Любовь на капоте

15. Полина

Никогда не думала, что всего четыре двухчасовых занятия могут дать такой результат, какого в обычной автошколе не удалось добиться за все время, что я там училась! Нет, все-таки Казанцев и Галкин – отличные инструкторы, и к делу обучения они подходят с душой и выдумкой.

Стыд мне и позор: я, психолог, сама не сообразила, что можно потренироваться с закрытыми глазами переключать передачи. А вот Казанцев – тот сообразил. Или знал?

Надо сказать, физический контакт с Александром Аркадьевичем – простое соприкосновение рук – оказался куда приятней, чем все наши разговоры. И узнала я о Казанцеве за эти несколько минут, пока он водил моей рукой, такое, о чем ни администратор Витя, ни второй владелец «ЭргоДрайва» Галкин рассказать мне не смогли бы.

Вот вроде хмурится на меня мой инструктор, злится, ворчит, а пальцы мои, ледяные от волнения, сжимал бережно, заботливо, почти ласково. Казалось, еще чуть-чуть – и погладит их, начнет перебирать. И лицо у него, когда я открыла глаза, такое было, будто я для него не просто ученица-неумеха, а самая желанная женщина на свете.

Но долго рассматривать себя Казанцев мне не позволил – вылетел из машины, как ошпаренный, и минут десять стоял, опираясь на капот Шкоды, пока я его задание выполняла.

Похоже, пора мне все же попытаться разузнать о моем тренере немного больше, чтобы понять, как себя с ним дальше вести и чего ждать от дальнейших встреч.

С этой мыслью, когда занятие закончилось, я поспешила в административный корпус.

Там, в холле, помахала рукой Виктору.

– Ну, как сегодня прошло? – поинтересовался парень.

– Замечательно! – улыбнулась я, и тут же перешла к интересующим меня вопросам. Правда, в лоб спрашивать не стала. Заметила, словно невзначай: – Смотрю, вы тут все допоздна работаете, даже владельцы школы. Посменно, наверное?

– Да у каждого по-своему, – обрадовался возможности потрещать Виктор. – Я тут с восьми утра до восьми вечера шесть дней в неделю. Галкин может приехать к нужному часу, потом отъехать по своим делам, а к следующему занятию снова вернуться. Другие инструкторы так же работают. Ну а Казанцева в будние дни по утрам нет – он в военной академии занятия ведет. Зато вечером, как и я, почти всегда до восьми работает…

– А как же семья, дети? – вроде как пошутила я, а сама навострила ушки: вот, наконец, мы и добрались до главного! Что-то мне сейчас Витя расскажет?

– А нет ни семьи, ни детей, что у Георгия, что у Александра Аркадьевича.

– Такие красавцы – и холостые? – искренне удивилась я.

– Ну, Галкин – старый холостяк, он жениться не собирается. Сто раз шутил на эту тему. А Казанцева жена бросила, когда он… – парень замялся, подбирая слова. – Когда он в больнице лежал парализованный после ранения. Мы с ним там и познакомились – на соседних койках «отдыхали». Я ведь тоже не всегда в кресле сидел...

Виктор попытался сохранить видимость веселья, но улыбка с его лица сползла. Да и мне шутить и смеяться расхотелось.

– Если не хочешь говорить об этом – я пойму, – заверила парня, и он вздохнул с облегчением.

– В общем, у нас тут коллектив почти холостяцкий, – вернулся Витя к более приятной теме. – Из пяти инструкторов только двое женаты.

– Ох, не знают женщины, где классных женихов искать! – кивнула я. И тут же, заметив, что в конце коридора появился мой вечно хмурый тренер, заторопилась сбежать: – Ладно, полетела я. Меня-то ждут…

– Ага, до встречи, Полина.

– Пока-пока, – отозвалась я уже на бегу.

...Непринужденная болтовня с Виктором открыла мне такие стороны жизни Казанцева, о которых я даже не подозревала, и расставила все по своим местам.

Теперь мне была понятна его раздражительность и ворчливость: тяжелые травмы и длительное пребывание в больницах не только тело калечат, но и нервы истощают и расшатывают. Мало своего горя, так еще и на чужое насмотришься.

Нашлось объяснение и предвзятому отношению ко мне: дело вовсе в мужском шовинизме, не в убеждении, что «женщина за рулем – как обезьяна с гранатой».

Из-за предательства жены Александр Аркадьевич разучился доверять женщинам, закрылся, пытаясь защититься от боли. Какое уж тут дружелюбие, если в каждой представительнице прекрасной половины человечества видишь очередную подлую змею, готовую ужалить, ударить по больному, оставить наедине с бедой?

В общем, узнав непростую историю своего инструктора, я прониклась к нему сочувствием. А еще решила, что, раз уж он не передал меня другому тренеру, то и я от него не откажусь. Не сбегу от трудностей, как сбежала его бывшая жена. Может, мне удастся смягчить его сердце, завоевать хоть капельку доверия. Понятно, что будет непросто, но когда это я трудностей пугалась? Ну, не считая вождения…

***

...Не знаю, что повлияло на самого Александра Аркадьевича, но за следующие две недели и четыре занятия он если не смягчился, то, во всяком случае, стал спокойнее – видимо, привык к мысли и смирился с тем, что у него в подопечных оказалась девушка.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За руку он меня больше не брал: не было необходимости. И, хотя я чувствовала, что в мужчине по-прежнему кипят какие-то эмоции и бурлят страсти, но со мной он был сдержан и вежлив, а если и ругался, то только на тех наставников, что были у меня раньше.

Георгий Галкин за эти дни ни разу мне на глаза не попадался, так что и спешить с ответом на его просьбу сфотографироваться для рекламы можно было не торопиться. Но у своей начальницы я на всякий случай разрешение на фотосессию для сайта школы экстремального вождения получила.

...Первые выходные июня ознаменовались небольшим, но очень приятным событием: моему крестнику, Макару Алексеевичу Подгорному, исполнилось целых два года. В честь этого события мой кум Леший пригласил нас – все пожарное звено в десяток мужских лиц и меня – на родительскую дачу, на шашлыки.

Макар, толстощекий двухлетний бутуз, мужскими развлечениями пока не интересовался, с одинаковым удовольствием ломал машинки, фломастеры, пинал мячик и отрывал конечности пластмассовым роботам-трансформерам. Устав расправляться с игрушечным войском, начинал хныкать, капризничать и проситься на ручки. Это означало, что ребенку пора спать.

В общем-то, он и проспал добрую часть дня в кроватке на открытой веранде – вопли мужчин, решивших побросать мяч через волейбольную сетку, ему мешали не больше, чем стрекотание кузнечиков. Мы с Никой, женой Алексея, ребят не дергали, занимались закусками, болтали о своем о женском и присматривали за Макарушкой.

Глядя на крестника, я порой задумывалась о том, что неплохо бы, наверное, выйти замуж и обзавестись таким же вот очаровательным сыном-разбойником. Но как совместить работу в МЧС, которую я любила и не готова была бросить, с размеренной семейной жизнью?

Отношения с молодым человеком, начавшиеся у меня сразу по возвращении в родной город, закончились пару лет назад как раз по той причине, что я слишком часто была занята и вместо очередного свидания то шла на дежурство, то срывалась на работу по экстренному вызову.

Мой мужчина не смог принять такой ритм жизни и в один прекрасный день объявил, что так редко меня видит, что уже и забыл, почему когда-то начал со мной встречаться. Я отпустила его. Поплакала, получила моральную помощь и поддержку от своих коллег-психологов, и решила жить по принципу «мое от меня не уйдет».

***

Два выходных пролетели, словно единый вздох, настала пора возвращаться в пыльный знойный город и выходить на работу. В понедельник был обычный рабочий день, на вторник по графику стояло дежурство, а в среду меня ждало очередное занятие в «ЭргоДрайве».

Понедельник и вторник мы отработали в штатном режиме. У ребят было несколько выездов из разряда «мусоропровод засорился и задымился» или «снимите котенка с дерева». Присутствие психолога на таких вызовах не требовалось.

В среду, около часу дня, мы со Стасом хлопотали на кухне, а остальная бригада, довольная, что их не пытаются припахать к процессу приготовления пищи, тусовалась в комнате отдыха. Там можно было и телевизор посмотреть, и поиграть в шахматы-шашки-нарды, и просто почитать, сидя в удобном кресле.

Как это обычно и бывает в работе сотрудников МЧС, все началось с режущего слух кряканья тревожной сирены, сразу после которого динамики донесли до нас голос диспетчера:

– Все бригады на выезд. Обрушение потолка в детском спортивном лагере «Парашютик». Все бригады на выезд!

Электрическая плитка, на которой в пятилитровой кастрюле зрели щи из свежей капусты, была тут же выключена. Недорезанные овощи на салат так и остались засыхать на разделочных досках. Мы со Стасом, одновременно ополоснув руки в одной мойке, рванули на выход, влились в толпу таких же спешащих к машинам людей.

Пробегая мимо диспетчера, попросила на ходу:

– Позвони в «ЭргоДрайв», если получится, предупреди, что меня не будет...

Диспетчер кивнула, почти не слушая: телефоны у нее на столе уже разрывались, требуя ответа. Дальше – я знала – будет только хуже. Но и сама возможности позвонить не имела. Придется Казанцеву снова злиться.

До лагеря «Парашютик» домчались за сорок минут: он находился в пригороде, в сосновом бору на берегу озера Шарташ.

Пока ехали, нам по рации сообщили новые подробности. Выяснилось, что обрушился потолок стоящего отдельным корпусом спортивного зала, в котором в этот момент проводилось построение двух отрядов по сорок человек в каждом. А это означало, что моим коллегам-спасателям предстоит найти и извлечь из-под завалов восемьдесят детей и четверых вожатых.

Таких массовых бедствий за время моей службы в МЧС еще не случалось, но я знала, что и как должна буду делать, не зря же мы заучивали наизусть протоколы, разработанные на основе опыта подобных ситуаций прошлого.

Почти одновременно с нами в лагерь примчался добрый десяток бригад скорой помощи. Медики готовы были оказывать помощь и развозить пострадавших по больницам города. Работа закипела, я, Ира и Люба тоже занялись своими прямыми обязанностями: дали рекомендации по дальнейшим действиям персоналу лагеря, потребовали выделить несколько помещений, где можно будет разместить спасенных детей, прибывших за детьми родителей, медиков, оказывающих первую догоспитальную помощь…

Пока занимались организацией сопровождения пострадавших и их родственников, специалисты МЧС успели составить план спасательной операции и начали разбирать завалы. Появились первые дети – испуганные, замерзшие, несмотря на летний день, исцарапанные и засыпанные строительной пылью. Каждого спасенного сначала осматривали медики и, если не находили ничего страшнее ушибов и царапин – передавали под опеку нам, психологам.

Работать спасателям приходилось очень осторожно, чтобы избежать дополнительных обрушений, которые могли повлечь за собой новые жертвы.

– Полина, – услышала я по рации голос Никиты Васьковского, – давайте кто-нибудь одна к нам.

– Иди ты, – кивнули Ира и Люба. – Там твоя бригада, ты с ними сработалась, понимаете друг друга с полуслова.

Я рванула к обрушившемуся корпусу.

– Мы слышим плач, голоса, – сообщил Никита. – Попробуй установить контакт с детьми, выясни, что там у них.

– Поняла.

Кит провел меня к нужному месту. Я приблизилась как можно ближе к щели между обломками железобетонных блоков, услышала всхлипы, начала звать:

– Эй, кто там плачет? Поговорите со мной пожалуйста! Я постараюсь вам помочь!

– Тетя? Ты нас слышишь? – отозвался наконец кто-то из детей.

– Да, я тебя слышу! Как тебя зовут?

– Егор. – Всхлип.

– А меня тетя Поля. Сколько тебе лет, Егор?

– Одиннадцать. – Этот ответ меня порадовал: мальчишка, во-первых, не настолько растерян, чтобы не суметь ответить на мои вопросы, во-вторых – сумеет сосчитать, сколько еще ребятишек находится рядом.

– Ты там один, Егор? – задала я очень важный вопрос.

– Нет, – снова всхлипнул испуганный мальчишка.

– А посчитай, пожалуйста, сколько там еще ребят, кроме тебя?

Несколько мгновений тишины, потом ответ:

– Шесть.

– Молодец, Егор, а теперь скажи мне: все детки, которых ты видишь, могут ходить? Или есть кто-то, кто лежит с закрытыми глазками?

– Все могут ходить.

– Все? Очень хорошо! – Я нарочно повторяла ответы Егора вслух, чтобы их по рации услышали спасатели – им нужна была эта информация, чтобы решить, как дальше действовать.

– Полина, скажи детям, чтобы отошли к внешней стене. Мы подгоним технику и поднимем пару блоков, возле которых ты стоишь, – донесся по рации голос Стаса: он управлял автокраном.

– Принято. – Отозвалась я и вновь заговорила с мальчиком: – Егор, мы сейчас уберем часть обломков, которые мешают нам добраться до вас. Чтобы никто из вас при этом не пострадал, вы с друзьями должны взяться за руки, и отойти как можно дальше от того места, где ты стоишь сейчас.

– А вы не уйдете? Вы нас спасете? – в ломком мальчишеском голосе звенела паника.

– Мы обязательно спасем вас, Егор. И ты нам в этом поможешь, правда?

– Да…

– Тогда как самый смелый, командуй своим друзьям, чтобы все взялись за руки и отошли к самой высокой стене – той, в которой были окна. Видишь ее?

– Да.

– Идите туда – все вместе, и стойте тихонько, пока мы вас не позовем.

– Хорошо.

Этих ребят – всех семерых – удалось освободить довольно быстро. В других местах все было не так радужно, поэтому спасательные работы продолжались до утра, пока не нашлись все восемь десятков детишек. К счастью, отряды стояли вдоль двух стен, а потолок и часть крыши обрушились в центре, так что пострадавшие были, но не погиб никто.

Большую часть детей, отделавшихся легким испугом, забрали домой примчавшиеся в лагерь родители. Еще около двадцати ребят пока оставалась на месте, и вот с ними мы, психологи, и продолжали работать, стараясь избавить малышню от стресса и его последствий. Поэтому даже после отъезда закончивших свою работу спасателей я, Люба и Ира все еще оставались на месте происшествия: вместе с детьми обедали, ужинали и даже ночевали.

В родную пожарную часть я попала только в пятницу к концу рабочего дня. К счастью, после переработки мне полагались отгулы, но брать я их не спешила – за два выходных дня успею выспаться.

Забрала телефон, который так и лежал в шкафчике в части, пока я работала на вызове, переоделась и поехала домой. Пока ехала – решила позвонить маме: была уверена, что новости она слышала, а значит, догадывается где я пропадала все это время.

Понятно, что Стас, который уехал из спортивного лагеря раньше меня, уже известил родных о том, где я, и уверил, что их дочь жива-здорова, но я все равно знала: мама по-настоящему успокоится, только когда услышит мой голос.

Нажала на кнопку активации, разблокировала экран и увидела добрых три десятка не отвеченных вызовов. Две трети из них принадлежали господину Казанцеву, пара поступила с телефона администратора школы «ЭргоДрайв», и по одному звонку сделали мама, Семеныч и сестра-подруга Маринка.

Ох! О пропущенном уроке вождения я и запамятовала…

Судя по тому, как настойчиво вызванивал меня инструктор – настроен Александр Аркадьевич более чем серьезно, и постарается пропесочить в своем фирменном стиле так, чтобы пробрало до костей. По-хорошему, нужно бы перезвонить ему, но выслушивать нотации сейчас не было сил.

Я набрала маму, поболтала с ней минутки три, заверила, что со мной все в порядке, и что в выходные я обязательно загляну к ней в гости. Потом перезвонила Марине. Она, как и мама, относилась к моей работе с пониманием и умела обходиться без лишних охов и ахов, правда, и я никогда не вдавалась в лишние подробности. Все равно говорить больше, чем сообщают по телевидению официальные лица, не имею права.

Выполнив дочерний и сестринский долг, подумала немного – и ткнула пальцем в строку с номером администратора школы экстремального вождения.

Трубку на том конце взяли после первого же гудка:

– Школа экстремального вождения «ЭргоДрайв», администратор Виктор, слушаю вас.

Я выдохнула с облегчением: повезло, что ответил именно Витя – общаться с ним мне было проще всего.

– Привет, Виктор, это Полина Лисицына, хочу сказать…

– Полина?! Куда вы пропали? Тут целый переполох из-за вашего исчезновения, Казанцев ходит мрачнее тучи, с Галкиным разругался так, что второй день не разговаривают, – затараторил парень.

Ничего себе новости! Как могли бизнес-партнеры, давние друзья, разругаться из-за меня? Я ведь ни одному из них ничего не обещала, никаких авансов-реверансов не делала. Дождавшись, когда Витя сделает паузу, вклинилась в его возбужденный монолог:

– Вить, мне жаль, что я невольно поставила на уши ваш дружный коллектив, но на то были серьезные и не зависящие от меня причины. Где Казанцев?

– На треке, у него ученик.

– Тогда, когда он освободится, передай, пожалуйста, ему и Георгию мои извинения и скажи, что я сама перезвоню завтра с утра – сегодня у меня в планах только душ и спать, спать, спать – я три ночи глаз почти не смыкала.

– Так… да… ладно, я понял. Раз ты просишь – возьму удар на себя, но будь готова, Полина, что Казанцева твоя просьба не беспокоить не остановит.

– Ну, я выключу телефон, как только доберусь до подушки, и за это тоже потом попрошу прощения, – невольно улыбнулась я. – Спасибо, о благородный рыцарь, что согласился прикрыть меня в бою.

– Ради прекрасной дамы готов на любые подвиги! – в таком же шутливом тоне сообщил Виктор. – Отдыхай, Полина. Если это не секрет – расскажешь при встрече, где пропадала?

– Не секрет, Вить. Расскажу. Пока.

– До свидания, Полина. Отсыпайся там.

– Ага.

Я сбросила связь, спрятала телефон в специальный кармашек сумки и двинулась к выходу: следующая остановка – моя.