Медь и серебро

глава 5 (часть 8)

Старший сын главы клана Елагиных восьмидесятилетний Дмитрий Иванович в своё время удачно купил трёхкомнатную квартиру в Анапе в старом дряхлом доме. Дом попал под снос, им выделили другую квартиру улучшенной планировки на Высоком берегу. Главной её ценностью были не большие комнаты, а огромная лоджия с видом на море. Вот и сейчас покачиваясь в кресле, Дмитрий Иванович любовался закатом: голубовато-розовыми волнами, последними лучами солнца, ныряющего в воду. С моря дух прохладный ветер, напоённый свежестью, запахом соли и водорослей. Всё бы ничего, но в последние месяцы, особенно, когда он находился в доме матери, его накрывало хандрой, чёрной тоской и каким-то бессилием. Здесь в квартире полегче, но время от времени он тоже проваливался в депрессивное состояние. Оглушительно заверещавший дверной звонок заставил его вздрогнуть.

– Кого это принесло? – пробормотал он, хотел крикнуть жене, чтобы посмотрела кто там, но вспомнил, что ей нездоровится.

Кряхтя, он выполз из глубокого кресла, поплёлся открывать дверь.

Его опередил внук.

К удивлению Дмитрия Ивановича Михаил оказался дома, что случалось довольно редко. Обычно парень находился у очередной временной подружки.

Михаил распахнул дверь.

На пороге с тревожными, чуть испуганными лицами застыла пятёрка родственников.

– Вы чего? – попятился вглубь коридора Дмитрий Иванович. Из-за неожиданного визита, прежде без предупреждения родня не вваливалась к ним по вечерам, сердце его отчаянно застучало, словно предчувствовало беду.

Федор Иванович пропустил женщин вперёд, затем в прихожую вошли Олег с Денисом.

– Брат, у нас к вам неотложный разговор. – Покосившись на Михаила, добавил: – Хорошо, что ты дома. Позови бабку.

Дмитрий Иванович остановил сына.

– Погоди, Миша, она только приняла душ. – Повернувшись к брату, поинтересовался: – Меня и Михаила вам недостаточно? Не стану я тревожить Киру. Что такого важного случилось, что вы не могли отложить до завтра? Зачем пришли?

Сняв туфли, Ева Иосифовна прошлёпала мимо деверя в гостиную, за ней потянулись Мария с Олегом. Только Денис замешкался. Ощущая себя палачом, он не знал, куда девать глаза.

Фёдор Иванович похлопал Михаила по плечу.

– Иди, Миша, зови бабушку. Она главное действующее лицо судилища. Без неё никак.

– Какого ещё судилища? – возмутился Дмитрий Иванович тонким голосом.

– Узнаешь, – проворчал Фёдор Иванович, тоже направляясь в гостиную.

За ним с обречённым видом отправился Денис.

Пожав плечами и ловко завязав в низкий хвост распущенные по плечам волосы, Михаил пошёл за бабкой. Постучав в дверь спальни, извинившись, просунул голову в приоткрытую дверь.

– Бабуль, ты зачем-то срочно понадобилась. Коалиция во главе с дедом Фёдором заявилась к нам, требуют тебя.

– Только Фёдоровские? Или Александр тоже своих привёл? – дрожащим голосом осведомилась Кира Тимофеевна. – Кажется, я знаю, зачем они притащились. Это всё та сволочная девчонка. Наговорила им про меня всякое. Миша, скажи им: через пятнадцать минут буду. Не пойду же я в неглиже.

Михаил прикрыл дверь. Задумчиво прикусив нижнюю губу, попытался понять, причём здесь какая-то девчонка. Ничего не надумав, поплёлся к родственникам. Фёдоровские как баба Кира назвал часть клана Елагиных, кучковались на диване, дед Дима сидел в кресле поодаль. Михаил опустился в другое кресло, стоящее поблизости. На его безмолвный вопрос ответил:

– Бабушка наведёт марафет и придёт.

– Хотя бы намекни, что случилось? – попросил Дмитрий Иванович брата.

Тот хмуро посмотрел на него.

– Узнаешь.

– Жестоко заставлять волноваться, – упрекнул его Дмитрий Иванович. – У меня и так сердце барахлит, а тут вы ещё театральную паузу выдерживаете.

Фёдор Иванович глянул на брата, на его сухонькую фигуру, на лицо, покрытое морщинами, уловил за стёклами очков испуганный взгляд, и его пронзило жалостью. Он надеялся, что брат не в курсе козней жены, так не хотелось потерять и его.

В комнату вплыла Кира Тимофеевна. Запахнув шёлковый халат на тощей груди, подвинула тяжёлый стул к креслу мужа, уселась на него. Как она ни старалась сохранять спокойствие, её выдавали чуть подрагивающие руки и крепко сжатые губы.

Фёдор Иванович пристально вглядывался в её лицо, пытаясь уловить волнение. Жена брата всегда выглядела ухоженно и безупречно, вот и сейчас она убрала волосы в тугую гульку, подкрасила губы розовой помадой и кажется, подвела брови. Почти в любом наряде Кира Тимофеевна походила на строгую учительницу, даже в халате.

– Не буду ходить вокруг да около, – начал он. – Ольга Гаранина поведала о том, что ты травила мою мать ядовитым настоем, сводила её с ума и, в конце концов, окончательно уморила.

– Что? – вырвалось у Дмитрия Ивановича. – Брат, как ты смеешь, обвинять мою жену со слов какой-то шарлатанки. Она явно мошенница! Я на неё в суд подам за клевету.

Кира Тимофеевна похлопала мужа по руке.

– Спокойно. Видишь, я была права. Твои братья готовы драться за наследство, как гиены за кусок дохлятины. А ты мне: они порядочные, они не такие? Да они поверят любой шантажистке, лишь бы урвать себе побольше. Собираетесь забрать нашу долю, обвинив меня в преступлении.

Ева Иосифовна тихо засмеялась.

– Вот ты и показала своё настоящее лицо. Надоело строить из себя идеальную, порядочную женщину. Вот что ты про нас думаешь. Александр и его семья понятия не имеют ни о чём, мы им ничего не говорили, решили сначала сами разобраться.

– В чём разбираться? Серафима Пантелеевна почти до ста лет дожила. Её смерть была естественной.– Кира вперила тяжёлый взгляд в Марию. – Это ведь твоя затея? Ты приволокла к нам липовую ведьмочку и надоумила обвинить меня. Подсказала про сок чистотела, будто я его подливала свекрови…

После этих слов все замерли.

Кира Тимофеевна ахнула. Прижав костлявые пальцы ко рту, тяжело задышала.

– А ведь я ни слова про чистотел не сказал, – вздохнул Фёдор Иванович. – Кира, как ты могла так поступить с матерью. Я ещё могу понять в пылу ссоры, в состоянии аффекта человек совершает непоправимый поступок, но ты дни, месяцы травила мать и рука у тебя не дрогнула, сердце не заболело. Откуда такая жестокость? Ты хоть понимаешь, что стала убийцей?

Глаза Киры Тимофеевны засверкали от злобы и охватившего её бешенства. Выпрямившись на стуле, она с ненавистью прошипела:

– Вы все хотели избавиться от старухи, желали ей смерти. Но вы трусы! Предпочитали терпеть и кланяться обнаглевшей бабке. Вы должны меня благодарить, а не обвинять. Я одна смогла решиться на то, о чём вы все мечтали. Она прожила достаточно, я лишь помогла ей немного.

Дмитрий Иванович отшатнулся от жены.

– Кира!

Михаил вздохнул. Повернувшись к своей бабушке, с горечью заметил:

– Так вот что за жидкость была в том пузырьке. Я спрашивал, какое лекарство вы добавляете Серафиме в напитки, а вы ответили, что успокоительное. Да уж успокоили прабабку до смерти.

– Кира, ты хочешь жить? – Ева Иосифовна с презрением смотрела на неё. – Думаешь, Серафима Пантелеевна не хотела. Жизнь драгоценна в любом возрасте. Никто не имеет право её отнимать, сколько бы времени не осталось. Ты взяла на себя обязанности бога. Не слишком ли зазналась? Кто ты такая, что бы решать за нас? Да мы злились на Серафиму. Она, бывало, доводила нас до нервного срыва, в сердцах могли и ляпнуть что-то злое. Но никто… никто не покушался на её жизнь. У меня нет слов…

– Вот и молчи раз нет слов, – огрызнулась Кира Тимофеевна. – Серафима в деньгах купалась, а сыновьям выделяла крохи. Разве это справедливо? Она заслужила то, что получила.

– Дура ты, Кирка, в своё время мать всем сыновьям помогла купить квартиры в Краснодаре и на машины деньги выделила, – бросила в сердцах Ева Иосифовна. – Если бы не она, то мы все жили бы на съёмных. Разве могли позволить себе покупку жилья или автомобиля на учительскую или профессорскую зарплату. Она не обязана содержать семьи великовозрастных сыновей. Тем не менее, дважды давала им шанс стать бизнесменами, но у них нет призвания к коммерции. Я не виню мужа и его братьев за это. Каждому своё. Просто отдаю должное уму и деловой хватке Серафимы Пантелеевны. Всё, что у неё было, она достигла своим трудом. И уж точно не заслужила чистотела в чае. Тебе придётся нести вину за убийство свекрови до конца своих дней. Сотворив неподобающее, терпи то, что не нравится. Раздув пламя ненависти, не жалуйся на искры в лицо.

Кира Пантелеевна захлопала в ладоши.

– Какая красивая речь. Долго готовила? Ты всегда мне завидовала. Рада, что настал твой момент позлорадствовать?

Фёдор Иванович поднялся.

– Вот и выяснили всё. Сам понимаешь брат, что с этой минуты мы не хотим больше знать Киру. Она для нас не существует. Ты поступай, как знаешь, но твоя жена вычеркнута из списков семьи.

– Да пошли вы! Чистоплюи! – крикнула Кира Пантелеевна. – Обойдусь без вас. Мне даже легче жить будет.

– Ну это вряд ли, – усмехнулась Мария. – Небесный суд ещё никто не отменял. Ольга сказала, голодный дух теперь навсегда с тобой. Благодари себя за эту компанию. – Она повернулась к Михаилу. – Советую, держаться от бабы Киры подальше. Рядом с ней опасно находиться.

Киру Тимофеевну затрясло от злости.

Не обращая на неё внимания, гости по одному покинули комнату. Обувшись в прихожей, молча вышли из квартиры.