Меч

Глава 47 Сука

Я сидела на широком плюшевом сиденье частного самолёта.

Глядя в овальный иллюминатор, я поборола боль, которая уже начала усиливаться. Я почти и забыла, как плохо могло быть временами. Я знала, что это лишь начало, слабый предвестник того, что ждёт нас обоих, как только мы разлучимся по-настоящему.

Я знала, что он сидел где-то в задней части.

Я гадала, что заставило его сопровождать меня в полете. Возможно, нездоровое смакование конца. А может, он, как и я, держался за последние оставшиеся открытыми пути, даже зная, что между нами уже всё кончено.

Я знала, что он скажет, как только узнает, что я делала. Я не знала, что он подумал о моих мотивах, но вынуждена была предположить — он верил в то, что сказал тем днём на ринге mulei, или во что-то очень схожее. Мои слова о чувствах к Балидору лишь усилили эффект.

Иронично, но именно Галейт в оставленных им дневниках предупреждал меня о Ревике.

Он написал, что не существует никого более верного, чем Ревик. Что он никогда прежде не встречал мужчину, готового сделать что угодно — буквально что угодно — для тех, кому он отдал свою верность. Он писал, что как только Ревик принёс кому-то такую клятву, то требовалось очень многое, чтобы заставить его нарушить её.

А ещё он писал, что если кто-то предал Ревика… по-настоящему предал его… Ревик практически не способен на прощение.

Теперь Ревик знал, что я явилась сюда для того, чтобы попытаться переманить его обратно.

В его глазах это значило, что я работала на Балидора. В его глазах это значило, что я использовала наш брак в целях разведки его операций — разведки его самого.

Он никогда не простит меня за это. Никогда.

Не будь мы связаны, он уже убил бы меня за это.

Я посмотрела через овальное окно на густые белые облака за крыльями самолёта, подавляя те же самые усталые мысли, пытаясь придать им другую форму. Но теперь уже слишком поздно для всего этого. Я не могла передумать.

Путь уже проложен.

Я ощущала тошноту, моё сердце было разбито, а нервы и адреналин совершенно выбили меня из колеи. В некотором отношении это были самые долгие шесть месяцев в моей жизни, но я знала, что мне во многом хотелось бы иметь возможность продолжить всё как было. Мне хотелось, чтобы я держала рот на замке, согласилась остаться с ним, нашла какой-то способ привести нас к компромиссу.

Балидор мог бы сделать свою часть и без меня.

Отчасти я гадала, может, я сумела бы как-то иначе склонить Ревика на свою сторону — так, чтобы он вообще не узнал, что я ему врала. Я уже изменила конструкцию в лагере. Я задавалась вопросом, сумела бы я изменить её ещё сильнее, особенно, если бы позволила Ревику сделать меня главной.

Но я знала, что принимаю желаемое за действительное.

В том лагере был не только Ревик; там жил ещё и Салинс.

В конце концов, конструкция Повстанцев принадлежала ему.

Очевидно, с точки зрения Сарка ситуация перешла допустимые границы. Особенно после той ночи с Ревиком в общей комнате. Связавшись с остальной его командой, я влияла на слишком большое количество его видящих. Я слишком изменила конструкцию, и Салинс решительно воспротивился, окончательно показав мне, кто именно дёргал Ревика за верёвочки.

Напряжённо выдохнув, я сверилась с наручными часами.

Ещё каких-то два часа.

Я поднялась на ноги и, потирая виски, зашагала в заднюю часть самолёта.

Я не встречалась взглядами с разведчиками, которые то тут, то там сидели на остальных местах. Ревик назначил на операцию транспортировки минимум охраны, что удивительно, учитывая, кто я такая. Врег тоже поехал, скорее всего, для моральной поддержки. Три других разведчика, которых я увидела, были молодняком с небольшим боевым опытом.

Я гадала, собирался ли Ревик вообще сходить с борта самолёта.

Я не смотрела на него прямо, когда проходила мимо его ряда.

Но боковым зрением я видела, как он работает на виртуальном мониторе в заднем ряду. Он не поднял взгляд от экрана, но я почувствовала, как вздрогнул его свет, когда я прошла мимо него в занавешенную зону для стюардесс за уборными. Проскользнув через просвет между тяжёлыми шторами, я едва не врезалась в стюардессу, которая собиралась выходить.

Она остановилась как вкопанная, уставившись на меня.

— Могу я что-нибудь предложить вам, Мост? — натянуто спросила она.

Видящая. Тоже из числа молодняка.

Эта мысль должна быть забавной. Я на добрых тридцать лет моложе любого из них.

— Да, — я потёрла виски. — Что-нибудь выпить было бы здорово. Если только у вас нет аспирина.

— В задней части есть аптечка, — отрывисто сказала она, показав в ту сторону.

Я ощутила в ней противоречие; она не очень хорошо закрывалась щитами. Она, как и большинство видящих из команды Ревика, видела во мне предательницу и изменницу. Но в то же время я была Мостом. Для религиозных это означало, что я почти превыше любых упрёков.

В конце концов, по их мифологии Ревик должен прислушиваться ко мне.

— Почему бы вам не показать мне? — сказала я ей.

Вновь поколебавшись, она повернулась с неохотой на лице.

Я вытащила из неё больше информации, сканируя заднюю зону.

Она открыла высокий шкафчик.

— Аспирин, — произнесла она натянутым тоном, показывая на бутылочку, и я её вытащила. Скинув крышку большим пальцем, я достала две таблетки. Закинув их в рот, я запрокинула голову, собирая достаточно слюны, чтобы проглотить их без запивания.

— Так что насчёт выпивки? — спросила я, слегка поморщившись от горьких таблеток на языке.

Вновь поколебавшись, она повернулась, открыла другой шкафчик и стала передвигать бутылки.

— Чего вы хотите? — спросила она, стоя ко мне спиной.

— Бурбон, — сказала я. — Чистый. Вудфорд, если есть. Два стакана.

Она повернулась, уставившись на меня.

Выражение моего лица не изменилось.

Все в команде Ревика знали, что он пил — по крайней мере, когда была возможность. Тихо щёлкнув себе под нос, она потянулась в дальнюю часть шкафчика к бутылке, которую они держали для него. Она налила напиток в квадратный бокал и почти грациозно протянула мне.

Я выпила залпом, затем подтолкнула пустой стакан, чтобы она вновь наполнила его.

— Где мой другой бокал? — сказала я, когда она налила мне ещё одну порцию.

Она закусила губу, тщетно скрывая злость.

— Сама возьми, — сказала она.

Мои губы дрогнули в невольной улыбке, но я сохраняла спокойный тон.

— Непременно, сестра. Почему бы тебе тогда не дать мне всю бутылку?

Я смотрела ей в глаза.

После кратчайшей паузы она сунула её мне в руку. Когда я просто продолжила стоять там, она закусила губу. Наконец, она, похоже, уловила посыл и повернулась, всем светом источая злость. Я подождала, пока она покинет эту зону самолёта, затем подошла к шкафчику и нашла ещё один бокал. Наполнив его значительно выше «вежливого» уровня, я положила в свой бокал лёд и налила туда тоже немалую порцию.

Сделав вдох, я посмотрела на два бокала.

Я не знала, как к этому подготовиться. Правда, не знала.

Спустя минуту я прошла между шторами и вышла обратно в проход.

Я простояла там добрых несколько секунд прежде, чем он поднял взгляд.

В его глазах отразилось неверие, когда он увидел меня. Я заметила, как его взгляд метнулся к моим рукам, остановился на двух бокалах с алкоголем.

К тому времени остальные взгляды тоже были прикованы к нам.

Я просто стояла там, изо всех сил сохраняя неподвижное выражение лица.

Когда я не пошевелилась, он в итоге отвернулся, и его глаза превратились в зеркала. Поднявшись со своего места, он пересел на соседнее сиденье, которое находилось ближе к окну. Я наблюдала, как он кладёт виртуальный пульт управления по другую сторону от себя, и моё сердце громко загрохотало в груди.

Изо всех сил скрывая своё удивление, я заняла освободившееся место, которое он оставил для меня, и протянула ему более полный стакан со льдом.

Он снял свою гарнитуру и принял бокал, не глядя на меня. Я наблюдала, как он делает глоток бурбона.

Попробовав, он тут же фыркнул — не совсем в знак веселья.

— Вудфорд. Мило.

Я наблюдала за его лицом, но он не поворачивался.

— То есть, вот и всё, да? — я ощутила, как мою грудь сдавило, пока я всматривалась в его лицо. — Ты собирался хотя бы попрощаться со мной?

Его глаза похолодели. Он не ответил, но я видела, как он сделал большой глоток виски и немного подержал его во рту перед тем, как проглотить. Когда он опустил бокал, его глаза смотрели прямо перед собой.

— Тебе надо было принести всю бутылку, Элисон… если ты хочешь, чтобы этот разговор состоялся.

Я ощутила, как мою грудь скрутило узлом.

— Итак, что теперь? — спросила я. — Заклятые враги? «Увидимся на поле боя, сука»?

Его подбородок напрягся ещё сильнее.

Я ощутила от него проблеск боли, но он всё равно не поворачивался.

— Что ты от меня хочешь, Элисон? — он поигрывал виски, уставившись в стакан. — Ты сделала свой выбор. Ты сделала его ещё до того, как приехала сюда.

— Ты можешь хотя бы посмотреть на меня?

Я ощутила, как он вздрогнул. После секундной паузы он повернулся. Его прозрачные глаза содержали в себе больше, чем я готова была увидеть. Я осознала, что всматриваюсь в его глаза, на мгновение затерявшись, а потом мне пришлось подавить желание прикоснуться к нему.

— Ревик, — перед моими глазами всё размылось, и я видела, как он вновь отвернулся. — Мы можем хотя бы поговорить об этом? Что, если ты поедешь со мной на какое-то время? Что, если ты проведёшь шесть месяцев со мной?

Он покачал головой. Его голос звучал холодно.

— Не заинтересован, Элисон.

— Почему нет?

Он повернулся, посмотрев на меня. Я ощутила, как он с трудом контролирует свой свет.

— Почему нет? — переспросил он. — Вот только не говори, что ты сейчас будешь разыгрывать невинность? Иисусе, Элли. А ты как думаешь, блядь?

Я попыталась заговорить, но не могла произнести ни слова.

— Ревик, — выдавила я. — Это не то, что ты…

— Должен тебя поздравить, Элисон, — сказал он. — Хотя, наверное, я был лёгкой мишенью. Особенно после того фокуса, который вытворил твой бойфренд, едва меня не убив, — он отпил большой глоток бурбона. — Боги. После этого я бы поверил во что угодно, да? Понёсся в Китай, думая, что спасаю тебе жизнь…

— Ревик, ты же не можешь верить…

Он повернулся, уставившись на меня. Увидев холод в его взгляде, я умолкла.

— Элли, — он заговорил тише, но в его голосе звучали металлические нотки. — С обманом фишка в том, что как только тебя поймали, надо перестать врать. Если ты продолжаешь, это всего лишь заставляет тебя выглядеть непрофессионально, — его глаза ожесточились. — …Или же выдаёт, что к своей мишени ты не испытываешь ничего, кроме презрения. С какой стороны ни посмотри, это выглядит дерьмово, любовь моя.

Я подавила злость.

— То есть, ты правда думаешь, что последние пять месяцев я просто вела какую-то разведывательную игру или…

— За это время я бы меньше денег потратил на шлюху, — перебил он. — …и наверное, добился бы от неё более искренних чувств.

Я стиснула подлокотники. Он хотел, чтобы я встала.

Он хотел, чтобы я встала, ушла, или хотя бы начала кричать на него, но я не собиралась этого делать. Я смотрела, как он опять поднимает бокал и делает большой глоток. Он уже выпил больше половины. Моё время на исходе.

— Всё не так, — сказала я, заставляя свой голос звучать ровно. — Ты знаешь, что всё было не так. Даже сейчас ты должен знать хотя бы то, что я…

— Элисон, — его взгляд метнулся ко мне, и в нём было столько злобы, что я дрогнула. — Если ты сейчас скажешь, что любишь меня, я сверну тебе шею, блядь… и похер на связь.

Когда он вновь отвернулся, я заставила себя выдохнуть и поджала губы. Долгое время я лишь смотрела на его руки.

Он больше не носил кольцо моего отца.

— То есть, вот и всё? — спросила я. Он почти допил виски, и я знала, что как только он прикончит напиток, разговор закончится. — Что ты планируешь делать со связью? Пытать меня какое-то время, перетрахав половину Азии… и что потом?

Он пожал плечами, уставившись в спинку кресла перед ним.

— Может, Дренгам лучше удастся разъединить нас, чем твоему бойфренду из Адипана.

Я не могла поверить, что правильно его расслышала.

— Что? — переспросила я.

Его взгляд метнулся ко мне, и в его глазах слабо сверкнули искры бледно-зелёного света. Несколько секунд он просто смотрел на меня, оценивая мою реакцию.

— Давай надеяться, что это им удастся, Элисон, — тихо сказал он. — Ради блага нас обоих.

Я выдержала его взгляд. Когда он не отвёл глаз, я кивнула.

— Разве это не значит, что ты просто убьёшь меня? — спросила я.

Он не ответил, но я видела, как его подбородок напрягся.

В итоге мне пришлось отвернуться. И у меня не осталось сил для словесных поединков с ним. Уже нет.

— Ревик, — позвала я наконец. — Пожалуйста, останься со мной. Пожалуйста.

Он не ответил. Я даже не знаю, услышал ли он меня.

Я пыталась решить, что сказать теперь, что сделать, когда осознала, что его свет начал меняться. Прошла буквально секунда, и я посмотрела на него, задержав дыхание.

В этот раз он посмотрел на меня в ответ. Я увидела, как его глаза почти увлажнились, а потом затуманились.

На мгновение я увидела, как он складывает всё воедино.

В его глазах явственно проступило понимание. Прямо перед тем, как его взгляд метнулся к пустому стакану, который он всё ещё сжимал в одной руке.

Страх пронёсся по моему свету.

Прежде чем он успел позвать остальных, я стиснула его aleimi щитом, отрезав его от остальной конструкции.

Я увидела в его глазах неверие.

Оно быстро превратилось в нечто иное.

Там стояла ненависть. Столь сильная ненависть, столь переполненная жестокостью, что я вздрогнула. Он протянул одну руку, уже двигаясь медленнее, словно проталкивался через некую субстанцию гуще воды. Он схватил меня за плечо. Его пальцы впились так крепко, что причиняли боль.

Я держала вокруг него щит — чем крепче его ладонь сжимала мою руку, тем крепче становился мой щит.

Его свет бил по щиту. Даже едва оставаясь в сознании, он ударил так крепко, что перепугал меня до полусмерти. Я осмотрелась по сторонам, но никто из видящих сейчас не смотрел на нас. Никто не почувствовал его попытки дотянуться до них сквозь щит.

Он продолжал бить по моему свету, но его атаки уже начинали слабеть. Он нанёс последний, резкий, интенсивный удар, такой сильный, что все моё тело задрожало.

Мой щит каким-то чудом выстоял.

Если бы он понял хоть на несколько секунд ранее…

Но сейчас я не могла об этом думать.

Его глаза закрывались. Хватка его ладони на моём плече ослабла.

Я чувствовала, что он всё ещё борется с этим, но я добавила в его бокал столько транквилизатора, что хватит свалить с ног двух лошадей. Столько, что я боялась, как бы не убить его — или не погрузить в кому. Опустошив шесть дротиков, которые Врег и остальные использовали при мне, когда мы вломились в тот день в помещение с главным процессором, я поместила их содержимое в закупоренную бутылочку и засунула её в карман куртки больше недели назад.

Я была уверена, что они обыщут меня перед полётом, но они этого не сделали.

Очевидно, в их глазах я не представляла такую уж большую угрозу — по крайней мере, с Ревиком на борту.

Я знала его. Я знала, что нормальной дозы будет далеко не достаточно. Они сказали мне, что когда ему как разведчику вводили транквилизаторы, ему приходилось подбирать специальные дозировки. И это было ещё до того, как он вернул ту его часть, которая была Сайримном.

И в любом случае, если доза окажется слишком большой, то обеим нашим проблемам пришёл конец.

А если серьёзно, то вместе с тем пришёл конец многим проблемам человечества.

— Детка, мне так жаль, — пробормотала я ему на ухо.

Я ощутила, как остатки сознания покидают его.

Прислонив его к спинке сиденья, я обшарила его тело. Забрав два найденных пистолета, а также складной нож, который он носил в заднем кармане всё то время, что я его знала, я засунула нож и один пистолет в карман куртки.

Другой пистолет я поставила на предохранитель, затем положила себе на колени.

С трудом сглотнув, я вытащила другой предмет, который пронесла с собой в куртке. Дрожащими руками я раскрыла ошейник достаточно широко, чтобы надеть на его шею.

Слегка наклонив его вперёд, я потянулась за его плечи и щёлкнула по переключателю, чтобы активировать сканер сетчатки. Сканер отсканировал мой глаз, наполовину ослепив меня, пока снимал отпечаток глаза. Я никогда раньше ими не пользовалась.

Красный свет погас.

Я видела, как он вздрогнул, когда зубцы впились в его шею.

Выражение его лица ожесточилось. Я увидела на его лице боль, злость, от которой моё сердце сжалось. Погладив его по подбородку и шее, я подавила очередной прилив боли и осознала, что плачу, а мои руки трясутся.

Я его не чувствовала. Я вообще его не чувствовала.

Стиснув его ладони, я несколько секунд сидела там как парализованная.

Он убьёт меня за это. Если до сих пор он меня ненавидел, то этим поступком я так сильно переступила черту, что действительно стала для него врагом. Может, даже навечно.

Я всё ещё сидела там, пытаясь уложить в голове, что я только что сделала, когда голос сзади заставил меня резко развернуться и подпрыгнуть.

— Ты какого хера сделала, блядь?

Там стоял Врег, и его лицо выражало такой безграничный шок, такой ужас, что я застыла. Он уставился на ошейник на шее Ревика. Его взгляд метнулся к закрытым глазам Ревика, к стакану на полу, к выражению моего лица.

— Ах ты сраная мерзкая сука!

Он полез в своё пальто. Почувствовав там оружие, я не думала.

Протянув руку, я развернула свой свет.

Он врезался в тело Врега, сбив с ног. Я едва моргнула… а он уже неуклюже врезался в следующий ряд сидений.

Его пальцы на оружии разжались, и оно с лязгом упало на пол.

Встав на ноги, я простёрла щит над ним и завладела конструкцией, защищающей самолёт. Я изучила её за первые несколько часов полёта, и теперь мой aleimi скользил по разным путям, пока я сосредоточила часть своего сознания на Вреге. Я стискивала пистолет, который раньше лежал на моих коленях, и выставила руку в сторону видящих, стоявших возле передних сидений самолёта и разинувших рот от шока.

— Никому не двигаться! — сказала я. Мой голос звучал на удивление ровно.

Я стояла там, целясь во Врега из пистолета Ревика и держа руку перед остальными.

— Никому не двигаться, мать вашу! — громче и чуть твёрже повторила я. — Вы все послушаете меня очень внимательно! Я не хочу никому вредить!

Один из молодых видящих побежал к кабине пилота.

Я без колебаний вновь развернула свой свет. Я швырнула его в стену с такой силой, что он вырубился.

Он рухнул у основания салонной перегородки, и его голова кровоточила.

Я едва заметила. Я хватала ртом воздух, стараясь сдержать свой свет, не дать ему пролиться на остальных. Если я потеряю контроль, я могу убить их всех, даже Ревика.

Я с трудом выбралась из этого высокого места, прикусив язык, пока не ощутила вкус крови.

Вернувшись в своё тело, я хрипло вздохнула и обвела взглядом самолёт. Бегло сосредоточившись на видящих, сидевших впереди, я не увидела на их бледных опешивших лицах ничего, кроме шока.

Я посмотрела на Врега, ощутив движение.

Видя, как он потянулся ко второму пистолету в ботинке, я щёлкнула курком, чтобы деактивировать предохранитель на глоке Ревика.

— Стоять! — приказала я.

Он замер, подняв ладони, но я видела хищный взгляд в его глазах.

— Не заставляй меня убивать тебя, Врег, — сказала я. — Пожалуйста. Мне очень этого не хочется.

— Просто подумай, что ты творишь, Мост Элисон? — его глаза холодно светились серебряным, непроницаемым светом. — Ты правда думаешь, что передашь своего мужа этим мудакам из Адипана? Тебя ждёт тот ещё адов сюрприз.

— Вот как? — я сглотнула, пожав плечами. — Что ж, думаю, всё сходится. Помнишь мои данные, Врег. «Рисковая», верно?

Он не улыбнулся. Вместо этого ненависть в его взгляде усилилась.

— Там должно быть написано «неблагодарная лживая пизда»…

Я вздрогнула, но не опустила оружие.

— Зачем ты это делаешь? — взорвался он. — Зачем? Ты его супруга! Ты его чёртова супруга! Он сказал мне, что ты выбрала его! Что ты просила его!

Я кивнула.

— Так и было, — сказала я. — И я не отрекаюсь от него, Врег. Не отрекаюсь. Только не так.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделала с ним? — прорычал Врег. — Ты разбила ему сердце, мать твою! Ты разорвала его на куски, блядь! И чего ради? Он бы сделал для тебя что угодно, Мост. Чёрт. Да любой из нас сделал бы для тебя что угодно! А ты всё это растоптала ради какого-то ушлёпка из Адипана.

— Вот что он тебе сказал? — я кивнула, чувствуя, что на глаза всё равно наворачиваются слезы. — Ага. Наверное, именно так он это увидел.

— Ты не представляешь, на какую боль ты обрекла себя и своих, Мост Элисон. Ни хера не представляешь. Мы, может, и не сможем убить тебя, но мы можем убить всех, кто тебе хоть немножко дорог… начиная с того Адипана, который сделал это с тобой. Ты хоть представляешь, что мы сделаем…

— Да, да, — я подняла ладонь. — Я поняла, ладно? Я буду корчиться от боли. Мои друзья умрут. Мир будет страдать. Щеночки будут спонтанно взрываться… — я выдавила улыбку. — Вам, Дренгам, правда пора бы выучить пару новых реплик, — я мотнула пистолетом. — Твои наручники, Врег. Пожалуйста.

— Ни за что, блядь.

Я выстрелила ему в ногу.

Он издал вопль — в равной степени от шока и от боли.

Смотря, как он стискивает бедро и хрипит, когда его накрыло ощущением действительной физической боли, я могла лишь надеяться, что достаточно хорошо помнила уроки анатомии, которые я брала у Балидора — а ещё раньше у Ревика. Если я попала в одну из главных артерий, то он истечёт кровью прежде, чем самолёт сядет на частной посадочной полосе возле Запретного Города.

Однако кровотечение вроде было не таким уж сильным.

Ну, учитывая все обстоятельства.

— Прикуй себя наручниками к сиденью, — сказала я. — Прямо там, — я показала на среднее сиденье. — К толстой части, вот так. Мёртвым металлом… не органикой. Или следующая пуля попадёт тебе в шею, Врег. Я не могу обещать, что не задену там ничего важного.

Я выставила руку перед молодыми видящими, разделив свой aleimi и наблюдая за всеми ними, включая стюардессу за стеной.

Я ждала, пока Врег с трудом усаживался на сиденье, на которое я показала. Затем, подойдя ближе, я следила, как он приковывает себя наручниками к сиденью. Как только он дёрнул за браслет, показывая, что тот крепко держит, я взяла свой бокал со столика за мной.

Я протянула его Врегу.

— Пей, — я навела на него пистолет. — …До дна. Выльешь — и я тебя пристрелю. Я пытаюсь сохранить тебе жизнь, Врег.

— Тебе лучше убить меня, Мост, — произнёс он с убийственным взглядом. — Если ты позволишь мне жить, я изрежу твоего бойфренда из Адипана на мелкие кусочки, пока он ещё дышит. И я заставлю тебя смотреть, Мост. Затем я проделаю то же самое с твоим грёбаным червяком-братцем…

Я сглотнула.

— Ладно. Я ему передам, — я махнула пистолетом на его голову. — А теперь пей, мать твою, Врег. У тебя две секунды.

Я наблюдала, как он выпивает все залпом, запрокинув голову. Все это время он не переставал сверлить меня гневным взглядом, и в его темных глазах виднелись серебристые нити Дренгов.

Ещё через минуту он был в полной отключке.

Как только это произошло, я позволила себе расслабиться.

Я обыскала его, забрала два оставшихся пистолета и нашла нож, о котором не знала. Затем я прошла в переднюю часть самолёта и посмотрела на двух видящих, которые вместе сидели на переднем ряду. Они оба уставились на меня широко раскрытыми глазами.

Я посмотрела на их приятеля, разведчика номер три, но он всё ещё пребывал в отключке.

— Где стюардесса? — я просканировала кабину и нашла её в боковом отделении. — Выходи сюда, сейчас же!

Она вышла, и в её глазах было почти столько же ненависти, сколько в глазах Врега.

— Ты собираешься убить Меча? — спросила она.

— Убить его? — я уставилась на неё. Моё горло так сдавило, что поначалу я не могла ей ответить. — Нет, черт подери. Я пытаюсь ему жизнь спасти, блядь.

Она уставилась на меня так, будто я выжила из ума.

В моей голове промелькнула мысль, что мои собственные люди, наверное, посмотрят на меня так же, когда увидят, что я сделала.

— Иди сюда, — произнесла я хриплым голосом. — Я хочу, чтобы ты приковала их всех к ножкам сидений… и нашего уставшего мальчика тоже, — добавила я, показав на видящего, которого я уже вырубила.

Когда она сделала, как я ей приказала, я осознала, что веду мысленный обратный отсчёт.

Уже близко.

Очень, очень близко, чёрт подери.

Закончив, она поднялась на ноги. В её глазах всё ещё стояла та холодная злость.

— А теперь принеси мне бутылку чего-нибудь, — сказала я.

— Что?

— Принеси мне бутылку, — сказала я ей. — Немедленно.

— Конечно… Мост, — она произнесла этот титул с презрением. — Чего вам хотелось бы?

Вытащив второй сосуд транквилизаторов, который я принесла с собой, я показала его стюардессе, стараясь контролировать свой голос.

— Неважно, блядь, — сказала я. — Просто принеси бутылку и бокал. Или я начну расстреливать твоих друзей. Поняла?

Она побледнела, но жестом показала согласие. Через несколько секунд она вернулась с запечатанной бутылкой рома размером с фляжку и ещё одним квадратным бокалом.

Я невольно издала фыркающий смешок.

Жестом показав ей открыть бутылку, я забрала её из рук стюардессы, как только она подчинилась. Я сделала несколько глотков, чтобы освободить место в бутылке, затем вылила туда остатки транквилизатора. Посмотрев, как наркотик смешивается с алкоголем в бутылке, я закрыла крышку и для гарантии потрясла.

Налив первую порцию, я протянула ей.

— Ты первая, сестра.

Когда она немедленно поднесла стакан к губам, я добавила:

— Возможно, тебе лучше сначала присесть, — в ответ на её удивлённый взгляд я пожала плечами, всё ещё целясь в неё из пистолета. — Не все такие крепкие, как мой муж.

Она поджала губы, словно силой заставляла себя молчать. Я наблюдала, как она опускается на ближайшее пассажирское сиденье, затем жестом показала ей выпить.

Как только она приняла свою дозу, я переключилась на следующего.

И на следующего.

Налить, повторить.