Меч

Глава 44 Честность

Что-то не так. Я чувствовала это каждой частью своего света. Это вибрировало во мне как мягкое предупреждение, такое отдалённое в белой колонне, находившейся над моей головой, что я едва это слышала.

Мягкий импульс предупреждения.

Тёплый, наполненный сердечностью и состраданием.

Там жила забота; она напоминала мне о Вэше.

Но мысль о нём вызвала свежий прилив печали. Я скучала по нему. Я скучала по всем ним. Как бы я ни привязывалась к местным видящим, металлические нити конструкции совсем не походили на тот высокий белый свет, который жил вокруг Семёрки и особенно вокруг самого Вэша. С каждым днём я всё сильнее ощущала различие — а после той ночи в общей комнате это, похоже, сделалось ещё более явным. Когда все их света побывали во мне, это меня тронуло, но это не то же самое.

А ещё это всё сильнее завлекало меня в металлические нити того серебристого света.

Они все преданы своему делу.

Они все до одного присягнули на верность Сайримну, но — что для меня куда более важно — они присягнули на верность Салинсу, а значит, и Дренгам.

«Мне надо выбираться отсюда», — осознала я в какой-то панике.

Мне нужно вытаскивать нас обоих отсюда, и как можно скорее, пока…

— О чём ты думаешь, жена? — спросил он.

Поколебавшись, я встретилась с ним взглядом. Увидев там пытливость, едва-едва маскируемую улыбкой на его губах, я напряглась. Я обдумала разные ответы, которые могла ему дать, затем вышвырнула их из головы и просто сказала ему правду. Более-менее.

— Ревик, если честно, я просто думаю, что Салинс меня недолюбливает, — сказала я. — Я беспокоюсь, что это повлияет на то, как ты ко мне относишься. Я знаю, что он важен для тебя.

В глазах Ревика отразилось откровенное изумление.

Затем я увидела, как он думает, сопоставляет это с чем-то в своём сознании.

— Ты думаешь, Салинс тебя недолюбливает? — переспросил он.

— Не знаю, — я выдохнула. — Да. Наверное, я так думаю, — я ощутила, как моё беспокойство резко усиливается при мысли, не стоило ли мне лучше держать рот на замке. — Это просто ощущение. Он был очень мил со мной, когда мы познакомились. Может, он думает, что я недостаточно религиозна, или ещё что-то.

Я ощутила в нём сомнение.

Затем в то же мгновение я ощутила, как он отбрасывает это.

И всё же перед этим из его света выплеснулся импульс злобы. Я с удивлением осознала, что она адресовалась не мне. Он разозлился, что Салинс давил на меня в конструкции? Он тоже это почувствовал? На тот момент я ненадолго воспрянула духом.

Может, я ошибалась. Может, Ревик не встанет на его сторону против меня.

Увидев, как Ревик в этот момент покосился на меня, я покраснела.

Он тихо щёлкнул языком.

— Не дури, жена.

— Я люблю тебя, — я ощутила, как моё горло сдавило. — Больше всего на свете.

Он широко улыбнулся, но я почувствовала, что это тоже его поразило. В тот же момент это его тронуло, но он так быстро стер это с лица, что я даже засомневалась, не померещилось ли мне.

В последнее время он был таким странным. Он хорошо это скрывал, но это чертовски меня пугало.

Мы находились на ринге для спарринга, на первом этаже главного ангара. Я наконец-то уговорила его позволить мне драться против него, но пока что понимала, что он поддаётся и превращает всё в тренировку, а то и просто в способ размяться.

Как раз когда я об этом подумала, он легко увернулся от меня. Я видела, как его глаза наблюдают за мной, оценивают, как движется моё тело, словно запоминают его своим светом.

— Ладно, — сказала я нарочито лёгким тоном, пружиня на носочках. — Раз уж мы тут перешли к признаниям, ты скажешь мне, что вертится у тебя на уме, но ты всё не говоришь мне об этом? — видя, как его кожа слегка потемнела, я улыбнулась. — Да брось. Ты уже много дней хочешь что-то мне сказать. Перестань оттягивать и просто скажи.

Он показал на мою левую руку.

— У тебя нервный тик, — сказал он, показав жестом. — Ты перестаёшь делать это прямо перед тем, как кинуться на меня. Следи за этим, Элли.

Я улыбнулась, но слегка покраснела. Я намеревалась попробовать ещё раз.

Пока что мне удалось ударить его всего один раз.

Его улыбка вновь сделалась игривой.

— Что у тебя за идея-фикс поколотить меня? Ты мне что-то не договариваешь, жена?

— Не поколотить тебя, — пояснила я. — Это как шахматы. Я хочу уметь удерживать свои позиции. И прекрати уходить от вопроса.

Он ринулся вперёд без предупреждения, скользнув влево, чтобы поставить мне подножку. Я ушла в сторону. Когда он оказался достаточно близко, я замахнулась правым хуком ему по рёбрам.

Он легко сдвинул своё тело на несколько дюймов и увернулся.

Он такой быстрый, чёрт подери. Это безумно раздражало.

Он широко улыбнулся.

— Просто нужно, чтобы тебе ещё несколько раз надрали задницу.

— Сколько ещё? — спросила я.

— Чтобы поравняться с моим детством? — уточнил он. — Примерно триста раз… минимум.

Я вздрогнула, когда перед моими глазами на мгновение встали образы, события его ранней жизни, которые я видела в пещере Тарси. Через несколько секунд я осознала, что он намекал на уличные бои, а не на годы, которые я помнила до этого. Я постаралась вытолкнуть из головы самые яркие образы, пожалев, что не держала язык за зубами. Он заметил перемену во мне и помедлил. Его глаза слегка сверкнули, когда он прочёл несколько вспышек в моём свете.

— Ты видела кое-что из этого?

Я кивнула.

— Я же говорила, что Тарси заставила меня провести исследование по Сайримну.

— Я знаю. Но насколько глубоко в прошлое?

Я вновь поколебалась. При виде его напряжённого взгляда я, наконец, пожала плечами.

— Может, тебе было пятнадцать. Не моложе двенадцати. Ничего до тех пор, пока ты не очутился у Менлима.

Он кивнул. Его улыбка сделалась натянутой.

— Тогда я был заморышем.

— Ты был милым, — сказала я, ощутив внезапный прилив эмоций. — Чертовски милым, правда. И не настолько уж сильно ты был меньше остальных.

— Я был маленьким болтливым говнюком.

— Судя по тому, что я видела — нет.

Он улыбнулся, качая головой.

— Должно быть, ты любишь меня, жена.

Он вновь метнулся и оказался за мной прежде, чем я успела остановить его пинком вперёд. Я тут же снова пнула, подавшись всем весом назад, чтобы дотянуться до него прежде, чем он обойдёт меня по кругу. Я задела его лишь вскользь по бедру. Моя нога соскользнула с него прежде, чем я успела зафиксировать контакт. Он опять показал на мою руку, обходя меня по кругу.

Я заметила, что он даже не вспотел.

— Ты всё ещё делаешь это… — показал он.

— Ты можешь просто перестать учить на минутку? — сказала я. — Ты даже не пытаешься.

— В отличие от тебя, мне не нравится идея бить свою супругу.

— Если бы я дралась прилично, ты бы так не говорил, — сказала я. — Ты любишь драться. Я это видела. Тебе просто скучно со мной.

Он слегка пожал одним плечом, но не стал спорить.

— Я всё равно не хочу делать тебе больно, Элли.

Когда он в следующий раз кинулся в атаку, я скользнула под его рукой и сумела хорошенько пнуть по бедру. Он широко улыбнулся, и пару секунд мы обменивались ударами. Я сумела отразить большую часть его атак, пока он не отбросил меня назад точным пинком в центр тела, под солнечное сплетение. Я споткнулась и едва не упала.

— Ты мне скажешь? — спросила я, тяжело дыша. — Что бы там ни было?

Он метнулся вокруг меня, и я повернулась, один раз крепко попав ему по рёбрам.

— Ты только что позволил мне сделать это? — сказала я. — Серьёзно, муж?

Он вновь улыбнулся. Я не могла прочесть по этой улыбке, позволил он мне ударить его или нет, и закатила глаза.

— Ещё больше уклонений, да? Видимо, мне придётся ещё один день гадать, что у тебя на уме?

Он улыбнулся, но я опять увидела серьёзность в его глазах.

— Я хотел кое-что обсудить с тобой, — сказал он. — Вообще-то, ещё после миссии в Секретариате.

Я улыбнулась.

— Ну? Выкладывай.

— Прошло пять месяцев, Элли.

Я почувствовала, что моё тело напряглось, и выпрямилась из боевой стойки.

Он поколебался, внезапно выглядя очень неуверенным. Опустив руки, он тоже выпрямился из стойки.

— Мы можем сделать это в другом месте, Элли? — спросил он.

Я ощущала уязвимость в его свете. В его прозрачных глазах стояло серьёзное, даже немного нервное выражение. Его взгляд метнулся ко мне, затем пробежался по остальному ангару.

Я проследила за его взглядом, увидела Гаренше и остальных, которые разговаривали — может, занимались муштровкой, готовились к следующей операции, или ещё что. Я чувствовала, что что-то в процессе, но ещё не набралась смелости спросить. По правде говоря, я надеялась, что это тот лагерь рабов в Манаусе, один из тех, которые не развалились после миссии в Секретариате.

И всё же никто не обращал на нас внимания. Мы практически были одни.

— Я хотел предложить. Давай я приготовлю ужин, — сказал Ревик. — Может, тогда мы сможем поговорить в комнате. Или где-нибудь в другом месте, если тебе захочется.

Я улыбнулась.

— Я думала, ты не умеешь готовить?

— Я кое-что умею, если придётся, — он улыбнулся. — Я тебя не отравлю. Обещаю.

Я вздрогнула, вспомнив, как он говорил мне ту же самую фразу ранее. Это было в той хижине в Гималаях, в нашу первую ночь.

— Ладно, — моя нервозность усилилась. — Ревик. Что бы там ни было…

— Ладно, — я ощутила его капитуляцию прямо перед тем, как он поднял ладонь. — …Ладно. Мы поговорим сейчас. Мы начнём, ладно? — он показал на моё лицо. — Я понимаю, что уже сказал слишком много. Я пытаюсь не облажаться, Элли. Мне не стоило позволять тебе уговорить меня на разговор, пока я к нему не готов.

Удивившись эмоциям, которые я слышала в его голосе, я полностью выпрямилась, забыв про спарринг.

— Эй, — позвала я. — Прости. Мы можем подождать… правда, можем. Все хорошо.

— Нет, ничего страшного. Дело не в тебе, Элли. Я злюсь на себя.

Когда он вновь обвёл взглядом ангар, я пристально всмотрелась в его лицо, едва не задержав дыхание. Я не могла прочесть его, и это заставляло меня нервничать. По правде говоря, я нервничала в его присутствии с того самого утра после ночи в общей комнате.

С тех самых пор с ним что-то было не так, но он не хотел об этом говорить после того, как сходил к Салинсу.

Когда он повернулся, я увидела, что он так же тщательно всматривается в моё лицо.

Я осознала, что ждала этого. С того самого утра, когда я проснулась и обнаружила, что он так зол на меня, я ждала, когда же случится «разговор». Но глядя на него теперь, я не была уверена, что готова к нему. Если уж на то пошло, я не была уверена, что он сам готов.

И всё же я думала, что знаю, что он собирается сказать. Так что когда он, наконец, заговорил, признаюсь, он выбил меня из колеи.

— Элли, — сказал он. — Что нужно, чтобы ты осталась?

Я моргнула, стараясь сохранить нейтральное выражение.

— Что? — переспросила я.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Интенсивность его взгляда становилась всё более и более нервирующей.

— Вопрос предельно ясен, — сказал он. — И забудь про Салинса. Не используй это как оправдание, пожалуйста, — поколебавшись, он продолжал всматриваться в моё лицо. — Чего ты от меня хочешь, Элли? Что мне нужно сделать, чтобы ты осталась со мной?

Я вновь растерянно уставилась на него.

— Разве я говорила, что ухожу? — спросила я. — Почему ты решил, что тебе нужно что-то сделать?

Его глаза прищурились. Я ощутила, как моя нервозность возросла, когда он открыто просканировал мой свет, затем сосредоточился обратно на моём лице.

— Элли, ты не ведёшь себя так, будто собираешься остаться, — сказал он. — Ты не вела себя так с самого прибытия сюда. Ты ведёшь себя так, будто находишься здесь по временному пропуску.

— По временному пропуску? — я внезапно осознала, что повторяю за ним половину слов. Я расслышала в своём голосе нервные нотки. — Ревик, Иисусе…

— Ты знаешь, что я имел в виду, — его челюсти напряглись. — Чего ты от меня хочешь? Или в твоих глазах это что-то, что я не в силах исправить?

Когда я лишь продолжила стоять там, глядя на него, он отвернулся. Я увидела, как эмоции окрашивают его лицо, и мне пришлось подавить реакцию, когда он вновь посмотрел мне в глаза. Его взгляд опять сделался интенсивным, и внезапно я осознала, что на его глаза почти навернулись слёзы.

Сократив расстояние между нами, он встал передо мной.

Его голос смягчился, и он приласкал мою щеку пальцами.

— Элли, пожалуйста. Пожалуйста. Я чувствую, что ты отдаляешься от меня. Не знаю, то ли дело в Салинсе, то ли в том, что случилось в Бразилии…

Я покачала головой, ощущая, как в горле встаёт ком.

— Ревик, нет. Я не отдаляюсь.

— Не знаю, сумею ли я справиться с нашей разлукой, — сказал он. — Только не после этого. Я готов во многом идти на компромисс. Наверное, даже больше, чем ты осознаешь, жена. Я готов сделать практически что угодно, лишь бы ты осталась.

Боль пронеслась по моему свету.

Я не могла скрыть это от него. Я закрыла глаза, повелевая боли уйти перед тем, как попытаться ответить. Но, похоже, боль лишь усиливалась. Мой разум вернулся к мыслям, которых я не позволяла себе неделями — ещё до того, как мы начали планировать поездку в Сан-Паулу.

Ещё до того, как я увидела его на той площади в Пекине.

— Элли, — он положил ладонь на мою руку, притянув ближе к себе. Его голос звучал тихо. — Что, если я сделаю тебя главной? Что, если ты будешь принимать все решения о том, что мы будем делать, а что не будем?

Я уставилась на него. Уверена, на моём лице отражался шок.

Он обвёл жестом ангар.

— Они не будут возражать. Чёрт, да они наверняка ожидают этого. У тебя будет контроль над конструкцией. Никто не будет морочить тебе голову с её помощью, обещаю, — он погладил меня по щеке. — Элли, я знаю, ты не веришь в Миф… но они верят. Они ожидают, что Мост поведёт их за собой. Они ожидают, что я буду делать, как ты скажешь.

Я продолжала таращиться на него, уверенная, что слух меня подводит.

— Тогда запрет будет постоянным, — сказал он. — Все миссии будут проходить с твоего одобрения… и по целям, и по средствам их достижения. Я буду работать на тебя, Элли.

— Ревик, — я растерянно уставилась на него. — Ты говоришь об объединении операций?

Он поколебался. Затем покачал головой и тихо щёлкнул языком.

— Они здесь не признают власть Семёрки, Элли, — он стиснул челюсти, и на его щеке дёрнулся мускул. — …Или Адипана. Для этого слишком поздно.

— Но что это значит? Что я не могу консультироваться с Вэшем или остальными?

Ревик покачал головой.

— Я этого не говорил…

— Тогда что? — я слышала, что в моём голосе звенит напряжение. — Мне нужно слушаться Салинса?

— Нет, — прорычал он. — Я же только что сказал тебе, нет. Если у него действительно какие-то проблемы с тобой, я уйду, — он поколебался. — Но если честно, я не думаю, что он тебя недолюбливает, Элли.

Я покачала головой и стиснула руку.

— Я не это имела в виду… не совсем, — я посмотрела ему прямо в глаза. — Что насчёт Дренгов, Ревик?

Воцарилось молчание. Затем выражение его лица напряглось.

Я видела, как он всматривается в мои глаза, словно старается подумать над моими словами.

Наконец, он вздохнул, слегка прищёлкнув языком. Он сделал шаг назад, провёл пальцами по своим чёрным волосам. Я смотрела, как он расстёгивает липучку на запястье, разматывая длинный хлопковый бинт, которым были обмотаны его руки для спарринга.

Он не поднимал взгляда, когда заговорил. Он не смотрел мне в глаза.

— Элли, они предоставляют много ресурсов, — сказал он. — Ресурсов, которых, честно говоря, у нас не было бы, если бы мы отказались от их помощи. Они не вмешивались…

— Не вмешивались? — я издала отрывистый смешок. — Да и с чего бы им? Ты сделал всё, о чем они тебя просили… и даже больше, на самом деле.

Он поднял взгляд, перестав разматывать бинт на второй руке.

Его челюсти напряглись ещё сильнее. Затем он вновь пожал плечами.

— Ты не использовала их для своего щита, — сказал он. Увидев моё непонимающее выражение, он пояснил: — В Сан-Паулу, Элли. Во время миссии в Секретариате. Ты отсоединила щит Дренгов. Ты использовала свой собственный. Они не вмешивались.

Я издала очередной невесёлый смешок.

— Конечно, они не вмешивались, — сказала я. — Они и меня теперь обхаживают… может, даже больше, чем ты. Теперь они не откажут мне ни в чём, — мой подбородок напрягся. — Кроме тебя. Это единственное, что они мне не отдадут. Верно, муж? Я не могу получить тебя.

— Элисон… — произнёс он.

— Что, ты думаешь, я идиотка? — я чувствовала, что мой голос становится хриплым от эмоций. Я всё равно продолжила прежде, чем успела остановить себя. — Или ты правда не понимаешь, как это работает? То есть, ты будешь моей правой рукой, верно? И ты прекрасно, чёрт подери, знаешь, что я попытаюсь помочь другим видящим, особенно после того, что я видела в Бразилии.

— Ты так говоришь, будто это плохо, Элли, — ответил он.

Я стиснула челюсти, ощутив очередной резкий прилив боли.

— Так сколько, Ревик? — спросила я. — Сколько времени пройдёт до тех пор, как я услышу «ну, они улучшили этот щит, Элли, мы просто попробуем его разок, только для этой одной операции». А потом ты захочешь подцепить меня к их конструкции, чтобы мне вешали ту же чёртову лапшу на уши, будто всё в порядке. Конечно, у них всегда будут какие-то тактические причины. Какие-то причины, почему я должна буду подчиниться их приказу ради моей же безопасности. А ещё лучше, ради безопасности какой-нибудь ни в чем не повинной души, которая умрёт, если я не подчинюсь… или окажется избитой, или подвергнется пыткам, или будет убита. Всегда будет причина, по которой я не могу сделать это сама. Всегда будет причина, по которой нам придётся идти на сделку с совестью…

— Элли! — прорычал он.

— Ты с самого начала знал, что всё сведётся к этому! Мать твою, Ревик… ты знал! Хочешь знать, что нужно, чтобы я осталась? Отрекись от блядских Дренгов! Попытайся хоть раз помочь твоим людям без костыля. Без каких-то блядских «покровителей», которые лишь используют тебя ради собственных извращённых целей…

Он уставился на меня.

Я слегка сглотнула и осознала, что ни капли не сдерживалась, когда сказала это. Я говорила с ним, как говорила бы с прежним Ревиком.

Впервые за несколько месяцев я слышала это отличие в своём голосе.

Я почувствовала, что он тоже услышал это. Я чувствовала, как он обдумывает это, сопоставляет с тем, как я говорила с ним в другие разы.

— Почему ты не говорила этого ранее? — спросил он наконец.

— Я не думала, что должна говорить об этом!

— Не думала? — он ещё сильнее стиснул зубы. — А что, блядь, я, по-твоему, тут делаю, Элли? Чего, по-твоему, я ожидал по истечению шести месяцев? Я пытаюсь выстроить чёртов брак! Я пытаюсь сделать так, чтобы между нами всё сложилось!

Он поджал губы, словно не давая себе сказать что-то ещё.

Я чувствовала, как он секунду боролся с собой, затем отвернулся и показал неопределённый жест.

— И теперь, после всего этого времени, ты говоришь, что это для тебя важно?

— Ты знал, что для меня это важно!

— Ни хера! — боль рябью прокатилась от него.

Я уставилась на Ревика. Увидев его взгляд, я ощутила шепоток страха. Его окутало понимание, хоть я и чувствовала, что он борется с этим, борется с тем, что он теперь видел при взгляде на меня.

— Ты лгала мне! — воскликнул он. — Как долго, Элли? Насколько масштабной была эта ложь? Ты ведь не намеревалась говорить это прямо сейчас… ведь так?

Я могла лишь смотреть на него, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

— Я никогда не хотела лгать тебе, Ревик.

— Но ты и не собиралась рассказывать мне всё, ведь так, жена? Ты не собиралась говорить мне того, что сказала только что, — его голос сделался резким от эмоций, которые я там слышала. — Я вижу это по твоему лицу, Элисон… ты собиралась поддакивать всему, что я скажу, разве нет? Что там должно быть следующим? Где мы будем жить? Могут ли твои друзья тоже остаться здесь? Каков следующий пункт в вождении меня за нос?

Я почувствовала, как моё нутро похолодело при взгляде на него.

Как я это не увидела? Салинс что-то ему сказал.

Он что-то заметил, посеял какое-то семя в сознании Ревика. Боги. Как я это не увидела? Он сделался таким другим с того самого утра. Я знала, но не хотела знать.

Серебристый свет мерцал вокруг его света, делая его aleimi твёрдым. Глядя на него теперь, я вспомнила его в Дели, и его сердце сейчас ощущалось таким же далёким от меня, как тогда. Внезапно он стал ощущаться потерянным для меня, недосягаемым. Глядя в его лицо, я ощутила ком в горле, наблюдая, как понимание просачивается в его глаза, льётся в его свет из конструкции Дренгов над головой.

— Боги, — произнёс он. — Я идиот.

— Ревик, нет, — возразила я. — Иисусе. О чем ты говоришь? Ты правда думаешь, что после всего случившегося…

— Ты вообще когда-нибудь планировала наладить наши отношения, Элли? Или это просто способ отвлечь меня на несколько месяцев? Блядь, ты проникла в мои ряды как разведчик, жена? Собираешь данные для своего бойфренда в Адипане?

Я ощутила, как мою грудь скрутило узлом.

— Ревик…

— И чья же в этом идеология, блядь, Элли? Твоя? Так ли это?

Он задышал тяжелее. Я видела, как его глаза начинают светиться бледным светом.

Я ощутила в нём боль и отпрянула, не отводя взгляда от его лица. Он навис надо мной прежде, чем я успела отстраниться. Я видела, как он старается контролировать себя, скрестив руки на груди, уставившись на меня и тяжело дыша.

— Ты сказала, что пребываешь в смятении относительно идеологии, Элли… относительно религии… Мифов. Я поверил тебе, правда, поверил, — его кадык вновь дёрнулся. — Это тоже была ложь? Тебе так же промыли мозги, как и мне, по твоим словам? Потому что я-то тебе не врал.

— Ревик, нет. Я не лгала тебе…

— Это очередное дерьмо Семёрки? В которое Вэш и моя тётя сказали тебе верить?

Его глаза превратились в стекло, и его боль вновь ударила по мне.

— Или этому научил тебя твой драгоценный Балидор, пока ты трахала его в той пещере? — спросил он. — Потому что я-то думал, что у тебя есть своя голова на плечах, Элли. Я думал, что тобой не так просто манипулировать…

— Это ты научил меня этому! — я со всей силы ударила его ладонью в грудь. — Ты научил меня этому, мать твою!

Ревик отшатнулся, уставившись на меня.

В его глазах стояло неприкрытое изумление.

Я чувствовала, что остальные в комнате повернулись, когда я повысила голос, но мне было уже всё равно.

— Я научилась этому от тебя, Ревик! Или ты забыл, что ты не всегда был бесхребетной пешкой Дренгов? — я ударила его ещё крепче, сдерживая слёзы. Он сделал шаг назад, но не ушёл с моей дороги. — В чём на самом деле дело, Ревик? В деньгах? В крутом органическом оборудовании? В ордах последователей? Ты боишься, что можешь проиграть войну без всех своих игрушек и блядского частного самолёта?

Он ошеломлённо уставился на меня.

Я ощутила, как в моей груди что-то сжалось, словно кусок льда, находившийся там, впервые за много месяцев начал таять. Но вместо теплоты я ощущала жар, злость, от которой перед глазами всё застилало — и столько боли, что я не могла её вынести.

— Блядь, ты бросил меня! — прорычала я. — Ты бросил меня ради чёртовых Дренгов! Ты протащил меня через это… дерьмо… в Вашингтоне, а потом ты исчез! Я даже не знала, жив ли ты! Я не знала, выбрался ли ты оттуда до бомбёжки, или ты погиб с Терианом в бункере. Я ждала тебя возле Белого Дома, пока они не накачали меня наркотиками и не утащили силой, и я всё ещё не знала, что с тобой случилось! Пока ты не объявился в Памире, захотев секса, само собой…

Слезы покатились по щекам, но мой голос звучал хрипло.

— …А потом ты снова уходишь. В этот раз на несколько месяцев. Лишь для того, чтобы объявиться в Дели, будто всё хорошо, будто ты тот же самый парень, будто у нас всего лишь «политические разногласия». А тем временем, в тот раз ты соблазнил меня отчасти для того, чтобы я не помешала твоей дерьмовой фантазии о мести.

Я старалась дышать, подавляя жжение в груди, готовое разорвать меня на куски. Я прикусила язык так крепко, что ощутила вкус крови.

— Боги, Ревик! Чем ты думал, чёрт подери? Ты думал, что ты можешь переметнуться на другую сторону, а я просто последую за тобой? Я влюбилась в тебя, когда ты боролся против Дренгов! Когда ты ненавидел всё, за что они выступали! Помнишь, что ты сказал мне, когда я впервые спросила, кто такие Шулеры? Ты сказал, что они враги! Это дословная цитата! А теперь, блядь, ты работаешь на них? Скажи мне, как так получилось? Объясни мне это!

Я старалась дышать, слезы всё ещё катились по моему лицу.

Я пыталась их остановить, сдержать то, что сидело во мне месяцами, со времени того кошмара в Вашингтоне. Но я не могла. Я даже не могла заставить себя хотеть этого.

Слова полились прежде, чем я успела их остановить.

— Ты спросил меня, люблю ли я Балидора, — сказала я.

— Нет, — он поднял ладонь и посмотрел мне в глаза. Я увидела там жар и столько боли, что не могла это вынести. — Элисон. Не надо. Не говори этого, блядь…

— Я действительно люблю его, — произнесла я срывающимся голосом. — А знаешь, что я в нём полюбила? Он напоминал мне тебя, чёрт подери! Он напоминал мне того, кем ты был раньше! Это было так похоже на тебя… по крайней мере, на прежнего тебя.

Его боль обрушилась на меня. На мгновение она едва не сокрушила меня под своим весом.

Я закусила губу, но не могла отвести взгляд.

— Тебя я люблю сильнее, Ревик, — сказала я. — Даже теперь, когда ты под каблуком Дренгов, тебя я люблю сильнее. Сильнее, чем я когда-либо могла любить его или кого-то другого. Сильнее, чем могу выразить словами… Сильнее, чем ты думаешь, особенно сейчас. Я безумно хочу наладить наши отношения, до боли хочу. Я так сильно хочу этого, что не смогла держаться от тебя подальше тогда, когда все говорили мне, что я заблуждаюсь, что я безумна, раз пытаюсь вытащить тебя отсюда…

Я сглотнула, ощутив очередной жёсткий импульс из его света.

— …вытащить от этих блядских тварей, которые пытали тебя в детстве.

Он уставился на меня, всё ещё сопоставляя это всё в голове.

— Так сильно, что я готова была врать тебе, — сказала я. — Месяцами, Ревик. Просто для того, чтобы приблизиться к тебе и посмотреть, вспомнишь ли ты, кем ты был раньше.

Я подавила очередную волну боли, покачав головой.

— Но я не могу быть с тобой таким, — сказала я. — Не могу. Прежний Ревик знал бы. Прежний Ревик убил бы меня, но не пустил к тебе нынешнему.

Я ощутила, как в горле встаёт ком, но выдержала его взгляд.

— … Совсем как сказал про него Балидор, — закончила я.

Лицо Ревика превратилось в маску. Он уставился в пол, и его глаза сделались светящимися точками на лице, казавшемся мраморным.

Я ощущала там боль. Но это была не просто боль.

Там жил мальчик… и мужчина тоже. Я ощущала каждое предательство, всех, кого он любил, и кто обернулся против него, кто оказался не тем, кем считал их Ревик. Я чувствовала всех, кому он когда-либо дарил своё доверие.

Менлим. Его жена, Элиза. Галейт. Вэш. Тарси. Балидор.

Свет исходил из него импульсами. Он расходился по мне как жар, как сухой воздух от жарко пылающего костра. Он трещал на моей коже, заставлял кровь в моих венах вибрировать. В этом одном-единственном импульсе я ощутила столько эмоций, что не смогла впустить большую их часть. Ненависть, но не только. Своего рода отчаявшаяся скорбь, словно я умерла… словно я стала для него кем-то другим.

На мгновение в моей голове промелькнула мысль, что я труп.

Ревик посмотрел мне в глаза, и я никогда не видела, чтобы его взгляд был настолько лишённым чувств.

Затем, как только я ощутила усиление жара вокруг него, он развернулся.

Уронив бинты на мат, он вышел с ринга. Он не останавливался, направившись к металлической двери в стене прежде, чем я успела сдвинуться с места, прежде чем я успела издать хоть звук.

Я осознала, что стою там одна, дышу так часто, что задыхаюсь. Одной рукой я стиснула свою грудь, пытаясь дышать, контролировать свой разум.

Я чувствовала, что другие видящие в ангаре уставились на меня, их разумы и aleimi сделались совершенно неподвижными, почти невидимыми… но я не могла пошевелиться. Я даже не могла их видеть.

Такое чувство, будто что-то во мне сломалось.

Такое чувство, будто что-то во мне умерло.

Я могла лишь стоять там, стискивая свою грудь, и ждать, когда это закончится.

Теперь уже недолго. Я это знала.