Медовый десерт

Глава 11

Воскресным утром Грейс привезла Бенджи на футбольную площадку. Таш, обиженная и надувшаяся, тоже сидела в машине. Ее племянница все еще негодовала из-за того, что пришлось расстаться с плеером и сидеть под домашним арестом, так что атмосфера была напряженная. Бенджи был вне себя от счастья, а вот у Грейс внутри все кипело.

Брент, высокий, темноволосый и потрясающе красивый, был для нее лучшим противоядием.

Или афродизиаком?

На нем были старые потертые джинсы и толстовка с надписью «Коллингвуд». Он выглядел настолько сексуально, что Грейс захотелось повалить его на землю и страстно поцеловать на глазах у двадцати впечатлительных детишек, которые, очевидно, боготворили его.

Однако его фраза «Ты не можешь просто так снова впорхнуть в мою жизнь и начать с того места, где мы остановились» не давала ей покоя.

Грейс предпочла бы целовать Брента, а не вести беседу с Таш, которая по-прежнему сохраняла каменное выражение лица. Это было бы намного приятнее.

Посмотреть на игру Бенджи съехалась половина родственников, благодаря чему зрителей сразу значительно прибавилось, а Грейс почувствовала себя более комфортно в компании Брента.

Насколько это было возможно.

По крайней мере, она смогла сконцентрироваться на чем-то другом. Но каждый раз, когда с тренерского места раздавались слова ободрения или она слышала свисток Брента, взгляд ее неизменно падал в его сторону, а огонь желания разгорался немного сильнее.

Похоже, их страстное приключение в машине высвободило ее подавленное либидо, а абсолютное физическое совершенство Брента, которое она наблюдала здесь, на площадке, лишь усиливало его.

Не последнюю роль в этом играло и его умение обходиться с детьми.

Он прекрасно ладил с каждым из них, не исключая Бенджи. Он смеялся и шутил. Уговаривал и подбадривал. Хвалил и давал советы. И, кроме того, позволял им немного похулиганить. Не раз он перехватывал у них мяч и убегал с ним, а десяток детишек гнались за ним со смехом, выкрикивая: «Лови его!»

Он позволял им поймать себя, повалить на землю и попрыгать на нем. Он вырывался со смехом и ревом и пытался двигаться в направлении ворот, а ребята гроздьями повисали у него на руках и ногах.

Они просто обожали его. И понятно почему.

Когда игра в то утро закончилась и приемные родители забрали детишек домой, семейство Перри решило продолжить игру. К шумному и веселому сражению подключились все, включая и Грейс. Даже Таш забыла о том, что у нее плохое настроение, заразившись общим весельем.

Брент был капитаном детской команды, а Маршалл возглавлял взрослых. Некоторые сочли бы такое разделение несправедливым, но только не дети, ведь в их команде был чемпион — Брент. Грейс большую часть времени бегала по полю, не представляя, что нужно делать, и в основном разглядывала Брента, который проносился мимо нее, бросая и ловя мяч, и ныряя в общую кучу-малу.

На него хотелось смотреть не отрываясь. Она настолько отвлеклась, что была совершенно ошарашена, когда в какой-то момент ей в руки вдруг попал мяч. Долю секунды она ошеломленно разглядывала его. И тут Бенджи закричал: «Лови ее!», обращаясь к Бренту, который оказался рядом с ней. Грейс оглянулась и увидела веселых чертиков в золотисто-карих глазах Брента, который уже летел на нее с ревом индейца племени апачи, вышедшего на тропу войны.

— Беги! — завопил Маршалл.

Грейс еще раз взглянула в глаза Брента, блестевшие озорно и азартно, и не стала дожидаться повторной команды. Она издала нечеловеческий визг, развернулась и бросилась к воротам, сопровождаемая гвалтом одобрительных возгласов и криков поддержки.

Но куда ей было тягаться с прыткостью Брента! Она не успела убежать далеко — он налетел на нее, сгреб в охапку, прижав к груди, и закружил так, что небо, облака и верхушки деревьев замелькали у нее перед глазами, как разноцветные стеклышки калейдоскопа.

— Хватит, Брент! — взмолилась она, вцепившись одной рукой в мяч, другой — в его толстовку, пытаясь удержаться изо всех сил. У нее кружилась голова и страшно болело в боку от смеха. Так она не хохотала уже очень давно. — Поставь меня. Поставь на землю. У меня голова кружится.

Ее сумасшедшее, глупое сердце билось и трепетало в груди, как рыба, выброшенная на берег.

Брент смеялся.

— Ну ладно, ты сама этого хотела, — пробормотал он, падая на колени и то ли роняя, то ли опуская ее на землю, которая продолжала бешено вертеться у обоих перед глазами. Она схватилась руками за его шею, падая на спину, и утянула его за собой.

— Оооох! — далеко не элегантный звук сорвался с губ Грейс, когда Брент придавил ее своим большим, теплым торсом к холодной траве.

Он усмехнулся:

— Извини.

Грейс тоже рассмеялась.

— М-м-м, — промычала она, закрыв глаза. — Все плывет.

Брент оперся коленом о землю между ее ногами и приподнялся, глядя на ее лицо. Его губы были совсем близко. Грейс была так прекрасна, что у него захватило дух.

— А я тебя отчетливо вижу.

Грейс открыла глаза, все еще улыбаясь. И вдруг она ясно ощутила его присутствие.

Только он.

Все остальное померкло и растворилось. Родственники, бегущие к ним, их хлопки, радостные вопли и смех. Автомобили, проезжающие по чересчур оживленной для воскресного утра трассе. Даже самолет над головой.

Она лишь чувствовала, как бьется сердце Брента, ощущала его теплое дыхание на своей щеке, слышала звук, с которым кислород резко заполняет и покидает его легкие, видела расширенные зрачки.

Брент тряхнул головой, пытаясь избавиться от шума в ушах, вызванного приливом крови.

— Это безумие, — произнес он.

Грейс смотрела, как шевелятся его губы, с которых слетали эти слова. Они были так близко.

— Да.

Не было необходимости спрашивать, что он имеет в виду. Она и так прекрасно знала: то, что по-прежнему происходило между ними, было безумием.

В этот момент Бенджи вспрыгнул на спину Бренту, вопя:

— Наша взялаааааа!

— Оооох, — снова застонала Грейс, когда Брент и Бенджи вместе навалились на нее своим весом. Это быстро вернуло ее в реальность, словно она получила удар электрошокером.

Все столпились вокруг, протягивая им руки, смеясь, помогая встать.

Вернулись машины, самолет, шум.

— Он у меня! — выкрикнула Таш, выхватив мяч из рук Грейс, которая не успела оказать сопротивление, и унеслась с ним прочь.

Бенджи издал радостный вопль и бросился вслед за сестрой. Брент, который потерял счет времени в те несколько катастрофических секунд, пока был придавлен к Грейс, сейчас больше не смотрел нее.

— Вперед, дети, вперед! — закричал он. — Бегите быстрее! — он пустился вслед за ними, удаляясь от Грейс. Он хотел убежать как можно дальше. У нее в волосах остались травинки. Ему хотелось снова придавить ее к земле и целовать медовые губы до тех, пор они оба не забудутся.

Он несся и несся, в надежде скрыться от своего безумия.

— Быстрее! — кричал он, догоняя детей, пока наконец не поравнялся с ними.

Не останавливаясь, он ухватил их за талии и поднял вверх совсем без усилий. Он держал одной рукой пятнадцатилетнюю девочку, а другой — семилетнего мальчика так, словно они были не тяжелее футбольных мячей. Таш и Бенджи визжали и хохотали, а когда Брент достиг ворот, они все вместе повалились на землю.

Семейство Перри аплодировало и поощряло их одобрительными возгласами. Маршалл издал свист такой мощи, что любой фермер-овцевод позавидовал бы. Бенджи, Таш и Брент вскочили. Они прыгали от радости и кричали друг другу: «Дай пять!»

У Грейс комок застрял в горле, когда она увидела, как Брент обнял детей за плечи и прижал к себе — все трое смеялись.

Сейчас, стоя там и смеясь вместе с ее детьми, он не был похож на серьезного врача неотложной медицинской помощи.

Он был похож на их отца.

Грейс улыбнулась, а комок в горле разрастался, грозя удушить ее, и тут внезапная мысль, пугающая своей очевидностью и определенностью, пронзила ее до самых костей.

Она любит его.

Она никогда не переставала любить его.

В ту ночь Грейс не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, запутываясь в простынях, которые обвивались вокруг ее ног, и разрывалась между чувствами эйфории и отчаяния. В тишине ночи она быстро поняла, что озарение, снизошедшее на нее днем, ничего не стоит.

«Ты не можешь просто так снова впорхнуть в мою жизнь и начать с того места, где мы остановились».

Его окончательный приговор отдавался эхом в голове снова и снова, преследуя Грейс на протяжении нескончаемо долгой ночи. Он разбил вдребезги все ее несмелые надежды, все тайные фантазии, которые неизбежно натыкались на него, словно на айсберг в океане.

«Ты не можешь просто так снова впорхнуть в мою жизнь и начать с того места, где мы остановились».

Да, Брент все еще находил ее привлекательной, все еще хотел ее. Несколько волшебных мгновений на заднем сиденье автомобиля и напряженный момент в парке служили тому доказательством.

Между ними, несомненно, существовало влечение. Но как насчет чувств?

Любит ли он ее до сих пор? Может ли он по-прежнему любить ее?

Или Брент твердо решил, что второй попытки не будет? Насколько сильно она его ранила? Неужели она сама стала одной из таких женщин, с которыми у Брента не складывались отношения?

Через двадцать лет разлуки Грейс нужно было нечто большее, чем просто сексуальное влечение.

Она не хотела, чтобы ее глубокие чувства превратились в банальное утоление плотской жажды, которую они испытывали на протяжении двух десятилетий. Хотя сейчас, лежа в постели, сжав руку в кулак и зажав ее между ног, видит Бог, она так сильно хотела вновь ощутить его внутри себя, что это причиняло настоящую физическую боль.

И боль эта становилась сильнее с каждой секундой. Грейс хотела любить Брента.

Хотела, чтобы он позволил ей любить его.

Могла ли она просто пойти к нему и сказать, что была идиоткой? Что ошибалась насчет всего, чего якобы не хотела, потому что сейчас, когда она достигла всего, жизнь не закончилась.

Ей недоставало только Брента. Могло ли все быть так просто?

«Ты не можешь просто так снова впорхнуть в мою жизнь и начать с того места, где мы остановились».

Грейс взвыла, уткнувшись лицом в подушку. Она все испортила — это еще слабо сказано.

Что, если он никогда не примет ее обратно?

Ей придется бороться за Брента.

Доказывать ему. Извиняться за ошибку. Убеждать его, что она хочет начать все заново.

Но она так устала бороться.

Ей хватало войны с несносным подростком. Она не хотела начинать еще одну битву, не уверенная, что сможет выиграть ее.

Кроме того, ничего не изменилась. Грейс по-прежнему не могла связать себя с ним обязательствами. В ближайшем будущем она будет находиться в подвешенном состоянии, а Брент заслуживает лучшего.

Конечно, Брент всегда хотел иметь семью, но мечтал построить ее с нуля, такую новенькую и сияющую, а не получать сомнительное наследство. Брент, которого она знала, хотел воспитывать кучу детей в домике в пригороде, обнесенном белым забором.

Он стремился к идеалу.

А взглянуть на ее семью? Бесконтрольная, разлаженная, отягощенная горем, далекая от совершенства.

Грейс накрыла подушкой голову и зарылась в нее лицом.

Брент был прав. Это безумие.

Следующая неделя была тяжелой, бессонной. Грейс старалась избегать Брента на работе, но, как водится, чем сильнее старалась, тем чаще сталкивалась с ним. Казалось, он поджидал ее за каждым углом. Он улыбался, был общителен и так мил с ней, что у нее все тело болело.

Лицо болело от фальшивой улыбки, голова — от необходимости постоянно быть веселой и вежливой, сердце — от судорог, которые случались каждый раз, как он появлялся в поле ее зрения.

Но она улыбалась, поддерживала с ним беседу и вообще вела себя так, словно все отлично, словно карточный домик ее жизни вовсе и не рушился у нее на глазах. Боль, которая притупилась, которую она со временем научилась не замечать, вернулась, и теперь ей нужно было начинать все сначала.

Ей было очень тяжело порвать отношения с Брентом двадцать лет назад. Решение уехать от него подальше, задушить любовь принесло ей много страданий. Но расставание казалось единственным выходом. Как ни странно, Грейс почти обрадовалась этой боли. Она воспринимала ее как наказание. Прежде всего за то, что оставила Брента. Это было возмездие. Расплата. Какая ирония! Горькая ирония!

Она получила то, что заслужила.

Когда снова наступило воскресенье, Грейс была абсолютно разбита. Она почти не спала, у нее раскалывалась голова, а руки тряслись от бесчисленных чашек кофе, выпитых за эту неделю, чтобы хоть как-то продержаться.

В довершение всего она разругалась с Таш прямо перед поездкой на спортплощадку, где должен был играть Бенджи. Племянница заявила, что отправляется к подруге на весь день и не поедет на игру.

Грейс пришла в ярость.

Она кричала. По-настоящему кричала. Раньше она всегда старалась сохранять спокойствие, сдерживаться, использовать разумные аргументы. Обращаться с Таш как со взрослой. Она никогда не пыталась заменить Джули, инстинктивно понимая, что племянница не потерпит игр в дочки-матери.

Но это стало последней каплей.

Таш была под домашним арестом. И Грейс поняла, что спокойствие и разумные доводы неуместны, когда речь идет о неуправляемом подростке с дикой тягой к саморазрушению.

Когда час спустя они приехали на футбольное поле, Грейс добавила к списку своих физических недугов больное горло.

Бенджи рванул к своей команде, едва выскочив из машины, и Грейс с болью в сердце увидела, как Брент сжимает плечо ее племянника и улыбается ему.

Грейс направилась к общей гурьбе неспешным шагом — ей нужно было время, чтобы подавить реакцию своего тела на Брента, такого большого и чертовски сексуального, окруженного толпой ребятишек, боготворивших его.

Окруженного своей импровизированной семьей.

Брент улыбнулся Грейс, когда она подошла.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она выглядела уставшей. Сексуальной — на ней были джинсы и майка, которая подчеркивала все ее прелести, — но все же уставшей.

Грейс кивнула и посмотрела на Бенджи, оживленно болтавшего с друзьями по команде, чтобы не видеть беспокойство в золотисто-карих глазах Брента.

— В порядке, — сказала она. — Просто… немного повздорила с Таш.

Брент покосился на девочку, которая так и не пожелала выйти из машины. Ее сердитый взгляд и нахмуренный лоб были видны за версту. С таким лицом только на поминки.

— Вид у нее не особенно счастливый.

У Грейс вид был не лучше. Она пожала плечами:

— Скажем так, я ей не особенно нравлюсь.

Грейс осознавала собственное поражение, и от этого у Брента сжалось сердце. Он стал рассматривать ее лицо, перекидывая футбольный мяч из одной руки в другую. Из косметики Грейс пользовалась только традиционным медовым блеском для губ, аромат которого Брент ощущал явственнее, чем запах только что подстриженной травы.

Всю прошлую неделю мысль о том, что они могут попробовать начать все сначала, не давала ему покоя, хотя он и твердил себе, что это безумие.

Он улыбнулся:

— Если это поможет, знай, что ты нравишься мне.

Грейс взглянула на него, ошеломленная тем, как искренне прозвучали эти слова. Она искала признаки того, что Брент говорит не всерьез, просто подшучивает над ней, но не обнаружила их ни в его спокойном лице, ни в улыбке.

— Пожалуй, поможет, — призналась она, слабо улыбнувшись. — Это глупо, но мне и вправду стало легче.

Брент расплылся в улыбке, их глаза встретились.

— Хорошо.

И вдруг она поймала себя на том, что тоже широко улыбается в ответ, груз с ее плеч падает, сердце тает и ее любовь к нему растет с каждой секундой.

На какой-то момент ей показалось, что они остались одни во всем мире.

— Пойдем, Брент, — позвал Бенджи, забирая у него мяч. — Давай играть.

Брент взглянул на детей:

— Ладно, команда. Занимаем свои места. — Он подмигнул Грейс: — Увидимся позже.

Грейс молча кивнула и наконец-то вспомнила, что нужно дышать.

Через несколько часов, когда очередной дружеский матч семейства Перри подходил к концу, Грейс заметила, что Таш, которая отказалась играть и сидела на трибуне, целый час переписываясь с кем-то, теперь просто испарилась.

Ее сердце забилось чаще, она ощутила ужас и почувствовала, как по спине вдоль позвоночника скатывается капелька холодного пота. Грейс вытянула шею и начала осматриваться, пытаясь охватить взглядом если не весь парк, то максимально возможную территорию. Наконец она заметила несколько силуэтов за эвкалиптами в дальнем конце парка.

Она не могла различить среди них Таш и даже не видела, сколько их всего — трое или четверо, но Грейс нутром чуяла, что ее племянница там.

— Я вне игры! — крикнула она и покинула поле, направившись в сторону эвкалиптов.

Сколько ни уговаривала она себя, что необходимо сохранять спокойствие, ее давление подскочило, когда в нос ей ударил запах табака — он становился тем сильнее, чем ближе она подбиралась к месту преступления.

Грейс, словно вихрь, налетела на ничего не подозревающих подростков. Это были три девочки и мальчик.

— Наташа!

Четверо испуганных нарушителей обернулись так резко, что чуть было не подавились своими сигаретами. Прежде чем ее племянница успела сказать или сделать что-нибудь, Грейс выхватила сигарету у нее изо рта, швырнула ее на землю и со злостью затоптала ногой.

Остальные тоже побросали свои сигареты.

— Ваши родители знают, что вы здесь? Что вы курите у них за спиной? — Грейс задала вопрос, глядя по очереди на каждого из подростков.

— Тетя Грейс!

Грейс проигнорировала испуганный оклик своей племянницы.

— Отправляйтесь по домам, — сказала она, понижая голос и переходя на рык, продолжая сверлить их глазами. — Сейчас же!

— Тетя Грейс!

— Все нормально, Таш, — сказал парень, нервно поглядывая поочередно на Таш и на Грейс. Он слегка приобнял ее, девочки последовали его примеру, и все вместе они удалились, не оборачиваясь.

— Это было совсем не круто, — сказала Таш, укоризненно качая головой. Ее губы сжались в тонкую презрительную линию.

Грейс посмотрела на нее как на сумасшедшую:

— Считаешь, мне есть дело до этого?

— Видимо, нет, — огрызнулась Таш.

Грейс проигнорировала этот выпад и протянула руку.

— Давай их сюда, — потребовала она. — Сигареты.

Таш покачала головой, всем своим видом показывая, что не собирается подчиняться.

— У меня их нет.

Грейс не убирала руку.

— Я тебе не верю.

— Ты не имеешь права так со мной обращаться, — задохнулась от возмущения Таш.

По-прежнему протягивая руку, Грейс сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— Имею, если ты наносишь вред своему здоровью. — Она пошевелила пальцами, поторапливая племянницу. — Если потребуется, я отберу силой.

Таш затрясла головой, и ее глаза наполнились слезами. Она смотрела на тетю так, как будто у той выросла еще одна голова.

— Ушам своим не верю, — сказала она, открывая сумку и доставая пачку сигарет. Она швырнула их Грейс.

Грейс открыла пачку и достала сигарету. Затем разломила ее пополам и бросила в грязь.

— Ты хочешь убить себя? — спросила она, доставая еще одну сигарету и отправляя ее вслед за первой. — Рак легких. — Она вытащила и сломала еще одну. — Эмфизема. — Следующая сигарета полетела на землю. — Сердечная недостаточность. Никотиновая зависимость.

К тому времени, как Грейс закончила перечислять заболевания, связанные с курением, которых оказалось несметное количество, все сигареты были сломаны и валялись в грязи у ее ног.

Таш смотрела на свою тетю — ее рот был приоткрыт, голова тряслась.

— Ты чокнутая?! — заорала она. — Совсем спятила?!

— Это не я курю! Не я убиваю свои легкие! — Грейс ткнула Таш в грудь. — Видишь эту картинку? — Она указала на изображение легких, пораженных раком, которое было размещено на пачке сигарет по приказу правительства. — Ты что, мечтаешь поскорее угробить себя? Думаешь, твои родители одобрили бы, что ты куришь?

Таш сжала руки в кулаки:

— Какая же ты… сука!

Грейс вздрогнула, словно получила пощечину. Таш произнесла именно это слово? Она не ослышалась?

— Да что же с тобой происходит?! — воскликнула она, хватая племянницу за предплечье и встряхивая ее. — Почему ты так себя ведешь? — перед ней была не Таш, а какой-то незнакомый ей подросток. — Это не ты, Таш. Я знаю, тебе сейчас тяжело, но станет лучше, я обещаю. То, что ты делаешь, — это не выход.

— Оставь меня в покое! — выкрикнула Таш, сбрасывая с себя руку Грейс. — Просто оставь меня в покое.

— Нет, Таш, — сказала Грейс, качая головой. — Нет. Может, ты и не испытываешь ко мне теплых чувств, но я никогда тебя не оставлю. Я люблю тебя.

Брент услышал крики еще издалека и теперь ускорил шаг. Мать Грейс попросила его пойти и узнать, в чем дело, после того, как игра закончилась, и он без колебаний согласился.

Но имел ли он право вмешиваться? Очевидно, дело было сугубо личное, и он не знал, обрадуются ли ему.

Всю последнюю неделю предательская мысль о том, что, возможно, они с Грейс смогут начать все сначала, постепенно зрела в его мозгу.

Но сейчас перед ним предстала реальная Грейс со своими реальными проблемами. На ее попечении были двое сирот, в том числе один весьма озлобленный подросток.

Суровая реальность оказалась далека от радужных фантазий, и он не был уверен, что хотел именно этого.

Но потом он увидел, как Грейс схватила Таш за руку, и что-то более глубокое, первобытное взяло верх над его сомнениями — он бросился к ним.

— У вас здесь все в порядке? — спросил он через пару мгновений.

Грейс и Таш, полностью поглощенные своей перебранкой, посмотрели на него как на инопланетянина.

— Брент, — произнесла Грейс.

Он выглядел таким сильным и мужественным, что ей захотелось подойти к нему, уткнуться лицом ему в грудь и заплакать, впитывая в себя его силу, которую он излучал.

Бренту хватило пары секунд, чтобы оценить ситуацию: запах табака, несколько сломанных сигарет в грязи, взбешенная Грейс, Таш в слезах. Все было яснее ясного.

Он посмотрел сначала на Грейс, затем на Таш.

— За мной, — скомандовал он.