Глава 21

Вторник, 16.41

Стоя под деревьями, Боно-Эрик и Дольф спорили по-немецки, у кого из них хватит денег увести Сэм от Рика и уложить в постель.

Саманта, Мартин и Николас, стоя в нескольких ярдах от них, изображали туристов. Мартин тоже говорил по-немецки, но, очевидно, обсуждение добродетели Сэм его не волновало.

– Четыре минуты, – объявил Вайтсрайг, для наглядности хлопнув себя по бедру столько же раз.

Лицо Мартина выражало неподдельное равнодушие. Немцы выглядели несколько самодовольно: впрочем, для них тут не было ничего нового.

– Ты когда-нибудь скажешь мне, кто заказчик? – прошипела Саманта.

Ник покачал головой:

– Ты получишь деньги, чего еще требуется?

– Из-за тебя я чувствую себя отверженной. По крайней мере, объясни: он получит Хогарта и Пикассо и в придачу бриллианты?

– Одно из перечисленного он уж точно не получит, – рассмеялся Мартин.

– Мартин, прошу тебя, не распускай язык.

– Она член команды, Ники.

– Нет. Да и ты в курсе только потому, что помог мне раздобыть Хогарта.

Итак, заказчик не получит одного из украденных предметов. Означает ли это, что этот предмет уже есть у него? И это не Хогарт, потому что Мартин помогал украсть картину.

– Послушай, она пытается вычислить заказчика.

– Заткнись, Боно.

Саманта облегченно вздохнула. Ей есть из-за чего беспокоиться и без этого чертова заказчика. Осталось только три минуты. Время на исходе.

– Николас, можно я поговорю с Мартином? Мы всегда совещаемся перед работой.

Вайтсрайг глубоко затянулся сигаретой. Без фильтра. Мерзость.

– Ты, похоже, нервничаешь, Сэм?

– Я несколько месяцев была вне игры. Дай поговорить с отцом, ладно?

– Ради Бога. Но ни слова о заказчике, Мартин, – ухмыльнулся Вайтсрайг и отошел к немцам. Вулф уже сидел в своей замаскированной под спецназовскую машине, ожидая, когда можно будет забрать сообщников.

– Мартин, – начала Саманта, – как…

– Что ты вытворяешь, – перебил он, – позволяя этому бандиту Ники видеть, как ты нервничаешь? Сколько раз я предупреждал: никому не показывай своего страха!

– Плевать мне на то, что он думает! Как твои друзья сегодня?

Ответ она знала. Его друзья готовятся к операции в пятницу. Рик был уверен, что Мартин манипулирует ею, в точности как всеми остальными, но она хотела сама услышать это из уст отца, прежде чем начнет свое соло.

– Мнение других всегда важно, – объявил он громким, слегка наставительным, учительским голосом, каким он всегда читал ей лекции. – Мы живем в тесном мире. Не хочешь же ты приобрести репутацию нервной особы, тем более что, в сущности, тебя ничем не прошибешь.

– Пойми, это дело для меня последнее, одноразовое, и ты это знаешь. Я просто помогаю тебе. И хотела бы знать, чего ожидать от твоих проклятых дружков.

Мартин величественно сложил руки на груди.

– Значит, ты воображаешь, будто протягиваешь мне руку помощи? Хрен тебе! Это я помогаю единственной дочери. А когда в твоем кармане очутятся два с половиной миллиона баксов, можешь сказать мне спасибо.

Черт возьми. Рик был прав, во всем прав. Она сделала ошеломленное лицо, но тут же постаралась принять бесстрастный вид.

– Так твои друзья не появятся? – прошептала она.

– Благодаря моим друзьям, – заявил он, – последние три года были лучшими в моей жизни. Это они свели меня с Ники, хотя можешь этому не верить. После этой операции Интерпол мне больше не понадобится, и мы расстанемся.

Лучшие три года его жизни! И все это время она считала его мертвым!

– Значит, вот так? Думаешь, им неинтересно будет поговорить с тобой после того, как поможешь грабителям провернуть операцию такого масштаба, а потом исчезнешь?

– Кому это интересно? Они гонялись за мной двадцать пять лет, прежде чем им повезло. Попробую рискнуть еще раз.

Она едва не напомнила, что, несмотря на все его усилия, его все-таки сцапали. Как бы он ни задирал нос, этого факта не изменить.

– А как насчет меня, Мартин? Думаешь, Рик не узнает, что я натворила? На прошлой неделе меня едва не арестовали за кражу картины. Копы наверняка заподозрят, что я замешана в истории с музеем.

– Тебе давно пора прежде всего думать о себе, девочка. Раньше ты назубок знала правила игры. Думаю, я объявился как раз вовремя.

– Наоборот, слишком поздно. Я покончила с прошлым.

– Вовсе нет: просто взяла отпуск. И чтобы отпраздновать твое возвращение, я купил пару билетов в Венесуэлу, где сейчас живу. Один из них – для тебя.

– Значит, мы теперь вроде Буча Кэссиди и Санданса Кида?[14] Та история кончилась плохо.

– Мы гораздо умнее этой парочки.

Она верно угадала: эта операция должна была стать ее бенефисом. Большая, зрелищная, экстравагантная. Подобной не случалось в Америке лет пятьдесят.

– Ты не пошла на попятный, надеюсь? – спросил он. Впервые голос его прозвучал нерешительно.

– Ты и Николас сильно затруднили мне возможность отступления, – честно ответила она. – Но было бы неплохо, если бы ты не воображал, будто можешь манипулировать и мною. И было бы неплохо, если бы за прошедшие три года ты не поленился заглянуть к Стоуни и сказать: «Привет, я живой».

– А тебе не стоит закатывать истерики за минуту до начала работы. Веди себя спокойно, делай, что полагается по плану, и завтра мы будем в Южной Америке.

Сэм ничего не ответила. В чем-то он прав, тем более что она все успела подготовить, и теперь несколько десятков представителей правопорядка разгуливают по территории музея. Правда, большинство из них вряд ли отнесутся к ней иначе, чем к остальным членам шайки.

К ним снова подошел Николас.

– Готова, Сэм? Потому что, если ты все испортишь, твоя пуля первая.

– Это я уже слышала. И готова ко всему. Только постарайся не отстать.

Он показал на остальных:

– Шопинг начинается.

Саманта отдала рюкзак Мартину, оставив себе гаечный ключ и ножницы для резки проволоки, спрятанные в пачке с прокладками. Пока остальные входили через подземный гараж, она направилась к парадному входу.

Сразу за порогом стояли два охранника, проверявшие пакеты и сумочки. Она, не дожидаясь просьб, расстегнула свою, открыла и остановилась перед тем, кто помоложе.

– Еще не слишком поздно зайти в сувенирный магазин? – спросила она, беря со стола план музея.

– Нет. Галереи закрываются через пятнадцать минут. Магазин и кафетерий – в восемнадцать тридцать.

Она широко улыбнулась ему и в камеру над его головой.

– Спасибо.

С этого момента она была запечатлена на пленке. Голова под париком немного чесалась, но она часто носила парики, отправляясь на дело, и поэтому игнорировала небольшой дискомфорт. Кроме того, она старалась не смотреть на посетителей, роившихся в вестибюле, хотя и отметила необычайное количество одиноких мужчин. Впрочем, это может быть ее воображение. Пока что она должна дурачить и бандитов, и копов.

Неспешным, но решительным шагом она направилась в сувенирный магазин, вышла в противоположную дверь и оказалась у задней стены, рядом с помещением для охраны. Помня о камере в коридоре, она зарылась в развернутую карту, словно заблудилась и не знала, куда идти. Под прикрытием бумажного листа она натянула перчатки, прошла под камерой, вытащила ножницы и перерезала провод питания. Оглядела короткий коридор, выбрала место у задней стены, размахнулась ножницами, как ножом, и вонзила в стену на уровне талии.

Бинго! Точно в центр схемы. Торопливо стиснув поручень, она вскрыла блок плавких предохранителей и стала наугад выдергивать все выключатели, до которых могла дотянуться. На это ушло двадцать секунд, затем она задвинула металлическую пластину на место, чтобы никто ничего не заметил. Потом она снова зашла за угол, где могла видеть двери помещения для охраны. Оттуда выскочили трое охранников и стали разбегаться по коридорам. Саманта проскользнула в помещение, прежде чем дверь успела захлопнуться. В комнате оставался один охранник.

– Какого черта вы… – начал он, удивленно уставясь на Сэм. Та брызнула ему в лицо из баллончика с перечным спреем. Бедняга, разрываясь от кашля, согнулся в три погибели, а Сэм молниеносно спеленала его скотчем, заклеила рот и отвезла в кресле за дверь. Она ненавидела схватки подобного рода и гордилась тем, что обычно умела их избежать. Однако, учитывая обстоятельства, лучше связать беднягу, чем видеть мертвым.

Она наскоро обесточила вторую камеру, выдернув и обрезав все провода. Тому, кто попытается вернуть ее к жизни, придется нелегко.

После этого она открыла запасные выходы и отключила внешнюю сигнализацию. На часах было пять часов семь минут вечера. Ха! У нее в запасе почти минута!

Остальные, кроме Мартина, войдут через подземный гараж. Мартин сейчас придет в помещение охраны и отдаст ее рюкзак, а потом начнутся скачки.

Две минуты спустя в дверь постучали условным стуком. Сэм удовлетворенно кивнула и открыла замок.

– Привет.

Никаких имен, иначе спеленатый страж снова окажется в опасности.

Мартин скользнул внутрь и опять запер дверь.

– Похоже, охранники окончательно сбиты с толку, – ухмыльнулся он, – но никто не знает, что происходит.

– Скоро узнают.

Она взяла рюкзак и вытащила разделитель сигнала, чтобы обойти датчики на стене второго этажа. На место разделителя она сунула свою сумочку.

– Мы выберемся, пока не перекроют выходы.

– А если нет? Собираешься перестрелять кучу народу?

Мартин поднял глаза от компьютера, с помощью которого обесточивал тяжелые противопожарные двери, которые обычно падали с потолка, чтобы защитить находящиеся в опасности экспонаты. Теоретически в отсутствие дверей единственным препятствием оставались охранники, те немногие, которые не были заняты, пытаясь успокоить впавших в панику посетителей.

– Вот в Риме… – начал он, возвращаясь к работе.

– Мы не в Риме. Мы в гребаном музее.

– Займись делом. Будем спорить в самолете, увозящем нас в рай.

Она глубоко вздохнула.

Сосредоточься!

Перерезая телефонные линии, она краем глаза наблюдала Мартина за работой, отмечая, что он обесточивает двери и датчики только в трех главных галереях, которые они собирались ограбить. Что же, вполне естественно: каждая система имеет такую же дублирующую где-то в здании, и у них очень немного времени, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит, и восстановит системы.

– Готово, – объявила она наконец. – Всякий владелец мобильника может вызвать копов, но автоматические системы не заработают.

Во всяком случае, без посторонней помощи, на что она и рассчитывала.

Через несколько секунд Мартин тоже встал.

– Двери открыты, датчики на стенах выведены из строя на следующие девять минут.

Он подхватил свой рюкзак и кивнул:

– Пойдем.

– Только после вас.

Как только Мартин вышел за дверь, Саманта быстро кликнула мышкой по мерцающей иконке перезагрузки на экране, за которым работал отец. Понадобится несколько минут, чтобы вся система снова пришла в действие, зато частичный контроль будет восстановлен уже через три минуты. Именно этого она и добивалась. Сэм любила рисковать, но при этом считала, что из всякой ситуации нужно иметь не менее двух выходов. Оставалось надеяться, что ее задумка сработает.

Она догнала Мартина, и оба поднялись наверх, но на втором этаже разошлись. Он направился к выставке американского искусства, ее путь предположительно лежал к Музыкальному залу. Саманта взглянула на часы. Через минуту в музее начнется настоящий ад.

Тяжело вздохнув, она направилась к одному из трех основных входов в галерею европейской живописи, смежному с крылом, где располагались произведения американского искусства: преимущество, которое при определенном везении сработает в ее пользу. Она нашла распределительный щит и застряла в дверях магазина второго этажа, разглядывая книги по искусству и выжидая.

Сердце бешено колотилось. Любая мелочь может привести к катастрофе. И если она ошиблась, то закончит дни в тюрьме или могиле. А Рик сидит в такси в квартале отсюда и понятия не имеет, что происходит, пока Горстайн не позвонит ему с новостями.

Ровно в семнадцать пятнадцать смотрители и охранники объявили, что галерея закрыта, и стали выпроваживать людей. Пока толпа выливалась из галерей в магазин, Сэм рискнула заглянуть в комнату – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Боно ударил охранника по голове рукояткой пистолета, вошел в галерею и сорвал со стены большое полотно Помпео Батони. Все произошло с такой скоростью, что девушка ахнула.

Кто-то совсем рядом с ней вскрикнул, и тут же повалил дым из дымовой шашки. Посетители с криками рвались на свободу. Саманта встала лицом к стене, открыла распределительный щит и стала зачищать провода. К счастью, все они были промаркированы, и у нее ушло не более секунды, чтобы перевести питание на ту цепь, которая ей понадобилась, и соединить ее с одним из приемников, после чего Сэм захлопнула щит и присоединилась к всеобщему исходу, пока не смогла проникнуть в следующую комнату. Несмотря на то что в галереях было множество экспонатов, по всему периметру находились только три двери. Еще два щита, и она может перейти в следующую галерею.

– Эй!

Охранник схватил ее за плечо как раз в тот момент, когда ее руки по локти погрузились в проводку. Развернувшись, она ударила его по голове рюкзаком, и он свалился, как камень. Но теперь ее заметили те, кто бежал к ближайшим лестницам. Черт!

Она вытащила дымовую шашку и бросила в том направлении, куда шла.

– Убирайтесь! – завопила она, размахивая руками.

Все равно что швырнуть змею в мышиное гнездо!

Посетители разлетелись в разные стороны, и ей удалось промчаться мимо. Действуя на автомате, она бросила другую шашку в Музыкальный зал и воспользовалась коридором как кратчайшим путем. К счастью, толпа быстро редела: именно то, что ей нужно. Саманта приостановилась только на миг, удостовериться, что скрипка Страдивари благополучно покоится под стеклом. Собственно говоря, именно ей поручалось украсть скрипку, но если это сделал кто-то другой из членов шайки, значит, ее разоблачили.

У дверей, ведущих одновременно в американскую и европейскую галереи, она подсоединила к распределительному щиту еще один приемник и сделала то же самое с двумя основными входами в галерею американского искусства. Может, все это ни к чему, может, Интерпол, полиция и ФБР уже успели взять все под контроль. Но почему-то ей так не казалось. И она была готова рискнуть будущим ради сознания того, что сможет перехитрить и Николаса Вайтсрайга, и Мартина Джеллико. Они, возможно, до сих пор спорят, кто из них главный.

Едва она закончила с последним распределительным щитом, сквозь стену дыма появился Мартин с большой черной трубкой на плече. Значит, успел стащить картину Льютца «Вашингтон, переходящий реку Делавэр», которая, по-видимому, навсегда исчезнет из поля зрения почитателей.

– Сэм, какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он. – Немедленно бери чертова Страда, прежде…

– ФБР! Замрите!

Класс! Вот теперь им приспичило появиться.

Высокий тип в темном костюме и с пистолетом в руке материализовался в нескольких футах от Мартина. Дуло пистолета было направлено на ее отца, но краем глаза тип поглядывал и на нее, стоявшую у порога галереи.

– Идите сюда, леди, и побыстрее.

О'кей, значит, пора.

Сэм задохнулась от возбуждения.

– Ты подставил нас, Мартин! – громко объявила она. – Будь ты проклят!

С этими словами она нажала пульт дистанционного управления.

В нескольких шагах от нее с потолка рухнула тяжелая огнеупорная дверь, отсекая Мартина и фэбээровца. Стараясь не поддаваться угрызениям совести, она вытащила из соседнего дверного проема вопящую обезумевшую женщину и снова привела в действие противопожарную дверь. Та врезалась в пол.

– Быстрее, леди! – крикнула Сэм, толкая женщину к лестнице.

– Спасибо, спа…

Саманта пустилась бежать.

– Осталось четыре, – выкашляла она два слова, заскакивая в очередной коридор. Пульты дистанционного управления имели достаточно большую дальность действия, но в музейных стенах было много металла, и она опасалась, что одна из дверей может не закрыться. Она могла опустить их в ту же минуту, как вскрыла распределительные щиты, но тогда в музее оставалось еще слишком много народа. Оставалось лишь надеяться, что к этому часу все плохиши и представители закона успели добраться до лестниц. И вообще она старалась обойтись без заложников.

Двое вооруженных мужчин с рациями ворвались в галерею европейского искусства как раз в тот момент, когда она собиралась привести в действие смежную дверь. Сэм быстро нырнула под скамью, чтобы ее не заметили, и когда они пробежали мимо, оказалась за их спинами.

– Эй! – окликнула она. И когда один развернулся лицом к ней, ударила его рюкзаком в грудь так сильно, что он пролетел сквозь смежные двери в американское крыло. Второй схватил ее за руку, но она извернулась и всадила ему ногу в колено. Он попятился и наткнулся на первого, который поднял пистолет.

– Мать вашу, леди, немедленно замрите, иначе…

Она нажала кнопку, и дверь рухнула, разделив их. Адреналин бурлил в ее мышцах, когда она повернулась и снова побежала. Она обезвредила Николаса и Мартина и отсекла их от Боно и Дольфа!

Но предстояло еще закрыть два выхода из галереи европейского искусства. Дым валил так густо, что в двух шагах ничего не было видно. Пройдя через зал греческого искусства, она едва не наступила на картину Эль Греко и была вынуждена сбавить темп. Николас не шутил, обещая устроить хаос. Но может, это задержало их, и они не сумеют захватить ее в галерее. Но «Вид на Толедо» уже исчез. Значит, один из немцев успел здесь побывать. Дьявол. Хоть бы они задержались в галерее! Если она не сможет выбраться до того, как они уйдут, значит, либо рискует упустить их, либо замурует себя вместе с ними.

Когда она добралась до второго выхода, из двери зала итальянской живописи появился Боно.

– Идем, Сэм, – пролаял он.

– Осторожно. Я слышала переговоры по рации, – сымпровизировала она.

– Без проблем, – пожал плечами Боно, устремляясь к двери главной галереи. Саманта едва успела схватить его за плечо:

– Погоди. Я пойду первой. У меня вид более невинный.

– Поторопись.

Кивнув, она переступила порог, и следующая дверь упала так близко, что сорвала с плеча рюкзак. Позади раздался выстрел: очевидно, Боно был взбешен. Она снова нацепила рюкзак.

Оставался только Дольф, а потом можно и бежать.

Она снова влетела в Музыкальный зал и промчалась через магазин, направляясь к последней двери, объединявшей две галереи. За спиной открылась дверь лифта.

– Стоять на месте!

Но Саманта и не думала слушаться. Мимо уха просвистела пуля и ударилась о стену магазина, попортив постер с репродукцией Моне. Сэм, взвизгнув, нырнула за двойной стенд с открытками. Черт, Горстайн наверняка никому не сказал о ней!

Поравнявшись с последней дверью галереи европейской живописи, она нажала последнюю кнопку. Дверь упала, и остановилась в двух футах от пола.

Дьявол!

Она снова нажала кнопку. В спешке кто-то сбил книжную полку и третий стенд с открытками. Дверь визжала и стонала, медленно давя груды дерева, проволоки и музейных путеводителей в твердых обложках.

– Закрывайся, закрывайся, закрывайся, – скандировала Сэм, пинками отбрасывая книга с дороги. Но тут в проем протянулась рука и схватила ее за щиколотку. Потеряв равновесие, Сэм упала.

Из-под двери выкатился Николас Вайтсрайг, и секундой позже стальное чудовище с ужасным треском ударило в пол.

Саманта пыталась отползти и вырвать ногу, но ничего не получалось. Негодяй, должно быть, поменялся местами с Дольфом! Николас был гораздо сильнее.

– Сука! – выдохнул он и, встав на четвереньки, принялся подминать ее под себя. Саманта согнула ноги и ударила его коленями в пах. Николас взвыл и откатился. Она отползла в сторону, но рюкзак зацепился за стенд с открытками. Она дернула изо всех сил. Стенд обрушился на Николаса, и тот снова повалился на пол. Забыв о рюкзаке, Саманта сбросила лямку, поднялась на ноги и побежала. Она уже успела добраться до верхней площадки лестницы, но полицейские не отставали. Она надеялась, что они вернутся за Николасом, если, конечно, заметили его. Внизу появились с полдюжины парней со значками «Интерпол» на рубашках и тоже стали подниматься наверх.

Прошептав молитву, она взвилась в воздух, всем телом ударилась об одного из преследователей, схватилась за перила, снова оттолкнулась, прыгнула вниз и оказалась на первом лестничном пролете. При этом она так сильно ударилась, что несколько мгновений не могла вдохнуть воздух. Десятки голосов орали в рации и микрофоны, вокруг раздавался топот тяжелых ботинок, но она покатилась по ступенькам и оказалась на полу вестибюля.

Кое-как она поднялась на ноги и рванула вдоль стены, не обращая, внимания на боль в растянутой щиколотке. Время словно остановилось. Копы, оружие, хаос, вопящие туристы, давившие друг друга, чтобы добраться до дверей, разлетевшиеся повсюду вещи, пакеты и брошюры, и в центре всего – она.

Ее уже приметили представители закона, так что пора менять внешность. Саманта нырнула за гранитную урну для мусора, стащила парик и черную рубашку. Под ней оказалась красная футболка, выбранная потому, что придавала ей вид туристки. Она аккуратно заправила футболку в джинсы. Выкинув в урну парик и рубашку, она выдавила несколько слезинок, придала лицу растерянное, испуганное выражение и стала оглядываться по сторонам.

Громила со значком ФБР приблизился к ней с полуавтоматическим пистолетом, небрежно лежавшим на сгибе руки.

– Постойте, леди! – прорычал он.

Она подняла дрожащие руки и при этом даже не притворялась. Пусть думают, что это страх. На самом же деле это адреналин!

– Что происходит? – заплакала она. – Я была в дамской комнате, но тут погас свет, и все стали кричать.

Он слегка опустил оружие.

– Произошло ограбление. Пожалуйста, идите к выходу, и кто-нибудь запишет ваши показания.

– Я оставила сумочку в туа…

– Позже мы ее найдем.

Он прошел мимо, и она двинулась к дальнему выходу.

– Спа…

Кто-то ударил ее в спину, толкнув на мраморный пьедестал. Оглушенная девушка попыталась повернуться. Дуло пистолета уперлось в губы, раня десны. Вайтсрайг.

– Попалась! – пропыхтел он и, когда кто-то оглянулся на них, показал фальшивый значок Интерпола. Рывком поднял ее на ноги и сунул за пояс брюк что-то тяжелое. Гребаный пистолет! Он пристрелит ее на глазах у всех, и, поскольку она вооружена, все будет по закону! А потом он выйдет на улицу, найдет Рика и убьет его тоже. – Где бомба?! – заорал он, тыча пистолетом ей в зубы. – Где бомба?! Все немедленно вон отсюда!

Уловка сработала. Все в ужасе бросились к выходу. Крики «бомба» эхом отдавались в полутемном вестибюле.

– Прощай, Сэм, – бросил он, спуская курок.

Загрузка...