Мама по призванию

Глава 5

Вообще-то настоятель Саос мне никто, потому не может отдавать распоряжений. Но именно от него зависело, смогу ли я и дальше помогать приюту и видеться с детьми. Он прекрасно знал об этой моей зависимости, потому и пользовался напропалую.

— Веди, — проговорила обреченно.

Мать Элесия круто развернулась на маленьких черных каблучках. Я отчетливо услышала, как она раздражённо фыркнула. Еще бы, в кои-то веки кто-то осмелился отдавать ей распоряжения. Она здесь персона важная и неприкосновенная. Никогда не привлекалась к общественным работам, не носила тяжести, вообще не поднимала ничего тяжелее ложки за обедом. Потому ее ручки были белыми и нежными, в отличие от загрубелых натруженных ладоней других монахинь.

Следуя за ней, я невольно рассматривала ее со спины. Молодая, красивая, она определенно питалась лучше других. Полагаю, их с настоятелем связывала не только работа. Конечно, это не мое дело, да и некрасиво заглядывать монахам под рясу. Но тот, кто заставляет других исполнять все правила, должен бы следовать им в первую очередь.

Стоило немного отвлечься, кое-кто решил этим воспользоваться.

Козел Иван изловчился и незаметно подкрался ко мне сзади. Заметила я, только когда безрогая башка была в миллиметре от моей пятой точки.

— Даже не думай! — приказала козлику и уперлась ладонью в мохнатый лоб. — Что ж тебе все неймется, а? Кто-то ведь уже лишил тебя рогов, все мало?

Оттолкнула подальше, но козлик оказался упрямей. Нацелившись безрогой башкой, как бык на тореадора, он чиркнул по земле копытом. Вот ведь неугомонный!

Снова оттолкнула. И снова чуть не стала мишенью. Иван упрямо шел за мной до самого центрального храма. Как говорила моя бабуля: «Хоть отруби ему рога, хоть хвост вяжи узлом, козел останется козлом».

Ну, все, достал!

В следующий раз вложила в ладонь немного магии, и вуаля: Иван теперь хотел бодать исключительно свой зад. Но так как добраться до него не мог, кружил по двору, истошно и раздраженно блея.

Внутри храма встречали роскошь и благолепие. После учебного зала и огорода контраст особенно бросался в глаза. Как будто в другой мир переместилась. Вот только лепнина, цветные росписи и позолота вызывали не восхищение, а раздражение. В этих хоромах гораздо прохладнее, детям было бы здесь куда удобнее, а настоятелю и его приближенным тут слишком просторно.

Из центральной части мать Элесия свернула влево, с особым почтением тихо постучала в массивную дубовую дверь. И лишь получив разрешение настоятеля, вошла внутрь и пригласила меня.

— Доброго дня, святейший, — поздоровалась я.

Видно, без должного раболепия, потому как получила укоряющий взгляд матери Элесии.

Сам настоятель Саос и бровью не повел, он давно привык к моей манере общения. И даже словечки вроде брань, ветошь, горазд и егоза не вызывали у него удивления. Словом, русский язык он понимал и уважал.

— Приветствую, Дарина, — коротко поздоровался он, так же не следуя местному этикету. — Рад снова видеть тебя в этих стенах. Элесия, оставь нас.

«Мать» вздрогнула и недоуменно похлопала длиннющими ресницами. Неужели приревновала к настоятелю? Вот еще, я, знаете ли, не любительница тройных подбородков и необъятных телес, пусть и спрятанных под золоченой рясой.

— Так что, подумала над моим предложением? — спросил настоятель, стоило нам остаться наедине.

А ведь он еще упрямей козла Ивана. Вот сколько раз ему говорить: не собираюсь я стричься в монахини. Тем более перебираться на ПМЖ в столицу, да еще и как протеже самого Саоса. Место теплое, но для меня не годное совершенно. К тому же не исключаю, что Саос имел далеко идущие планы на этот счет. К примеру, предполагал, что буду шпионить в его пользу.

— А вы над моим, светлейший?

Мое «светлейший» прозвучало как издевка. Я не хотела, правда, само так получилось. Не терплю все эти интриги и заговоры, особенно в стенах, должных быть священными.

— Мать Селина прекрасно справляется со своими обязанностями, — растолковали мне. — Нам не нужен еще один преподаватель.

Да уж, конечно, справляется.

— Детям нужно больше знаний, — рискнула возразить я. — Селина убивает их тягу к знаниям на корню своими действиями. Я могла бы учить их не только грамоте, но и помочь с магическим потенциалом.

У многих деток дар проявлялся в раннем возрасте, и, не получив должного развития, сгорал. Это ли не преступление?

Саос имел свое мнение на этот счет.

— Кощунственно осуждать правила монастыря, — укорил недовольно. Еще и губами причмокнул, отчего все его три подбородка заколыхались, как студень.

— Кощунственно использовать такрель для получения крахмала, — возразила я. — Вы видели воротнички матери Селины?

Вот уж действительно, при остром дефиците пускать овощи на крахмал — это ли не преступление?

— Мать Селина блюдет устав, — раздраженно заметил настоятель.

Мне хотелось завыть в голос. Сказать этому напыщенному индюку, что я думаю о нем и о его правилах… Но нельзя. Иначе меня сюда больше не пустят. В чужом монастыре нельзя установить свои правила. А жаль…

— Что ж, полагаю, на этом разговор окончен, — решила я, поднимаясь. Каждый остался при своем. — Позволите пробыть с детьми еще немного?

— Конечно, — недовольно, но все же разрешил Саос. — Можешь проводить здесь сколько угодно времени. И приезжать почаще.

Разумеется, такую тушу надо хорошо питать, а то вдруг похудеет. Интересно, сколько из всего, привезенного мной, перекочует в личную кладовую настоятеля? Детям вообще хоть что-то достанется?

До чего же тяжело сдерживаться, когда внутри все бушует от несправедливости. Столько всего неправильного творится под носом, а ты ничего, ну совершенно ничего не в силах поделать. Приют принадлежит ордену Света, не мне. Он построен в честь Святого Макия, того самого, который пытался примирить людей и драконов. Это было очень давно: еще до моего появления в этом мире. До того, как появилась стена. Макий принес повелителю драконов щедрые дары, а тот предательски убил святого. После драконы отгородились от остального мира, еще не зная, что сами станут заложниками собственного решения. Карлимиллион назвал свой дом резервацией, но разве это так? Если бы драконы были надежно заперты, рыцари ордена Света вообще не потребовались бы.

Теперь в приюте ежедневно молятся об избавлении Светлого мира от чудовищных драконов. А мне остается одно: помогать сиротам так, как только могу.

Стоило выйти из кабинета настоятеля, как мне наперерез бросилась мать Элесия. Преградила путь и, сложив ухоженные ручки на груди, вздернула подбородок.

Вот даже уйти подобру-поздорову не дали.

— Чего тебе? — устало уточнила я.

— О чем говорили? — зло стреляя глазками, поинтересовалась Элесия. И, чуть понизив тон, спросила истеричным шепотом: — Он приставал к тебе? Трогал?..

Поманив пальцем, я склонилась к ее уху:

— А ты загляни в кабинет, если обе руки настоятеля на месте, значит, он даже не пытался меня коснуться. Потому что в противном случае жестоко поплатился бы за это.

Стало смешно и одновременно грустно. Как ей вообще пришла в голову мысль, что я соглашусь на роман с настоятелем? Ну, уж нет, мне такого «сокровища» не надо.

— Хм… — раздраженно выдала Элесия.

Глупая девчонка: она видела во мне соперницу.

— Позволь дать тебе совет, — проговорила я уже не как Дарина Врину, а как Дарья Семеновна, умудренная жизненным опытом женщина из другого мира. — Юность ― быстро портящийся товар, так что не забудь приготовить путь к отступлению.

— О чем это ты?.. — Элесия надменно изогнула тонкую бровь.

Понимаю, меня никто не просил, но эта девчонка должна понять простую истину: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Особенно если загодя не подстелить соломки на место возможного приземления.

— Будь готова к тому моменту, как надоешь настоятелю, и он променяет тебя на «мать» моложе, — добавила я. — Работать ты не привыкла. Да и среди других монахинь не найдешь ни помощи, ни сочувствия. Будь готова к этому.

Кивнув на прощание, я обошла застывшую статуей Элесию и вышла и храма. Стоя во дворе, с наслаждением втянула ноздрями прожжённый, пахнущий дымом воздух. При всех своих недостатках он все же слаще, чем запах благовоний и дурных намерений.

Так, немного успокоилась, пора возвращаться к делам насущным.

— Ме-е-е… — жалобно проблеял Иван, когда я проходила мимо.

Он уже не прыгал по двору, а лежал на песке. Но все еще пытался дотянуться до собственного куцего хвоста.

— Ладно уж, прощу, — согласилась я и расколдовала. — Только больше, чур, не хулиганить.

Побеседовала с другими матерями и послушницами. Выслушала жалобы и пожелания. Пообещала, что при первой же возможности обращусь к Королевскому совету с просьбой об увеличении дотаций. Приют в них остро нуждается. Вот только кто будет слушать адептку? Рыцарь ордена Света — другое дело, его слово весомо.

С грустью вспомнила о ларце с драгоценностями для ректора. Нарушить устав и отдать часть настоятелю — так ведь потратит на свои нужды, к тому же будет требовать откуп постоянно. Монахиням иметь украшения нельзя, да они и не выходят за пределы монастыря. А что до меня — если поймают за сбытом драконьих даров, лишат всех титулов и званий. И тогда я больше ничем не смогу помочь ни приюту, ни сиротам. Такой вот замкнутый круг.

Кроме капитального ремонта, приюту требовались новые места. Брошенных детей становилось все больше, комнат не хватало.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещала я. — Можно посмотреть новеньких?

Мне показали трех младенцев и одну девочку лет десяти. Малышка почти не разговаривала и сиротливо жалась к Ануш, круглощекой и очень доброй матушке. Каждый раз при виде брошенного ребенка мое сердце обливалось кровью от жалости. Одно радовало: если Ануш взяла девочку на поруки, то с ней все будет хорошо.

— Нужна помощь? — предложила я матушкам и послушницам, выполнявшим роль нянек в корпусе для самых маленьких.

— Магия бы нам не повредила, — по-доброму улыбнулась Ануш. — Но тебе лучше использовать ее на более серьезное дело. Стирать и гладить пеленки можем мы сами.

В ближайшие дни не собралась выходить на охоту, так что с радостью согласилась помочь девчонкам с их нелегким заданием. До самого вечера мы стирали, гладили, мыли, готовили питательные смеси для самых маленьких. Я устала так, как не уставала в борьбе с драконами. Буквально валилась с ног. Но то была приятная усталость от осознания выполненного дела.

На ужин не пошла, не было аппетита.

Столько детей, каждый из них мог бы быть моим. Но малышам досталась тяжелая судьба родиться именно в этом жестоком мире, лишиться родителей по тем или иным причинам и, в итоге, угодить в приют святого Макия.

Ночевать, как и обещала, отправилась в корпус к малышам. Софи хотела уступить мне свою кроватку и лечь на полу. Конечно же, я не позволила ей этого.

— Я не такая огромная, какой вам кажусь, — сообщила малышке, смеясь. Придвинулась к стене и похлопала по оставшемуся месту рядом. — Смотри, мы обе здесь уберемся.

— Сказку! — напомнила Мила.

— Про рыцарей! — добавил Камилл.

— И про принцесс! — закапризничала Софи. — Можно даже про драконов. Про то, как дракон украл принцессу!

— И как смелый рыцарь ее спас, — размечтался Камилл.

Озорник Маклин спрыгнул с кровати и, раскинув руки как крылья, изобразил дракона.

— Карлимиллион, Карлимиллион, ты один на миллион, — запели дети шутливую песенку. — Ты один на миллион, но совсем не чемпион. Вот смотри, придет твой час, и поплатишься у нас!.. Ух, попляшешь ты у нас!

— Хватит, дети, — попросила я. Все же называть самого могучего из драконов по имени — не лучшее решение. — Укладывайтесь, я расскажу вам и про драконов, и про прекрасных принцесс, и про рыцарей. Как насчет легенд о былых днях, когда люди, маги и драконы жили в мире? Тогда все вокруг цвело и зеленело, в реках водилось много рыбы. А в лесах дичи.

— Только не легенды, — уныло заявил Малин. — Этого добра в нас мать Селина натолкала по самые гланды.

Не стала говорить, что настоящие легенды, те, что рассказывают старожилы, отличаются от того, чему учит Селина.

— Тогда что же мне рассказать? Определитесь?

— Про тот мир, где нет магии и драконов, — попросила Софи. — Зато есть железные кони, летающие машины и детские садики.

— Где каждый может учиться и стать кем захочет, — добавил Малин мечтательно. — Это прекрасный мир. Ты сама его придумала, Дарина?

— Наверное, так… — с легкой грустью произнесла я. — Слушайте: в том мире есть такие немагические штуки — карусели и всякие другие аттракционы. А еще сладкая вата, мороженое и много-много шоколада…