Молодая вдова (СИ)

Глава 16

Мартиника боролась с искушением и в этот вечер не спускаться к гостям после ужина, но это было бы невежливо с ее стороны. Она пока еще хозяйка Шератона, необходимо выполнять свои обязанности, пусть и неизвестно, сколько еще пребывать в этом статусе.

На этот раз Уорнер присутствовал внизу, вокруг него, к большому неудовольствию Джаспера, кружили София и Маргарита. Эммет и лорд Уэльс против обыкновения не играли в карты, а вели беседу с виконтом Ландманом. К моменту появления в гостиной Мартиники в воздухе, казалось, повисло какое-то напряжение. В центре комнаты восседала графиня Кентервиль и Клотильда, Грегори стоял рядом с Мэри, сидевшей в кресле по правую руку от свекрови.

— Ваша светлость, пожалуйста, присаживайтесь рядом — обратилась к ней графиня Кентервиль, — я бы хотела с вами поговорить.

Мартиника нехотя направилась и присела рядом с матерью Грегори, обратив вопросительный взгляд на Мэри, та в смущении отвела глаза. Видимо, разговор будет неприятным.

— Я вас слушаю, миледи, — произнесла Мартиника.

— Прошло уже больше месяца с момента оглашения завещания, — начала графиня.

— Не собираетесь же вы обсуждать эту тему здесь и сейчас? — возмутилась Мартиника, окидывая взглядом комнату, полную людей, остановив разгневанный взгляд на Клотильде, сидевшей рядом с графиней.

— Ваша светлость, каждому в этом доме итак известны все подробности, потому не вижу смысла утаивать то, что я хочу вам сказать сейчас. Здесь итак собрались одни близкие вам люди, что касается мистера Уорнера, то он производит впечатление джентльмена, сильно погруженного в себя, и вряд ли будет излишне наблюдательным.

— Мы переживаем за вас, — вмешалась в разговор герцогиня Сомерсет, — время идет, а вы все еще не сообщили своего решения. Согласны ли вы выполнить условия завещания?

— А я думала, вашу светлость, интересует нечто другое, — с сарказмом произнесла Мартиника. Но ее оборвал взволнованный голос Мэри:

— Мы все переживаем за тебя, Мартиника. И даже герцогиня Сомерсет сейчас больше печется о семейных интересах, забыв о ненужной вражде.

Не желая расстраивать Мэри, девушка взглянула на Клотильду и графиню Кентервиль и произнесла:

— Можете быть спокойны, я планирую выполнить условия завещания. Но оттягивать принятие решения собираюсь до последнего. Так что советую вам не давить на меня, иначе у такой взбалмошной особы как я могут появиться другие соображения! А теперь прошу прощения, после всех этих разговоров у меня разболелась голова. Позвольте вас покинуть.

Мартиника резко встала и вышла, оставив гостей в нервном возбуждении. В спальню она решила не подниматься, а направилась в кабинет, но была настолько взбудоражена, что могла только мерить комнату шагами. Вскрикнув в бессильном гневе, Мартиника направилась в библиотеку. «Похоже, сегодня капля алкоголя мне тоже не повредит!».

Уютная тишина библиотечного кабинета резко контрастировала с напряженным оживлением гостиной. Мартиника подошла к глобусу-бару, откинув его крышку, обнаружила вместо привычного виски несколько изящных сосудов с вином.

— Ничего не понимаю, — пробормотала молодая вдова. Достав одну из бутылок, принялась внимательно рассматривать этикетку. От этого занятия ее отвлек голос Паркера:

— Я знал, что застану вас здесь.

Мартиника вздрогнула и обернулась, Паркер стоял у входа в кабинет и улыбался милой улыбкой школьника.

— Это вы распорядились принести сюда вино? — поинтересовалась она. Кажется, все в этом доме игнорируют ее права хозяйки.

— Я не распоряжался, — ответил ей Уорнер и, видя ее замешательство продолжил: — Я сам принес его, это вино из моих личных запасов. Мне пришло в голову, что если уж и позволять такой замечательной женщине напиваться, то пусть это будет более благородный напиток.

Мартиника ошарашено смотрела на него, не в силах решить: обидеться, поблагодарить или возмутиться? Паркер же продолжал:

— Вы жаловались, на отсутствие выбора. Я решил его предоставить, виски никуда не делось, вот оно рядом в графине, который занимает намного меньше места, чем прежний.

— Вы всегда такой предусмотрительный? — произнесла Мартиника, с некоторым вызовом в голосе.

— А мне казалось, что в прошлый раз мы успели перейти на ты, ваша светлость, — ответил с грустью Уорнер. Подошел и забрал у нее из рук бутылку:

— Ну, так что? Вам налить бокал? — продолжил он, игнорируя ее враждебное настроение.

В конце концов! Она же и шла сюда для того чтобы выпить.

— Ладно, Паркер! Наливай свой благородный напиток леди, пока она на стену не полезла от раздражения.

— Этот тон мне нравиться куда больше прежнего, — произнес Уорнер, наполняя бокалы.

Устроившись на оттоманке Мартиника, вдохнула прекрасный аромат, исходящий из ее бокала и сделала первый глоток. Вино было действительно превосходным! Давно она уже не пила такого прекрасного напитка, ее покойный супруг не держал в доме ничего кроме виски. Поскольку до смерти Сомерсета, герцогине случалось крайне редко употреблять алкоголь, ее этот факт нисколько не расстраивал.

Паркер устроился в кресле напротив, как и в прошлый раз, не сводя с Мартиники глаз в ожидании.

— Спасибо! Давно не пила ничего столь замечательного, — ответила она, с трудом заставляя себя фамильярничать с Уорнером: — но только не думай, что я страдаю зависимостью и каждый вечер опрокидываю рюмку-другую в тишине, пока никто не видит.

— Я и не думаю, — произнес спокойно Уорнер, ему обращаться к ней как старой подруге давалось намного легче: — Мне прекрасно известно, что у тебя в данный момент достаточно поводов для расстройства. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы выпить при этом и успокоить свои нервы. Вот если ты начнешь злоупотреблять… Но герцогини ведь не стают пьяницами? — решил поддеть ее Уорнер, от неожиданности она поперхнулась. Паркер обезоруживающе поднял руки вверх: — ладно, ладно. Я не имел в виду ничего подобного.

На несколько минут в кабинете воцарилось молчание.

— И все же, не могу понять, какой тебе резон спаивать меня? — вопросительно посмотрела на Уорнера девушка.

— Люблю выпивших и податливых женщин, — шутливо ответил он, внимательно следя, как округляются глаза Мартиники при его словах, — Шутка! На самом деле, догадывался, что рано или поздно тебя вынудят к сегодняшнему разговору, и ты захочешь побыть наедине со своими мыслями.

— И? Не вижу логики… Где мое вожделенное одиночество?

— Я же не договорил, — улыбнулся ей Паркер, — Люблю оказываться наедине с женщинами, у которых нет выхода.

На этот раз Мартиника поняла, что Уорнер снова издевается над ней, выудив из-под спины подушку, она с силой запустила ее в сторону кресла.

— Перестань, Мартиника! Я сейчас пролью вино, что ты потом будешь делать с этой замечательной обшивкой?

— Уорнер, вы до невозможности несносный тип, но благодаря вам, кажется, я успокоилась, — ответила ему Мартиника с выражением облегчения на лице.

— Мне снова надо называть тебя ваша светлость? — произнес Паркер, и в него тот час же полетела вторая подушка. Откуда ни возьмись, в ее госте проснулось красноречие и утонченное чувства юмора, а она-то считала его книжным червем.

«М-да, ничего себе библиофил, увлекающийся кулачным боем, и спаивающий дам шикарным вином…»

Беседа перешла в более мирное русло, Уорнер то и дело наполнял ее бокал, не забывая о себе. В кабинете стало прохладно, им пришлось растопить камин. Мартиника устроилась на полу, приняв полусидящее положение, она итак уже попрала все рамки приличия в своем общении с Уорнером, так что можно было не стесняться вести себя как ей удобно и дальше. Он также спустился на пол, устланный мягкий ковром, и устроился рядом, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза при разговоре. В согревающем свете огня, девушка смотрела на Паркера, рассуждающего об обыденных вещах с незнакомой ей стороны. С ним было легко и приятно общаться, его интеллект был гораздо выше чем у любого мужчины, с которым ей до сих пор приходилось сталкиваться, суждения отличались оригинальностью и незамутненностью взглядов, на секунду в ней пронеслась мысль сожаления, что ему уже тридцать шесть…

Неожиданно вдовствующая герцогиня наклонилась к нему, и прикоснулась губами к краешку его рта, но Паркер помедлив секунду, отшатнулся.

— Извините… — бормотала покрасневшая Мартиника в замешательстве, пытаясь безуспешно подняться на ноги, но запутавшись в своих юбках, не могла сделать это достаточно быстро. Паркер со снисходительной улыбкой приблизился к ней, и удержал на месте, легонько приобняв, он накрыл ее губы проникновенным поцелуем. У Мартиники перехватило дыхание, когда она ощутила его язык у себя во рту, но не успела девушка насладиться своими ощущениями, как Уорнер прервал поцелуй, и, не выпуская ее из объятий, произнес:

— Я отшатнулся не потому, что ты меня не привлекаешь. А потому что так будет правильно.

Выждав, пока взгляд Мартиники приобретет осмысленность, он выпустил ее из своих объятий и продолжил:

— Увлеченность мною может лишить тебя наследства, я же не хочу быть этому причиной. Сегодня я пришел сюда лишь с целью дать тебе совет.

— Относительно чего?

— Относительно выбора, который ты собираешься сделать. Я был уверен, что тебе захочется это обсудить, а из присутствующих — я наименее заинтересованная особа.

Мартиника лишь натянуто рассмеялась, попутно пытаясь убрать локоны, выбившиеся из прически:

— О! Конечно же, наименее заинтересованная… Так вот зачем ты меня спаивал? Чтобы иметь возможность убедить принять предложение своего друга, лорда Уэльса! А я-то думала, что хоть единственному человеку здесь интересна сама по себе!

— Глупенькая, — улыбнулся ей Уорнер, не обращая внимания на ее тон, — ты очень интересная личность, кроме того, ты мне безумно нравишься… Именно поэтому я хочу предупредить тебя не принимать предложение лорда Уэльса, ни в коем случае!

Мартиника, не ожидавшая такого поворота событий, открыла было рот, но тут же спохватившись, захлопнула его обратно.

— Он не подходит тебе. Лорд Уэльс не так уж плох в роли приятеля, но никогда не будет тебе верным мужем: мой друг из природы однолюбов, и, к сожалению, единственная женщина, которую он был способен полюбить — умерла. Кроме того, у него масса карточных долгов, а обретя твое богатство, у него не будет больше поводов сдерживать свой азарт. Увлекшись, он проиграет все до последнего пенни!

— Кого же ты мне предлагаешь? — надменно произнесла Мартиника, — уж не моего ли несостоявшегося бесхребетного жениха?

Уорнер посмотрел на нее с сочувствием:

— Нет, виконт Ландман законченный эгоист. Предлагаю тебе поехать в Лондон и выбрать там.

— Не хочу, — почти закричала Мартиника, — мне претит сама необходимость выбирать, я уже сыта по горло этой выходкой своего покойного мужа, мне хочется, чтобы все поскорей закончилось, и я смогла и дальше жить своей жизнью!

Так долго сдерживаемые слезы текли из ее глаз, Уорнер молча привлек девушку к себе и обнял, зарывшись головой в ее волосы.

— О, как я тебя понимаю… Но если хочешь сохранить Шератон, тебе придется пойти на этот шаг. Потому, раз уж ты не хочешь ехать в Лондон, где я мог бы представить тебе достаточно уважаемых женихов, предлагаю остановить свой выбор на лорде Лесли. С ним единственным ты сможешь сохранить свою свободу и независимость вместе с наследством.

— Я думала над этим, — сквозь слезы произнесла Мартиника, — но ты понимаешь, что я не могу даже представить его с собой в одной постели?

— Он же мальчишка по своему складу ума, ему, скорей всего, это будет неинтересно.

— О! Мой дорогой Паркер, есть-таки некоторые вещи, которые мне известны лучше, чем вам, — произнесла Мартиника, отстраняясь от Уорнера, — Люди с подобными отклонениями, как у лорда Лесли, очень часто обладают нездоровым темпераментом, который толкает их даже в постель кровных родственников. Я в своем детстве много наблюдала подобных ему. Кроме того, у них могут родиться точно такие же дети. У меня нет желания быть женой Базелю, и еще меньшее желание быть матерью такому, как лорд Лесли. Одно дело, если это вышло само собой, по Божьей воле… И другое — сознательно повышать риски.

— Дорогая, у тебя поразительная осведомленность о темных сторонах нашей жизни, как для титулованной особы. Откуда это у девушки твоего воспитания? — заметил с интересом Уорнер.

— Лучше тебе не знать об особенностях моего воспитания, — отрезала Мартиника. Повисло нелегкое молчание, в уголке глаза девушки повисла новая слезинка, но не успела она скатиться, как Паркер осушил ее своими губами. В который раз между ними проскочила искра желания, и Мартиника, не задумываясь о своих действиях, буквально вжалась своими губами в его рот.

Паркер не стал в этот раз проявлять благоразумие, а начал целовать ее: вначале нежно, потом требовательно, спустя несколько мгновений — исступленно. Из его рта вырвался стон, и, увлекая ее за собой, Уорнер повалился на мягкий ковер, оказавшись лежащим под девушкой. Руки его уже вовсю обследовали ее тело, скрытое складками платья, а губы переместились с лица в район шеи, прокладывая дорожку все ниже.

У Мартиники в голове бушевал ураган, все мысли куда-то унесло, в данную минуту не существовало ничего кроме нее и этого человека, его губ, прикосновений и непривычных, манящих ощущений. И как она могла подумать, что не в состоянии испытывать удовольствие от плотских утех?

Уорнер перевернулся, подмяв ее под себя. Мартиника, повинуясь интуитивному желанию, крепко обхватила его ногами, стараясь вжаться в него. Они опаляли один другого своим сбившимся с ритма дыханием, на секунду перестав целоваться и глядя друг другу затуманенным взором в глаза.

— Может нам лучше пойти к тебе в комнату? — прошептал Уорнер, зарываясь носом в ямку у нее за ухом, — ты первая, а я проберусь незаметно позже.

Эти слова привели Мартинику в некоторое замешательство, поскольку ей, наконец, стало ясно, чем именно Паркер собирается с ней заниматься в спальне. Но сердце девушки все еще продолжало учащенно биться, дыхание прерывалось, впереди маячила перспектива замужества с безразличным ей мужчиной, а Уорнер, хотя бы, воспламенял ее тело. В конце концов, она молодая вдова, которая до сих пор не лишилась девственности. Если кто-нибудь об этом узнает — поднимут на смех и объявят ее брак с герцогом Сомерсетом недействительным.

И, боясь передумать, Мартиника скороговоркой прошептала:

— Иди к себе в комнату, я открою внутреннюю дверь.