать. Ты ведь член семьи. Понял?

Он усмехнулся.

— Я понимаю. Если ты захочешь когда-нибудь бросить его, я всегда буду под рукой.

— Я запомню.— Она в последний раз одернула на нем пиджак.— Пошли!

Ведя Майкла к столу защитника, она еще раз напомнила себе: нет никаких причин для волнения. Она хорошо подготовилась к выступлению, а в судейском кресле сидит человек, который ей симпатизирует.

И все же она дрожала от страха.

При появлении судьи Друри Эйджи встала вместе со всеми. Не обращая внимания на дрожь в коленках, она ухитрилась ободряюще улыбнуться Майклу.

— Так-так, мистер Кеннеди...— начала Друри, складывая руки.— Как летит время! Я слышала, что недавно вы опять попали в беду. Вы окончательно поправились?

— Ваша честь...— Сбитая с толку очередным вопиющим нарушением судейского регламента, Эйджи встала.

— Сидите, сидите, сидите! — Жестом руки Друри велела ей помолчать.— Мистер Кеннеди, я спрашиваю, как вы себя чувствуете?

— Я в порядке.

— Отлично. Мне также сообщили, что вы опознали трех отпетых бандитов, вломившихся в бар мистера Стивенсона. Три члена шайки "Каннибалы", с которой вы были связаны, сейчас ожидают суда в камере предварительного заключения.

Эйджи снова попыталась вмешаться.

— Ваша честь, в моем заключительном отчете...

— Спасибо, советник, я его читала. Вы отлично поработали. Но я предпочитаю выслушать непосредственно мистера Кеннеди. Я хочу спросить, почему вы назвали суду имена тех людей, которых относительно недавно так решительно защищали?

— Встань! — прошипела Эйджи и судорожно вздохнула.

Майкл хмуро подчинился.

— Мэм?

— Вопрос непонятен? Повторить?

— Нет, я понял.

— Замечательно. Каков ваш ответ?

— Они напали на моего брата.

— Ага! — Друри улыбнулась, как профессор, поздравляющий студента с блестящим ответом.— Это в корне меняет дело.

Забыв все наставления Эйджи, Майкл заговорил горячо и агрессивно.

— Слушайте, они ворвались, проломили голову Монти, схватили Эйджи и принялись размахивать пистолетами! Вы думаете, я выдал их из страха? Нет! Просто Джо хотел убить моего брата. Ну, теперь он за это ответит!

— Я думаю, Кеннеди, что этот ответ характеризует вас как здравомыслящего, сознательного взрослого человека, который знаком не только с основными категориями добра и зла, но и хорошо знает, что такое преданность. А это особенно ценно. Похоже, вы наделаете еще немало ошибок, но я сильно сомневаюсь, что хоть одна из них вновь приведет вас на скамью подсудимых. Окружной прокурор хочет что-то сказать?

— Да, ваша честь! Штат снимает все обвинения против Майкла Кеннеди!

— Порядок! — вскочив, воскликнула Эйджи.

— Теперь все? — деловито справился Майкл.

— Не совсем.— Друри жестом потребовала внимания.— Я должна еще кое-что сделать.— Она со стуком опустила молоток.— Вот теперь все!

Смеясь, Эйджи обвила руками шею Майкла.

— Ты победил,— прошептала она.— Я хочу, чтобы ты помнил это. Ты победил!

— Я не иду в тюрьму! — Майкл никому, даже самому себе, не признавался, как ему было страшно. Он еще раз обнял Эйджи и повернулся к брату.— Я иду домой.

— Вот и хорошо.— Олаф протянул ему руку, а затем, выругавшись, сжал его в объятиях.— Парень, играй в карты честно, и я повышу тебе жалованье,— отшутился он фразой из старого анекдота.

— Пошел в задницу... Я еще немного поработаю на кухне, а потом потребую, чтобы ты сделал меня своим компаньоном!

— Джентльмены, прошу прощения, но меня ждут другие клиенты...— церемонно сказала Эйджи, но тут же, не выдержав официального тона, горячо поцеловала обоих.

— Это событие нужно отметить.— Олаф схватил ее за руки. Ничего другого он выговорить не мог. Слишком о многом надо было сказать.— В семь часов вечера. Явка обязательна!

— Постараюсь не опаздывать!

— Эйджи,— окликнул ее Майкл.— Ты лучше всех!

— Еще нет.— Она обернулась и одарила их счастливой улыбкой.— Но я буду лучше всех.

Она немного опоздала. Ничего нельзя было поделать. Откуда ей было знать, что в шесть часов на нее свалится дело о разбойном нападении?

За два года работы защитником можно было бы и привыкнуть, напомнила она себе, слегка усмехнулась и решительно толкнула дверь бара.

Когда раздались аплодисменты, она застыла на месте. Ленты серпантина, воздушные шары, люди в каких-то дурацких соломенных шляпах... На стене висело огромное полотнище с надписью: "Ниро Вульф, против Эйджи ты слабак!", заставившей ее звонко рассмеяться. Монти поднял ее, посадил себе на плечо и пронес через весь бар, совершив круг почета. Потом он опустил ее на пол, и кто-то сунул ей в руки бокал шампанского.

— Так у нас вечеринка?

Олаф дергал ее за локон, пока она не повернулась и не подставила ему щеку.

— Я уговаривал их дождаться тебя, но они как с цепи сорвались...

— Я тоже сейчас сорвусь,— пообещала Эйджи, а затем открыла рот от изумления.- Мама?

— Мы уже отведали шашлыка на ребрышках. Монти потрясающе готовит,— сообщила ей Эльза.— А сейчас отец приглашает меня потанцевать.

— Может, позже я и с тобой потанцую,— обрадовал дочь Донатас, подхватывая Эльзу и пускаясь с ней в пляс под музыку, которая удивительно напоминала польку.

— Ты пригласил всех моих родных...— Она растроганно покачала головой.— Вот Джон отведет душу! Он у нас обожает вкусно покушать.

— Это вечеринка в узком кругу.— Олаф чокнулся с ней.— Список гостей составлял Майкл. Погляди-ка!

Она выгнула шею и заметила Майкла, сидящего за столиком рядом с какой-то девушкой.

— Похоже, это дочка Линды...

— На нее сильно подействовало, что его ранили.

— Это самый надежный способ завоевать внимание женщины!

— Да? Я это запомню. Хочешь потанцевать? Она сделала глоток шампанского.

— Держу пари на недельное жалованье, что ты не умеешь танцевать польку.

— Ты проиграла,— гордо заявил он и взял ее за руку...

Так прошло несколько часов. Эйджи потеряла счет времени, снимая пробу со всего, что наготовил Монти, и усердно запивая еду шампанским.

Она танцевала до упаду и сорвала голос, распевая вместе с изрядно захмелевшим отцом литовские песни.

— Хорошо посидели,— слегка покачиваясь, сказал Донатас, пока жена застегивала на нем пальто.

— Да, папа.

Он усмехнулся и наклонился к Эйджи.

— Придем домой, и я заставлю твою мать вспомнить молодость.

— Размечтался! Ты доберись сначала до дому, а то в такси захрапишь!

Он лукаво покосился на жену.

— Но ты ведь меня разбудишь?

— Может быть.— Она поцеловала дочь.— Я горжусь тобой.

— Спасибо, мама...

— Ты умная девочка, Эгле. Я скажу тебе то, что ты и сама знаешь. Встретишь хорошего человека — держись за него, не прогадаешь. Тогда все пойдет на лад. Понимаешь меня?

— Да, мама.— Эйджи глянула на Олафа.— Пожалуй, так я и сделаю.

— Вот и хорошо...

Они вышли рука об руку. Эйджи долго смотрела им вслед.

— Замечательные люди,— за ее спиной сказал Майкл.

— Да. Замечательные.

— Да и брат твой совсем неплохой парень — для копа, конечно.

— Какой бы он ни был, я все равно его люблю.— Она вздохнула и вынула из волос запутавшуюся в них ленточку серпантина.— Похоже, вечеринка кончилась...

— Эта кончилась, начнется другая.— Еле заметно улыбнувшись, Майкл пошел помогать Монти убирать со столов. Если только он знал своего брата (а ему начинало казаться, что он его знает), то Эйджи ждал еще один сюрприз...

Олаф терпел этот аврал минут двадцать, а потом не выдержал. Он велел Монти отправляться домой, а Майкла отослал спать. Еще немного, и он бы вышел из себя.

— Завтра у всех выходной!

— Как прикажешь, босс...— Надевая пальто, Монти подмигнул Эйджи.— Желаю приятно провести время!

Олаф взял бутылку из-под шампанского. На донышке еще что-то виднелось.

— Хочешь допить?

— Не могу больше, но выпью.— Она с трудом взгромоздилась на табурет, взяла пустой бокал и вызывающе поглядела на Олафа.— Наливай, морячок?

— С удовольствием.— Наполнив ее бокал, он отставил пустую бутылку.— Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, я все равно останусь перед тобой в долгу.

— Перестань...

— Я хочу, чтобы ты знала, как я тебе благодарен. За все. Ты изменила всю мою жизнь.

— Я просто делала свою работу и следовала своим убеждениям. Разве за это нужно благодарить?

— Черт побери, Эйджи, дай мне объяснить, что я чувствую!

Из кухни вышел Майкл.

— Ну, братец, если это все, что ты способен из себя выдавить, то без посторонней помощи тебе не обойтись.

Олаф бросил на него убийственный взгляд.

— Пошел спать!

— Уже иду.— Он подошел к выключателю, хотел было погасить свет, но вдруг повернулся к ним.— Ну вы и парочка! Тяжелый случай! Послушайте человека, который знает все ваши слабости: пора кончать эти игры...— Он покачал головой, погасил свет и ушел.

— Что за чертовщина, о чем это он? — удивился Олаф.

— Не спрашивай. Слабости? Нет у меня никаких слабостей.

Олаф усмехнулся.

— У меня тоже.— Он обошел бар.— Зато есть хорошая музыка.

— Очень хорошая,— согласилась она, устремляясь в его объятия.

— Жарковатые были дела...

- Хм-м... Пожалуй.

— Я опять хочу напомнить тебе о своем предложении. Насчет переезда.

Эйджи закрыла глаза. Она ведь уже решила, что ответит "нет". Ей нужно или все, или ничего.

— Для этого еще не настало время...

—- Я придумал кое-что получше. Эйджи, дело в том... Я не хочу, чтобы ты переезжала.

— Ты...— Она оцепенела, а потом рванулась так, что он чуть не упал.— Вот это здорово!

— Я хочу...

— Плевать мне, чего ты хочешь! — Она снова бросилась к нему.— Ты уже все сказал. Я сделала для тебя все и стала не нужна!

— Я не...

— Замолчи, Стивенсон! Теперь буду говорить я!

— Разве тебя остановишь...— пробормотал он.

Она топнула ногой.

— Ну, мужик, ты неисправим. Ты из тех, кто все сметает на своем пути.— Она показала, как он это делает.— Что, нечего ответить?

— Да ты не даешь мне слова сказать,— защищался он.

— Это неважно.— Глядя ему в лицо, она уперлась руками в бока.— Значит, ты уже не хочешь, чтобы я переезжала. Прекрасно! Тем более что я и не собиралась соглашаться. Ни под каким видом!

— Отлично.— Он подошел к ней вплотную, нагнулся и заглянул в глаза.— Потому что я имел в виду совсем другое. Мне недостаточно, если ты перевезешь сюда свои пожитки. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— А если ты думаешь... О Господи...— Она качнулась назад, потом вперед и уперлась ему в грудь, чтобы не упасть.— Я должна сесть.

— Так садись.— Он обнял ее за талию и посадил прямо на стойку бара.— А теперь слушай. Мы никогда не говорили о том, чтобы узаконить наши отношения. Ты не хотела этого и я тоже. Но сейчас для нас начинается новая жизнь, Эйджи, и у нее совсем другие правила.

— Олаф, я...

— Нет. Не сбивай меня, а то я запутаюсь.— Она была сейчас так хороша, что было бы чертовски глупо терять время на долгие разговоры.— Я обдумал все. У тебя были свои планы, и это правильно.— Он изо всех сил стиснул ее руку. Я не собирался влюбляться в тебя, но раз уж так вышло, что делать?

— Я тоже,— прошептала она, но он продолжал гнуть свое:

— Может, ты думаешь, что тебе у нас негде жить...— Он снова сжал ее пальцы и не обратил внимания на слабый вскрик.— Что ты сказала?

— Я сказала: "Я тоже".

— "Я тоже" что?

— Ты сказал: "Я не собирался влюбляться в тебя", а я ответила: "Я тоже".— Она глубоко и протяжно вздохнула, когда Олаф ослабил свою железную хватку.— Но раз уж так вышло, что делать...

— Так, значит, "да"?

— Да! — Сидя на стойке бара, Эйджи обвила руками шею Олафа и прижалась к нему. Забавно, подумала она. Оказывается, оба они боялись того же.— Ты победил меня, Стивенсон. Я хотела отказаться, потому что слишком люблю тебя и не могла согласиться на часть, когда ты нужен мне целиком. Я думала об этом днями напролет.

— Неделями,— поправил он и потянулся к ней.— Я хотел дать тебе подумать, но не могу больше ждать. Сегодня вечером я сказал Донатасу, что хочу сделать тебе предложение.

Не зная, плакать ей или смеяться, она откинулась назад.

— Не может быть!

— Ну, сначала мы выпили с ним водки, а потом все как-то вышло само собой. Он сказал, что хочет побольше внуков. Тех, которые есть, ему мало.

У нее защемило сердце:

— Ну что ж, окажем ему эту услугу.

Он почувствовал, как в груди его что-то екнуло, а потом пришло восхитительное чувство полной свободы.

— Без обмана?

Вот и все, подумала она, вглядываясь в его глаза. Начинается игра по новым правилам.

И впереди целая жизнь для того, чтобы их освоить.

— Без обмана. Я хочу за тебя замуж. Я хочу от тебя детей. Вот тебе мой ответ.

Он сжал ее в объятиях.

— Ты моя мечта. Но я не ожидал, что она станет явью.

— Ты тоже моя мечта,— прошептала она. Склоняясь к его губам, она ощутила комок в горле. Это приближались слезы.— Слушай, Стивенсон, мы ведь не собираемся разводить здесь сырость?

— Кто? Мы? — Он улыбнулся, когда она соскользнула с бара прямо в его объятия.— Ни в коем случае!