Месть. Под маской нежности

ГЛАВА 4

Михаил вынырнул из гостиной с улыбкой, от которой у любой другой женщины, не знающей правды, сердце бы растаяло. Его глаза искрились теплом, а от привычного одеколона с ноткой сандала в воздухе витал обманчивый уют.

— Привет, любимая! Как выставка? — он подошёл и чмокнул меня в щеку, от него пахло моим любимым одеколоном. — Я уже начал волноваться.

Любимая. Это слово полоснуло, как лезвие, но я, Маргарита, художница с душой, полной огня, не позволила себе дрогнуть. Я натянула улыбку, такую же яркую, как мои акварели, и поправила выбившуюся прядь рыжих волос.

— Замечательно! Столько талантливых детей, — я стянула туфли, стараясь не смотреть ему в глаза. — Ты ужинал?

— Ждал тебя, — он обнял меня за талию. — Подумал, может, закажем пиццу? Ты выглядишь уставшей.

Я посмотрела на него — мой Миша, заботливый, внимательный, с этой его идеальной улыбкой. Но теперь я знала: за этой маской — циничный игрок, для которого я лишь пешка. Скучная, предсказуемая пешка, по его словам. Что ж, посмотрим, как он заговорит, когда я переверну доску.

— Пицца — отличная идея, — я высвободилась из его объятий под предлогом, что нужно помыть руки.

В зеркале отразилось моё лицо: карие глаза, россыпь веснушек, лёгкая тень усталости. Скучная? Я фыркнула, поправляя волосы. Моя жизнь — это не пастельные тона, а яркие всполохи, и я не позволю какому-то лжецу заставить меня сомневаться в себе.

Вернувшись, я застала Михаила с телефоном.

— Пепперони и четыре сыра, как обычно? — спросил он, и я машинально кивнула.

Как обычно. Всё как обычно. Он помнит мои вкусы, играет роль идеального мужа. Но я больше не ведусь на этот спектакль.

Мы устроились на диване, телевизор бубнил новости. Михаил шутил над рекламой, смеялся, будто всё было в порядке. Я украдкой изучала его: ни тени вины, ни намёка на ложь. Гениальный актёр. Но я, Маргарита, тоже умею играть.

— Кстати, — он повернулся ко мне, — завтра поеду смотреть новый офис для филиала. Район Садовой, представляешь? Шикарное место, если получится арендовать, конечно.

Садовая. Там же он назначил встречу Лене. «Агентство недвижимости», — вспомнила я. Значит, не соврал хотя бы в этом — действительно будет в том районе.

— Здорово, — я натянуто улыбнулась. — Расширяетесь?

— Твой отец хочет заключить договор с новыми партнёрами. Крупный контракт, если выгорит, — он довольно потянулся. — Кстати, он звонил сегодня. Интересовался, как у нас дела. Намекал на внуков.

Я поперхнулась от неожиданности. Папа. Который не знает, что его зять остаётся со мной только ради денег.

— И что ты ответил?

— Как обычно — что мы, пока не торопимся, — Михаил пожал плечами. — Но знаешь, может, стоит подумать? Мы уже три года женаты.

Я уставилась на него, едва сдерживая желание швырнуть в него бокал. Он говорил Лене, что врёт мне про детей, чтобы развод был проще. А теперь эта ложь — прямо в лицо.

— Ты же... ты всегда говорил, что рано, — пробормотала я.

— Ну, может, я передумал, — он притянул меня к себе. — Представь — маленькая Маргаритка с твоими глазами.

Меня затошнило. Как он может? Как может сидеть здесь, обнимать меня, говорить о детях, зная, что через пару месяцев планирует уйти?

Привезли пиццу. Мы ели, болтали о всякой ерунде. Михаил рассказывал забавную историю про коллегу, который пришёл на важную встречу в разных ботинках. Смеялся. А я смотрела на него и всё не могла поверить.

Это же мой Миша. Который три года назад внёс меня на руках через порог нашей квартиры. Который просыпался раньше меня по выходным, чтобы приготовить завтрак. Который знает, что я люблю ромашки больше роз, и всегда дарит именно их.

Может, я что-то неправильно поняла? Может, это был не он? Голоса же бывают похожи...

— О чём задумалась? — Михаил провёл пальцем по моей щеке.

— Просто устала, — я отвела взгляд.

— Тогда пойдём спать? — он выключил телевизор. — Завтра рано вставать.

Прежде чем, прийти в спальню, я долго возилась в ванной, оттягивая момент. Как лечь с ним в одну постель после всего услышанного? Но выбора не было — нужно вести себя естественно.

Михаил уже лежал, листая что-то в планшете. Я скользнула под одеяло, отвернувшись к стене.

— Спокойной ночи, — пробормотала я.

— Марго? — он обнял меня сзади, прижавшись всем телом. — Ты точно в порядке? Ты какая-то странная сегодня.

«Лежит как бревно», — вспомнились его слова, и я вся напряглась.

— Всё хорошо. Правда просто устала.

— Ладно, — он поцеловал меня в затылок. — Люблю тебя.

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается слеза. Он дышал мне в шею, его рука лежала на моей талии. Так знакомо, так привычно. Так фальшиво.

Нет, не может быть. Не может человек настолько виртуозно врать. Чувствовать одно, а изображать совершенно другое. Это какая-то ошибка, недоразумение. Завтра я проснусь, и окажется, что всё это дурной сон.

Михаил засопел — заснул. А я лежала без сна, глядя в темноту. В голове крутились обрывки разговора из кафе, но чем больше я думала, тем более нереальным всё казалось.

Может, у него близнец? Может, это розыгрыш? Может, Лена его шантажирует, и он специально говорил эти ужасные вещи?

Я осторожно повернулась и посмотрела на спящего мужа. В лунном свете его лицо казалось таким умиротворённым. Разгладились морщинки у глаз, губы чуть приоткрыты. Мой Миша.

«Нет, — решила я. — Это всё неправда. Не может быть правдой. Должно быть логичное объяснение».

С этой мыслью я наконец провалилась в тревожный сон, где Михаил превращался то в любящего мужа, то в холодного незнакомца, и я никак не могла понять, который из них настоящий.

Утро встретило меня запахом кофе и корицы. Михаил стоял у кровати с подносом: круассан, сок, мой любимый капучино. Его улыбка была такой искренней, что я на миг засомневалась: не приснилось ли мне вчера?

— Доброе утро, соня! — он поставил поднос на тумбочку. — Решил тебя побаловать.

Я села, ошарашенно глядя на него. Вчерашний вечер казался кошмарным сном, а это утро — такое обычное, такое наше.

— Спасибо, — пробормотала я.

— За что это я удостоился такого хмурого взгляда? — он присел на край кровати. — Провинился?

Я покачала головой, потянувшись за кофе. Горячий напиток обжёг горло, возвращая к реальности.

— Просто не выспалась.

— Прости, я храпел? — он виновато улыбнулся.

— Нет, всё в порядке.

Михаил чмокнул меня в лоб и пошёл одеваться. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как в голове всё перепуталось окончательно. Как может человек, который вчера цинично обсуждал план развода, сегодня приносить завтрак в постель?

— Я сегодня вернусь поздно! — крикнул он из прихожей. — Та самая встреча по поводу офиса. Не жди с ужином!

Дверь хлопнула. Я осталась одна со своими сомнениями и подносом, который внезапно показался мне насмешкой. Завтрак в постель от мужа, который считает меня обузой.

Или всё-таки не считает?

Дверь хлопнула. Я осталась с подносом, который теперь казался насмешкой. Завтрак в постель от человека, который считает меня обузой. Я встала, подошла к окну. Дождь барабанил по стёклам, прохожие спешили под зонтами. Обычный вторник. Но для меня мир перевернулся.

Нужно было идти на работу, но вместо этого я набрала Веру:

— Алло? Вер, прости, я сегодня не приду. Плохо себя чувствую.

— Понимаю, — в её голосе звучало сочувствие. — Марго, ты уверена, что справишься? После вчерашнего...

— Я не уверена ни в чём, — призналась я. — Вера, а что если мне послышалось? Что если это был не он?

Долгая пауза.

— Марго, милая, мы обе прекрасно знаем, что это был он. Не обманывай себя.

— Но как он может так притворяться? — я всхлипнула. — Он только что принёс мне завтрак! Сказал, что любит!

— Некоторые люди — прирождённые актёры, — мягко ответила Вера. — И твой муж, похоже, один из них. Хочешь, я приеду, вместе, что-нибудь придумаем?

Я знала, что она права. Но принять это было слишком больно. Проще было сомневаться, искать оправдания, убеждать себя в невозможности такого предательства.

Ведь если это правда, то вся моя жизнь — ложь. И я понятия не имею, что делать дальше.

— Нет Вера, не нужно. Мне надо побыть одной, подумать и.…, попытаться принять эту реальность, а потом..., потом двигаться дальше.

Я повесила трубку и рухнула на диван. Нужно было принять правду: мой муж — лжец. Но я, Маргарита, не из тех, кто тонет в слезах. Я встала, налила себе вина, хотя утро едва началось. Алкоголь обжёг горло, придавая решимости.