Любовь пахнет лавандой

Глава 1

Виолетта Кэмпбелл артистично прыгала на одной ноге по направлению к кухне, когда кто-то позвонил в дверь.

Она не обратила на звонок никакого внимания: сейчас ей было просто не до того. Морщась от боли и смахивая катившиеся из глаз слезы, Виолетта проковыляла к раковине. После нескольких часов, проведенных на ярком солнце, кухня показалась ей мрачнее погреба. То ли ее глаза еще не успели привыкнуть к недостатку света в доме, то ли и впрямь укус взбесившейся пчелы не лучшим образом повлиял на зрение.

В дверь снова позвонили.

— Послушайте! — раздраженно крикнула она. — Я не могу сейчас открыть, потому что со мной только что произошел несчастный случай! Подождите пару минут! Ничего с вами не случится!

Виолетта осторожно присела на кухонную стойку, облицованную красной плиткой, сняла сандалии и поставила правую ногу в раковину. После открытия собственного магазинчика под названием «Зеленый рай» она решила, что теперь будет носить только широкую и удобную одежду. Ее сестры все время язвили, что Виолетта выглядит так, будто заказывает свои платья по каталогу цыганской моды. И вот теперь длинная юбка ужасно мешала ей как следует рассмотреть больную ногу. Стоявшая поодаль чашка опрокинулась, какая-то ложка с металлическим звоном упала на пол. Одна из многочисленных кошек — то ли Вредина, то ли Сатана — вдруг прыгнула на край раковины, видимо, решив, что хозяйка давненько не чесала ее за ушком и должна сделать это прямо сейчас.

Но Виолетте было не до нежностей: боль в ноге заставила ее забыть обо всем на свете. Похоже, что пчелиное жало засело глубоко под кожей. Теперь-то можно было позволить себе выплакаться всласть, не беспокоясь о том, что скажут окружающие. Это была одна из немногих привилегий, которыми могла наслаждаться одинокая разведенная женщина.

В последнее время из-за пчел на ферме стало совершенно невозможно гулять. Не иначе как их привлекала Камиллина лаванда, которая вот-вот должна была зацвести. Но ведь сегодня Виолетта и близко не подходила к цветам, да и с пчелами она всегда отлично ладила.

Со всеми, кроме этой. Кажется, укусив человека, пчела умирает? Виолетта очень надеялась, что это действительно так. Очень хотелось верить, что ее мучительница скончалась в страшной агонии.

Раздался очередной звонок в дверь.

— Черт побери! Да перестаньте же трезвонить! Я не в состоянии вам открыть, так что входите сами или оставьте меня в покое!

Виолетта мужественно стиснула зубы и принялась обрабатывать покрасневшую и распухшую ногу антибактериальным мылом. В стеклянном шкафчике у нее над головой стояла аптечка с лекарствами, но, потянувшись было наверх, Виолетта тут же застонала от острой боли.

Тем временем к первой кошке присоединилась вторая. Хотя обе прекрасно знали, что делать им здесь совершенно нечего, они уселись по обе стороны от раковины и с любопытством уставились на хозяйку. Юбка Виолетты намокла. На лбу выступила липкая испарина — от жары и от перенесенного шока. Лак, которым были покрыты ногти на ногах, уже начал трескаться, а ведь Виолетта просто терпеть не могла облупившийся лак!

— Кто-нибудь дома?

Словно кролик, почуявший лису, при звуке этого совершенно незнакомого голоса Виолетта насторожилась и вскинула голову. Впрочем, где-где, а уж в этой кухне лис точно можно было не опасаться. После развода Виолетта вернулась в дом, принадлежавший ее родителям, — главным образом потому, что он пустовал. Когда умер отец, а следом и мама, их старая ферма в Вермонте пришла в сильное запустение, и теперь можно было не бояться, что кто-то из родственников вдруг решит устроить здесь семейные посиделки.

Виолетта всегда чувствовала, что здесь она дома. У ее матери был неплохой вкус во всем, что касалось мебели и отделки комнат, но Виолетте хотелось свить себе гнездышко по собственному усмотрению, особенно после того, как Симпсон, ее бывший муж, буквально выставил ее из их общей квартиры, куда вслед за тем привел какую-то мымру. Но все это осталось в прошлом. Обосновавшись под родительским кровом, к имевшейся кухонной мебели Виолетта добавила маленький розовый диванчик и кресло-качалку. Окна, выходившие в сад, были украшены красно-белыми ситцевыми занавесками. Там, куда проникало достаточно солнечного света, она расставила горшки с цветами. На круглом дубовом столе лежала разделочная доска в форме сердца.

Все было бы просто отлично, если бы в настоящий момент из прихожей не доносились чьи-то тяжелые шаги.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — повторил голос.

В общем-то Виолетта не особенно переживала из-за того, что кто-то разгуливал по ее дому. В Белых Холмах все соседи отлично друг друга знали, а серийный убийца вряд ли стал бы сознательно привлекать к себе внимание и громко спрашивать, дома ли хозяева. Но вот странный акцент гостя… Даже не столько акцент, сколько необычный тембр его голоса — низкий, волнующий, притягательный…

Виолетта прекрасно знала, что по природе своей склонна к фантазиям и преувеличениям, и потому не спешила доверять интуиции. Вполне возможно, что этот человек — просто взбалмошный тип, забредший в ее дом по ошибке. Во всяком случае, сейчас ей меньше всего хотелось искать приключений на свою голову.

Не оборачиваясь, она раздраженно фыркнула:

— О Господи, вы до смерти меня напугали! Ладно, кто бы вы ни были, помогите мне открыть вон тот шкафчик! Посмотрите на второй полке. Мне нужен пинцет. И еще пузырек с нашатырем от укусов насекомых. И бутылочка с этой красной штукой, которой мажут раны. Ладно, черт возьми, просто передайте мне всю эту аптечку, чтоб ее!

— Вначале объясните, что конкретно вас беспокоит, — поинтересовался незнакомец все тем же спокойным, мягким тоном, словно пропустив ее гневную тираду мимо ушей.

Можно подумать, сейчас самое время для расспросов!

— Беспокоит? Да у меня просто невыносимые боли! И ведь я постоянно твержу себе, что нужно иметь дома обезболивающее! Черт! И вечно забываю его купить! У вас, конечно же, нет с собой ничего такого?

— Э… боюсь, что нет…

— Наверное, вы приняли меня за сумасшедшую из-за того, что я просто так болтаю с чужим человеком. Если хотите, можете меня грабить. Мне все равно. Только вначале передайте аптечку, о’кей?

Последовало неловкое молчание. Внезапно Виолетта сообразила, что совершенно незнакомый мужчина, стоя за спиной, разглядывает ее голые ноги. При этой мысли ее на мгновение бросило в жар.

Гость пересек кухню, и, не успела Виолетта опомниться, как он уже склонился над ее покрасневшей лодыжкой. Незнакомец оказался высоким, стройным человеком с впечатляющими мускулами. Его темно-русые волосы были растрепаны. Виолетта могла видеть его лицо только в профиль. Нос с небольшой горбинкой, красивый темный загар, покрывавший кожу… Одет в рубашку цвета хаки, тиковые брюки, тяжелые сапоги — сразу заметно, что при выборе одежды он руководствуется соображениями практичности, а не моды. Когда же он наконец взглянул ей в лицо, у Виолетты прямо-таки дыхание перехватило от созерцания бездонных голубых глаз и решительно очерченных губ.

— Неужели весь переполох из-за одного укуса? — спросил он терпеливым тоном, каким обычно разговаривают с детьми.

— Что? Да это не просто укус! Вы не видели ту пчелу! Она была по-настоящему огромных размеров. И еще она…

— У вас аллергия на пчелиный яд?

— Нет. Слава Богу, нет. У меня вообще нет никакой аллергии. Я здорова как бык. Но, говорю вам, это была гигантская пчела. И мне кажется, жало до сих пор осталось под кожей.

— Давайте я посмотрю, — предложил он.

Она снова почувствовала на себе заинтересованный взгляд собеседника и тоже принялась внимательно его рассматривать. Его лицо в обрамлении светлых волос напоминало лик мраморной статуи, изваянной французским скульптором. Несмотря на слегка затуманенное от боли сознание, Виолетта сразу поняла, что этот человек не может быть жителем Белых Холмов, равно как и любого другого провинциального городка.

— Держу пари, что вы заблудились.

— Вы так считаете? — Он протянул руку к шкафчику и извлек аптечку.

Вообще-то это была не аптечка, а просто старая обувная коробка, доверху набитая таблетками и мазями. Что-то покупала еще мать Виолетты. Наблюдая за тем, как незнакомец достает пинцет, хозяйка почувствовала, что начинает немного нервничать.

— Наверное, вы заблудились и забрели не туда, — повторила она. — Меня зовут Виолетта Кэмпбелл. Мне принадлежит «Зеленый рай» — магазин на той стороне площади и несколько оранжерей. Скажите, кто вам нужен, я с удовольствием помогу… ай!

Он поднял руку с пинцетом и продемонстрировал Виолетте извлеченное жало:

— Вот и все дела.

Виолетт задумчиво потерла лоб. Еще одна привилегия разведенной женщины состояла в том, что ей можно было не смеяться над глупыми мужскими шутками.

— Так кто вам нужен? — повторила она.

— Вы.

Гость взял пузырек с перекисью и отвинтил крышку. Виолетта догадалась, что он собирается полить ранку, и хотела было вскрикнуть и удариться в слезы. Но он так проникновенно произнес это «Вы», что у нее в горле встал ком и вместо крика из груди вырвался тихий вздох.

— Ну вот, все не так плохо. Жало мы вытащили, ранку продезинфицировали. Может быть, нанесем противоаллергическую мазь или приложим к месту укуса лед?

— Я не верю, что вы искали меня, — перебила она. — Этого не может быть.

Обычно Виолетта радовалась неожиданным знакомствам и любила, когда кто-то нарушал размеренное течение ее будней. Она считала, что в жизни должно быть место спонтанности и сюрпризам. Особенно это касалось сильной половины человечества. Но дело в том, что мужчины для нее делились на тех, с кем она чувствовала себя комфортно, и тех, с кем ей было неуютно.

Этот тип явно относился ко второй категории. Рядом с ним Виолетту не покидало ощущение, будто она совершенно раздета. Тут она догадалась, в чем дело: все это время подол юбки был подобран до самых бедер. Сама же по себе ее одежда вовсе не отличалась соблазнительным фасоном. Женщины — покупательницы находили стиль Виолетты очаровательным, а вот мужчины редко бросали на хозяйку «Зеленого рая» заинтересованные взгляды.

Именно этого Виолетта и добивалась. Конечно, ей льстило мужское внимание, но обида на бывшего мужа была настолько сильной, что теперь ей хотелось отдохнуть от противоположного пола. Может быть, даже до конца жизни. Обычно при виде ее полуцыганских нарядов мужчины решали, что Виолетта немного не в себе, и благоразумно предпочитали держаться на безопасном расстоянии. Однако русоволосый незнакомец явно не придерживался этого правила. Черт знает, почему он вел себя так странно. Не мог же он не заметить длинную юбку и блузку с глухим воротом! Почему он смотрел на Виолетту, как сладкоежка на безе?

— Вы ждали меня, — спокойно заявил он.

— Никого я не ждала!

— Я останусь на пару недель. Поживу у вас.

Виолетта вскрикнула, когда он дотронулся до укуса ваткой с нашатырным спиртом. Эта штука жглась и щипала похуже пчелиного укуса! И все же Виолетта сумела не потерять нить разговора:

— Даже не думайте о том, чтобы остаться у меня! Я понятия не имею, кто вы такой. И постепенно начинаю склоняться к мысли, что вы самый настоящий сумасшедший.

Вообще-то ей даже нравились сумасшедшие люди. Она и сама частенько вела себя так, будто у нее не все дома. Но этот проклятый нашатырь начисто лишил ее способности шутить и дурачиться.

Он убрал лекарства обратно в аптечку и направился к холодильнику.

— Меня зовут Кевин Лашлан.

— Классное имя. Поздравляю.

Мужчина сдержанно улыбнулся и достал небольшой контейнер со льдом.

— Вы правы, мы с вами действительно ведем немного странный диалог. У вас ведь есть сестра по имени Дэзи, правильно?

Виолетту редко мутило, но тут она почувствовала резкий приступ дурноты.

— Да, конечно. У меня целых две сестры.

— И Дэзи живет во Франции, так?

— Да, уже много лет.

— Дело в том, — терпеливо продолжил гость, — что ваша сестра вот уже несколько месяцев пытается свести меня с вами. Во всяком случае, я понимаю ее намерения именно так. Она хорошо знает меня и мою работу, так что не думайте, что вам придется иметь дело с совершенно чужим человеком. Вообще-то вы должны были меня ждать. Я-то думал, вы в курсе, что я приеду сегодня или завтра.

— Ах Боже мой! Так вы Кевин Лашлан?

Он потер подбородок:

— Вы хотите, чтобы я в этом поклялся? Я ведь, кажется, представился!

Внезапно у Виолетты закружилась голова.

— Не обижайтесь на меня, ладно? Не то чтобы я совсем не радовалась вашему приезду, но… извините… кажется, мне плохо!