Молчаливая роза

Глава 10

Огонек свечи загадочно мигал в подсвечнике красного стекла, установленном в центре стола. Над их головами возвышался навес, переплетенный побегами ползучего хмеля, а где-то в тени наигрывали скрипки, сопровождавшие безукоризненное пение Марио Ланца. Девон все спрашивала себя, сколько лет этому, сделавшемуся уже привычным итальянскому ресторанчику — удивительному кусочку старой Италии, который притулился на Гранд-стрит.

Джонатан выбрал ресторан «Валентино» из-за его старомодного комфорта и удивительно вкусной, приправленной специями еды, которую там подавали. Блюда были настолько калорийны, что Джонатан не мог позволить себе бывать здесь слишком часто.

Они разговаривали о политике и очень скоро пришли к выводу, что оба ужасные консерваторы. Потом разговор перекинулся на произведения искусства, которые оба коллекционировали, а затем и на другие, самые неожиданные темы. Так, например, Джонатан признался, что испытывает страсть к катанию на лыжах. Правда, с этим пришлось расстаться, как только он начал серьезно заниматься делами.

— Я люблю спорт, — сказал он, — катаюсь на лыжах с детства. Я и теперь с грустью смотрю на снег, вспоминая былые радости.

— А я училась в колледже и перестала посещать его, когда начала встречаться с Майклом — он не мог понять, зачем мне это нужно; все наши разговоры по этому поводу кончались ссорами.

— Уверен, вы были хорошей студенткой.

Девон улыбнулась.

— Неплохой. Я бы могла учиться лучше, если бы регулярно посещала занятия.

Потом они поговорили о путешествиях под парусом — это было еще одним хобби Джонатана, которое он был вынужден оставить по причине чрезмерной загруженности делами.

— А я вот никогда не плавала на яхте, — с сожалением сказала Девон. — Думаю мне бы это понравилось. Когда ветер дует в лицо, появляется чувство безграничной свободы. Удивительное ощущение.

— Это правда. Жаль, что я продал яхту. Из-за недостатка времени приходится отказываться от многого.

Постепенно между ними установилось чувство товарищества, которое все больше укреплялось по мере того, как, продолжался их разговор. Им подали листья салата, политые оливковым маслом и удивительно вкусным вином, потом подоспело ризотто для Джонатана и гноччи с сыром горгонзола для Девон. На десерт подали пропитанные ромом пирожные с кофейной подливкой.

Глаза Джонатана почти совсем потеряли серый оттенок и теперь казались голубыми, а его губы приобрели ясно выраженный чувственный изгиб. Девон не могла оторвать взгляда от его лица — ей не давали покоя воспоминания о поцелуе, жар которого все еще ощущали ее губы.

— Скажите, — спросила она, стараясь переключить внимание, — чем вы занимались утром, когда я вломилась к вам так неожиданно?

— Мы отрабатывали приемы карате. Это тоже мое хобби — одно из немногих, которые я еще могу себе позволить.

— Расскажите мне об этом вашем увлечении.

Джонатан поставил стакан с кьянти на бело-красную, в шашечку, скатерть. Хотя его лицо, как всегда, было бесстрастным, Девон подметила несомненные признаки того, что он не на шутку ею увлечен. Неудивительно, что у нее возникло теплое чувство по отношению к этому человеку, благодаря которому распускался цветок ее женственности.

— Карате было изобретено жителями Окинавы, когда завоеватели отобрали у них оружие и им стало нечем себя защищать.

— Ка-ра-те, — по слогам произнесла Девон, словно желая попробовать это слово на вкус. — Те люди, которые ломают кирпичи кулаками, тоже используют приемы карате?

Джонатан улыбнулся.

— Удары ладонями и кулаками — основные в карате, но используются также локти, колени и стопы. Я заинтересовался боевыми искусствами в пятнадцать лет, когда мы с отцом путешествовали по Японии. Начал я, правда, с дзюдо. Этот вид противоборства требует гибкости и более тесного контакта соревнующихся, он больше напоминает борьбу. Лишь со временем я увлекся карате.

Девон посмотрела на руку Стаффорда и провела пальчиком по твердой, будто каменной, ладони. Ладонь оказалась куда более мозолистой, чем она ожидала, но Девон все равно не верилось, что ею можно ломать кирпичи.

— Эти шутки я проделывал в молодости, — сказал Джонатан, Казалось, ему удалось проникнуть в ее мысли. — Теперь я занимаюсь карате, чтобы держать себя в форме. Джентльмен, которого вы у меня видели, — мой тренер Танака Мотобу. Мы дружим вот уже десять лет.

— Мне всегда казалось, что боевые искусства включают в себя медитативные упражнения.

Вы тоже занимаетесь медитацией?

— С помощью медитации достигается гармония между дыханием и действием как таковым. Каждый вдох или выдох должен совпадать с тем или иным движением. Медитация придает чувство уверенности в своих силах. Говорят, что, если человек преуспеет в искусстве карате по-настоящему, ему не страшна никакая опасность ни извне, ни изнутри — та опасность, что исходит из души самого человека, обуреваемого страстями. — Стаффорд хищно улыбнулся и с силой сжал руку Девон. — Когда я смотрю на вас, то понимаю, Что овладел искусством карате не до конца, — страсти меня не отпускают.

Девон расхохоталась, чувствуя при этом, как учащается биение ее сердца.

— Звучит весьма увлекательно. Скажите, кто вам привил любовь к карате?

— Отец. Ведь это он взял меня с собой в Японию. Впрочем как только мы попали туда, мне довольно редко доводилось его видеть.

— Расскажите что-нибудь о нем, — попросила Девон. Джонатан выпустил ее руку и, не отрывая глаз от ее лица, откинулся на спинку стула.

— Боюсь, это может разрушить некоторые ваши иллюзии.

— У меня их нет, так что продолжайте.

Джонатан вздохнул.

— Александр Маршалл Стаффорд. Высокий, смуглый. Он выглядел почти так же, как я сейчас.

— У меня создается ощущение, что все мужчины из рода Стаффордов очень похожи внешне.

— Боюсь, что на этом сходство и кончается. — Джонатан отвел взгляд — он явно не относился к тому разряду людей, которые с легкостью открываются перед окружающими, и Девон никак не могла взять в толк, зачем ему это понадобилось именно сейчас.

— Поверьте, мне все это очень интересно.

— Маршалл Стаффорд, человек холодны и расчетливый, — тут Джонатан покрутился на стуле, словно решая, говорить Девон всю правду или только часть, — был не слишком хорошим отцом и мужем. Моя мать да и я вместе с ней постоянно страдали от одиночества. У матери по крайней мере оставались благотворительность и загородный клуб, где она могла встречаться с друзьями. Я же с головой ушел в книги. Но даже мои хорошие отметки мало радовали отца, да и на мать он вечно злился. При всем том мы оба его любили. Его одобрение требовалось мне больше всего на свете. — Джонатан хмуро посмотрел на Девон, и у нее сжалось сердце от боли за него.

— Теперь он наверняка гордился бы вами. Стаффорд улыбнулся.

— Думаю, вы правы. До некоторой степени мне удалось приблизиться к отцу, когда я окончил Приистонский университет и ушел с головой в семейный бизнес. Начинал с самого низа, как это делал до меня каждый Стаффорд. Я был готов доказать, что кое-чего стою, и, продвигаясь по служебной лестнице, достиг положения менеджера высшего звена как раз к тому моменту, когда отец умер.

Девон вспомнила фотографии в газетах, на которых были изображены Джонатан и его сестра Мадлен. Оба они, одетые в черное, стояли у гроба отца.

— Через час после того, как я узнал о смерти отца, контроль над корпорацией перешел ко мне. — Джонатан взял свой бокал и сделал большой глоток. — Поначалу мне пришлось несладко. Оказывается, сам того не подозревая, я очень полагался на отца — особенно в делах корпорации. К тому же я только что женился. Но после смерти Стаффорда-старшего мне хочешь не хочешь, пришлось вникать в семейное дело. Я работал семь дней в неделю по шестнадцать часов в сутки, и у меня не было ни минуты свободного времени ни для жены, ни для Алекса. Я начал совершать те же ошибки, какие в свое время совершал мой отец, но тогда не замечал этого. Дело кончилось тем, что я потерял Ребекку. Потом умерла моя мать. К счастью, я наконец стал понимать, что происходит. Теперь я провожу с Алексом все свободное время.

На лицо Стаффорда набежала тень. Возможно, это было вызвано воспоминанием о том, что произошло с его сыном.

Девон была тронута.

— Мне кажется, он вас очень любит. Напряжение, сковавшее Джонатана, отступило.

— Вы это заметили?

— Этого нельзя не заметить. К тому же женская интуиция… Он накрыл ее ладони своими.

— А ваша интуиция, случайно, не подсказывает вам, о чем я сейчас думаю?

У Девон мгновенно пересохло во рту.

— Вы имеете представление, до какой степени я вас хочу? У нее внутри словно полыхнул огонь, а когда Джонатан принялся поглаживать большим пальцем ее ладонь, Девон затрепетала.

— Но мы же едва друг друга знаем.

— Да что вы? Я ведь только что рассказал вам о своей семье, о своей жизни. И знаете, почему я это сделал?

— В самом деле, почему?

— Мне хотелось поступить с вами честно.

— Не совсем понимаю, на что вы намекаете.

— Ну… я ведь знаю о вас кое-что такое, о чем мало кто догадывается.

Девон насторожилась.

— Вы имеете в виду мою историю болезни?

— Несомненно, какую-то информацию я почерпнул оттуда. Но еще больше я узнал, изучая ваш характер, и теперь имею довольно ясное представление о том, кто вы на самом деле. Впрочем, даже если бы вы сильно отличались от созданного мною образа, я все равно продолжал бы мечтать о вас. Если вы столь же честны перед собой, как я думаю, то должны признаться, что тоже неравнодушны ко мне.

Девон невольно вздрогнула. Она и в самом деле хотела близости с Джонатаном; это ощущение появлялось всякий раз, когда он находился рядом. Однако она сказала только:

— В наших отношениях следует принимать в расчет многие вещи.

— Вещи — или людей? Майкла Галвестона, к примеру?

— Я же говорила вам, что мы с Майклом друзья.

— Тогда что же?

— А как насчет Акеми Кумато? — Вас волнует, что я к ней езжу? — Казалось, Джонатана чуть ли не обрадовали ее слова.

— Ну, скажем, меня это стало бы волновать, если бы я… если бы мы…

— У нас с Кумато был своего рода договор. До недавнего времени наши отношения устраивали нас обоих, но в них не хватало подлинных чувств. Я с ней поговорю.

— Поговорите? — Неужели это должно было означать, что он собирается покинуть Акеми? А если так — действительно ли это нужно ей, Девон? — Не знаю что и ответить, Джонатан. Меня не интересуют кратковременные связи.

— Меня тоже.

Девон покачала головой.

— Как у вас все просто получается. Мы совсем разные люди, наши отношения могут не сложиться. Кроме того, следует иметь в виду мою работу.

— Жизнь редко дает гарантии, Девон. Если не рисковать, то и победы не видать.

— Но как быть с моим проектом?

— Да что с проектом? Неужели вы решитесь его продолжить, даже зная, что в результате пострадает Алекс?

— Признаться, я не уверена, что моя работа и в самом деле может угрожать eго здоровью. Кроме того, я решила пойти на компромисс. Я буду продолжать расследование хотя бы ради себя самой. Вы уже знаете, что мне нужно кое в чем убедиться. Но теперь я буду делать это скрытно, никого не посвящая в свои планы. Как поступить с собранными материалами, я решу, когда завершу исследования, не раньше.

Некоторое время Стаффорд молчал, обдумывая ее слова, и постепенно его лицо снова приобрело непроницаемое выражение.

— Договорились. Компромисс так компромисс. Девон облегченно вздохнула.

— Значит ли это, что вы больше не станете мне препятствовать?

— До тех пор, пока не увижу в вашей работе непосредственной опасности для себя и Алекса.

— В таком случае вы не откажетесь мне помочь? Почему бы вам не сходить со мной на несколько встреч? Вдвоем нам легче будет докопаться до истины.

— А что, если истина окажется не такой, как вы ожидали?

У Девон словно что-то сжалось в груди. В самом деле, что тогда?

— В таком случае, Джонатан, вы узнаете правду, какой бы она ни оказалась.

— Но как быть с нами, Девон? Я отношусь к тому типу мужчин, которые привыкли получать желаемое. Мы оба теперь знаем, чего я хочу от вас.

Девон сглотнула и надолго припала к бокалу с вином.

— Мне нужно подумать, Джонатан.

— Неужели? — Взгляд Джонатана словно просвечивал ее насквозь, подмечая желание, которое она старалась скрыть. — Ладно. Посмотрим, сколько вам понадобится времени. — С этим словами он поднялся, подозвал официанта и оплатил счет.

На улице продолжал задувать пронизывающий ветер, не Генри оказался на месте. Включив зажигание, он медленно повел машину им навстречу. Джонатан распахнул дверцу, Девон скользнула на сиденье. На улице, подняв воротники двигались пешеходы спеша укрыться от пронизывающего ветра за стенами домов. Джонатан занял место рядом с Девон и плотно прикрыл дверь.

— Покатайте нас немного по городу, Генри. Возможно, нам придет фантазия где-нибудь остановиться и немного выпить. — Он придвинулся к ней ближе.

— Опять выпить! — Девон притворилась возмущенной. — Вы только что ели макароны, десерт и пили вино. По-моему вы отступаете от своих правил. Это, должно быть, мое дурное влияние.

Джонатан загадочно улыбнулся.

— Да уж, Девон, вы и в самом деле заставляете меня совершать необдуманные поступки.

Он нажал кнопку, и мгновенно между ними и водителем выросла перегородка. Только несколько голубоватых лампочек освещали салон. Негромко зазвучала музыка. Некоторое время они ехали в молчании, потом рука Джонатана поднялась к ее лицу.

— Весь вечер меня не оставляло желание вас поцеловать. Когда его губы прижались к ее губам, Девон издала тихий стон и, приоткрыв рот, страстно ответила ему. Возможно, этого и не стоило делать, но сопротивляться обаянию Стаффорда она была не в силах. Его руки были везде: они гладили ее, прижимали к широкой груди, запутывались пальцами в волосах. Джонатан продолжал целовать ее, используя всю свою чувственную силу, которая, казалось, являлась неотъемлемой чертой всех мужчин из рода Стаффордов. Таких случаев, когда она настолько полно растворялась бы в мужчине, пожалуй, еще не было в ее жизни.

Наконец Девон почувствовала, что его руки завладели ее грудями и коснулись сосков. К счастью, осознание происходящего вернуло ей силы, и она, рывком высвободившись из объятий Стаффорда, отстранилась. Против ее ожидания, Джонатан не стал делать попыток снова приникнуть к ней; он лишь нежно провел пальцем по ее щеке.

— Вы мне снились всю прошлую ночь, — сказал Стаффорд, прерывая затянувшееся молчание.

— Что-то не верится.

— Нет, правда. Хотите, расскажу вам этот сон?

«Интересно, — подумала Девон, — слышит ли он, как стучит у меня сердце?»

— Во сне я вас целовал поцелуем долгим и очень крепким, потом отнес вас к себе в спальню и уложил на кровать. На вас был красный свитер, и под ним не оказалось бюстгальтера. Я понял это по тому, как ваши соски обрисовывались под тонкой шерстью.

Девон с шумом втянула в себя воздух.

— Я поцеловал вас снова, после чего потянул свитер вверх и обнажил ваши груди. Они были очаровательны, совершенны по форме и так уютно умещались в моих руках. Я отлично помню их тепло и даже их вкус, напоминавший вкус сливок…

Девон почувствовала, что ее голова вдруг сделалась легкой, а сознание словно бы отделилось от тела и поплыло по теплым волнам, которые колыхались в такт со словами Джонатана. Ей следовало сказать хоть что-нибудь, чтобы остановить его, но ее губы как будто замерзли и не могли произнести ни единого слова.

— Да, на вас была еще черная юбка из тафты, — продолжал он, — короткая, но не слишком, пояс черного цвета, резинки и чулки, но трусиков не было и в помине. Я положил руку вам на бедро, а потом скользнул в ваши заповедные глубины и коснулся…

— Джонатан!

Он улыбнулся, но улыбка у него получилась какая-то хищная, не похожая на те, что он расточал раньше.

— Мне остановиться или рассказывать дальше?

— Неужели было еще и «дальше»?

— Было, и немало. Не хотите слушать рассказ — не надо, но ведь я могу и показать. — Его рука снова коснулась ее груди и принялась гладить ее. Ее соски мгновенно набухли — в который уже раз! — и затвердели, сделавшись словно каменные.

Девон взглянула на Стаффорда с удивлением, словно видела его в первый раз в жизни. Потом она торопливо подалась назад, отодвигаясь как можно дальше.

— Мне кажется, будет лучше, если вы отвезете меня домой. Некоторое время Стаффорд молчал, рассматривая ее каким-то отстраненным взглядом.

— Я отвезу вас, если вы в самом деле хотите этого. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что это так.

Девон уселась прямо, изо всех сил стараясь сохранить контроль над собой.

— Я-я-я… не имела представления, что вы такой… такой…

— Агрессивный, верно? — подсказал он. — Если я разочаровал вас, Девон, то прошу меня простить. Я, кажется, никогда не утверждал, что способен ограничиться одной только дружбой с вами.

Девон смотрела на него во все глаза, она была возбуждена и смущена одновременно. При этом она отдавала себе отчет в том, что ее трусики сделались мокрыми.

— Вы всегда казались мне таким безупречным джентльменом… Неужели вы смогли бы повторить все, что говорили мне, во всеуслышание?

— А что тут такого? Разве мой сон вам не понравился?

— Ну-у… — Девон не знала, что сказать, и отвела глаза.

От Джонатана не ускользнуло то, что она все еще пыталась скрывать. Страсть боролась в ее душе со смущением и еще с другим, более сложным чувством, в котором доминирующей составляющей был страх.

— Если я ненароком вас обидел — прошу меня извинить. — Джонатан бросил в ее сторону проницательный взгляд. — Как иностранно, миссис Джеймс, вы оказались в каком-то смысле еще более невинны, чем я думал. — Даже в призрачном голубоватом свете салона он заметил, как она покраснела.

— Бросьте говорить глупости. — Девон уселась, стараясь держаться прямо. — Я уже была замужем… и… конечно же, у меня был Майкл.

Джонатан улыбнулся. Он был неплохим судьей в такого рода делах и сразу заметил, что Майкл для нее ровно ничего не значил.

— Поверьте, у нас с вами все будет по-другому, — сказал он.

— Но я…

— Я ведь дал вам время, чтобы подумать. Рано или поздно, Девон, я все равно намереваюсь вами овладеть.

— Но послушайте…

— Если вас это пугает, заранее прошу меня извинить. — Стаффорд наклонился к ней и поцеловал еще раз — нежно и без излишнего напора. — Между прочим, если вам всего этого не требуется, вы можете отказаться от встреч со мной.

Судя по ее лицу, Девон не слишком обрадовало это предложение. Сделав для себя столь знаменательный вывод, Джонатан успокоился.

— Вы подсказали самое мудрое решение. — Девон явно пародировала слова Джонатана, произнесенные им в момент их встречи у нее дома.

— Только не с моей точки зрения.

— Мне нравится быть с вами, Джонатан. Но дело в том, что в прошлом я совершила немало ошибок, и поэтому мне сейчас даже как-то страшно.

Да и мне тоже, подумал Джонатан и сам подивился своим мыслям Он вдруг почувствовал, что Девон имеет над ним необъяснимую власть, и тут же пожелал, чтобы она об этом никогда не узнала.

— Мы не станем торопить события. Когда придет время, вы забудете, что такое страх. — Он нежно улыбнулся. — Забудете. Я вам обещаю. — Джонатан нажал на кнопку, и панель, скрывавшая их от водителя, наполовину опустилась. — Миссис Джеймс решила отправиться домой, Генри. — Он услышал, как Девон с облегчением вздохнула, и это еще больше укрепило его уверенность в том, что он поступает правильно. Пусть едет домой, если хочет, и пишет свою книгу. Он же, в случае чего, сумеет ее остановить. Таким образом, все складывалось неплохо.

За исключением того, что он очень ее хотел. Больше, чем когда бы то ни было. Обычно женщины сами забирались к нему в постель. А эта — не захотела, и он был только рад. Если они в конце концов сблизятся, его победа от этого будет только слаще.

Стаффорд уселся прямо, хотя его тело было все еще напряжено. Девон желала все обдумать, а он хотел ее. Сколько же времени ему придется ждать?

Девон швырнула сумочку на диван и подошла к телефону. Она была взволнована, возбуждена до крайности и чувствовала себя очень неуверенно. Вряд ли ей удастся сегодня поспать, решила она. Впрочем, будет она спать или нет, существующего положения вещей ей не изменить.

Она провела несколько удивительно приятных часта с Джонатаном, и прежде всего потому, что он всю дорогу пытался ее соблазнить. Он оказался прав — она мечтала о близости с ним, хотя не согласилась бы признаться в этом ни за что на свете.

Зажужжав, автоответчик выдал записи двух звонков; один был от Кристи, а другой — от Майкла. Третьей позвонила мать. Девон перемотала пленку и снова прокрутила запись. Похоже, ничего особенного. Правда, Девон несколько насторожил ее тон, но было уже поздно и перезванивать она не стала, решив на следующий день заехать к родителям и выяснить, что происходит.

На следующее утро, поднявшись после бессонной ночи, Девон надела длинную коричневую юбку и толстый свитер, отделанный кожей, и уже собралась было выйти из Дома, как от входной двери позвонила Кристи. Девон нажала на кнопку, включавшую микрофон с ее стороны.

— Кристи, я как раз, собралась к матери; почему бы тебе не съездить со мной?

— Ладно, поехали. Я заскочила к тебе от нечего делать, думала, может, ты меня развлечешь?

— Жди меня внизу, я уже спускаюсь. — Девон подхватила пальто, шарфик и бросилась вниз по ступенькам, позабыв про медленно двигавшийся лифт. Встретившись в холле, подруги обнялись.

— Буду рада снова повидаться с твоей матушкой, — сказала Кристи. — Уж и забыла, когда видела ее в последний раз.

— Это было в день моего развода с Полом. Потом у меня началась депрессия, затем появился Майкл… Мы с ним были у родителей всего несколько раз.

— Твоя мама — прелесть. Она воплощает в себе все лучшие черты, присущие матерям.

— Пожалуй, звучит немного высокопарно, но ты попала в точку.

— Да и отец у тебя что надо. Девон расхохоталась.

— Вряд ли моего отца можно назвать идеальным мужем. Он слишком много пьет, слишком много ругается и временами бывает чертовски нудным. Моя бедная мамочка с ним намучилась.

— Перестань, Девон, я же знаю, что ты его обожаешь.

— Что поделаешь? Святой он или грешник — я его все равно люблю.

Они сели в такси, водитель нажал на газ, и они покатили.

— Есть особая причина для визита? — осведомилась Кристи, усаживаясь поудобнее. — Мама, надеюсь, здорова?

— С ней все нормально. Просто голос по телефону звучал как-то странно — то ли она была взволнована, то ли еще что… Ну я и решила заехать, узнать, как они там с отцом поживают.

Кристи, тряхнув головой, отбросила назад густые черные волосы, отчего серьги в ее ушах заколыхались.

— Ладно, расскажи теперь, что нового на свете?

Девон сразу же вспомнила предыдущий вечер, красивый рот Джонатана, его сильные смуглые руки. Еще мгновение — и ее щеки начали розоветь. Она сразу же отвернулась в надежде, что Кристи ничего не заметит.

— Господи, да ты никак с кем-то встречаешься!

— Почти, но не совсем.

— Как это — не совсем? Брось вешать лапшу на уши, уж я-то тебя знаю как облупленную.

— Я виделась с ним всего пару раз.

— И он тебе нравится, не так ли? Надеюсь, ты уже успела с ним переспать?

— Кристи!

— Скажи — успела?

— Разумеется, нет.

— И кто же он такой? Я его знаю?

Отнекиваться было бесполезно. Так или иначе Кристи все равно выпытала бы у нее правду.

— Его зовут Джонатан Стаффорд.

— Надеюсь, это не тот Стаффорд — смуглый красавец, очаровательный мужчина, к тому же несметно богатый, владелец гостиницы в Стаффорде?

— Тот самый.

— Боже мой!

— Мы встретились из-за моей работы — мне пришлось залезть в прошлое его семьи. Мы с ним друзья, честно.

— Разумеется. У такого парня, как Джонатан Стаффорд, наверняка полно друзей такого рода. Он, наверное, просто святой — должно быть, даже не сделал попытки тебя поцеловать, а?

Щеки Девон снова полыхнули алым.

— Ну… не совсем так.

— Ладно, лучше скажи, здорово было? Уверена наперед, что здорово.

— Прошу тебя, Кристи. Мне бы не хотелось это обсуждать.

Кристи хитро улыбнулась.

— Вот оно что… Значит, дело серьезное.

Девон попыталась было возразить, но Кристи ее остановила.

— Хорошо, хорошо. Больше вопросов не последует, я согласна некоторое время подождать. Слушай, я тут кое о чем вспомнила. Вряд ли мне удастся пойти с тобой на встречу с духом в среду вечером.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься оставить меня в самый ответственный момент? Ты ведь знаешь, как я ненавижу все эти метафизические штучки. Ты обещала, что на встречу с Задаром мы отправимся вместе! Обещала!

— У меня свидание, Девон. С одним маленьким итальянцем, от которого я без ума. Он слишком редко приезжает в город. Прошу, будь лапочкой и позволь мне не ходить.

— Нет.

— Слушай, у меня идея. Почему бы тебе не прихватить с собой Джонатана — ведь это он является владельцем гостиницы? Возможно, в результате вашего совместного похода выяснится, что и он знает об этом деле нечто интересное.

Упоминание о Джонатане бросили Девон в жар.

— Боюсь, это не самая лучшая мысль. Кроме того, он скорее всего занят. — Тут Девон вспомнила, что именно по средам Джонатан свободен и она уже разговаривала с ним об этом.

— А ты просто возьми и спроси. Вдруг он согласится — ведь, по твоим словам, Стаффорд твой друг.

Девон засмеялась.

— Хорошо. Я попробую. Но если он откажется, тогда со мной пойдешь ты.

— Заметано, — сказала Кристи. Они пожали друг другу руки, скрепляя договор. В этот момент машина остановилась. Девон расплатилась с водителем, и они с Кристи двинулись к знакомому подъезду под порывами пронизывающего ветра, который трепал темные густые волосы Кристи.

Высотный дом, куда они направлялись, был построен совсем недавно: продуманные точные линии, большие удобные комнаты, современное оборудование. Отец Девон как-то сказал, что если уж переезжать, то в хорошую, удобную квартиру. Никакого парового отопления, говорил он. Кондиционер, сверкающий линолеум и новенькая кухня для Юнис — таковы были его требования.

Хотя отец долго сомневался, переезжать было необходимо. Старые дома, в которых проживали ее родители, их друзья и соседи, были обречены на слом, и Девон нашла отличное место: многоквартирный небоскреб, располагавшийся по соседству со старой доброй Восемьдесят шестой улицей — там проживали подруги матери.

— Все наши друзья живут здесь, — сказала тогда Юнис, ее мать, — и мы не хотим с ними расставаться.

В этот город Юнис приехала из Ирландии еще девочкой и сохраняла в своей речи привычные ирландские словечки. Что же касается Девон, то отец Не жалел ни денег, ни сил на ее образование. Когда ей исполнилось двенадцать, она выяснила, почему родители уделяли ее обучению такое большое внимание. Как-то она пришла из школы раньше обычного, и ей удалось подслушать, о чем они спорили на кухне. Мать, оказывается, хотела сообщить правду о ее рождении, сожалея, что они не сделали это раньше. Отец же утверждал, что, если они будут молчать, девочка, возможно, никогда не догадается, что она не родная дочь, а приемная.

Появление Девон в дверном проеме положило конец дискуссии супругов. Тут-то девочка и узнала, что в младенчестве кто-то попросту оставил ее на ступенях их дома. Через шесть месяцев они ее удочерили. Хотя Девон потрясли эти откровения, она с тех пор больше никогда не расспрашивала об этом. Приемные дети обыкновенно желают знать, кто их истинные родители, но Девон любила Юнис и Пэдди и думать не хотела ни о ком другом.

Не мудрено, что она сильно отличалась от приемных матери и отца — ни, привычки, ни отношение к миру у них не совпадали ни на йоту.

Впрочем, до этого никому из них не было дела. Так по крайней мере Девон думала до тех пор, пока Пол Джеймс не развелся с ней и у нее не начались приступы панического страха, причиной которых, как выяснилось, явились отчасти эти самые различия. Понять, что происходит, ей тогда помог доктор Таунсенд.

— Заходите, заходите. — Юнис Фицсиммонс обхватила тонкими руками шею дочери. Это была хрупкая женщина далеко за пятьдесят. Впрочем, она отличалась непреклонностью, которой Девон не уставала восхищаться. — Боже мой, и Кристи здесь! Ты, девушка, ничуть не повзрослела с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз. Я рада, что тебе удалось к нам выбраться!

Они сидели на кухне, наслаждаясь ароматом тушеной говядины с картофелем, которую готовила Юнис, успевавшая при этом поддерживать разговор. Отметив, как похорошела Кристи, она захотела побольше узнать о ее «маленьком итальянце» и о намечавшейся поездке в Европу.

— Теперь-то я могу себе это позволить, — заявила Кристи, — а Франциск умирает от желания показать мне Венецию.

— Франциск, — повторила Девон. — Я все хотела услышать его имя.

— Ты ведь знаешь я никогда не называю имени ухажера, пока не решу, что дело серьезное.

— Ну да — после двух-трех свиданий.

Подруги рассмеялись, а вместе с ними и Юнис, хотя она была бы шокирована, если бы Девон с подобной легкостью меняла мужчин.

— А где папочка? — поинтересовалась Девон.

— Пошел на вечеринку к Шону О'Рейли — у того сегодня последний рабочий день, и он решил закатить по этому поводу пирушку.

— Значит, сегодня вечером тебе придется его откачивать.

Юнис закатила глаза:

— И не говори.

Тут Кристи посетовала, что мужчины вечно доставляют неприятности и беспокойства. Все рассмеялись.

— Приближается День благодарения, — сказала мать. — Ты когда намереваешься прийти?

— С самого утра. Буду тебе помогать.

— Десять часов меня вполне устроит. Я-то знаю, что к «жаворонкам» ты не относишься. — Юнис повернулась к Кристи. — Разумеется, я и тебя приглашаю — приводи с собой своего итальянского дружка, если хочешь. Мы всегда готовим на праздники целую гору еды.

— Ко мне на праздники приедут родители, — сказала Кристи, — но все равно спасибо за приглашение. — Родители Кристи постоянно путешествовали, поэтому не было ничего удивительного в том, что их дочь унаследовала от них склонность к перемене мест.

Поговорив еще немного, Девон решила задать матери главный вопрос.

— Вчера вечером, когда я прослушивала поступившие звонки, твой голос показался мне каким-то странным. Скажи, мама, что случилось?

— Детка, просто мы с отцом обеспокоены тем, что происходит у вас с Майклом.

Девон вздохнула. Она знала, что рано или поздно рассказать об этом все равно придется, и очень старалась отдалить день и час объяснения с родителями.

— Мне следовало сообщить вам об этом раньше, но… — Девон замолчала.

— Сообщить о чем, дочка?

— Тебе это, конечно, не понравится, но наша с Майклом свадьба не состоится. Мне надо было сообщить вам в тот же день, когда все решилось окончательно. Вот уже месяц как наша помолвка расторгнута.

— Но почему, скажи ради Бога?

Девон знала, что объяснения только больше расстроят Юнис, но, к ее удивлению, та сама решила ответить на свой вопрос.

— Я начинаю подумывать, что Майкл был прав и все дело заключается в этой безумной истории с призраками, в которых ты уверовала. Ты вот говоришь, что ваши разногласия касаются твоей новой работы, а он утверждает, что суть не в книге, а в героях этой книги. По-твоему, призраки существуют — вот в чем загвоздка.

— Майкл к зам приезжал?

Юнис кивнула.

— На прошлой неделе. Он очень за тебя волнуется, детка, да и мы с отцом тоже.

— Черт бы его побрал!

— А по-моему, Майкл прав. Он просто считает, что ты слишком много работаешь, и боится, что у тебя могут начаться те же неприятности, что после развода с Полом.

— Я его убью.

— Послушай меня, девочка. Из-за переутомления мир кажется тебе чуточку более мрачным, чем он есть.

— Да не в этом дело, мама. Вся история с привидениями… просто я пишу о них книгу. Она ничуть не отличается от тех, что я писала прежде. Майкл рассказывает обо мне всякую чушь, поскольку злится. Он надеется, что вы встанете на его сторону и поможете уговорить меня изменить решение.

— Может быть, тебе так и следует поступить.

— Если я с ним спала, это вовсе не означает, что я должна выходить за него замуж.

— Господь Всеблагой! Если твой отец услышит от тебя что-нибудь подобное, у него волосы встанут дыбом.

— Мама, времена меняются. Я не стану выходить замуж за Майкла только потому, что вы с отцом считаете, будто так должна поступить порядочная женщина. Я хочу быть счастливой — и на меньшее не согласна. А, со стороны Майкла было неблагородно впутывать вас в это дело.

Они пререкались таким образом еще около получаса, после чего Девон удалось заручиться обещанием Юнис переговорить с Пэдди и все уладить. Девон старалась как можно меньше упоминать о привидениях, в противном случае родители поверили бы не ей, а Майклу.

— Черт бы его побрал, — повторила Девон, обращаясь к Кристи, когда они снова вышли на улицу.

— Лично я никогда не считала Майкла Галвестона самым удачным твоим приобретением и рада, что ты его бросила.

— В сущности, никто никого не бросал. Кристи ухмыльнулась.

— Вот уж не думала, что твои родители в таком восторге от этого человека.

— Вовсе нет. Просто они старомодны. А теперь еще Майкл подкинул им историйку о моей тяге к привидениям. Как бы они не решили, что я спятила.

— Я же не думаю, что ты спятила.

— К сожалению, все остальные считают иначе.

— Все равно не сдавайся, Девон. Ничего не дается даром. Кроме того, если тебе сделается совсем уж жарко, всегда есть возможность уехать в Европу — со мной и Франциском.

Девон и в самом деле становилось жарковато, но виноват в этом был вовсе не Майкл Галвестон, а Джонатан Стаффорд.