Месть. Под маской нежности

ГЛАВА 14

Я извинилась и отошла к окну, подальше от Ильи, чей взгляд, как лазер, всё ещё буравил мне спину. Я ответила, стараясь говорить тихо:

— Пап, что случилось?

— Марго, — его голос напряжённым. — Новая информация. Служба безопасности проследила за Михаилом. Из дома он рванул в какой-то жилой комплекс на окраине. Наши люди проверили — там живёт его девица, Елена Старостина. Пробыл у неё больше часа.

Я сжала телефон так, что пальцы онемели. Конечно, никакого «пивка с Лёхой». Пока я тут разыгрываю шпионку в изумрудном платье, мой «идеальный муж» обнимает Лену, нашептывает ей сказки про развод и их счастливое «потом». Желчь подкатила к горлу, но я проглотила её вместе с яростью.

— Я и не сомневалась, что он обязательно воспользуется возможностью с ней встретиться, пока меня нет дома, — выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Что ещё?

— Он на грани, — продолжал отец, и в его тоне сквозила насмешка, смешанная с яростью. — Семён Борисович, начальник моей службы безопасности, перехватил его звонок Илье Старостину сегодня днём. Михаил был на взводе, требовал ускорить какие-то переводы, чтобы вывести деньги до конца аудита. Илья, правда, его осадил — сказал, что сейчас не время для резких движений, мол, это привлечёт лишнее внимание. Но Михаил кипел, чуть ли не орал. Марго, он становится непредсказуемым. Будь осторожна. Кстати, ты где сейчас, почему не дома?

— На выставке, — ещё понизив голос, почти шептала, ответила я, бросив взгляд через плечо. Илья лениво потягивал шампанское, но его глаза, чёрт возьми, следили за мной, как ястреб за добычей. — Пап, я сейчас с ним, с Ильёй. На выставке. Пытаюсь выудить что-то полезное.

— С Ильёй?! — отец ахнул, и я услышала, как он проглотил крепкое словцо. — Марго, это безумие! Он может быть таким же скользким, как Михаил, или хуже. Что ты задумала, чёрт возьми?

— Расслабься, пап. Это просто разведка. Он думает, что я просто художница, понятия не имеет, что я жена Михаила. Дай мне время, я знаю, что делаю.

— Чёрт возьми, Марго, — он выдохнул. — Надеюсь ты знаешь, что делаешь, но если хоть намёк на опасность — звони. Немедленно.

— Обещаю, — я сбросила вызов и сунула телефон в сумку, поправив улыбку, как актриса перед выходом на сцену. «Ну, Илья, — подумала я, возвращаясь к нему, — ты, оказывается, умеешь говорить Михаилу «нет». Интересно, насколько длинный у тебя поводок».

Илья ждал у инсталляции, небрежно вертя бокал в пальцах. Его тёмные глаза сверкнули, как у кота, который заметил мышь, но улыбка была всё той же — дерзкой, с лёгким намёком на опасность, от которой у меня, чёрт возьми, мурашки по спине.

— Всё в порядке? — спросил он, и его голос, низкий, с лёгкой хрипотцой, был как дорогой виски — тёплый, но с обжигающим послевкусием. — Выглядите так, будто вам сообщили, что ваш лисёнок сбежал из книжки.

— Ха, — я фыркнула, натянув улыбку, которая, надеюсь, выглядела достаточно беспечной. — Коллега. Напомнила, что дедлайны не ждут. Художники тоже живут в мире, где время — это деньги.

— Понимаю, — он кивнул, но его взгляд говорил: «Я тебе не верю, Маргарита, и ты это знаешь». — Хотя, знаете что? К чёрту искусство.

Не дав мне опомниться, он взял меня за руку — уверенно, почти властно, но с той лёгкой небрежностью, которая заставляла сердце стучать чуть быстрее. Его пальцы были тёплыми, и я поймала себя на мысли, что не хочу их отпускать. «Чёрт, Марго, соберись!»

— Илья, что ты творишь? — я попыталась высвободить руку, но он держал крепко, не больно, а с той ненавязчивой силой, которая говорила: «Ты всё равно пойдёшь со мной».

— Спасаю тебя от тоскливого фуршета, — он обернулся, и его улыбка была одновременно мальчишеской и дьявольски обаятельной. — Я пережил сотню таких выставок. Одни и те же снобы, тёплое шампанское и критики, которые видят «глубину» в любом наборе пикселей. Ты же не хочешь стать частью этого цирка?

— И что ты предлагаешь? — я приподняла бровь, стараясь не показать, как его напор сбивает меня с толку. — Похитить меня и увезти в закат на своём кабриолете?

— Всего лишь Мерседес? — он рассмеялся, и этот смех был таким заразительным, что я чуть не улыбнулась в ответ. — Не в закат, Маргарита. Ужин. Настоящий. Без канапе размером с ноготь и разговоров о «цифровой метафизике». Или ты из тех, кто любит притворяться на раутах?

— Притворяться? — я фыркнула, выдернув руку, но шагнула за ним к выходу. — Это ты у нас мастер притворства, Илья. Спонсор выставок, айтишник на Мерседесе, а теперь ещё и спаситель скучающих художниц?

— В точку, — он толкнул дверь, и вечерняя Москва хлынула на нас прохладой и шумом улиц. — Но я не притворяюсь, Маргарита. Я просто знаю, чего хочу. А сейчас я хочу нормальной еды и разговора без фальши. Идёт?

Я посмотрела на него — на его тёмные глаза, в которых плясали искры азарта, на эту проклятую улыбку, от которой хотелось одновременно ударить его и… нет, об этом даже думать нельзя. Михаил сейчас с Леной, обнимает её, строит планы на украденные деньги. А я стою здесь, с человеком, который, возможно, держит ключ к их афере. И, чёрт возьми, он мне нравится — больше, чем я готова признать.

— Один ужин, — согласилась я, скрестив руки. — Но на моих условиях. Никакого флирта, никаких личных вопросов. И если ты снова начнёшь строить из себя Шерлока, я уйду.

— Скучные условия, — он открыл дверцу машины, припаркованной у тротуара, и сделал театральный жест, приглашая меня внутрь. — Но я согласен. Пока.

Я села в машину, вдыхая запах дорогой кожи и его парфюма — кедр, смешанный с чем-то терпким, как его характер. Илья включил двигатель, и машина мягко тронулась с места, как хищник, готовый к прыжку.

— Куда едем? — спросила я, пристёгиваясь и стараясь не смотреть на его руки, уверенно лежащие на руле.

— В место, где подают лучшие стейки в Москве, — он бросил на меня быстрый взгляд, и в его глазах мелькнула насмешка. — И где никто не станет обсуждать «глубину пикселей». Расслабься, Маргарита. Я не кусаюсь. Ну, почти.

— Ты невыносим, — пробормотала я, но уголки губ растянулись в едва заметной улыбке помимо моей воли.

— Знаю, — он переключил передачу, и машина рванула вперёд, как будто отражая его энергию. — Но признай, со мной не скучно.

«Не скучно — это мягко сказано», — подумала я, глядя на огни города, мелькающие за окном. С Ильёй было опасно находиться рядом, словно стоишь на краю пропасти, но, чёрт возьми, я чувствовала себя живой — впервые за три года фальшивого брака.

Ресторан оказался уютным уголком в переулке, без намёка на пафос. Деревянные столы, приглушённый свет, джаз, лениво струящийся из колонок. Никаких снобов в дизайнерских пиджаках, никаких фотографов с хищными объективами. Нас провели к столику в углу, и я поймала себя на мысли, что это место — как Илья: сдержанное, но с характером.

— Не ожидала от тебя такого сдержанного вкуса, — заметила я, усаживаясь. — Думала, ты выберешь что-то с хрустальными люстрами и официантами, которые кланяются каждые пять секунд.

— А ты меня совсем не знаешь, — он подал мне меню с лёгкой улыбкой, от которой внутри что-то дрогнуло. — Красоваться можно где угодно. А вот говорить по-настоящему — только в правильном месте.

Официант принёс вино — красное, с глубоким вкусом, идеально подходящее к мясу. Илья заказал стейки, не спрашивая меня, но, угадал — средняя прожарка, как я люблю.

— Итак, — он поднял бокал, и в его глазах мелькнула искра вызова. — За ужин без условий. Потому что твои условия я всё равно нарушу через пять минут.

— Илья, — начала я, но он перебил, наклонившись чуть ближе:

— Расскажи про лисёнка. Того, что ищет дорогу домой. Это же метафора, да? — его голос был мягким, но глаза — острые, как лезвие, будто он видел меня насквозь.

Я чуть не поперхнулась вином. Его проницательность била точно в цель, и это пугало. «Соберись, Марго. Он не должен залезть тебе в голову и в сердце».

— Почему ты так решил? — я приподняла бровь, стараясь выглядеть расслабленной.

— Потому что в твоих глазах тот же поиск, — он откинулся на спинку стула, не отводя взгляда. — Ты тоже ищешь дорогу. Куда — не знаю. Но точно не домой к мужу, раз прячешь кольцо в сумочке.

Я замерла, чувствуя, как бешено ускорился ритм сердца. Он заметил след от кольца на пальце. Конечно, заметил. Этот мужчина подмечает всё.

— У тебя богатая фантазия Илья, — я отвела взгляд, делая глоток вина, чтобы выиграть время.

— Возможно, — он пожал плечами, но его улыбка говорила: «Я знаю, что прав». — Но я редко ошибаюсь в людях. В бизнесе это вопрос выживания. Умение читать человека — или тебя обманут.

«Или сам обманешь», — подумала я, вспомнив его связь с Михаилом. Он отказал Михаилу в «резких движениях» — умно, расчётливо или что-то ещё за этим стоит. Я решила подтолкнуть его чуть дальше:

— А ты часто обманываешь? — я посмотрела ему прямо в глаза, вложив в голос лёгкую насмешку.

— Только когда это необходимо, — ответил он без паузы, и его улыбка стала острее. — А ты, Маргарита?

— Никогда, — соврала я, и мы оба знали, что это ложь.

— Лжёшь, — он рассмеялся, и этот смех был как глоток виски — тёплый, но с горчинкой. — Но красиво. Ты загадка, Маргарита. И я обожаю загадки.

— Я не загадка, — возразила я, хотя внутри всё кипело от его слов. — Просто женщина, которая рисует лисёнков и иногда устаёт от светских раутов.

— И «случайно» проливает виски на мой костюм в ресторане, — добавил он, прищурившись. — И приходит на выставки, где я спонсор, соглашается на ужин, хотя смотрит на меня, как на волка в овечьей шкуре.

— Самоуверенность тебе не к лицу, — парировала я.

— Неправда. Мне всё к лицу, — он подмигнул, а я ответ усмехнувшись, изобразила на лице, гримасу, что он ошибается в своей неотразимости.

Принесли стейки — сочные, тающие во рту, с идеальной корочкой. Вино дополняло вкус, как его слова дополняли эту игру. Мы ели, болтая о пустяках — об искусстве, о книгах, о его поездке в Японию, где он умудрился потерять ботинок в синкансэне. Илья был остроумным, начитанным, с лёгкой самоиронией, которая делала его ещё опаснее. Я ловила себя на том, что расслабляюсь, что мне с ним… легко. «Чёрт, Марго, ты должна выуживать информацию, а не хихикать над его историями».

— Знаешь, что я думаю? — сказал он, когда официант унёс тарелки. — Ты несчастлива.

Заявление было как удар под дых. Я замерла, сжимая бокал.

— С чего ты взял? — мой голос был холоднее, чем я хотела.

— Счастливые женщины не прячут кольца. Не смотрят на мир так, будто ждут подвоха. И не соглашаются на ужин с мужчиной, который их раздражает, — он наклонился ближе, и его глаза были серьёзными, без тени обычной насмешки. — Ты заслуживаешь большего, Маргарита. Чем то, что у тебя есть.

Его слова резанули, как нож. Я отвернулась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Нельзя. Не здесь. Не с ним.

— Прости, — тихо сказал он, и в его голосе мелькнула искренность, которой я не ожидала. — Я зашёл слишком далеко.

— Да, зашёл, — я взяла себя в руки, посмотрела на него. — Ты ничего обо мне не знаешь, Илья.

— Знаю, гораздо больше, чем ты думаешь, — он не отвёл взгляд. — и ты играешь в игру, в которой не все карты на столе.

Между нами повисло молчание — тяжёлое, электрическое. Его слова были слишком близко к правде, и это пугало. Но я не могла показать слабость.

— Ты слишком много о себе возомнил, — я рассмеялась, откидывая волосы назад. — Думаешь, я здесь, чтобы раскрывать тебе душу? Я просто хотела стейк, а ты оказался бонусом. Не самым приятным, кстати.

— Ой, ранила, — он прижал руку к груди, но его глаза смеялись. — Но я тебе нравлюсь, тебя тянет ко мне, Маргарита. Признай.

— И не мечтай, — фыркнула я, но внутри всё звенело от напряжения. Он был слишком хорош — слишком умён, слишком обаятелен, слишком опасен.

Вдруг телефон завибрировал, и я мысленно выругалась. «Только не сейчас». На экране — незнакомый номер. Я колебалась, но всё же ответила:

— Слушаю.

— Маргарита? — женский голос, дрожащий, с истеричной ноткой, резанул ухо.

— Да. Кто это? — я нахмурилась, чувствуя, как напрягается всё тело.

— Елена… — всхлип. — Елена, которая приходила к вам две недели назад.

Я замерла, кровь отхлынула от лица. Лена. Любовница Михаила. И сестра Ильи, чёрт возьми. Я бросила взгляд на него — он лениво потягивал вино, но его глаза следили за мной, как будто он знал, что сейчас произойдёт что-то важное.

— Нам не о чем говорить, — я хотела сбросить вызов, но её голос, пропитанный паникой, остановил меня.

— Рита, выслушайте меня, — она зарыдала в трубку. — Пожалуйста. Это важно.