Меч

Глава 2 Танец

Этап вопросов и ответов, казалось, продолжался часами, но если верить 'Дори и Вэшу, он закончился всего через двадцать минут.

Теперь, глядя на аудиторию и наблюдая, как они общаются и пьют бесплатный алкоголь, который мы предоставили, я гадала, какими будут последствия некоторых моих не очень продуманных ответов. Позволив своему разуму повторно обдумать выбор фраз в нескольких раундах всё более агрессивных вопросов, я прислонилась лбом к цементной опоре и застонала, закрыв глаза.

— Забей на это, Мост Элисон, — посоветовал Гаренше.

— Возможно, я просто не в состоянии это сделать.

— Теперь всё закончилось, — сказал он. — Ты лидер. Они это видят. Они орут на тебя, но это потому что ты лидер. Сегодня это была твоя работа. И ничего больше.

Я кивнула, пытаясь позволить его словам отложиться в сознании, даже если я пока что не могла до конца в них поверить. Я испытывала искушение спросить его кое о чём другом, но не стала.

Гаренше всё равно ответил мне.

— Да, я слышал, — сказал он. — Мы все слышали. Он хотел, чтобы мы услышали.

Я кивнула.

— То есть, это была угроза.

— Нет, — он улыбнулся. — Я бы так не сказал. Не в твой адрес, во всяком случае.

Я поборола желание потеребить волосы, зная, что только приведу в беспорядок замысловатые аккуратно уложенные локоны, которые Касс и другая женщина-видящая, имя которой я так и не запомнила, поливали лаком, укладывали и закалывали на голове кучей заколок с драгоценными камнями.

Подняв взгляд, я увидела, что Гаренше тоже смотрит на мои волосы.

Увидев, что я заметила его оценивающий взгляд, он улыбнулся.

— Не беспокойся, ilya, — сказал он, вновь используя ласковое обращение, точного значения которого я все ещё не знала. — Мы его ищем. Однако вопреки паранойе Балидора, я не думаю, что он здесь. Всё в новостях, и он легко может найти тебя через связь, особенно когда они показывают твоё настоящее лицо. Ему необязательно быть здесь. Он не такой дурак.

Я издала резкий смешок.

— Ага. Не дурак.

— Тогда никаких поводов для беспокойств, — гигант улыбнулся.

— Никаких беспокойств. Ладно.

Я посмотрела на настенные часы, избегая пристального взгляда Балидора с расстояния дюжины футов. Однако я встретилась взглядом с Чандрэ, увидела, как она настороженно смотрит на меня из-под другого навеса. Я знала, что она беспокоится обо мне. Она, как и Балидор, злилась, что я сюда пришла.

По правде говоря, мне интересно, что она думала об истории с Ревиком, учитывая всё происходящее. Я знала, что она поддерживала ту операцию в Вашингтоне.

Мы не обсуждали это, но та операция вбила между нами клин, который я всё ещё не до конца преодолела. Я знала, что это нелогично. Я знала это, но большей части мне было все равно. Я чувствовала то же самое в адрес всех, кто находился в комнате, пока Ревик планировал ту операцию — если только они не перечили ему, как Джон.

Обернувшись обратно на Гаренше, я заметила, что он опять пристально смотрит на меня, в этот раз рассматривая моё зелёное платье. Я ощутила от него проблеск возбуждения, но ничего серьёзного.

Я не воспринимала это близко к сердцу.

Когда дело касалось секса, видящие склонны быть бестактными и откровенно грубыми. Большую часть времени это ничего не значило.

Кроме того, я знала, что единственная причина, по которой я в эти дни получаю больше внимания, чем обычно — это боль. Как и все видящие, я посылала какой-то энергетический импульс, когда мне приходилось слишком долго обходиться без секса. Брак, вместо того чтобы улучшить положение дел, делал всё только хуже. Таким образом, учитывая мою ситуацию с Ревиком, я, скорее всего, источала вибрации, которые воздействовали на любого видящего со здоровым либидо, как порно-валерьянка для котов.

Довольно сложно воспринимать такое внимание на свой счёт.

— Так что теперь? — спросила я у него. — Мне пообщаться?

Гаренше пожал плечами.

— Немного общения, да. 'Дори думает, это не повредит. Мы оцепили периметр, конструкция хорошая. Местные видящие из отеля всё проверяют.

Я кивнула, отрешённо осматриваясь по сторонам.

— Где Дорже? Касс?

Гаренше показал мощной рукой в сторону шторы, показывая на бальный зал с другой стороны. Я проследила за его жестом, слегка скрежеща зубами. Поверх заезженной музыки я всё ещё слышала гул голосов, но нарочно не слушала их ни светом, ни ушами.

Мне не нужно знать, что они говорят — пока что не нужно. Я могу посмотреть новости завтра, если будет настроение для мазохизма.

— Ладно, — сделав вдох, я жестом показала на проём между шторами, вежливо обращаясь к Гаренше, словно мы поменялись ролями. — Показывай дорогу.

Его лицо расплылось в широкой улыбке, полные губы растянулись, отчего зубы стали казаться ещё длиннее и белее. Его глаза орехового цвета выделялись над высокими скулами, казались светлыми только потому, что его кожа была такой темной. Он был бы красивым в традиционном понимании слова, если бы не широкий шрам, пересекавший лицо от уха через одну тёмную бровь. Теперь он напоминал пирата.

Я поддразнивала его и Касс, что они, наверное, сидели в одной камере.

Теперь я могла дразнить Касс на такие темы.

В своих шутках она стала такой же грубоватой, как и большинство разведчиков, и похоже, с определённой извращённой гордостью носила шрам на лице, полученный в плену у Териана. Меньше года назад она вздрагивала, когда кто-то хотя бы смотрел на этот шрам, так что я невольно считала это прогрессом. И всё же лёгкость, с которой она вписывалась в некоторые грубые элементы сообщества видящих, всё ещё заставляла меня понервничать.

Как и в человеческом мире, её вкус в мужчинах по-прежнему оставлял желать лучшего.

Эта мысль заставила меня невольно рассмеяться.

Посмотрите на меня, кто бы говорил.

Учитывая, за кем я замужем, мне бы помалкивать в этом отношении.

Я последовала за Гаренше на основной этаж и немедленно пожалела об этом. Я никогда не была в восторге от того, как сильно я выделялась в толпе, ещё до того как люди начали называть меня «Мост». Присутствие огромного видящего рядом со мной немного смягчило мою нервозность из-за того, что кто-то ко мне подойдёт, но я всё равно сканировала лица, ощущая напряжение.

Я смотрела, как мимо меня проплывают подносы с шампанским, и испытывала искушение, затем решила, что напиться — это роскошь, которую я тоже не могла себе позволить.

Комната изменилась с тех пор, как я её покинула.

Люди и видящие, работавшие на отель, убрали или раздвинули столы после ужина. Взгляду открылся узорчатый напольный ковёр из плюша и танцпол из полированного дерева. А украшенная сцена без трибуны и ярких новостных прожекторов напоминала что-то родом из Парижа.

Удивительно, но большая часть представителей прессы всё ещё находилась здесь вместе с политиками. Они получили чёткие инструкции не подходить ко мне, не пытаться получить цитаты или интервью за исключением оговорённого периода вопросов и ответов. Вместо этого им предложили Халлаф, видящую, которую я наняла в качестве кого-то вроде пресс-секретаря.

Подозреваю, что у неё выдался насыщенный вечер.

Многие репортёры рыскали вокруг меня и Гаренше.

Судя по взглядам, я подозревала, что они пытаются придумать, как обойти запрет, но чтобы их при этом не вышвырнули из отеля. Я также замечала пристальные взгляды многих любопытствующих сотрудников правительств.

Слуги, одетые в белое, ходили и разносили подносы, а также здесь установили буфетный стол с красочными закусками, которые напоминали произведение абстрактного искусства.

Пара гигантских стеклянных скульптур возвышалась как хрустальные водопады, наполовину доходя до потолка. Доминируя в дальней части комнаты, стенной фонтан также тянулся в высоту на несколько этажей. Сделанный из чёрного блестящего камня, он изображал божество Вишну и его прислужников.

Ниже располагался бар, где остальные репортёры растянулись неровным строем. Многие из них явно некомфортно чувствовали себя в смокингах.

Улавливая мешанину их мыслей и слов через конструкцию, я нахмурилась, внезапно сильнее всего захотев, чтобы эта ночь закончилась.

Когда в следующий раз мимо проплыл поднос, я взяла полный фужер шампанского и сделала глоток, затем покосилась на Гаренше.

— Всего один, — пробормотала я, вызвав у него лёгкую улыбку.

Сделав это, я заметила взгляд женщины-репортёра, которая откровенно таращилась на меня.

Я застыла, осознав, что знакома с ней.

Когда я в последний раз видела её во плоти, я сидела на диване в Овальном Кабинете, на моей шее красовался ошейник, а обтягивающий сарафан едва прикрывал мой пах и груди. Покрытая заметными синяками и порезами, я вынуждена была сидеть там, терпя на себе руки Териана, пока она задавала вопросы о моей сексуальной жизни и хотела, чтобы я прокомментировала, как весело быть международной террористкой. Большую часть интервью она флиртовала с Терианом, прекрасно зная, что он, скорее всего, насилует меня за закрытыми дверями.

Донна. Её звали Донна.

Посмотрев на неё теперь, я ощутила, что до боли стискиваю челюсти — а затем вылакала остатки шампанского из изящного фужера.

Вот тебе и умеренность.

— Ты бы не хотела потанцевать, Мост Элисон?

Я повернулась и обнаружила, что Гаренше наблюдает за мной, прищурившись.

— Она того не стоит, — мягко выдохнул он.

Он забрал пустой фужер из моих пальцев и поставил на поднос проходившего мимо официанта. Затем он протянул руку, и в его глазах всё ещё виднелось предупреждение.

— Потанцуй со мной, Мост, — его улыбка сделалась более тёплой. — Если это платье не создано для танцев, то я вообще не знаю, зачем его сшили, — он прочистил горло, вскинул бровь, затем выразительно посмотрел на ложбинку моей груди. — Хотя я готов выслушать другие гипотезы, — он широко улыбнулся.

Заставив себя отвлечься от мыслей о втором фужере шампанского, я с неверием посмотрела на него, затем рассмеялась.

— Очень деликатно, — сказала я. — У вас, видящих, довольно размытое определение «почтения».

— О, я определённо буду почитать тебя, Мост Элисон. Раз за разом, если ты мне позволишь. И вполне с радостью, — после моего весёлого фырканья он улыбнулся, настойчиво протягивая руку. — Ну же. Ты же умеешь танцевать, верно?

— Конечно, — сказала я. — Какого черта. Давай дадим им ещё один повод пялиться и смеяться.

— Думаешь, танцующий Мост их рассмешит?

— Моё умение танцевать — возможно, — сказала я, позволяя ему вывести меня на танцпол из наполированного дерева.

Но я умела недурно танцевать.

Мы с мамой танцевали, когда я помогала ей оставаться трезвой после смерти папы. Я примерно год водила её в зал танцев, и мы обе неплохо двигались. Моя мама была на удивление грациозна — по крайней мере, это удивляло меня, её дочь. На самом деле, наверное, это не так уж удивительно. В молодости она была танцовщицей балета.

Моё горло сдавило, и выбросив эти воспоминания из головы, я взяла предложенную руку Гаренше, рассмеявшись, когда он резко и умело притянул меня к себе. Для мужчины его габаритов он двигался с удивительной грацией и знал движения.

Тогда я вспомнила. Он же видящий.

Наверное, он танцевал этот танец несколько сотен лет назад, когда тот был на пике современной моды. Улыбнувшись этой мысли, я щёлкнула языком в адрес самой себя, когда он повёл меня в сторону, опустив на свою ведущую ногу, а затем подняв одновременно с разворотом.

Он вскинул бровь.

— Что-то тебя опять веселит, Мост Элисон?

Я покачала головой, все ещё улыбаясь.

— Нет. Просто… спасибо, — сказала я. — Я действительно чувствую себя лучше.

Он улыбнулся более искренне.

— Танец — всегда одно из лекарств.

— А какое другое лекарство? — я широко улыбнулась, зная ответ.

Его улыбка сделалась более озорной.

Он сделал широкий шаг, заставив меня ещё шире ступать на высоких каблуках и в платье, а затем резко развернул меня вправо.

На мгновение он привлёк меня ближе, затем вновь повернулся вместе со мной…

… когда кто-то другой взял меня за руку, гладко заняв его место. Всё моё тело застыло ещё до того, как он крепко прижал меня к себе.

Ещё до того, как я услышала его голос.

— Ты ведь не возражаешь, не так ли, брат? — сказал он Гаренше.

Моё сердце подскочило к горлу.

Выгнув шею, я посмотрела в глаза Гаренше. Даже если бы я ещё не знала, кто меня держит, глаза другого видящего сказали мне всё необходимое. Более худая рука обвилась вокруг меня, длинные пальцы приласкали голую кожу поясницы, которая почти полностью открывалась в вырезе платья. Он крепче вжался в меня, и я прерывисто втянула воздух.

Я неохотно подняла взгляд.

Бледные, похожие на хрусталь глаза смотрели на меня с лица, которое я знала так хорошо, что это меня шокировало.

Он даже не потрудился надеть маскировку.

Я могла лишь смотреть на него, видя пытливость в выражении его лица, лёгкую улыбку на тонких губах. Его стеклянные глаза не отражали эту улыбку. Как и пальцы, впивавшиеся в мою спину. Внезапно он показался мне невероятно высоким, хотя я знала, что со времени нашей последней встречи во плоти я подросла больше чем на дюйм.

Вопреки угловатости его лица, он тоже набрал вес с того момента, когда я видела его в последний раз. Более того, не помню, чтобы его плечи были такими широкими, а грудь — такой огромной. Я никогда не видела его таким даже в тех образах, которые помнила по Барьеру.

Он выглядел так, словно занимался поднятием тяжестей. Усиленно занимался.

Я обернулась на Гаренше, внезапно почувствовав себя беспомощной.

Затем до меня дошло. Я боялась за него.

Не за Гаренше — за Ревика.

— Не стоит, любимая, — пробормотал он. Боль скользнула по его свету. Я ощутила, как она усиливается одновременно с моим беспокойством за него. Он уже начинал затвердевать, прижимаясь ко мне. Его пальцы ласкали мою спину. — Ты меня знаешь. Я пришёл подготовленным.

Ощутив моё напряжение, он стиснул меня ещё крепче.

— Не беспокойся. Я бы никогда не подверг тебя опасности, дражайшая.

Его губы скользнули по моему виску, но взгляд продолжал наблюдать за залом, где, несомненно, уже назревала знатная шумиха. До меня дошло, что я должна слышать всё это через Барьер, но когда Ревик находился так близко ко мне, я могла чувствовать только его.

Я всё ещё не сумела выдавить ни слова.

Однако мои ноги следовали за ним, двигаясь с лёгкостью, которая нервировала меня — настолько естественным всё ощущалось. Я осознала, что если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что Ревик умеет танцевать, возможно, я бы не поверила. Как минимум, я бы посчитала эту мысль смешной.

Теперь она не казалась мне смешной.

Его ноги двигались более плавно, чем у Гаренше, но он как будто вкладывал больше веса в свои шаги, наклоняясь ко мне. Пока он вёл меня по полу из светлого дерева, в нём сохранялась та же грация, которую я помнила по его манере драться.

Я также ощущала там намерение.

Он выводил меня отсюда.

Я осмотрелась по сторонам, как только осознала эту мысль. Он направлял нас туда, где вновь начинался персидский ковёр, в сторону ближайшего арочного прохода, который вёл в главную часть отеля.

Даже осознав это, я продолжала зеркально вторить его шагам, словно подчиняясь какой-то другой части своего разума. Я чувствовала, как он реагирует на мою близость, как теплеют его руки, как он крепче прижимает меня и уводит к краю паркета.

Я ощущала другие элементы его намерения и то, куда он хотел меня забрать.

Я также чувствовала, как он пристально наблюдает за мной, изучает моё лицо этими хрустальными глазами.

Я всё ещё старалась заговорить, сформулировать слова…

Когда возле моего локтя оказался Балидор.

Он стоял на краю ковра, отделяя нас двоих от коридора. Я скорее почувствовала, нежели увидела других с ним: Чандрэ, снова Гаренше, Дорже, Касс и того версианца, которого я в последнее время видела с Касс — Багуэна.

Я уставилась на Ревика, затем посмотрела на Балидора.

Я не видела, но ощущала оружие. Органика — прижимаясь к боку Ревика, я знала, что она незаметно обвилась вокруг запястья Балидора.

— Отпусти её, — тихо произнёс Балидор сквозь стиснутые зубы. — Немедленно. Отойди от неё, Дигойз, и мы отпустим тебя с миром.

Ревик отвёл от меня взгляд. Он улыбнулся лидеру Адипана, но в его глазах сверкнул холод, заставивший меня вздрогнуть.

— Я бы хотел переговорить со своей женой наедине, — сказал он. — Ты не возражаешь?

— Не бывать этому, — сказал Балидор. — Отойди. Я серьёзно.

Ревик прищурился, затем посмотрел вверх, словно сканируя балконы над основным этажом.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея, Балидор? — мягко произнёс он. — Бросать мне вызов здесь… перед всеми этими людьми? Когда ты не имеешь ни малейшего понятия, что я с собой принёс?

Он помедлил, переводя взгляд на старшего видящего.

— …И ты не знаешь, могу ли я сломать твой хребет пополам за попытку помешать мне провести такое необходимое время наедине с моей женой?

Балидор не дрогнул. По крайней мере, внешне.

— Отпусти её, — сказал он. — Ты своё сказал. Четверо наших сейчас нацелились на тебя. Как думаешь, скольких из нас ты сможешь убрать одновременно?

Взгляд Ревика похолодел ещё сильнее.

— Больше, чем ты думаешь. И я ещё далеко не закончил, Балидор, — он крепче прижал меня к себе так, что у меня опять перехватило дыхание. Он посмотрел мне в лицо. — Боги. Я искренне надеюсь, что ты не трахаешь этого придурка.

Он встретился всё таким же холодным взглядом с Балидором.

— Ты ведь, — сказал он мне мягче, не отрывая взгляда от другого мужчины. — …не трахаешь его. Не так ли, жена?

— Ревик, — выдохнула я. — Пожалуйста. Что ты делаешь?

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он, не отрываясь от Балидора. — Я хочу поговорить с тобой наедине. Скажи своим сторожевым псам сдать назад. Хорошо, любимая?

— Я тебе сказал, — произнёс Балидор. — Не бывать этому.

— Элли? — сказал Ревик. — Я бы очень не хотел нарушать обещание, которое я себе дал. Не убивать никого из твоих друзей.

Когда я подняла взгляд, он не посмотрел на меня в ответ.

Я узнала выражение в его взгляде — узнала его от мальчика, который некогда содержал более опасные части его сознания в другом теле. Скользнув рукой ниже, я нарочито приласкала его бедро через брюки смокинга. Его глаза на мгновение закрылись. Боль выплеснулась от него клубами.

Повернувшись, он посмотрел на меня.

Его глаза не совсем смягчились, но из них ушла некоторая наэлектризованность.

Я посмотрела на Балидора.

— Все хорошо, — сказала я. — Он мне не навредит.

— Элли, нет! — прорычал Балидор. — Исключено!

— Со мной всё будет хорошо, — я посмотрела на Ревика. — Ведь так?

Он вновь вжался в меня.

— Я не обещаю не оставлять вообще никаких следов, любимая, — его внимание опять переключилось на лидера Адипана. — Но ничего перманентного.

— Элли! — Балидор подождал, пока я повернусь. — Может, он и не планирует вредить тебе. Он может намереваться уйти отсюда с тобой.

Ревик один раз качнул головой.

— Нет, пока она меня не попросит об этом, — он на мгновение прикрыл глаза. — А она меня попросит, — мягко добавил он и потёрся носом о мою щеку. — В один из таких дней. Не так ли, Элли?

Сглотнув, я лишь посмотрела на Балидора.

— Всё хорошо, — тихо произнесла я. — Пожалуйста. Не делай этого. Не здесь.

— Элли, если он заберёт тебя…

— Не заберёт.

Балидор посмотрел на него, затем на меня. Я видела по его лицу: он ни на секунду не поверил Ревику. Если уж на то пошло, я сама не уверена, что верила ему, но я не могла вынести мысли, что здесь разразится перестрелка, среди всех этих людей и представителей прессы.

Я знала Ревика.

Он не явился бы сюда, не имея несколько запасных планов. Он не вошёл бы в бальный зал, не имея предельно чёткого представления, как он отсюда уйдёт — или что он сделает, если Балидор откажется уступить. Я знала эту его черту.

Вопреки всему остальному это не изменилось бы.

Посмотрев на Балидора, я увидела, что он прочёл часть этих мыслей по моим глазам или свету.

— Пожалуйста, — повторила я. — Просто позволь мне уйти с ним. Я вернусь.

— Вот, — сказал Ревик. Вытащив из пиджака пистолет, он ловко подкинул его в ладони и протянул мне рукояткой вперёд. — У неё будет оружие, если так тебе будет легче, Балидор. Она позовёт, если ей понадобится ещё. Справедливо? — он наклонился и поцеловал меня в шею, вкладывая в язык столько света, что у меня перед глазами все помутилось.

— А теперь отъебись, — пробормотал он, снова посмотрев на Балидора.

Балидор не сдвинулся с места. Я продолжала наблюдать за ним, беспокоясь о том, что он может предпринять.

Беспокойство лидера Адипана, казалось, точно так же вращалось вокруг меня.

— Элли, — пробормотал он, не отрывая от меня взгляда серых глаз. — Пожалуйста… не надо. Во имя любви к богам, не надо. Даже если он не заберёт тебя.

— «Элли»? — произнёс Ревик, подражая голосу другого видящего и поднимая голову. — «Элли, пожалуйста…?» — в его словах звучало веселье, но я слышала жёсткие нотки. — Должен сказать, брат Балидор… не мог бы ты менее фамильярно вести себя с моей женой? Хотя бы когда я стою прямо здесь?

Я потянула за его руку.

— Ревик. Просто пошли.

Он снова взглянул на меня.

Крепче сжав мою руку, он шагнул в сторону и потянул меня за собой, обходя Балидора и Гаренше, на ходу отрывисто кивнув Дорже. Он подмигнул Касс, когда мы проходили мимо неё и Багуэна, удостоил её улыбкой.

— Мне нравится татушка, — сказал он, кивнув на её предплечье, пока мы проходили мимо.

Касс посмотрела на сине-белое солнце на своей руке — символ моего мужа, который ничуть не прикрывало красное платье без бретелек. Я видела, как она пытается подобрать ответ, а Ревик лишь усмехнулся, направляя меня перед собой в сторону коридора. Она провожала его взглядом, поджав губы, и в её глазах виднелось явное противоречие.

Я видела это выражение на её лице и почти боялась его.

Я знала, что она и Ревик сблизились после истории с Терианом.

Я также знала, что она проводила большую часть времени с видящими, которых Ревик, скорее всего, уже наполовину завербовал.

Но об этом я тоже не могла сейчас думать.

Он лавировал сквозь остатки толпы на танцполе, добираясь до входа в остальную часть отеля. Я видела наблюдавшие за нами лица, но все они принадлежали не людям, за исключением Касс. Ни один представитель человеческой прессы не удостоил нас даже беглым взглядом, что говорило мне о том, что Ревик либо сам давит на них, либо кто-то с моей или его стороны делает это за него.

Я мельком увидела нас в огромном коридорном зеркале, когда мы выходили из зала.

Моё горло сдавило, когда я увидела, как он, одетый в смокинг, ведёт меня за руку, а я следую за ним в нефритово-зелёном платье с глубоким вырезом на спине и одной блестящей лямкой на шее — образ, напоминавший кадр из ретро-фильма.

Мне понадобилось ещё одно мгновение, чтобы осознать, что в этом образе так сильно меня обеспокоило.

Как-то раз я представляла, что однажды мы будем выглядеть именно так.

От этой мысли сдавило горло.

Затем я нарочно заставила свой разум опустеть.