Много шума из-за невесты

Глава 13

Внутренний двор Холбрук-Корта

Будучи единственным ребенком родителей, которые не видели смысла в том, чтобы встречаться со своим сыном и наследником чаще, чем несколько раз в год, Лусиус не привык ждать, когда соберутся все члены семьи. Оставшись неженатым, он также понятия не имел, сколько времени требуется молодым леди, чтобы приготовить себя к непродолжительной поездке верхом в деревню Силчестер.

Тем не менее он настроился на утомительное ожидание. Именно по этой причине он давно избегал любых мероприятий, хотя бы отдаленно напоминающих семейные сборища.

Но то, что он увидел и что потрясло его до глубины души, не имело ничего общего с пустой тратой времени. Как было известно любому человеку, находящиеся в здравом уме леди ездили верхом на медлительных животных, пригодных для того, чтобы перевозить на себе представительниц нежного пола, которые отличались чувствительными нервами и деликатными конечностями.

Лусиус сильно сомневался в том, что его мать когда-либо садилась верхом на лошадь, но если садилась, то у лошади, должно быть, спина была шириной с доску для игры в триктрак, а нрав такой кроткий, что она была способна не обращать внимания на приступ истерии, который мог случиться на ее спине.

Как оказалось, сестры Эссекс — совсем другое дело, по крайней мере три из них, которые приняли участие в поездке. Джози предпочла остаться дома со своей новой гувернанткой.

По всей видимости, эти молодые леди ездили на настоящих чистокровках, которые развлекались тем, что раздраженно прижимали уши к голове и поглядывали друг на друга недобрым глазом или закидывали назад головы и взбрыкивали, норовя сбросить седока. Три великолепные ухоженные лошади ждали появления старших сестер Эссекс, причем каждая из них, очевидно, думала, что если рыть копытом землю, то это ускорит появление хозяйки. Эта сцена особенно сильно впечатляла, потому что внутренний двор резиденции Рейфа был вымощен большими округлыми булыжниками, соприкасаясь с которыми копыта высекали снопы искр.

Первой вышла из дома мисс Имоджин.

— Мы чрезвычайно хорошие наездницы, — сказала она, перехватив настороженный взгляд Лусиуса, когда она затыкала короткий хлыст за пояс костюма для верховой езды. — Моя Пози[5] считалась вполне вероятным призером на скачках в Дерби, пока два года назад не получила серьезную травму. Я на ней езжу с тех пор, как она поправилась.

Ее Пози нервно вздрагивала, шарахаясь в сторону, словно ее кусали мухи, и, казалось, была готова перепрыгнуть через высокий забор, которым был обнесен двор.

— Кажется, такое нежное имя ей не вполне подходит, — сказал Лусиус, отходя в сторонку, чтобы Пози не лягнула его огромными мускулистыми задними ногами.

— Я назвала ее так, потому что она позерка, — сказала Имоджин, натягивая сильно поношенные перчатки. — Пози — притворщица, мошенница. Ей нравится притворяться скаковой лошадью, но на самом деле она милое и весьма кроткое создание, хотя, как я уже говорила, делает вид, будто она неуправляемое и необузданное животное.

— Красавица, — сказал Рейф, появляясь за спиной Лусиуса. — Я видел ее в Аскоте за год до того, как она охромела. Великолепная лошадь.

Лусиус нахмурился. Судя по всему, Рейф не проявлял должной заботы о безопасности своих подопечных.

Во двор вышла Аннабел и приветствовала мерина, уши которого были плотно прижаты к голове. Она подняла глаза и улыбнулась Лусиусу.

— Это Душистый Горошек, — сказала она. — Нынче утром он немного не в духе. Думаю, что он просто скучает по дому. — Душистый горошек обнажил зубы и вздрогнул всем телом, как боевой конь, готовящийся ринуться в гущу битвы. — Но он не идет ни в какое сравнение с лошадью Тесс. А вот и она идет. Пусть сама вам скажет.

Лусиус оглянулся.

Мисс Эссекс, такая изящная, такая хрупкая, шла по двору, освещенному солнцем. Ей мог подойти только самый покладистый, самый добрый конь во всей конюшне.

— Тесс самая храбрая из всех нас, — сказала Имоджин. — Она ездит на Полночном Цветке, как вам известно, отпрыске Белворти.

— Полночный Цветок? — переспросил Лусиус. — Не тот ли мерин, который три года тому назад сбросил в Ньюмаркете наездника?

— Он самый, — подтвердила Имоджин. — Как вы думаете, скоро приедут Мейтленды? Боюсь, что Пози начинает нервничать.

Это было слишком мягко сказано. Пози вела себя как сатана в лошадином обличье: становилась на дыбы, била копытом землю. Лусиус протянул руку, и она успокоилась.

— Вы ей нравитесь, — сказала немного удивленная Имоджин.

— Да, лошадям я нравлюсь, — сказал Лусиус. Он наблюдал, как грум помогает Тесс сесть на чудовищных размеров спину вороного коня. В отличие от Пози Полночный Цветок не разменивался на такие мелочи, как вставание на дыбы или шараханье в сторону. Он лишь один раз выгнул шею и выдул сквозь ноздри струю воздуха, словно вздохнул в предвкушении свободы. Полночный Цветок не был позером и не притворялся скаковой лошадью. Он был создан для скорости.

Однако Тесс, казалось, ничуть не трогало, что она сидит бочком в дамском седле на спине такого животного.

— Тебе не следует позволять своей подопечной ездить на такой лошади! — сказал Лусиус Рейфу. — Несколько лет назад Полночный Цветок сбросил всадника.

Имоджин, глядя на него, удивленно приподняла бровь.

— Вы тревожитесь за Тесс, мистер Фелтон? Не стоит. Она самая лучшая из нас. Папа говорил, что у нее врожденное понимание лошадей.

— Полагаю, что мои подопечные вполне в состоянии справиться со своим домашним скотом, — заявил Рейф. — Они взрослые женщины, и неопытными наездницами их нельзя назвать.

— Опекун должен проявлять больше заботы, — проворчал Лусиус. Полночный Цветок стоял теперь не двигаясь и лишь поводил взад-вперед ушами, прислушиваясь к тому, что говорила ему Тесс, похлопывая рукой в многократно штопанной перчатке его мускулистую шею.

Возмущенный Лусиус воздержался от дальнейших высказываний и, отойдя к своему великолепному вороному, легко взметнул тело в седло. Если конь мисс Эссекс выйдет из повиновения, он по крайней мере сможет помочь ей.

В это мгновение сквозь большие ворота, ведущие в Холбрук-Корт, въехал почти галопом Дрейвен Мейтленд и резко остановил коня, заставив его взвиться на дыбы. Лусиус только что подъехал к Тесс, позволив их коням дружественно обнюхаться.

— Вот глупый мальчишка! — тихо произнесла Тесс.

Лусиус оглянулся через плечо. Мейтленд спрыгнул с лошади и теперь стоял возле морды Пози. Привлекая всеобщее внимание, он громко восхищался лошадью Имоджин.

— Вы называете его глупым за неосторожную езду? — спросил Лусиус. — А сами вы не грешите тем же самым?

— Вы, наверное, думаете, что мне не справиться с Полночным Цветком?

— Возможно, он даже мне не по зубам, — спокойно сказал Лусиус.

— Сомневаюсь. Ваша лошадь тоже не ручной жеребеночек, не так ли? — Она протянула руку и почесала шею лошади Лусиуса.

— Это Панталоне, — сказал Лусиус, — от Хотбоя.

— Красавец.

Панталоне застыл на месте и только всхрапнул, млея от удовольствия, когда она почесала ему за ухом.

В это время во двор въехали остальные участники прогулки, которых должен был сопровождать Мейтленд. Леди Клэрис восседала на бархатистой небольшой кобылке, которая, судя по всему, могла с удовольствием пробежать милю-другую, а потом, повернув домой, плестись, едва передвигая ноги. Но это не имело никакого значения, потому что леди Клэрис сразу же заявила, что за ними по пятам будет следовать ее экипаж на тот случай, если леди устанут.

— Верховая езда очень утомительна, — пронзительным голосом говорила она. — А усталость плохо сказывается на цвете лица. Мисс Питен-Адамс уже едет в экипаже. Она не любит ездить верхом.

Мейтленд подошел к Тесс, не спуская глаз с ее лошади. Его можно было обвинить в чем угодно, но все, что касается скачек, он знал досконально.

— Я не видел Полночного Цветка около года, — сказал он, усмехнувшись. — Знаете, а ведь я его почти выиграл у вашего отца, когда мы поспорили. Это было сразу же после того, как Полночный Цветок выиграл пробный заезд в Бэнстед-Дауне, и как раз накануне того, как ему пришлось уйти. Я мог бы тогда участвовать с ним в Аскоте.

Лусиус заметил, как у мисс Эссекс слегка зарделись щеки.

— Я очень рада, что вы его не выиграли, — сказала она.

— Но я его выиграл! — добродушно заявил Мейтленд. — Выиграть его было проще простого. Мы поспорили, потому что Брайдон считал, что петухи кукарекают, только взлетев на забор.

Лусиус едва подавил улыбку, заметив, с каким выражением лица Тесс посмотрела на Мейтленда. Но тот, ничего не подозревая, принялся осматривать зубы Полночного Цветка, как будто приценивался к нему на ярмарке.

— Кажется, я догадываюсь, — сказала она. — Вы научили петуха кукарекать, стоя на навозной куче, и продемонстрировали его мастерство моему отцу?

— Я сделал кое-что получше, — сказал Мейтленд, отскочив в сторону, потому что Полночный Цветок с недовольным видом прижал к голове уши. — Я подрезал сухожилия на ногах у петуха, он не смог взобраться на забор и стал кукарекать на том месте, на котором оказался. Я, конечно, не взял у него выигранную лошадь, хотя ваш отец слишком серьезно относился к пари. Не мог я взять у него Полночного Цветка, выигранного обманным путем. Хотя, не скрою, сам я был в восторге от своей шутки.

Мисс Эссекс только что закончила успокаивать Полночного Цветка.

— Уверена, что отец оценил вашу снисходительность.

— Должно быть, так оно и было, — сказал Мейтленд, продолжая осматривать лошадь.

Но Полночному Цветку по какой-то причине не понравились и сам Мейтленд, и манипуляции, которые тот производил с его челюстью. Он принялся бить копытами, встал на дабы.

— Успокойся, глупое животное! — сказала Тесс, наклонившись к его шее. Она произнесла это не сердито, а скорее немного насмешливо, ни на секунду не теряя при этом равновесия.

Лусиус приподнялся в стременах, готовый перехватить уздечку из рук Тесс, но ей не потребовалось никакой помощи. Ручки у нее были тонкие, как тростинки, однако огромный чистокровный жеребец успокоился от их прикосновения и ограничился тем, что фыркнул в спину Мейтленда и выкатил глаза, как будто затевал какое-то злодейство.

Леди Клэрис объехала на своей кобылке всех присутствующих, здороваясь с каждым.

— Дорогая моя мисс Эссекс, — сказала она, — боюсь, что вы не такая уж заядлая лошадница, чтобы справляться с этим… зверем. Почему вы не беспокоитесь о здоровье своей подопечной, герцог? Я считаю, что этому коню следует запретить находиться рядом с цивилизованными людьми. Видите, как он посматривает на моего сына? Можно подумать, что он… — Она не договорила. Мысль о том, что кто-то пожелает укусить за заднее место ее сынка, показалась ей невероятной. — Эти лошади ставят под угрозу жизни ваших подопечных! — резко заявила она Рейфу, окинув взглядом всех трех лошадей.

Несмотря на то что Лусиус и сам думал так же, он сказал:

— Мисс Эссекс полностью контролирует своего коня. Не обратив внимания на слова леди Клэрис, Рейф вскочил на своего скакуна.

— Едем! — крикнул он. — Надеюсь, все наконец расселись по своим местам?

Лусиус с трудом подавил улыбку. Разумеется, Рейф, так же как и он, не привык к семейным выездам.

— Не все, — раздался невозмутимый голос от входной двери. В дверях, натягивая перчатки, стоял Мейн. На нем были узкие, в обтяжку, бриджи, заправленные в сапоги для верховой езды, и сюртук из тончайшей шерсти темно-синего цвета — настоящее чудо портновского искусства. Лусиус удивленно поморгал глазами. Он не привык видеть Мейна в столь изысканном одеянии для верховой езды. Обычно, собираясь выезжать втроем, они все облачались в кожаные бриджи и незатейливые коричневые сюртуки.

Окинув взглядом присутствующих, которые начали один за другим выезжать со двора, Мейн прямиком направился к Тесс.

Лусиус чуть скривил губы. Он снова умудрился позабыть о матримониальных планах Мейна.

— А-а, Полночный Цветок, — произнес Мейн с истинным наслаждением настоящего любителя лошадей. — Моя оценка ваших достоинств, мисс Эссекс, поднялась на недосягаемую высоту!

Тесс улыбнулась ему. В лучах солнца ее волосы цвета бренди отливали золотом. Лусиус одним прикосновением пальца послал своего коня к выходу со двора.

Из них получится хорошая пара, подумал Лусиус. Мейн превосходный человек, хотя и переспал с половиной замужних дам Лондона. Как только он женится, все изменится. Ни один мужчина, имея в своей постели Тесс, не будет испытывать потребности в дешевых любовных интрижках.

Да и разве мог бы Мейн не влюбиться в Тесс, с ее открытым взглядом и удивительным волосами, с ее врожденным умением держаться в седле, с обаянием ее личности? А когда Мейн влюблялся, он отдавался этому чувству со всей страстью. Лусиус наблюдал это во время его романа с единственный женщиной, которую Мейн по-настоящему любил в своей жизни, — с леди Годуин.

Конечно, графиня никогда не любила Мейна. Но она заставила его понять, насколько ничтожны и пусты все эти внебрачные интрижки, которыми он довольствовался.

Лусиус считал, что отказ, полученный от графини, подготовил его друга к тому, чтобы влюбиться по-настоящему. И Тесс полюбит его в ответ. Тесс, с ее страстными губами и нежным взглядом, влюбится в своего супруга. Потребуется какое-то время, может быть, месяцы, а возможно, даже год, но этот брак…

Он постарался отвлечься от этих мыслей. Какое ему дело до всего этого?

Панталоне, изящно гарцуя, прошел под аркой каменных ворот. Следом за Лусиусом ехали Тесс и Мейн и чему-то смеялись.

Она была женщиной Мейна.