— Через несколько минут мы приедем на виллу «Джульетта», — объявил Рауль.
Либби пристально смотрела в окно автомобиля, разглядывая итальянские пейзажи, но, услышав ледяной голос Рауля, повернула голову и почувствовала, как у нее засосало под ложечкой при виде его красивого лица. Он обладал мощным сексуальным магнетизмом, который зачаровывал ее. Девушка не могла удержаться и взглянула на его губы, представляя, как он ее целует. Либби была потрясена, ощутив внезапное возбуждение.
Ее лицо горело от стыда, и она взмолилась о том, чтобы Рауль не смог прочесть ее мысли. Как она может испытывать такое страстное влечение к человеку, которого не любит? Не следовало забывать и о том, что Рауль был самым высокомерным человеком, которого Либби когда-либо встречала. Ее реакция на него, вероятно, вызвана пережитым шоком. Ведь Рауль наконец-то соизволил заговорить с ней — впервые после того, как игнорировал ее в течение всего полета в Италию.
В своей квартире в Пеннмаре Либби поспешно упаковала одежду Джино и собственные пожитки. Когда она вернулась в гостиную, Рауль неодобрительно поджал губы, увидев ее ярко-оранжевое пальто, и пренебрежительно заметил:
— Кажется, ты носишь одежду почти всех цветов радуги.
Вероятно, Раулю было немного за тридцать, но он вел себя с ней так же высокомерно, как когда-то вел себя учитель средней школы, мистер Миллс, который частенько заявлял, что из Элизабет Мейнард не выйдет ничего путного.
Может быть, все представители высшего общества ведут себя как чванливые ничтожества? «Майлз оказался именно таким», — подумала Либби, вспоминая свой короткий роман с Майлзом Сефтоном. Роман резко оборвался в тот момент, когда она узнала, что его отец — граф Сефтон. Нечего и сомневаться, что о серьезных отношениях с официанткой не могло быть и речи. Либби стала бы для графского сынка лишь забавным приключением.
Воспоминание об этом эпизоде заставило Либби ощутить унижение. С какой стати она согласилась приехать в Италию с Раулем? Девушка украдкой взглянула на его точеные черты. Слезы жгли ей глаза, когда она вспомнила, как отец Майлза сказал, что она — маленькая мисс Никто родом из Ниоткуда. Теперь эта маленькая мисс Никто собирается жить на роскошной вилле с человеком, который презирает ее. И хотя она скорее умрет, чем покажет ему свои чувства, ее до смерти пугает будущее.
Погрузившись в размышления, Либби не заметила, что автомобиль замедлил ход, повернул и медленно едет по дороге с высаженными по обеим ее сторонам высокими кипарисами. Через темно-зеленую листву она разглядела маняще-красивые отблески розового и кремового камня, а в отдалении увидела солнечные блики на голубой глади воды. Девушка вспомнила, как Рауль говорил, что вилла «Джульетта» находится возле озера. Вдруг деревья закончились, и взору Либби предстал широкий двор. Ее челюсть отвисла от изумления, когда она увидела самый красивый дом на свете.
— Вот это да… — едва слышно произнесла она.
Вилла «Джульетта» оказалась похожей на сказочный замок с четырьмя округлыми башнями и арочными окнами, в которых отражались мириады золотистых солнечных лучей. Полосатый камень розово-кремового оттенка, из которого был сложен дом, напомнил Либби конфеты на палочке.
С фасадной части к дому примыкало огромное сапфирово-голубое озеро. Каменные ступени вели к парадной двери виллы, а по бокам лестницы, завершающейся крыльцом с элегантными колоннами, росли кремовые и розовые розы.
— Это… невероятно, — прошептала девушка, пораженная великолепием дома.
— Я согласен. — На мгновение Рауль забыл гнев и разочарование, которые постоянно кипели в его душе с тех пор, как он узнал, что любовница его отца имеет право жить здесь. Прежде вилла принадлежала только Раулю, и он ее обожал.
Бывшая жена обвиняла его в повышенном внимании к дому — особенно с тех пор, как он отказался переехать вместе с ней на постоянное жительство в Нью-Йорк. К тому времени брак с Даной уже трещал по швам. Когда они разошлись, он отдал ей квартиру на Манхэттене, полагая, что она не будет предъявлять требования на виллу.
Дана оказалась настоящей охотницей за золотом. После развода ей удалось получить гигантское содержание, хотя в браке они состояли всего год. Но, хотя Рауль сильно потратился, виллу «Джульетта» он сохранил, а заодно на собственном опыте убедился, что брак — глупая игра, играть в которую снова он не собирается.
Как только автомобиль остановился у дома, на верхней площадке лестницы появилась женщина. Либби предположила, что ей примерно шестьдесят пять лет. Женщина была очень худой и элегантно одетой, но она не вышла вперед, чтобы приветствовать их, а с властным видом ждала, когда к ней подойдет Рауль.
— Это моя тетя Кармина, — тихо объяснил он Либби, прежде чем они поднялись на крыльцо. — Тетушка Кармина. — Рауль подавил нетерпение, взял руку тети и быстро поднес ее к губам.
Она была сестрой его матери. Пьетро был очень привязан к этой женщине и часто приглашал ее погостить на вилле. Рауль знал, что Кармина сильно горюет после смерти Пьетро, и был снисходителен к ней, но она решила игнорировать осторожные намеки племянника на то, что неплохо бы ей вернуться в свой дом в Риме, поэтому сочувствие Рауля быстро истощилось.
Джино проснулся, как только машина затормозила, и улыбнулся Либби, которая взяла его на руки. Подавленная великолепием дома она неуверенно топталась у подножия лестницы. Сердце Либби замерло, когда тетя Рауля одарила ее надменным взглядом.
— Кто эта женщина? — спросила Кармина по-итальянски.
Рауль жестом подозвал Либби к себе.
— Это Элизабет Мейнард, — ответил он по-английски. — Она была…
Он колебался, видя шокированное выражение лица тетушки Кармины, когда она оглядела рыжие кудри Либби и ее вызывающе цветастую одежду. Переведя взгляд на Джино, тетушка с отвращением всплеснула руками.
— Она была любовницей мужа моей сестры? — спросила она, снова по-итальянски. — Она выглядит такой простушкой. О чем только думал Пьетро? Наверное, он был не в своем уме, если пригласил эту проститутку поселиться на вилле «Джульетта».
Рауль испытывал точно такие же чувства, но теперь он рассердился на свою тетушку за грубость, и обрадовался, что Либби не говорит по-итальянски.
— Мой отец имел право поступать так, как пожелает, и ясно дал понять, чего именно он хочет для этой… женщины и своего малолетнего сына, — хладнокровно напомнил Рауль пожилой даме.
— Тьфу! — Кармина не предприняла никаких попыток, чтобы поприветствовать Либби. Бросив на нее еще один презрительный взгляд, она отвернулась и прошла в дом.
Либби посмотрела ей вслед и обняла малыша, обнаружив, что у нее дрожат руки. В очередной раз она усомнилась в правильности своего решения притворяться матерью Джино.
Ребенок был тяжелым, и девушка устроила его на другом бедре.
— Давай я его подержу, — предложил Рауль.
— Нет! — Она судорожно вцепилась в малыша и покраснела, когда Рауль нахмурился. — Спасибо, но он действительно плохо тебя знает, и я не хочу его расстраивать, пока он привыкает к новому дому.
Рауль посмотрел на нее с подозрением:
— Я уверен, что он скоро привыкнет и ко мне, и к вилле.
Мужчина не мог понять, почему Либби постоянно нервничает. Большинство женщин, с которыми он был знаком, наверняка пришли бы в восторг от перспективы поселиться на вилле и иметь все, что только заблагорассудится, но Либби выглядела так, будто ее приговорили к длительному тюремному заключению. Она облачилась в нелепый наряд — фиолетовые сапоги и юбку, зеленые колготки, оранжевое пальто, — но ничто не могло умалить красоту ее лица. Рауль рассматривал мягкие губы Либби и никак не мог избавиться от желания неторопливо попробовать их на вкус.
«Боже, да она настоящая ведьма!» — с яростью подумал он и резко бросил:
— Следуй за мной. Я покажу ваши комнаты.
Не произнося ни слова, Либби пошла за ним следом, разглядывая мраморные полы и колонны, изысканные фрески, украшавшие стены и потолок. Солнечные лучи, проникающие сквозь арочные окна, заставляли сверкать потрясающе красивую хрустальную люстру в одном из залов. Либби хотелось задержаться и внимательно рассмотреть прекрасные бронзовые скульптуры, расставленные в галерее, но Рауль шагал вперед, и она почти бегом следовала за ним.
Он вел ее по бесконечным коридорам, в которых можно было легко заблудиться. Вдруг Рауль остановился и распахнул дверь ее апартаментов, которые состояли из гостиной, небольшой столовой и спальни.
— Я приказал устроить рядом детскую, — сообщил он Либби, открыв еще одну дверь в небольшое помещение, оформленное в мягких желтых тонах.
Кровать и детская мебель были привлекательны и выполнены из сосны, а голубые полосатые шторы и точно такой же коврик на полу делали атмосферу комнаты еще приятнее.
Либби опустила Джино на пол, и он сразу же пополз к коробке с яркими игрушками, стоящей в углу. Рауль наблюдал за ним несколько минут, прежде чем заметил:
— Он не выглядит слишком нервным, не так ли? Няня находится в соседней комнате, — добавил он небрежно.
Либби уставилась на него:
— Какая няня?
— Которую я нанял для Джино. Няню прислали из лучшего итальянского агентства; у нее отменные рекомендации.
— Меня это не волнует, будь она хоть матерью Терезой. — От страха Либби заговорила резко. Она не желала, чтобы кто-то занял ее место в жизни малыша. — Уволь эту женщину. Я вполне способна присматривать за Джино сама.
Рауль надменно выгнул темные брови:
— Не уверен, особенно после того, как я увидел твою грязную лачугу в Пеннмаре.
Возмущенная подобной характеристикой своего бывшего дома, Либби почувствовала, что готова взорваться.
— Моя квартира не была грязной. Я всегда ее убирала и очищала стены от плесени. Не по моей вине там была такая сырость.
— В гостиной я обнаружил настоящий свинарник, — холодно настаивал Рауль.
— Это только потому, что мне пришлось перенести туда все вещи из спальни, которую затопило. — Либби умолкла, услышав стук в дверь, и увидела темноволосую женщину, которая вошла в комнату.
— Ах, Сильвана! — Рауль поприветствовал женщину. — Я хочу познакомить тебя с новым жильцом виллы. — Он взял Джино на руки. К досаде Либби, малыш радостно рассмеялся и погладил Рауля по лицу. — Это Джино. — Рауль помолчал, а затем небрежно прибавил: — О, а это его мать, мисс Мейнард.
Сильвана одарила Либби веселой улыбкой и сразу же повернулась к Джино.
— Что за великолепный малыш, — сказала она на прекрасном английском языке, а затем прибавила по-итальянски: — Ты красавчик, Джино. Знаешь это?
— Он не понимает по-итальянски, — заявила Либби, жалея, что Джино не завопил, когда с ним заговорила няня. Но мальчик, казалось, был вполне доволен тем, что сидит на руках у Рауля, и одаривал Сильвану самой обаятельной из своих улыбок.
— Сильвана свободно владеет и английским, и итальянским, и она будет говорить с Джино на обоих языках, так что он вырастет двуязычным, — хладнокровно сообщил Рауль. — Италия его родина, и он должен свободно говорить на родном языке, не так ли?
— Я полагаю, что так, — пробормотала Либби. Конечно, Джино должен говорить по-итальянски. Девушка просто не задумывалась об этом и злилась, что Рауль предусмотрел это раньше, чем она. — Я тоже должна буду выучить язык. Испанский дался мне довольно легко, поэтому, думаю, с итальянским языком у меня не будет больших проблем.
— Разве ты изучала испанский язык в школе? — с любопытством спросил Рауль.
— Нет… — Либби не хотела признаться, что она не получила должного школьного образования, ибо ей с матерью пришлось покинуть Ибицу и вернуться в Лондон. — В детстве я несколько лет жила на Ибице и научилась говорить по-испански там.
Она нахмурилась, когда Рауль передал Джино няне, причем мальчик нисколько не протестовал. Либби с трудом смирилась с этим, однако решила прекратить вести себя эгоистично.
— Не возражаете, если я напою Джино чаем и искупаю? — спросила Сильвана.
Либби открыла рот, собираясь возразить, но передумала, заметив суровый взгляд Рауля. Когда он открыл дверь и предложил ей выйти из детской, она послушно проследовала мимо него, но, как только они оказались вне пределов слышимости Сильваны, Либби повернулась к нему лицом:
— Я не могу заставить тебя уволить няню, но я прихожусь Джино матерью, и только я буду его воспитывать. Так было всегда.
Рауля удивила ее свирепость. Он был убежден, что Либби намеренно зачала ребенка от Пьетро — в надежде получить от него огромное денежное пособие. Он не сомневался, что она была бы более чем счастлива возложить ответственность за Джино на другого человека. Однако во время полета в Италию его поразила ее преданность Джино, и он убедился, что она искренне любит мальчика.
— Ты не могла в одиночку заботиться о нем в Англии, ведь у тебя был магазин, — заметил он. — Ты говоришь, что ты художница, но уход за ребенком не позволял тебе часто рисовать.
Либби пожала плечами:
— Я брала его с собой в магазин, а рисовала, когда Джино спал. Но я почти отказалась от живописи с тех пор… — Она хотела сказать, что почти отказалась от живописи после смерти матери, но вовремя остановилась. — С тех пор, как малыш родился.
Рауль подумал о дерзких и красивых картинах, которые видел в ее квартире.
— Должно быть, трудно бросить любимое занятие?
Либби сняла пальто и взлохматила и без того спутанные рыжие кудри.
— Не слишком. Джино для меня — на первом месте. Я люблю его больше всего на свете, — страстно произнесла она.
Рауль поджал губы и подошел к окну, не желая смотреть на Либби. Теперь, когда она сняла пальто, его взгляд снова, словно магнитом, притягивался к ее груди. Он с горечью признал, что его тело находилось в состоянии возбуждения с тех пор, как Либби уселась с ним рядом в автомобиле. Она была настолько сексуально привлекательна, что он едва сдерживался. Не эта ли привлекательность и страстная энергия восхитили его отца?
Рауль отмахнулся от этой мысли. Возмущенный собственной слабостью, он повернулся к Либби.
— Нравится тебе это или нет, время от времени придется оставлять Джино с Сильваной. Ты не можешь брать его на заседания совета директоров, — уточнил он, заметив мятежный блеск в ее глазах.
Либби нахмурилась и неуверенно спросила:
— Зачем мне присутствовать на каких-то заседаниях совета директоров?
— Как я уже объяснял, мой отец оставил Джино пятьдесят процентов акций компании «Кардуччи косметикс». Но пока мальчику не исполнится восемнадцать лет, контролировать его долю в компании будешь ты, и тебе просто необходимо посещать заседания совета директоров.
— Понятно. — Либби пожевала нижнюю губу, придя в ужас от перспективы обсуждения деловых вопросов с членами правления «Кардуччи косметикс», которые, несомненно, будут смотреть на нее свысока, как сейчас смотрит Рауль. — Я, честно говоря, мало знаю о том, как управлять компанией, — призналась она.
— Для меня это очевидно, поскольку я ознакомился с неустойчивым финансовым положением твоего магазина, — язвительно бросил он. — Не бойся. Тебе не придется ничего делать. Ты всего лишь будешь ставить свою подпись там, где я скажу.
Либби обиженно уставилась на Рауля, взбешенная такой оценкой ее деловых качеств.
— Хорошо, я буду оставлять Джино с няней, пока нахожусь на заседаниях, — согласилась она с неохотой. — По крайней мере, Сильвана приятная женщина, в отличие от твоей тетушки. — Она скривилась, вспоминая надменно-презрительную тетку Рауля. — Этакая несчастная старая летучая мышь.
В душе Рауль согласился с мнением Либби. Но тетя Кармина была членом его семьи, сестрой его любимой матери, в то время как Либби — всего лишь бывшая любовница отца.
— Я не потерплю от тебя подобных суждений о членах моей семьи, — отрезал он. — Ты здесь потому, что так захотел мой отец, но я предлагаю тебе помнить свое место.
Его высокомерие разъярило Либби.
— На какое место ты мне указываешь? — поинтересовалась она, резко откинув голову назад. Огненно-рыжие кудри затанцевали вокруг ее лица. — Твоя драгоценная тетя посмотрела на меня так, будто я выползла из сточной канавы. Кстати, что за интересное словечко она использовала, говоря обо мне? Пожалуй, я попрошу Сильвану перевести его на английский.
Рауль с яростью взглянул на нее. Никогда в жизни никто не разговаривал с ним так, как Либби. Ему захотелось схватить ее и в наказание страстно поцеловать в губы, заставив замолчать. Его ноздри раздувались, пока он старался взять эмоции под контроль, но глаза оставались холодными, как гранит.
— Она назвала тебя проституткой, — мрачно сказал он.
— Какой ужас, — пробормотала Либби, слезы полились у нее из глаз.
«Боже, да она — блестящая актриса», — размышлял Рауль. Мужчину взбесило чувство вины, которое охватило его, когда он увидел, как дрожит ее нижняя губа. Либби выглядела такой уязвимой! Но, имея большой опыт общения с женщинами, Рауль знал, что большинство из них ужасно изворотливы, а Либби, конечно, ничем от них не отличается.
— Тетя Кармина — сестра моей матери. После смерти Элеоноры она сохранила теплые отношения с моим отцом, — строго пояснил он. — Пойми, тетушка была глубоко потрясена, узнав, что ее зять, которого она любила и уважала, имел тайную любовницу и ребенка. — Рауль нахмурился. — Ты так молода! Боже, Пьетро был почти старик и годился тебе в дедушки. Неудивительно, что Кармина с трудом выносит твое присутствие, она все еще скорбит о моем отце.
— Горе не дает человеку права быть злобным, — заявила Либби. — Я тоже страдаю. Последние несколько месяцев были худшими в моей жизни.
Несомненно, Либби притворяется. Вряд ли она горюет после смерти Пьетро. Рауль смотрел на нее с отчаянием, не зная, что делать. Что может привлечь красивую молодую женщину в мужчине, который на сорок лет старше ее? Только его деньги.
Рауль отвел взгляд от Либби, внезапно пожелав поскорее от нее избавиться. Он хотел презирать эту женщину, но каждый раз, глядя на нее, испытывал всепоглощающий сексуальный голод, чего очень стыдился.
Рауль пересек комнату и открыл портфель, лежащий на журнальном столике.
— Сегодня был тяжелый день. Твой багаж сейчас принесут. — Он достал пачку бумаг из папки и взглянул на Либби. — Мне нужно, чтобы ты подписала несколько документов.
— Что это такое? — Либби настороженно уставилась на бумаги. Ее сердце замерло, когда она поняла, что ей придется внимательно изучить их.
— Это касается различных решений, которые я принял в отношении «Кардуччи косметикс». — Он пролистал документы. — Вот это договор о слиянии компании со шведской косметической фирмой, производящей средства по уходу за кожей. А этот документ должен санкционировать перевод денежных средств в одну из дочерних фирм «Кардуччи косметикс» в США. Читать все эти бумаги тебе не стоит. Просто поставь свою подпись.
Либби нахмурилась:
— Как я могу подписать документы, не читая их?
Раздражение охватило его, когда она присела, включила настольную лампу и взяла первый документ из стопки.
— Это бессмысленно, — процедил Рауль сквозь зубы, заметив, как свет лампы золотит ее волосы. — Ты сама сказала, что ничего не смыслишь в управлении компанией. Я понятия не имею, почему мой отец закрепил за тобой контроль над акциями Джино! — взорвался он. — Когда Пьетро умер, я ожидал, что получу «Кардуччи косметикс» в свое полное владение, но на протяжении последних восьми месяцев компания находилась в подвешенном состоянии. Я не мог тебя найти. Из-за того, что ты по завещанию контролируешь пятьдесят процентов акций компании, я не имел права предпринимать решительные шаги. — Он глубоко вздохнул, успокаивая себя. — Я не прошу тебя сразу же приниматься за управление компанией. Ты избавишь нас обоих от потери времени, если просто поставишь свою подпись в нижней части каждого документа.
Либби уставилась на Рауля, наблюдая, как свет лампы подчеркивает резкие черты его лица. Ее постепенно одолевал гнев.
— Я сама удивляюсь тому, что Пьетро не отдал тебе контроль над акциями Джино, — наконец сказала она, растягивая слова. — Может быть, он не верил в то, что ты действительно позаботишься об интересах ребенка?
Как только Рауль услышал столь возмутительное обвинение, его кровь забурлила от ярости.
— Ты смеешь предполагать, что отец не доверял мне? — прорычал он, хотя втайне сам об этом подумывал. Может быть, эта женщина права, и его приемный отец не доверял ему настолько, чтобы отдать контроль над долей Джино. Подобные мысли разрывали его сердце, а от гнева душу терзала невыносимая боль.
Либби поняла, что зашла слишком далеко. Когда она рискнула посмотреть на Рауля, то увидела, что его темные глаза холодны как лед. Но она лишь хотела узнать правду.
— У Пьетро, конечно, имелись причины поручить контроль над долей Джино в «Кардуччи косметикс» его матери, — настаивала она.
И если Пьетро сомневался по поводу надежности своего приемного сына, то и она тоже будет в нем сомневаться.
Рауль мотнул головой, как будто Либби его ударила.
— Боже, кто-то должен научить тебя контролировать свой нахальный язык, — прохрипел он.
Мужчина бросился к ней со скоростью пантеры, прыгающей на свою жертву. Слишком поздно Либби поняла, что он подразумевал, говоря «кто-то должен научить». Но Рауль уже запустил пальцы в волосы девушки и откинул ее голову назад. Она испуганно вскрикнула, когда он припал к ее губам в жадном поцелуе.