Миллиардеры предпочитают блондинок

Глава 10

Четверг, 20.40

– И что это такое? – спросил Ричард, показывая на плазменный экран телевизора.

– Это Родан. Мы обсуждали его раньше. Но сейчас он выглядит по-другому. О, вот здорово! Они его апгрейдили! Теперь даже шея двигается!

– Тебе слишком легко угодить, дорогая.

– Вовсе нет! И перестань отвлекать меня! Родан уничтожает Нью-Йорк! – воскликнула она, подпрыгивая на подушках. – Смотри-смотри! Это американская версия «Годзиллы», где они атакуют Сидней. Это точно он.

– Где уж мне тебя отвлечь! Рядом с Годзиллой я согласен играть вторую скрипку.

Ричард сел рядом с ней на диван. Сердце его сильно забилось, когда Саманта свернулась у его левого бока и положила его ладонь себе на плечо. Он и без того старался касаться ее при каждой возможности. Но сегодня был на седьмом небе. Она держала его руку, рассеянно играя пальцами, пока он делал единственное, чтобы успокоить Сэм, несмотря на упорное молчание: играть по ее правилам и позволить смотреть «Годзиллу».

– Еще раз спасибо за диск, – поблагодарила она. – Откуда ты узнал, что я этой серии не видела?

– Кое-кого порасспросил. Она выпущена всего несколько месяцев назад и никогда не показывалась по американскому кабельному телевидению.

Продавец из «Блокбастер видео» узнал Рика и явно посчитал психом, когда тот спросил, где находится раздел с ужастиками. Но «Годзилла – последние войны» оказался верным выбором.

В офисе зазвонил телефон, но он проигнорировал звонок. Там включен автоответчик, а он не собирается вставать с дивана без Саманты. Только не сегодня вечером, когда он стал надеяться что она в конце концов решила довериться ему.

– А если это тот японец с отелем? – встревожилась она.

– Подождет до завтра.

Но через секунду включился сотовый.

– Вдруг он хочет получить назад свои восемь верхних этажей? – не унималась она.

– Ладно уж, умница! Он схватил трубку.

– Аддисон.

– Где тебя носило, черт возьми? – спросил Том Доннер.

– Я был в опере, – сухо сообщил Рик.

– Вранье. Прос… я слышу «Годзиллу». Смотришь фильм вместе с Джеллико.

Ричард переместил телефон к правому уху.

– Не знал, что и ты поклонник «Годзиллы».

– У меня четырнадцатилетний сын, забыл? У Майка все видеоигры. Можешь говорить?

– Вкратце.

– Ладно. Я, как ты просил, заехал в офис Джеллико проверить обстановку. Обри все держит под контролем. Скажи, Джеллико расстроится, если я попытаюсь его переманить?

– Еще бы. Я…

– Так вот, я как бы между делом спросил об Уолтере, поскольку его нигде не было видно.

Судя по драматической паузе, Ричарда ждал неприятный сюрприз.

– И?.. – спросил он наконец.

– Барстоуна нет в городе. Сказал Обри, что берет отпуск, и куда-то улетел. И прежде чем ты обвинишь меня в распускании сплетен, должен добавить, что он умчался ровно через два часа после того, как ты вызволил Джеллико из тюрьмы.

Проклятие! Он так и подозревал, что Саманта начала поиски пропавшего Хогарта! Исчезновение Уолтера из Флориды – еще не доказательство, но совпадение по меньшей мере странное, в этом он уверен.

– Здорово, – сказал он вслух. – Я пошлю тебе следующий список требований, как только сам их получу. Обними за меня Кейт.

– Доннер? – спросила Саманта, когда он закрыл телефон.

– Да. Появилась пара вопросов насчет одного из моих е-мейлов.

Итак, Уолтер, возможно, в Нью-Йорке, и то ли он, то ли Саманта что-то обнаружили. Что-то достаточно серьезное. Недаром обычно независимая Саманта буквально льнет к нему и до сих пор отказывается обсуждать случившееся. Ему нужны чертовы ответы. Он не привык оставаться в неведении и ждать, пока дерьмо хлынет буйным потоком.

Саманта села и осторожно сползла со своего края кровати, пока Рик мирно храпел рядом. Три часа ночи. Самое рабочее время… в прежние дни. Ночные совы улеглись спать, а ранние пташки еще не поднялись. Зато взломщик может без помех скользнуть в норку добычи и схватить червячка.

Темно-коричневые оконные шторы были задернуты, и только сбоку пробивался лучик света. Сэм подошла туда и осторожно выглянула. На тротуаре были припаркованы с десяток машин. И все столпились у дома Рика. Значит, наблюдение ведется либо из какой-то машины, либо с дерева, выходящего на низкую кирпичную ограду Центрального парка.

Должно быть, Горстайн так озверел, когда она сбросила «хвост», что наверняка послал своих ищеек наблюдать за домом. Если у них хватит ума, а также бюджетных средств, кого-то поставят в переулке за домом.

Уже через минуту она засекла наблюдателя: мимолетно мелькнувшее в заднем стекле «хонды» световое пятно. Бинокль. Похоже, Горстайн всерьез взялся за поимку плохишей.

Слегка улыбнувшись, Саманта вышла за дверь. В окне коридора уже заменили стекло, и в темноте не было заметно, что кто-то его взламывал. Распластавшись по стене, она заглянула в окно сбоку. Отсюда был прекрасно виден переулок. Двое бездомных с чашками кофе из «Старбакса» и красноречиво бугрившимися кобурами под мышками выглядели довольно многообещающе.

Прекрасно. Как ни странно, она даже рада. Ее трясло от страха при мысли о том, что Мартин послал сюда команду убийц, зная, что ее нет дома, а они не задумаются расправиться с Риком. Может, папочка таким образом старался уберечь ее от опасности, но Рик в это время мирно спал. Уайлдер, Бен и Вилсо ночевали внизу, в старых помещениях для слуг, но первой жертвой пал бы именно Рик. Ее Рик… по крайней мере, до той минуты, пока он не узнает, что это ее отец устроил похищение. После этого все рухнет.

За спиной щелкнула дверь спальни, и Саманта обернулась. Он не мог видеть ее в углу у окна. Из чистого инстинкта она застыла неподвижно, прежде чем позволила себе расслабиться.

– Сюда, – тихо позвала она.

Он обернулся к ней, одновременно опуская правую руку. Иисусе, да у него пистолет! Сэм знала, что у Рика есть пара пистолетов, но не думала, что он захватит их с собой в Нью-Йорк. Поступил бы он так, если бы она не жила с ним? Впрочем, он и без нее знал немало опасных людей.

– Что случилось? – спросил он, двигаясь вдоль стены, чтобы его не увидели из окна. Он устрашающе быстро перенимал ее приемы!

– Просто слежу за копами. Мы окружены, – ответила она.

– Для тебя это проблема?

Посреди ночи? Класс! Опять он зол!

– Они следили за мной вчера, Рик, вот в чем проблема. Я хотела знать, следят ли все еще за нами. Тебе это не нравится?

– Разумеется, нет. Если они по-прежнему торчат здесь, значит, не ищут мою чертову картину и того, кто ее стащил.

А вот об этом она не подумала. Будь Мартин мертв, он перевернулся бы в гробу. Черт, она просто счастлива, что копы сейчас здесь, и даже не сознает, что их присутствие означает одно: они до сих пор подозреваемые номер один.

Если она расскажет Рику, что знает, кто украл картину… не называя имен, разумеется, он потребует, чтобы она пошла с этой информацией к Горстайну. Она может распространить слухи о Мартине, но если нью-йоркская полиция заметет луврскую команду за одну кражу, а не за большую операцию, которую те планировали, сделка отца с Интерполом будет отменена. Она не имеет права рисковать жизнью Мартина. Конечно, отношения у них сложные, но она не хочет посещать его вторые похороны.

Рик молча, приподнял волну ее рыжих волос и припал поцелуем к затылку.

– Утром я позвоню и попытаюсь убедить детектива Горстайна выполнять свои чертовы обязанности, даже если придется посоветовать ему забыть об этой картине.

– Ты позволишь, чтобы кому-то сошла с рук кража Хогарта?

– Есть и другие способы все уладить. Думаю, частный детектив будет куда полезнее, особенно учитывая обстоятельства.

Под обстоятельствами подразумевается, что копы больше не станут преследовать ее. Класс!

– Рик, ты не…

– Идем в постель, янк, – перебил он. – Без тебя мне холодно.

Она взяла его протянутую руку, и он притянул ее к себе. Должен быть способ обелить себя, раздобыть картину и при этом не скомпрометировать Мартина и не потерять этого человека. Должен быть…

– Объясни еще раз, почему мы встречаемся здесь? – спросил Стоуни, оглядывая просторный вестибюль.

– Купаюсь в лучах искусства.

Саманта посмотрела в сторону справочной стойки. Рядом трое парней охраняли вход в Метрополитен-музей. Она за секунду может обвести их вокруг пальца. С камерами будет посложнее, но…

– А по правде говоря?

Сэм поспешно встряхнулась. Опять она оценивает обстановку!

– Мой уютный домик окружен копами, мне нужно было выбраться оттуда.

И до чего же приятно снова оторваться от «хвоста» по дороге в музей! Пусть они точно знают, где она спит каждую ночь, а вот день… это их не касается!

– Уверена, что они не выследили тебя? – в сотый раз спросил бывший торговец краденым.

– Отстань, – добродушно улыбнулась Саманта. – Пойдем лучше к европейским импрессионистам.

– Согласен, – кивнул Стоуни. – Знаешь, я тут подумал, что, если Мартин говорит правду, Интерпол, возможно, найдет и вернет твоему парню Хогарта. Аддисон исключен из списка подозреваемых, а тебе не грозят неприятности с копами. Конец фильма.

– Можно подумать, тебя беспокоит Хогарт. Просто ищешь подходящий предлог промолчать и скрыть от Рика, что происходит.

– А ты пытаешься убедить себя в необходимости позвать его на помощь. Большая ошибка, солнышко. Поверь мне. Огромная ошибка.

– Он не может винить меня в том, что Мартин жив. Я не знала, – тихо сказала Саманта. – Но если условием вхождения Мартина в шайку стало похищение картины, совершенно не обязательно было красть именно Хогарта. Я не могу не думать, что Мартин выбрал Хогарта из-за меня. И вот теперь Рик не знает, честна я с ним или нет, боится, что пираньи вот-вот нагрянут, чтобы ухватить свой кусок, только потому, что я живу в его доме. И может, он не зря волнуется.

– Говорю тебе, Сэм, лучше солги ему.

Она замедлила шаг. Решение казалось вполне логичным: она и без того постоянно лгала. О том, кто она на самом деле, о том, что делает на той или иной вечеринке. Но вот Рику она старалась не лгать. Просто терпеть не могла. Может, дело в угрызениях совести или страхе быть позже пойманной на вранье. И она не хотела разрушать их отношения.

– Я слишком многим ему обязана. Не думаю, что смогу ему солгать.

– Ты счастлива с Аддисоном, но если все выложишь начистоту, правда вряд ли ему понравится. И меня расстроишь. Не делай этого.

Но Сэм упрямо покачала головой:

– Это вопрос верности и преданности. И пока Мартин не покажется снова, я знаю, что буду стоять за тебя и за Рика. Поэтому и задалась вопросом: чем я ему обязана? Мартину.

– Он твой отец, солнышко. Ты не должна так говорить! Конечно, он не бакалейщик, не пилот, не миллионер, а простой вор, но вырастил тебя и передал свои знания. А лучшей воровки, чем ты, я не видел. Никогда.

– Спасибо, Стоуни, – прошептала она, крепко сжимая его руку. – Но теперь я не уверена в том, что те качества, которые люблю в себе… и любит во мне Рик, привил именно Мартин. – Она неловко откашлялась и умоляюще взглянула на Стоуни. – Значит, ты советуешь отойти в сторону и ничего не делать. В самом деле считаешь, что я должна солгать Рику?

– Вот дерьмо, – пробормотал он, отворачиваясь. – Не знаю. Правда, не знаю.

Господи, они становятся настоящими тюфяками. Тряпками. Кто бы мог подумать?!

– Я все скажу ему, – объявила она, поняв, что, возможно, приняла решение в тот момент, когда Мартин появился в пиццерии. – Но мне скорее всего придется переехать обратно к тебе, на Палм-Бич.

– Можешь поселиться в гостевой спальне. Если, конечно, не считаешь, что нам будет лучше в Париже. Там мы могли бы сделать тонну деньжат.

Саманта снова покачала головой и улыбнулась:

– У нас уже есть целая тонна. И неприлично говорить о кражах посреди музея искусств, не находишь?

– Ты права. Виноват, – вздохнул Стоуни. – Так как ты желаешь провести свой последний день в лучах славы?

Саманта подавила дрожь. Она вполне обойдется без лучей славы. Они ей ни к чему.

– Лучше пойдем к французским мастерам.

– Круто!

– Позвольте мне говорить начистоту, детектив, – начал Ричард, расхаживая по офису. Гнев льдинками звенел в его голосе. Саманта уверяла, что, когда он злится, британский акцент становится более заметным. Правда, он ей не верил, считая, что и без того говорит, как стопроцентный британец. – Саманта Джеллико не брала мою картину. Я не крал у себя картину. И вы знаете это, иначе давно раздобыли бы ордер и снова обыскали бы мой дом.

– Я не собираюсь рассказывать вам, как идет расследование…

– Учитывая, что у вас абсолютно нет доказательств, кроме некоей странной теории, основанной на том, что Саманта могла быть замешанной в чем-то, потому что ее отец вор, я начинаю подумывать, что давно пора подать на вас в суд за нарушение долга и халатность.

– У нее нет алиби, мистер Адд…

– А у вас больше нет дела. Я уже позвонил в страховую компанию и отказался от выплат за Хогарта. И забрал из полиции свое заявление. Если вам угодно тратить время зря, я с удовольствием поспособствую вам, подав иск на вас и ваш департамент за вторжение в частную жизнь. Боюсь, отныне вам с утра до вечера придется отбиваться от адвокатов. И все потому, что вы не желаете выполнять вашу сегодняшнюю работу. Подумайте над этим.

Он отшвырнул телефонную трубку.

Значит, он потерял двенадцать миллионов долларов. Зато, будем надеяться, прекратил слежку за Самантой, но все же стремился докопаться до истины. У Рика были кое-какие догадки и кое-какие улики, но ему нужны факты. В бизнесе люди обычно стараются представить факты: цифры прибылей, калькуляции, экономический эффект… – а он на основе этой информации решал, какова будет стратегия. Пусть официального расследования не будет, но он желал вернуть свою чертову картину.

Что он знал наверняка? Саманту что-то явно гложет. Уолтер Барстоун покинул Флориду первым же рейсом после освобождения Саманты под залог. Лицо или лица, укравшие Хогарта, вломились в дом точно тем же путем, что и Саманта двенадцатью часами ранее. При всем изобилии картин и предметов искусства в доме взяли одного Хогарта. Значит, охотились именно за ним. А Саманта пыталась отговорить Рика от покупки.

Рик замедлил шаг и перестал метаться. Он совсем забыл, как она пыталась умаслить его покинуть аукцион раньше срока. А ему показалось, что она кого-то узнала.

Зажужжал интерком, и по комнате разнесся голос секретаря:

– Мистер Аддисон! В приемной сидит Сэм Джеллико, а мистер Хосидо на линии.

Легка на помине.

– Пожалуйста, попросите Саманту войти и соедините меня с Мацуо.

Телефон звякнул.

– Ричард? У моих людей от тебя скоро начнутся инфаркты, – сообщил Хосидо вместо приветствия.

Ричард поднял трубку как раз в тот момент, когда открылась дверь.

– Это не я постоянно изменяю цены и условия договора, – парировал он, знаком велев Саманте садиться. – Я покупаю дом в старом известном квартале, а не канистру с бензином.

– Да, но обстоятельства меняются, а вместе с ними и цены.

– Обстоятельства? Позвольте объяснить вам мои обстоятельства, Мацуо-сан. Я занимаюсь поисками похищенной картины, стоящей менее одного процента от моего общего капитала. Если вы считаете, что эта кража каким-то образом ослабила мои позиции, значит, сильно ошибаетесь. И если воображаете, будто этот факт заставит меня заплатить больше той суммы, о которой мы договаривались, значит, слухи о вашем уме сильно преувеличены. А я точно знаю, что вы не дурак.

– В таком случае переговоры, наверное, будут, продолжены. Доброго вам дня.

– И вам, Мацуо-сан, – пожелал Рик, вешая трубку.

– Привет, – шепнул он, наблюдая, как Саманта медленно бредет вдоль окон. На ней были узкие черные джинсы и миленькая зеленая майка со сверкающим сердцем на груди Нью-йоркский повседневный стиль – подходит для любых случаев.

– Привет. Должно быть, это тот тип с отелем?

– Да. Мацуо Хосидо.

– Ты был очень резок с ним.

Они еще не обменялись взглядами. Мышцы Рика непроизвольно напряглись.

– Полагаю, что так. Какие-нибудь полицейские приключения сегодня утром?

– Какие же это приключения? Они слишком легко сдаются.

– Трудно их за это осуждать. Ты здорово уходишь от слежки.

– Спасибо.

Он подождал, пока она повернется к нему, и заметил, что длинные тонкие пальцы стиснуты в кулачки.

– Я должна кое-что рассказать тебе.

– Это та штука, над которой ты думала вчера вечером?

Саманта кивнула:

– Я ничего не планировала, ничего такого не знала, но все это неожиданно обрушилось на меня. И ты тоже должен знать… потому что это касается нас обоих.

Ричард с трудом сглотнул, смутно удивляясь тому, что перед глазами все плывет. Он едва успел схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

– Ты… ты беременна? – пробормотал он слегка задрожавшим голосом. Восторг, безумный ужас – он сделал все, чтобы не выказать одолевавших его чувств. Он думал, что они поговорят о картине, но это… вполне объясняет ее поведение за последние дни. Факты. Ему нужны проклятые факты.

– Что… откуда… – Она покраснела. – Нет, Господи, конечно, нет. – Свирепо хмурясь, она покаянно выдавила: – А что, я вела себя так будто…

– Именно.

Странное ощущение, сжавшее сердце… неужели это разочарование? Позже он над этим подумает.

– Продолжай.

– Ладно. И я заранее прошу прощения, поскольку, вполне возможно, к тому времени, когда закончу, ты не захочешь вообще со мной разговаривать.

Звучит не слишком обнадеживающе.

– Как я уже упоминал, ты можешь сказать мне все.

– Будь осторожен в своих желаниях: они могут исполниться.

Уолтер Барстоун метался по большой приемной нью-йоркского административного здания фирмы Аддисона. Поверить невозможно, что он вообще перешагнул порог этого чертова небоскреба.

Сэм вошла в третью дверь по левой стороне коридора, и Уолтер не спускал с этой двери глаз. Идиотка! Рискует всем ради такой неверной вещи, как правда. Впрочем, она по-своему всегда была честной девочкой. Верной своим моральным принципам.

Шум голосов за дверью становился громче. О Господи! Еще минута – и они начнут швыряться вещами. Пожалуй, кончится тем, что кто-то вылетит из окна, и, поскольку они находились на пятидесятом этаже, без жертв не обойдется.

По ту сторону двери что-то разбилось. Уолтер передернул плечами. Пожалуй, пора вмешаться.

Он шагнул вперед. Секретарь испуганно вскочила.

– Простите, сэр, но вам лучше подождать здесь. Туда нельзя!

– Все в порядке. Я родственник, – утешил он, распахнув дверь. Он слышал, как секретарь зовет на помощь охрану, но, не обращая ни на что внимания, закрыл за собой дверь.

– Вот это да! Шикарный офис, Аддисон, – заметил он, переступая через поднос с грудой битых стаканов. Рик круто развернулся.

– Уолтер! Вижу, и вы участвуете в воссоединении семьи!

– Два дня назад я поразился не меньше вашего. Никто этого не хотел.

Глаза Аддисона были каменно-холодными.

– Очевидно, я на это напросился. И теперь вся чертова семья и друзья Джеллико получили карт-бланш на право грабить меня. Можете представить, как я восхищен известием о своей редкостной глупости.

Злобный, яростный, разящий прямо в цель. Ничего не скажешь, умеет Сэм выбирать мужчин.

Сэм стояла в другом конце комнаты, злобно косясь на Аддисона. Похоже, он успел здорово ее оскорбить. Уолтер редко видел ее в таком состоянии. Прекрасно. Два извержения вулкана, а он в центре.

– Поскольку я пропустил вечеринку, позвольте мне подвести итоги, и распрощаться.

– Почему бы вам не сделать это где-нибудь в другом месте? – предложил Аддисон с ледяным британским достоинством. – Это частная беседа.

– Нет, пожалуй, побуду здесь еще немного. Итак, ты сказала ему о появлении Мартина и о том, что тот поменял пожизненный срок на сотрудничество с Интерполом?

– Не трудись, Стоуни, – проворчала наконец Сэм, не сводя глаз с Аддисона. – Я призналась во всем, а мистер Хозяин Замка в бешенстве. Пойдем отсюда.

– Нет! – вмешался Аддисон. – Я хотел бы знать, какие картины мисс Хватай-все-что-плохо-лежит предложила своим дружкам.

– Какие еще друзья? О каких друзьях может идти речь, когда ты рядом?

– Ты…

– О, мать вашу, замолчите оба! – взорвался Уолтер. – Неужели еще не допер, Аддисон? Если она вернет картину, бандиты поймут, что Мартин распустил язык, и прирежут его, как свинью. Да и Сэм, возможно, тоже. Если она…

Дверь распахнулась, и на пороге возникла парочка вооруженных охранников, настороженно водивших пистолетами из стороны в сторону.

– Не двигаться!

Аддисон поспешно выступил вперед.

– Все в порядке, парни. Просто семейная ссора. Спасибо, и можете идти.

Охранники спрятали оружие и отступили.

– О'кей, мистер Аддисон. Извините, что не вовремя.

– Рик, ты упустил свой звездный шанс снова освободить меня от наручников, – издевательски бросила Сэм.

– Тебе лучше заткнуться, – прошипел Аддисон. – Так о чем это вы, Уолтер?

– Итак, если Сэм не станет пытаться вернуть картину, а вместо того расскажет всю историю копам, Интерпол провалит операцию, и Мартин вернется в тюрьму. Я советовал ей ничего вам не говорить, и тогда все закончится благополучно. Но Сэм считает, что не может вам солгать.

Добрую минуту Сэм и Аддисон злобно ели друг друга глазами; коса, нашедшая на камень. Но по крайней мере он хотя бы ненадолго их заткнул.

– Однажды я уже становился мишенью для воров, – сообщил брит уже спокойнее. – И тогда мне это показалось невыносимым. Если я стерплю сейчас, с таким же успехом могу повесить на шею табличку: «Пинайте все, кому не лень». Твоим прежним дружкам наплевать, если в деле на этот раз имеются смягчающие обстоятельства.

– Хочешь сказать, они считают наше сожительство индульгенцией на грабеж? – уточнила Сэм. – И после этой истории так оно и будет. Я это знаю.

– Установи сигнализацию, крошка, – посоветовал Уолтер.

– Нет, Рик прав, – возразила она едва слышно. – Я знала, что это произойдет, как только увидела Мартина. Прекрасный из меня охранник, ничего не скажешь. – Она униженно опустила голову.

– Ты не обязана охранять мои вещи.

– Но и красть их – тоже!

Аддисон на секунду прикрыл глаза.

– Уолтер, не можете оставить нас на несколько минут?

– Сэм?

Подкрепление не удалится, пока индейцы не окружат ковбоев.

Сэм вскинула голову.

– Я иду гулять, а вы делайте что хотите. – Она оттолкнулась от стены и направилась к двери.

– Иди, при условии, что вернешься! – крикнул Аддисон ей вслед.

– Не смей мною командовать! – взвилась она.

– А ты перестань обороняться. Встретимся через полчаса в том кафе, что в вестибюле.

– Платишь ты. И пригласи Стоуни. Он, бедняга, всю ночь провел на чужом диване.

Она аккуратно прикрыла за собой дверь. Ричард повернулся к бывшему скупщику краденого.

– Какого черта вы делаете в Нью-Йорке?

– Сэм позвонила, сказала, что увидела призрака, и попросила приехать и проверить, спятила она или нет.

– Если бы вы не приехали, она, возможно, поделилась бы со мной. Это вам в голову не приходило?

Все еще пытаясь осознать полученную за последние двадцать минут информацию, Ричард одновременно ощущал сильнейший соблазн разделать Барстоуна под орех только потому, что под руку подвернулся. Господи Боже! От Саманты он ожидал всего. Но услышать, что ее отец не только жив и здоров, но по-прежнему в бизнесе… такое вынести нелегко.

– Нет. Не приходило. Она звонила. Я прилетел. Мы одна семья.

– Кто же я в таком случае?

Барстоун поморщился.

– Не думаю, что вам захочется услышать ответ.

– Еще как захочется!

Уолтер был тяжелее, но рост у них почти одинаковый. Учитывая, что Ричард на двадцать лет моложе и регулярно тренируется, преимущество на его стороне.

– Уж сделайте одолжение, Уолтер.

– Прекрасно. Вы богатый мальчик, схватившийся за новую игрушку, и собираетесь забавляться ею, до тех пор, пока эта игрушка каким-то образом не начнет плохо влиять на ваш бизнес. Как в этом случае, например. Поэтому вы и злитесь, верно? Теперь она стала досадной помехой.

– Чушь собачья! – рявкнул Ричард, подходя к окну. – Чушь собачья. Я зол, потому что она вообразила, будто я… просто умою руки и отвернусь. Только потому, что ее прошлое вернулось. Она даже не сказала мне прямо, это подразумевалось. Как должное. А вы посоветовали не впутывать меня. Солгать и скрыть правду. В чем же тут моя вина? Скорее уж ваша.

– Моя? А какого черта вы впутываете меня в это дело?

– Потому что, пока вы рядом, она всегда может вернуться в это самое прошлое. Вы готовы предоставить ей убежище и полную свободу действий. И вместо того чтобы идти вперед, она станет пятиться назад.

– Нет. Я даю ей выбор. Ничего не скажешь, человек вы крутой, но если она захочет остаться с вами, значит, перед ней всего одна дорога. Разница между нами в том, что я буду стоять за нее, в каком бы направлении она ни пошла. Если вы сделаете ее счастливой, я отойду в сторону, таким образом, чтобы она не тревожилась обо мне. Если же загоните ее в угол и ей придется каждый раз доказывать, какая она хорошая, тут вы правы: я выйду на сцену и попытаюсь защитить мою девочку.

Ричард глубоко вздохнул и стиснул зубы, опасаясь, что не сдержится и снова начнет кричать. Единственное, что пугало его больше, чем возвращение Саманты к прежней жизни, – это вполне реальная возможность, что в этой прежней жизни ему не будет места.

– Как по-вашему, она не станет копаться в этой истории? – спросил он наконец.

– Еще как станет. Вы ясно дали понять, что терпеть не можете, когда вас используют. Так вот, ей тоже это не нравится. – Уолтер покачал головой. – Знаете, подобные штуки весьма типичны для Мартина. Исчезнуть на три года, убедив малышку, что он мертв, а потом явиться, впутать ее в одну из своих подлых затей и объяснить, что это очередной урок, и для ее же блага. Он называл себя учителем, и иногда его уроки помогают спасти жизнь, только мне вот он всегда напоминал Фейджина.[4]

– Очевидно, – медленно произнес Ричард, снова подходя к Барстоуну, – я неверно судил о вас. То есть не совсем верно.

– Благодарю.

– Больше всего меня заботят счастье и безопасность Саманты. Можете не верить, но я люблю ее. Очень люблю. И не хочу потерять.

– Скажем так… возможно, я вам верю.

– Пока и этого довольно. – Ричард протянул руку. – Как насчет перемирия?

Чуть поколебавшись, Уолтер сжал его руку своей, большой и черной.

– Перемирие.