Магический ожог

ГЛАВА 25

ПУЗЫРЬ ЗАПОЛНИЛ ВСЁ ПРОСТРАНСТВО РАЗЛОМА. ТВЕРДЫЙ И ПОЛУПРОЗРАЧНЫЙ, испещрённый тоненькими трещинками, он не скрывал монстров внутри себя. Со сжатыми от тесноты мордами и расплющенными губами Фомориане стояли, прижатые плечом к плечу, упакованные так же тесно, как мятные леденцы Altoid.

Мы приехали на автобусах к Осиному Гнезду и уже пешком спустились по тропинке к нижней части Разлома. Каррана сопровождала сотня оборотней, и все были добровольцами. Эта сотня сможет блокировать Разлом достаточно долго, чтобы дать Брану шанс закрыть котёл. Ну а если уж они провалятся, то никакое количество оборотней не сможет это исправить. Карран не хотел подвергать своих людей опасности. Я бы сделала по-другому и взяла бы с собой больше бойцов, но моего мнения никто не спрашивал.

Тропинка вела нас по самому краю Разлома. Я увидела закопченные прицепы, тесно прижатые друг к другу, чтобы отгородить Разлом от Осиного Гнезда. За прицепами ждали жители Гнезда, вооруженные дубинками, топорами и клинками. Перед тем как тропа свернула на восток, я успела насчитать четырёх владельцев собак, удерживающих своих металлических зверей на цепях толщиной с руку, и две ручные баллисты. Любые демоны, которые попытаются пройти через этот склон, усеянный острым хламом и кольями, быстро об этом пожалеют.

Оборотни хорошо вычистили дно Разлома, чтобы сделать его достаточно пригодным для битвы. Весь острый мусор скинули у края пузыря. Это должно замедлить Фомориан. Мы спустились в Разлом. Стая сформировала небольшие отряды в сотне ярдов от пузыря. Оборотни держались особняком, чтобы дать друг другу достаточно места. Мимо меня прошла группа женщин, возглавляемая знакомой ведьмой — одной из лидеров ковена Морриган. Они были одеты в кожаные и металлические кольчуги, несли луки и мечи, а лица раскрасили в голубой цвет. Полные грозной решительности женщины подошли к Каррану. Поговорив с ним пару минут, она взобрались на стены, занимая позиции.

Теперь была моя очередь. Я приблизилась к Повелителю Оборотней.

— Пятнадцать секунд.

Его глаза заблестели.

— Я помню. Постарайся не умереть.

— Я выживу специально для того, чтобы потом убить тебя.

— Тогда увидимся утром.

Я отошла в сторону. Сзади Дерек расплылся в широкой улыбке.

— Так это ты будешь моей нянькой на время битвы?

Он кивнул, улыбаясь ещё шире.

Чудненько.

Какой-то бледно-серый кусок, похожий на грязный лёд, прорвался из вершины пузыря, с жутким свистом выпрыгнул наружу и упал где-то в глубине Разлома, вонзаясь в ржавый мусор. Он зашипел, растворяясь в воздухе. Над полем нависла тишина. Оборотни задрожали в предвкушении боя.

Над головами зазвучал голос Каррана:

— У нас есть работа. Сегодня мы отомстим за наших! Они пришли сюда, на нашу землю. Они пытали ребёнка. Они убили наших братьев. Никто не смеет причинять вред Стае!

— Никто! — ответил резкий хор.

Повелитель указал на пузырь.

— Они не люди. На их костях нет человеческой плоти.

И что он этим хочет сказать?

— Что здесь произойдёт, здесь же и останется. На сегодня Кодекс не действует. Сегодня вы свободны в своих действиях.

Они всегда жили по Кодексу. Следовали ему с фанатичной дисциплиной. Подчиняйся, исполняй, отчитывайся сам за себя. Вечно прилежные. Всегда под контролем. Карран пообещал ту единственную вещь, которую оборотни никогда не могли иметь. Их глаза зажглись жёлтым, а затем налились кроваво-красным цветом.

— Помните: умереть за Стаю — не ваша работа! Ваша работа — заставить других ублюдков подохнуть! Вместе мы убьём их всех!

— Убьём! — вздохнуло поле.

— Победим!

— Победим!

— Вернёмся домой!

— Вернёмся домой!

— Убьём! Победим! Вернёмся домой!

— Убьём, победим, вернёмся домой! Убьём, победим, вернёмся домой! — они повторяли это снова и снова, а голоса сливались в единую лавину звука.

Ещё одна часть пузыря свалилась в траву. Оборотни, все как один, содрали с себя одежду. Люди вокруг меня схватились за оружие. Я почувствовала запах пота и разогретого на солнце металла.

С оглушающим шумом ломающегося льда серый купол развалился, выпуская море Фомориан. Они приблизились на пару шагов и остановились, беспорядочная масса, пестреющая зелёными, бирюзовыми и оранжевыми монстрами, вместе похожими на старую картину ада.

— Трансформируйтесь! — взревел Карран.

Одна за одной вспышки пробежали по отрядам оборотней, словно огонь по взрывному шнуру у динамита. Чудовища и монстры разминали плечи и щёлкали челюстями. Карран зарычал и встал во главе своего войска, восьмифутовый ночной кошмар.

Морфран стоял на маленькой кучке мусора за полчищем Фомориан. Он вскинул свой огромный обоюдоострый топор.

Демоны заревели.

Сотня криков из мохнатых пастей ответила им: волки зарычали и взвыли, шакалы залаяли, гиены загоготали, коты зашипели, крысы взвизгнули, все одновременно, и громче всего этого, неудержимый и сокрушающий, прозвучал львиный рык.

Фомориане заколебались.

Мофран вскинул свой топор в воздух. У него, похоже, на всё был единственный знак — проделать дырку в небе.

Передние ряды полчища начали двигаться вперед, сначала медленно, с трудом, потом всё быстрее и быстрее. Покрытый мусором участок размером с футбольное поле отделял их от нас. Земля дрожала от топота стольких ног.

— Стоять, — прорычал Карран.

Сзади раздалось низкое женское пение. Магия двигалась и менялась, подчиняясь силе, заключенной в этих голосах. Земля задрожала так, будто в её недрах играли на гигантских барабанах. Внезапно прямо перед рядами Фомориан из земли прорвались вьющиеся стебли и поползли, обвиваясь вокруг их ног, связывая и опрокидывая монстров. Демоны замешкались, обрывая их, чтобы освободиться.

Ведьма завизжала. Ей ответили гортанные крики. Небо оживилось сверкающими фигурами: в воздух взмыли стимфалийские птицы и помчались на орду демонов. Перья свистели в воздухе, и эхом начали раздаваться вопли боли, когда острый металл вонзался в плоть. Тут и там Фомориане превращались в жидкость. Котёл снова воскресит их. Я вспомнила, что кричал Бран, когда наблюдал за битвой в черепахе Оракула. Он кричал: «Калечьте!» Если бы мы смогли искалечить много демонов, вывести их из строя, не убивая, тогда это бы сработало лучше. Нам нужно было привлечь их внимание, окружить Фомориан и истощить их ряды, чтобы выиграть безопасный проход для Брана.

Монстры выпутались из стеблей и снова двинулись вперед, бурлящая масса плоти, зубов и рогов.

Мой выход. Я побежала вперед, двигаясь легко, всё дальше и дальше от оборотней. Впереди на меня надвигались Фомориане.

Я опустила все свои магические щиты. Все ограничения, цепи — всё, что когда-либо сдерживало меня через дисциплину и страх обнаружения, было отброшено. Прятаться не было нужды. Магия текла во мне, опьяняющая, неистовая, соблазнительная. Она смешалась с жаждой крови, и я поняла, как себя чувствовал отец, когда вёл свою армию в бой. Меня воспитал Военачальник Роланда. Я скинула оковы, зная: враги преклонятся предо мной.

Магия пела во мне. Опьянённая её мощью, я уже больше никому не подчинялась и выкрикнула слово силы:

— Osanda! — Преклонитесь.

Магия вырвалась из меня подобно цунами. Земля содрогнулась, когда сотни коленей одновременно ударили по ней. Фомориане свалились на землю с брызгами крови и хрустом сломанных костей, будто какой-то гигант оставил огромный кровавый след среди них. Моя боль была настолько незначительной, что я едва ощущала её. Напор магии внутри наконец ослаб.

Увидев, как авангард корчится на земле от боли, Фомориане застыли в ужасе. Я отчетливо видела Морфрана на другом конце поля, его отвратительное лицо и глаза, застывшие от шока. Я впитала в себя этот шок, я упивалась им. И засмеялась.

— Давай сюда свою армию, маленький бог! Мой меч проголодался!

Морфран дёрнулся, будто его ударили кнутом, и я поняла, что меня все-таки услышали. Он вскинул топор, указывая на меня, закричал, и полчище врагов снова двинулось вперед. Я всё ещё смеялась, испытывая головокружение от такой быстрой траты магии, когда оборотни пробежали мимо, направляясь к изувеченным демонам.

Чья-то рука тряхнула меня за плечо, и я увидела лицо Дерека.

— Кейт! Возьми себя в руки! Кейт!

Я засмеялась и вытащила меч. Ножны упали на землю, и я побежала.

Что здесь произойдёт, то здесь и останется.

Послышался громкий рёв, когда две линии противников столкнулись воедино, словно два корабля врезались друг в друга. Первый демон замахнулся на меня голубым топором. Я разрубила его, просто проходя мимо, и принялась за следующего.

Я резала и рубила, мои клинки походили на двух металлических змей с голодными ртами, и не имело значения, сколько Фоморианской плоти они поглощали, всё равно было невозможно утолить их голод. Я ничего не видела и не чувствовала. Всё слилось воедино: запах и теплота крови, палящее солнце и мой пот.

Демоны продолжали наступать, окружая плотным кольцом. Я бездумно убивала их, даже не осознавая, кого отправляла в глубины котла. Монстры были просто фигурками, препятствиями на пути к Морфрану, и подобно хорошо настроенной машине я косила их, не думая и не раскаиваясь. Каждый манёвр, который я пробовала, срабатывал. Каждый порез находил свою жертву. Любопытный восторг охватил меня — врагов было так много, и я надеялась, что они не закончатся. Именно для этого я была рождена.

Я могла бы продолжать убивать целую вечность.

Земля стала скользкой от жидкости, остававшейся после смерти Фомориан. Кольцо трупов постепенно увеличивалось: мы уже переполнили котёл, убивая демонов быстрее, чем он мог их возрождать.

Внезапно Фомориане дрогнули и побежали от моих ненасытных мечей. Передо мной открылось поле битвы. Воины врезались друг в друга, бросаясь взад и вперед, линии между атакующими и защищающимися уже не были ясны. Разъярённые оборотни вонзались в монстров, их глаза побагровели от ярости. Ведьмы завывали, выпуская заклинания и стрелы. Воздух наполнился запахом крови. Звон мечей, крики боли раненых, вой оборотней и стоны умирающих слились в одну невыносимую какофонию. Над всем этим палило беспощадное солнце, достаточно яркое, чтобы кожа покрылась волдырями. Это был настоящий ад, и я была его яростью.

Я подняла свой меч и, улыбаясь, убила снова.

КОГДА Я ОПЯТЬ УВИДЕЛА СОЛНЦЕ, ОНО БЫЛО У ЛИНИИ горизонта, заливая небо кроваво-багровым светом, пышные облака пропитались красным, словно повязки на открытой ране. Мы сражались почти два часа.

Пара вампиров приземлилась на гору трупов.

— Гольф три, большая толпа на два часа, раскидаем?

— Гольф два, Роджер.

Вампир слева схватил правого монстра, раскрутил и метнул, словно диск. Тот пролетел двадцать пять футов и приземлился на великана с головой акулы. Когти резанули, и фоморианин рухнул вниз.

Вампиры. Значит, Брану удалось.

Мимо меня пролетело тело. Я повернулась и увидела Брана. Гротескного и огромного. Всего в нескольких ярдах от меня он шел через поле.

Слева чешуйчатый демон метнул гарпун, который пролетел по воздуху, ударился прямо о живот Брана и отскочил. Монстр, которым он стал, схватил гарпун рукой размером с лопату и потянул за цепь, выдернув державшего ее с места, где тот стоял. Когда фоморианин пролетал мимо, Пес Морриган пнул его, словно футбольный мяч. Удар пришелся гарпунщику в живот и отправил его лететь дальше.

Демоны нападали на Брана по четверо, пятеро одновременно, он разбрасывал их, раскачиваясь взад-вперед, отрывая врагам головы и растаптывая их тела, как буйствующий малыш в поле одуванчиков. Пока Бран гонялся за ними, ломая спины и круша черепа, верхняя часть его тела начала светиться красным, как затухающий уголек.

Что он делает? Разве он не должен оставаться в этой форме, пока не доберется до Морфрана? Я повернулась и увидела последнего, практически рядом со мной. В запале сражения я не заметила, как добралась до него.

Руки Морфрана двигались, губы что-то шептали. Глаза отслеживали Брана. Враг готовил заклинание.

Нет, не смей.

Я, крича, бросилась на гору.

Атака вышла внезапной и жестокой. Морфран замахнулся на меня сверху, передвигаясь легко и со сверхъестественной быстротой. Я отпрыгнула в сторону и обрушила на него шквал ударов, двигаясь вокруг противника все быстрее и быстрее, и сверкая клинками. Сосредоточься на мне, сукин ты сын!

Мимо просвистел топор, один раз, затем второй. Я двигалась слишком быстро, чтобы меня можно было поймать, и слишком точно, чтобы игнорировать. Я следила за глазами врага, за его ногами, наносила удары в лицо, чтобы он не отвлекался. Морфран отбил удар коротким клиноком и двинулся в мою сторону. Я видела, как топор прочертил большую сияющую дугу, яркую, как звезда, отражая солнечный свет по краю лезвия. Противник ожидал, что я отпрыгну назад, но я бросилась вперед, вдоль рукоятки топора, и ударила в горло.

Это был по-кошачьи быстрый удар, но каким-то образом я промахнулась. Острие Убийцы лишь нарисовало красную полосу на шее Морфрана, а затем его ботинок врезался мне в живот. Мир подернулся мутной пеленой боли. Я рухнула в грязь. Через секунду противник стоял рядом. Топор вонзился в землю между моих ног.

Я откатилась и рванулась из полулежащего положения, глубоко всадив оба меча врагу в грудь. Моя сталь не встретила сопротивления. Морфран обернулся облаком перьев. Я рубила по ним, издавая неразборчивое рычание, словно собака, а те лишь просочились между моими ногами, устремившись в просвет, образованный фоморианами. Я погналась за перьями, но они оказались слишком быстрыми.

Через мгновение Морфран восстановил свою форму. В его руках сверкал топор. Я приготовилась к атаке и увидела, как за противником восстает Бран. Его голова светилась белым, а на туловище было около дюжины кровоточащих ран — огромных разрезов на изуродованном теле. Жар, исходящий от нег, высушил капли крови, превратив в коричневые полосы на коже.

— Моя о-о-о-о-очередь! — Бранообразное существо хлестнуло рукой и нанесло косой удар по Морфрану. Тот отскочил на противоположную сторону кучи мусора. Бран последовал за ним, в невменяемой ярости размахивая руками и ногами, потрясая огромным копьем, которое, должно быть, отобрал у одного из демонов.

Топор Великого Ворона, с жутким свистом рассекая воздух, разбил древко копья соперника пополам и погрузился в его плечо. Брызнула кровь. Бран крутанулся неестественно быстро, выдернул топор из рук врага и сломал деревянную рукоятку.

Тело Морфрана распалось бурей перьев, которые взмыли вверх перевернутым торнадо и застыли громадным черным вороном. Нас захлестнуло холодной магией, безжизненной, будто выплеснутой из недр самого космоса через дыру в атмосфере в виде огромного ворона. Мороз обжег мою кожу.

Морфран когтем схватил огромный бронзовый котел.

Бран собрал пригоршню металлического мусора и метнул его. Зазубренные металлические обломки вонзились в птицу, протыкая её шею и спину. Каплями размером с кулак темная кровь потекла из черных перьев. От плоти Морфрана отделились шары и повисли в воздухе, дрожа в свете умирающего солнца.

Бран метнул содержимое другой руки. Единственный предмет сверкнул и вошел глубоко в спину ворона — наконечник топора Морфрана.

Он закричал.

Словно капля расплавленного металла, из когтей ворона выпал котел. Отчаянный крик чистой ярости врезался в мое сознание.

У подножия котла дыхнула земля, распахнув голодный рот, изрыгая еще больше Фомориан на свет Божий. Они окружили Брана.

Я бросилась на демонов. Рядом со мной оборотни рвали их на части, но нас было слишком мало, а их — слишком много. Я больше не могла разглядеть Брана, его он был погребен под горой Фомориан.

И тут гора демонов распалась. Окровавленный и побитый, Пес Морриган поднял из грязи крышку, украшенную орнаментом. Она выглядела такой маленькой в его гигантской руке, не больше чем фрисби. Меня словно придавило огромным прессом. Грудь сжалась. Кости ныли. Вокруг оборотни и фомориане падали, крича от боли.

Бран напрягся. Кровь хлынула из его ран, и он с ужасным воплем водрузил крышку на котел.

Давление исчезло. Бран улыбнулся, стянул крышку и исчез в облаке тумана вместе со своей добычей. И я поняла: вот и все. Он вернул крышку Морриган и был таков. А у нас оставалось еще целое поле демонов, которое надо было зачистить.

— Кейт!

Крик заставил меня обернуться. В тридцати ярдах Дерек указывал окровавленным пальцем мне за спину. Я обернулась и всего лишь в нескольких ярдах увидела знакомую маленькую фигурку на кресте, воткнутом в землю. Джули.

Я карабкалась по телам, чтобы добраться до нее. На меня опустилась тень. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный клюв цвета отполированного металла собирается ударить. Морфран все еще был в облике ворона. Я оказалась зажата фоморианами, мне было некуда бежать. Я упала на колени, готовясь вонзить Убийцу в живот Морфрана. Ворон заслонил солнце и замер, огромные когтистые руки схватили его за крылья.

С ревом, который сотряс всех Фомориан, Карран бросился рвать Морфрана.

— Вперед! — кричал он. — Вперед!

Я двинулась вперед, карабкаясь по телам, разрубая, кроша, кромсая, сконцентрировавшись на Джули. Слева группка фомориан, отцепившись от вампира, чьи конечности они оторвали, бросилась на меня.

— Убейте дитя! — шипение Пастыря прорвалось сквозь шум битвы. Фомориане сменили курс.

Двадцать ярдов отделяло её от меня. Я бы не успела.

Бран материализовался рядом с Джули в облаке тумана, находясь в человеческой форме, и обхватил крест вместе с девочкой. Туман заклубился, и они все исчезли. Фомориане взвыли от ярости.

Пес Морриган выскочил передо мной с пустыми руками, хитро улыбаясь…

Вихрь зеленых щупалец разорвал его грудь. Меня окатила кровь Брана. Его глаза широко распахнулись. Рот раскрылся.

— Бран!

Он покачнулся вперед и завалился на меня, изо рта хлынула кровь. Позади него триумфально шипел Пастырь. Я перепрыгнула через Брана и ударила мечом ублюдка по лицу. Его рыбьи глаза посмотрели на меня с ненавистью, а затем верхняя часть головы соскользнула в сторону и покатилась в грязь. Тело покачнулось. Я рубила врага снова и снова, и морской демон рассыпался кусками, чтобы больше никогда не подняться вновь.

Неземной рев раздался над полем. Карран поднялся над кровавой резней с огромной вороньей головой Морфрана в руке. Весь в крови, он поднял голову к небу и закричал:

— Убейте их! Убейте их всех! Они смертны!

Оборотни накинулись на Фомориан. Я обернулась и упала на колени рядом с Браном.

Нет. Нет, нет, нет.

Я перевернула его. Он смотрел на меня своими черными глазами.

— Я спас ребенка. Я спас ее. Для тебя

— Призови туман! Призови его, черт тебя подери!

— Слишком поздно, — прошептал Бран окровленными губами. — Не смогу исцелить сердце. Прощай, голубка.

— Не умирай!

Он просто посмотрел на меня и улыбнулся. Я почувствовала, как внутри натянулась тонкая нить боли, натянулась до предела, готовая вот-вот разорваться. Было больно. Больно настолько, что я не могла сделать вдох.

Бран напряженно втянул воздух. Его тело стало жестким, и я чувствовала, как уходит жизнь.

Нет!

Я ухватилась за последнее трепыхание жизни. Со всей своей магией, со всей своей силой, со всем этим я держалась за крохотный кусочек Брана и не позволяла ему уйти.

Магия бурлила вокруг меня. Я подпитывалась этой силой, направляя ее глубже в его тело, удерживая жизнь. Она потекла сквозь меня, затопив болью, и таяла в умирающей плоти.

Я не позволю ему уйти. Бран будет жить. Я не потеряю его.

— Глупая девчонка! — мое сознание заполнил женский голос. — Ты не можешь биться со смертью.

Посмотри на меня.

Искорка жизни ускользнула глубже. Больше магии. Еще больше… Завывал ветер, или, может, это моя кровь била в ушах. Я больше ничего не чувствовала, кроме боли и Брана.

Я тянула сильнее. Искорка замерла. Его веки дрогнули. Рот открылся. Глаза смотрели на меня. Я не слышала, что именно Бран говорил. Его сердце остановилось, и я была полностью занята тем, чтобы удержать его.

Бран посмотрел на меня затуманенным взором. До моих ушей долетел шепот, каждое слово звучало слабо, но отчетливо:

— Отпусти меня.

— Так обращают в нежить, — произнес голос.

И я глубоко в себе ощутила, что она права.

Я не стану тем, кем поклялась никогда не быть. Я не стану человеком, которым был мой биологический отец.

— Отпусти меня, голубка, — прошептал Бран.

Я отсекла поток магии. Нить боли внутри лопнула, как порвавшаяся струна, и хлестнула по мне кнутом. Я почувствовала, как искорка жизни Брана растворилась. Магия билась во мне, словно живой зверь, пойманный в ловушку и рвущий меня на части, пытаясь вырваться.

Бран лежал у меня на руках, мертвый.

Из глаз хлынули слезы и устремились по щекам, капая на землю, унося с собой магию. Почва пропиталась моими слезами, и что-то зашевелилось в ней, что-то полное жизни и магии, но это было не важно. Бран умер.

Позади ко мне подползла фоморианка с клинком, готовая вонзить его мне в спину.

Я, двигаясь плавно, встала, повернулась и нанесла удар. Конец лезвия Убийцы проткнул грудь противницы, разрезал ее зеленую кожу и мягко прошел через тугие волокна мышц и мембран, царапая хрящ ее грудной клетки, утопая глубже под нажимом руки, пока я не достала до сердца. Твердая мышца органа на какую-то долю секунды сопротивлялась проникновению, словно сжатый кулак, а затем клинок пронзил его оболочку и затопил кровью изнутри. Я дернула меч вверх и в сторону, разрывая сердце фоморианки на куски.

Кровь залила мою кожу. Я вдохнула ее запах. Почувствовала липкую теплоту на руках. Кобальтовые глаза противницы расширились, в них отчетливо читался страх. В этот раз перерождения не будет: я убила её. Она была мертва, и осознание этого вселило в нее ужасный, болезненный страх.

Этот момент длился вечность. Я знала, что запомню его навсегда.

Я запомню его навсегда, потому что в ту секунду я осознала, что не важно, скольких я уже убила, и не важно, скольких я еще убью, прежде чем закончится этот день: ни один из них не вернет Брана. Не вернет даже на секунду.

Я выдернула меч. Горечь овладела мной и направила в бой. Я свирепствовала, продвигаясь по полю, убивая всех на своем пути. Демоны бежали, завидев меня, а я догоняла и убивала их до того, как они успевали забрать жизнь ещё чьего-то друга.

НАСТУПИЛА НОЧЬ. ФОМОРИАНЕ БЫЛИ МЕРТВЫ. Их трупы валялись на земле вперемешку с телами павших людей. Перед лицом смерти, будь то ведьма, или оборотень, или обычный человек, все выглядели одинаково. Так много тел. Так много мертвых. Еще утром они говорили, дышали, целовали на прощанье тех, кого любили. И теперь они мертвы. Ушли навсегда. Как и Бран.

Я сидела у его тела. Глаза цвета полуночи закрылись навсегда. Я устала. Тело болело даже в тех местах, о наличии которых я и не подозревала.

Кто-то развел погребальный костер. В надвигающейся темноте он светился оранжевым цветом. Густой вязкий дым испачкал ночь.

Я взяла Брана за руку и потянула его обратно к человечности, обратно к доброй воле и свободному выбору. И именно это убило его, нет, именно я. Пламя потухло в его глазах. Бран больше не подмигнет, не назовет меня «голубкой». Я не любила его, я едва знала его, но Боже, как мне было больно. Почему случилось так, что я убиваю всех, к кому прикасаюсь? Почему они все умерли? Я могла победить почти всё, но каждый раз проигрывала смерти. Какая польза от всей этой магии, если ты не можешь сдержать смерть? Что хорошего, если не знаешь, когда остановиться, если всё, что ты можешь, — убивать и наказывать?

Кто-то подошел и потянул меня за рукав.

— Кейт, — зазвучал тоненький голосок, — Кейт, с тобой все хорошо?

Я посмотрела на обладательницу этого голоса и узнала её лицо.

— Кейт, — жалобно произнесла она, — пожалуйста, скажи что-нибудь.

Я чувствовала себя настолько опустошённой, что потеряла голос.

— Ты настоящая? — спросила я.

Джули кивнула.

— Как ты попала сюда?

— Бран принёс меня, — ответила девочка, — я проснулась на озере. Там повсюду были тела и женщина. Он вытащил меня, дал мне нож и принёс сюда. — Она указала назад — туда, где изначально формировались шеренги. — Я сражалась, — Джули показала мне свой окровавленный нож.

— Глупая девочка, — сказала я. Я не могла выразить никакого гнева и говорила сухо. — Столько людей погибло, спасая тебя, и ты снова участвовала в резне.

— Я видела, как ривы пожирали тело моей мамы. Я должна была. — Я села рядом с ней. — Кейт, я должна была.

Я услышала слабый звон цепей, затем — скрип метала под чьими-то ногами. Сквозь дым приближалась высокая фигура.

Обнаженная, за исключением упряжки из кожаных ремешков и серебряных крючков, волосы окутывали её, ниспадая черными дредами, она стояла, измазанная свежей кровью. Тёмно-красные ручейки смешивались с синими татуировками на коже. Присутствие женщины ударило по мне: ледяная, жёсткая, жестокая, пугающая, словно волчий вой, раздавшийся в ночи на одинокой дороге.

— Это она, — прошептала Джули, — женщина с озера.

Её глаза сверкали, испещренные сияющими искорками. Искорки растеклись янтарём по радужке глаза и вдруг стали размером с дом, всепоглощающие, всесильные. Черный бездонный зрачок маячил передо мной, и я знала, что могу утонуть в нем и затеряться навсегда.

Так вот как выглядит глаз богини.

Она посмотрела за нас и подняла палец, чтобы указать за моё плечо. Цепи зазвенели.

— Подойди! — Я узнала этот голос. Его я и слышала у себя в голове.

Рэд вылез из-под груды мусора. Я знала, что он уже довольно долго сидел там, заполз, когда битва почти закончилась. Мальчишка шёл за мной и ждал там, в мусоре, пока я, оцепеневшая, сидела рядом с Браном. Вероятно, поджидал удобного момента, чтобы нанести удар в спину.

Джули вздрогнула:

— Рэд!

Я поймала её за плечо и удержала.

— Ты желаешь силы…

Рэд сглотнул:

— Да.

— Служи мне, и я дам тебе всю силу, которую ты пожелаешь.

Он дрожал.

— Ты принимаешь сделку?

— Да!

— Рэд, а как же я? — Джули вырвалась из моей хватки. Я держала её не слишком жёстко. Это был последний шанс на исцеление. — Я люблю тебя! Не оставляй меня!

Мальчишка поднял руку, отгораживаясь от неё:

— У неё есть всё, что я хочу. У тебя — ничего.

Он перешагнул через ноги Брана и потрусил к Морриган точно пёс, которым он и был. Цикл завершён: от предшественника, освободившегося от Морриган, сквозь бесчисленные поколения до преемника, который добровольно надевал ошейник.

Тело Брана едва успело остыть. Богиня не выказала никаких признаков печали.

Я посмотрела на неё.

— Ты узнаёшь меня.

Цепи звякнули в знак согласия.

— Мы встретимся снова, и я убью его.

— Отвали. Она слишком могущественна для тебя. Она защитит меня, — сказал Рэд.

— Кровь, что течёт в моих венах, уже была древней, когда она была лишь неясным понятием. Загляни ей в глаза, если не веришь мне.

— Мы не встретимся снова, — пообещала Морриган.

Позади неё туман клубился сплошной стеной. Он скользнул по земле и лизнул ступни богини, затем закружился вокруг Рэда и полностью поглотил их.

Ударила техноволна, разбивая магию начисто. Джули одиноко стояла на поле битвы, усыпанном мертвыми телами и железом, с застывшим от шока лицом.