Любовь проходит? (СИ)

Глава 3. Предновогодняя

Катя не осуждала таких женщин, уходить или оставаться после измены личное дело каждого.

Но сама бы так не смогла.

Хм… И к чему этот сон-воспоминание?

Следующие дни мысли были под контролем, а интуиция заткнута, потому что декабрь сам по себе шумный, и предостерегающий писк уже не раз доказывающего свою некомпетентность чутья был легко заглушён.

О беспокойстве супруги больше не заговаривали, обсуждая обычную для этого времени года нервотрёпку и детство.

Не своё детство, а сына.

Когда на улицах появились первые ёлочные базары, Катя спросила у ребёнка, не хочет ли тот настоящую лесную красавицу, вместо искусственной, что ждёт своего часа в коробке на антресоли.

Наряжала елку всегда она, а Костя и Саша смотрели и давали советы, но любовалась результатом вся семья.

Польза от советчиков была в одном, они следили, чтобы семилетний Кеша не проявлял нездоровую активность в отношении ёлки. Несмотря на осознанный для кота возраст, тот иногда выкидывал что-нибудь глупое. Однажды от растерянности они сразу же на месте вытянули из питомца около тридцати сантиметров тонкой фиолетовой ленточки, не сообразив, что это может повредить кошачьи органы, и с тех пор дождик был вычеркнут из списка украшений.

Так вот о детстве.

Услышав о ёлке, Саша заявил, что ему без разницы, потому что он взрослый, давно знает, что Деда Мороза не существует, и вообще не видит смысла в этом празднике.

Если бы семиклассник верил в Дедушку Мороза, это стало бы поводом для беспокойства. Катя и Костя старались сохранить сыну веру в сказки, но критическое мышление никто не отменял, и они знали, что как только их обожаемое чадо пошло в школу, ему от более продвинутых сверстников начала доходить информация. Информация из серии: откуда берутся дети, чем родители занимаются по ночам, и кто приносит подарки. О последнем он знал уже лет пять и не забывал говорить спасибо, находя первого января под ёлкой подарок от доброго волшебника.

И тут на те вам: «Нет смысла в празднике».

А ощущение чуда?

После беспокойства, Катя мечтала поскорее окунуться в праздничную магию войти в новый год без тревог и дурных предчувствий.

И пусть её мечты — это только её мечты, а сын имеет право на свои, но ей взгрустнулось.

Действительно ребёнок так быстро вырос, а она не заметила, или Сашка только пыжиться, обманывая и себя, и маму?

— Ты знаешь, что твой сын против праздника? — спросила Катя мужа.

— Как это?

— Говорит, что вырос, что не верит, и смысла в нём нет.

— От подарка не отказался? — уточнил Костя, жена покачала головой. — Конфеты таскает?

— Таскает.

— Значит, всё нормально, праздник не отменяется.

С его умозаключением Катя согласилась.

А Костя ещё и сам включился в новогоднюю подготовку и без предупреждения приволок пятнадцатого декабря в дом двухметровую пушистую ель.

Сашка, увидев её в прихожей, побухтел, что не будет каждый день иголки убирать, но сам измерил ствол и поскакал за компьютер смотреть подставки под елку, и выяснять, можно ли на завтра оформить доставку в пункт выдачи, или нужно идти за ней в магазин. И этому мальчишке безразличен Новый год? Ну-ну.

А его родители уже вдвоём пустились в воспоминания. Катя рассказала, что у них дома ёлка стояла в сделанной папой из дощечек крестовине. За девять дней дерево сильно осыпалось, из-за чего при уборке иголки до весны откуда-то вылезали. А Костя вспомнил, что они дерево ставили в ведро с подсоленной водой, и оно даже успевало подрасти, пока стояло в квартире почти месяц.

Так потихоньку Зиновьевых закружила атмосфера главного семейного праздника.

К последней декабрьской неделе подарки для близких и миленькие сувениры для коллег были приготовлены, график посещения родных в первые дни января составлен, и холодильник ломился от деликатесов.

Сплошная красота!

И никаких беспокойств и странных воспоминаний из детства.

Пока Саша не рассказал вернувшейся с работы маме, что час назад к ним приходила девушка и спрашивала папу.

— Нашего папу?

— Да. Она сначала смотрела на меня и молчала, а потом спросила, дома ли папа. Я сказал, что ещё на работе, и она ушла.

Муж приехал через полчаса, сын повторил рассказ о девушке, но ситуация не прояснилась, потому что Косте никто не звонил, и визитов он не ждал.

Катю этот эпизод не взволновал, и она вполуха слушала, как муж спрашивает Сашу, как выглядела приходившая.

Тот запомнит только то, что та была выше него, в коричневой шубе и с хвостом на голове.

Описание выходило совсем безликим, и Катя попыталась помочь.

— Она красивая была?

— Кто?

— Шуба или девушка.

Сашка тут же надулся, почувствовав, что над ним посмеиваются, а Костя поддержал ребёнка, сказав, что для него она старая, поэтому её внешность он не рассматривал.

— Больше никогда дверь открывать не буду, сами своих знакомых встречайте, — пригрозил подросток и утопал в свою комнату.

Открывать дверь чужакам — это не то занятие, против отмены которого будут возникать родители. По-хорошему можно было бы и профилактическую беседу провести, напомнив, что открывать дверь незнакомцам нельзя, но семикласснику такие воспитательные речи точно не понравятся, он ведь и сам всё понимает.

Зато супруги, убедившись, что обидчивое чадо не услышит, ещё немного поострили на тему того, до какого возраста мальчики любят девочек постарше, а потом вырастают и засматриваются на тех, что помоложе.

Когда тебе идёт четвёртый десяток, шутить с сорокалетним мужем, что мужчины с определённого возраста предпочитают молодых девушек, странно. Будто каркаешь или дразнишь судьбу. Но Катя об этом не задумывалась.

Всё также никаких предчувствий и подозрений.

Она приготовила ужин, накрыла стол и собралась звать семью, когда как-то неуверенно постучали, а потом коротко позвонили в дверной звонок.

В прихожей Катя оказалась второй, когда муж уже распахивал входную дверь. И через его плечо она наблюдала, как перед ними появляется девушка в шубе.

В сапожках, кожаных брючках в обтяжку, короткой норковой шубке, с острым подбородком, скулами и широким лбом, над которым линия волос выступает треугольником.

В голове щёлкнуло, что именно про таких говорят «лицо сердечком».

— Я никуда не уйду, мы должны поговорить, — сказало это самое лицо, уперев в Костю стрелы своих глаз, украшенных длинными ресницами.

А потом растеряло прыть, а взгляд из уверенного стал растерянным, когда девушка рассмотрела их обоих. Наверное, рассчитывала, что Костя будет один?

И тут до Екатерины дошло, что эта миловидная девица уже второй раз за день наведывается к ним домой в поисках мужчины. Того, который Сашин папа и Катин муж.

Какого хрена происходит?

Как бы этой пигалице не пришлось улетать с лестницы, раз она решила никуда не уходить.

На мысли, что на пороге стоит причина всех тех недель, которые она страдала от беспокойства, Катя, вытянув руку, упёрлась ладонью в стену, в поиске дополнительной поддержки и опоры.

— Это к тебе? — обернулся к ней муж.

— Она у Сашки папу спрашивала, а не маму, — сначала ответила она и только после поняла, что означает его вопрос.

Костя визитёршу не узнал.

Тогда можно и вежливо поговорить.

— Здравствуйте! Вы два часа назад сюда приходили?

— Да, — вытянула девушка шею, разглядывая коридор Зиновьевых.

Общаться, стоя в дверях, было неудобно, но хозяева не спешили отойти назад и позволить девушке войти. С чего вдруг? Пусть она не выглядела опасной, но не объяснила, кто она и зачем пришла.

— Вы к кому? — спросил Костя.

— К Саше. Он здесь?

— Саш! Саня, к тебе пришли, — позвал мужчина сына, пока Катя переживала когнитивный диссонанс или мини-апокалипсис. Зря они смеялись над своим ребёнком. Теперь в её сознание сложилась безумная картинка: сын держится за руки с барышней в шубе и вот у неё начинает расти живот.

— Вы без меня дверь не можете открыть? — вышел из своей комнаты подросток.

— Тут к тебе пришли, — отодвинулся с траектории Костя, давая ему обзор.

— Я тут причём? Она тебя спрашивала, — развернувшись, снова скрылся у себя ребёнок.

— Девушка, мы вас не знаем, и у нас ужин стынет. Говорите, что вам нужно, и расходимся — теряя терпение, потребовала ответа Екатерина.

— А взрослого Саши нет?

— Вы Сашу видели, других у нас не водится.

— Первый подъезд, шестой этаж, слева кухня, дальше двери в туалет и ванну, справа комната с кроватью и другая комната с балконом. Я здесь была, я знаю.

— Расположение верное, — признала Катя.

— Три однотипных дома и в каждом по три подъезда, — нашёл объяснение Костя.

— А в подъезд как вошли? — заинтересовалась его жена.

— Ждала, когда кто-то с ключом входить будет. Запомнила, что домофона нет.

— Есть, — растянув провод, помахал трубкой мужчина.

— Он не переехал и не прячется, я не туда пришла?

— Вероятно, ошиблись домом. Следующий за нашим и напротив него такие же. Если придёте завтра днём, увидите, что дома практически одинаковые.

— Ясно. Я ошиблась.

— Бывает. С наступающим! — успела Катя сказать, прежде чем муж закрыл дверь, и поделился мнением:

— Дурында какая-то.

Ужин, получасовой телефонный разговор с подругой, переживающей ремонт, и душ, за время которого Костя разложил диван и расстелил постель. Забравшись к нему под бочок и накрывшись одеялом, Катя снова захотела пооткровенничать.

— Всё могло закончиться смертоубийством. Она когда имя сына сказала, я представила, что она нашего Сашку совратила, чтобы на нас своего ребёнка повесить. Думала затащить её в квартиру и выкинуть в окно.

— А через шесть лет ты должна будешь не выкидывать из окна, а сказать, чтобы она называла тебя мамой.

— Не хочу об этом думать.

— Я быстро сообразил, что она не туда пришла. Сашу позвал, чтобы она не попыталась в квартиру войти в поисках своего Саши. Через меня бы не прорвалась, но могла завтра прийти, когда он один будет.

— Мне показалось, что до неё дошло, приходить больше не должна.

— Я рассказывал, как получил зачёт автоматом, потому что преподавательница меня с другим Костей перепутала? А ещё был раз, когда мне сказали, что жена ногу сломала.

— Какая жена?

— Это ещё до тебя было на первой работе. Однофамилица моя упала, пока скорую ждали, выяснили, кто она, один услышал, второму передал, тот третьему, и так на меня вышли с новостью, что жену в больницу увезли. Я говорю, не поеду никуда, нет у меня жены, а меня ещё убеждают, что так говорить нельзя, даже если мы в ссоре, нужно человеку помощь оказать.

— Не поехал?

— Мне даже машину нашли, чуть ли отбиваться не пришлось, объясняя, что я не подлец, бросивший жену в беде, а не имею к покалеченной никакого отношения.

— Уж надеюсь. Не знаю, что хуже, муж скрывающий, что у него была другая жена, или тот, кто не поедет за тобой в больницу.

— По-моему всё очевидно, хуже второе. Бывшая жена это прошлое, оно ни на что не влияет.

— Если бы ты узнал, что у меня до тебя был другой муж, тебе бы было всё равно?

— Не было мужа. У тебя был только парень Дениска.

— Мужа не было, но мог быть жених. Просто я не хранила с ним фото и не знакомила с семьёй.

— Воображаемого бывшего жениха я тебе разрешаю, — проявил Костя великодушие.

— А я тебе нет. Бывшие должны оставаться в прошлом, а воображаемым и потенциальным места нет нигде.

— Кать, что за детская позиция? — приподнявшись на одном локте, спросил он. — Старые знакомые встречаются, рассказывают о своих делах, это абсолютно нормально.

— Ты с кем-то встречался, или с каких-то пор Новый год с бывшими ассоциируется? Я тут как дурочка за ощущение чуда борюсь, семейный праздник планирую, а у тебя на уме бывшие жёны.

— Какие жёны, у меня только ты, — с тяжким вздохом опустился муж обратно на подушку.

Катя, повернувшись к нему спиной, уставилась в тёмный угол, где стояла ёлка, украшенная сразу двумя гирляндами. Та, что с маленькими лампочками, горела разными цветами, а та, что покрупнее, сияла белым светом, то становясь ярче, то затухая. Сейчас удлинитель был выключен, поэтому елку было не видно, но женщина знала, что если переключить красную кнопочку, то угол комнаты будет переливаться разноцветными огоньками, создавая новогоднюю атмосферу.

Внутри Кати тоже были лампочки. Но другие. Тускло-желтые и мигающие.

Будто слабый сигнал тревоги. Может, неисправный и горевший по ошибке, а может правильный, вот только срок эксплуатации подошёл к концу, лампочки почти перегорели и проводки отошли.