Монетка на счастье

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

По мере того как они приближались к югу, становилось теплее. Итальянская жара радовала после снегов, мороза и свирепых ветров альпийского перевала.

По временам Клионе представлялось, что лошади никогда не доберутся до места, с таким трудом тянули они экипаж вверх по узким извилистым горным дорогам, где с одной стороны открывалась бездонная пропасть, с другой — высокой стеной, венчаемой пиками вершин, вставали горы.

Они с Берил кутались в меховую полость, спрятав руки в муфты и поставив ноги на специальные грелки, которые наполнялись на каждой остановке горячей водой. Но все равно зубы у них стучали и хорошенькие личики синели от холода, когда они добирались до очередной гостиницы.

В Италии дорога казалась однообразной — по настоянию Берил они без остановок ехали в Рим. Клиону огорчала подобная спешка, они проводили совсем мало времени в местах, которые проезжали, и было некогда осматривать достопримечательности.

Обычно они прибывали в какой-нибудь город поздно вечером и покидали его рано утром, и дни походили друг на друга — быстрая езда, карета раскачивается и подпрыгивает на ухабах скверных дорог в облаке пыли, закрывающей вид на ландшафт из окон экипажа. Лорда Рейвена видели мало. Он предпочитал ехать верхом, невзирая на погоду, лишь изредка удавалось его уговорить передать поводья форейтору и сесть в карету, чтобы поиграть с дамами в карты и послушать сплетни.

Клиона не могла отогнать от себя мысль, что так даже и лучше — для Берил его внимание было бы тягостным: она томилась и грустила с того самого дня, как покинула Лозанну, а в ней лорда Маунтавона. Ничто ее не интересовало, она была погружена в свои мысли и порой часами не произносила ни слова, односложно отвечая Клионе на ее замечания.

— Знаю, любовь моя, я нагоняю смертельную скуку, — говорила она виновато. — Но стоит мне подумать, что я уезжаю все дальше от Иана, и я впадаю в глубокое уныние.

— Ты испытываешь к лорду Рейвену теплые чувства? — спросила Клиона, помолчав.

— К Сильвестру? Ну конечно, я испытываю к нему нежность, — отвечала Берил. — Он суров, беспощаден, он решителен и упрям — мне все это нравится в мужчине. Не огорчайся, Клиона. Я буду хорошей женой милорду, хотя он не сможет помыкать мною, как всеми остальными.

— Ты думаешь, справедливо по отношению к лорду Рейвену… что тебе дорог совсем другой человек? — спросила Клиона.

Его светлость был ей ненавистен, и все же она чувствовала, что Берил поступает с ним не лучшим образом, собираясь за него замуж, когда сердце ее отдано другому.

— Справедливо по отношению к Сильвестру? — Берил звонко рассмеялась. — Милая моя, ты начиталась романов мисс Берни. Сильвестр вовсе не ждет от меня искренней любви и сам не испытывает ко мне ничего подобного.

— Ты и вправду полагаешь, что это так? — спросила Клиона в изумлении.

— Ну конечно. Его светлость отдал свое сердце много лет назад прекрасной леди Джерси. Она — великосветская патронесса, я тебя как-нибудь отвезу в ее благотворительное общество. Ей нет равных по красоте, и Сильвестр, когда впервые приехал в Лондон, потерял от нее голову, словно деревенский простофиля — каким, по сути дела, и был тогда.

— И что случилось? — спросила Клиона.

Берил пожала плечами.

— Леди Джерси он скоро надоел — по крайней мере, так рассказывают все досужие сплетники. Я не осмеливаюсь говорить об этом с самим милордом. Она будто бы дарила его своим расположением некоторое время, а потом бросила и посмеялась над ним, и Сильвестр за одну ночь превратился в завзятого циника. Наверно, он страдал от чувства оскорбленного достоинства.

— Вот почему он столь невысокого мнения о слабом поле, — медленно проговорила Клиона.

— Откуда ты знаешь? — спросила Берил.

— Это… это чувствуется, — ответила Клиона. — Но, Берил! Как ты сможешь выйти за него замуж, если он любит другую? И тебе об этом известно…

— Он ее не любит, — ответила Берил. — Рейвен не любит никого, кроме себя. Но он будет вполне сносным мужем, а я постараюсь быть для него сносной женой. И еще, дорогая моя, он несметно богат.

Клионе было нечего больше сказать. У Берил в голосе слышался тот же пыл, что и у миссис Уикем, когда она рассуждала о лорде Вигоре. Отчего, думала Клиона не без горечи, она не воспринимает жизнь, как другие женщины? Но она знала — никогда деньги или положение не повлияют на выбор, который она сделает, выходя замуж.

«Просто я жадная, — сказала она себе. — Мне нужно гораздо больше, чем золото и титул. Мне нужно то, что, быть может бесценно и недостижимо, — сердце любимого».

Когда они прибыли в Милан, Берил немного повеселела и отправилась с Клионой в беломраморный готический собор, где на нее произвели должное впечатление сумрачные своды и толпы бритоголовых, длиннобородых монахов-капуцинов.

Вскоре они снова были в дороге и, миновав Парму и Медину, прибыли в Болонью, где остановились в небольшой и не очень комфортабельной, но тем не менее считавшейся лучшей гостиницей города.

Назавтра небо затянули серые тучи. Погромыхивал гром, не переставая хлестал ливень, карету, когда поднимались по дороге в Апеннинах, раскачивало, словно корабль в бурю. Берил жаловалась на головную боль, и Клиона понимала, что в такую скверную погоду всех мучат недомогания.

Ночь провели снова в маленькой гостинице, которая отнюдь не подняла их настроения. Матрасы оказались жесткими, а к столу подали такие макароны, что от одного их вида, как заявила Берил, ей стало худо.

Клиона и Берил ночевали в одной комнате, и когда Голубка пришла помочь им раздеться, она была бледна как полотно и дрожала от страха.

— Боже! Что с вами, Голубка? — удивилась Берил. — Вы словно увидели привидение.

— Вовсе не привидение, миледи. Появись кто с того света, я так не напугаюсь. На этом свете пострашнее может приключиться. Как бы нас не убили прямо в постели. Прямо нынче ночью.

— Убьют в постели! — воскликнула Берил. — С чего вы это взяли?

— Один из наших форейторов понимает по-ихнему, миледи. Он рассказывает, здесь в горах убийцы прячутся. Шайки по двадцать, а то и тридцать разбойников нападают на бедняг, что по дорогам ездят. Все с кинжалами, никто им не страшен, даже с заряженным пистолетом.

— Не слушайте этих историй, Голубка, — улыбнулась Берил. — Обычный вздор! Форейтор хотел вас напугать, чтобы у вас мурашки побежали по коже, — судя по вашей бледности, он своего добился.

Страхов Голубки, однако, унять не удалось, и Клиона подумала, что для тревоги имеются некоторые основания, — за день до того они проехали мимо девяти закованных в цепи узников, которые, как объяснил капитан Эрншоу, препровождались в Милан, где их должны были судить за грабежи и убийства.

Спали они в ту ночь плохо, однако утром ночные страхи развеялись — солнце ослепительно сияло, пологие склоны гор, казавшиеся накануне мрачными и пустынными, утопали в полевых цветах.

Им предстояло, однако, провести еще одну ночь в Апеннинах, и это снова означало ночлег в какой-нибудь плохонькой гостинице, не лучше, чем та, где они останавливались накануне. Капитан Эрншоу, однако, не надеясь на гостеприимство подобного убежища, благоразумно припас цыплят и яиц, купленных по дороге, а также свежих овощей и фруктов.

Его слуга отлично готовил, и, когда подали обед, Берил, проголодавшаяся за долгий день в пути, заявила, что лучше их не угостили бы даже в Карлтон-хаусе. Вечер был погожий, простые столы, покрытые грубыми льняными скатертями, жесткие стулья, пол без ковра — все это выглядело привлекательным и забавным, и трапеза обернулась не испытанием, а веселой пирушкой.

Берил переоделась из запыленного дорожного костюма в бледно-розовое атласное платье, и жена хозяина и хорошенькая молоденькая итальянка, которые прислуживали за столом, раскрыв рот, глядели на нее восхищенными глазами. Клиона была в своем единственном платье из белого муслина, но по крайней мере оно было новое и свежее, и, выпив бокал легкого золотистого вина, налитого лордом Рейвеном, она забыла о своей внешности и присоединилась к общему разговору, смеху и веселью.

Весь обед Берил кокетничала с женихом, болтая беззаботно и непринужденно. Его светлость это забавляло, а Клиона наблюдала за подругой с нескрываемым восхищением. Когда Берил того желала, она была неотразима, очаровательна, как никто, она игриво поглядывала сквозь длинные темные ресницы на лорда Рейвена блестящими глазами, сердито надувала румяные губки в ответ на некоторые реплики. И вдруг Клиона поняла — перед нею жених и невеста, а она посторонняя.

Полагая, что они хотят остаться наедине, она извинилась и вышла в сад.

Пообедали рано, было еще совсем тепло, солнце садилось, окрашивая сияющий небосклон в яркий пурпур. И Клиона внезапно испытала прилив счастья. Перед ней новый незнакомый мир, который ей суждено открыть для себя. Предстоит столько увидеть, столько узнать, ей почудилось на мгновение, будто она сумеет познать сокровенные тайны вселенной.

Она прошла через маленький сад и оказалась на склоне горы. Даже деревья странной формой отличались от привычных английских. Она принялась собирать цветы, некоторые из них были ей незнакомы — великолепные, яркие, они были восхитительны, и Клиона любовалась ими.

Она гуляла, все вокруг навевало покой, и в то же время поэтическая красота пейзажа внушала радостный трепет, а великолепие темного кипариса, чей силуэт вырисовывался на закатном небе, привело Клиону в восторг, от которого перехватило дыхание.

Любуясь кипарисом, она вдруг заметила человека, наблюдающего за нею, и почувствовала беспокойство — слишком далеко она ушла от гостиницы.

Одежда на незнакомце была грязной и рваной, из-за широкого пояса торчали рукоятки кинжалов, а под низко надвинутой широкополой шляпой виднелись золотые серьги, блестевшие в лучах заходящего солнца. Он не спеша направился к Клионе.

Она глянула через плечо в сторону гостиницы и увидела, что сзади к ней приближается еще один разбойник, а третий подходит сбоку. Ее охватил ужас, когда она поняла, какая ей грозит опасность. Но было слишком поздно!

Она рванулась бежать, но ее окружили. Двое схватили за руки, она закричала, но тотчас же тяжелая рука грубо и жестко зажала ей рот.

— Тихо, синьорина, и мы не причиним вам вреда, — сказал один из напавших.

Клиона говорила по-итальянски и поняла сказанное, несмотря на незнакомый диалект и грубую невежественную речь.

— Куда вы меня ведете?

— А вам это знать ни к чему, — ответили ей. — Не зовите на помощь, синьорина, или вам придется плохо.

Бессмысленно кричать, поняла Клиона. Вряд ли Берил или лорд Рейвен, занятые разговором, услышат ее; слуги в кухне, и любой шум извне будет заглушен грохотом кастрюль и резкими голосами хозяина и его жены.

— Я не стану кричать, — сказала она спокойно.

— Так-то оно лучше, — был ответ. — Негоже затыкать рот такой прелестной синьорине.

Он смотрел на нее с похотливым блеском в глазах, и Клиона затрепетала от ужаса, какого она никогда прежде не испытывала, и тут же сзади ей набросили на лицо носовой платок, завязав на затылке.

— А теперь пойдемте с нами, — сказали ей. — И не раскрывайте рта, не то кляпом заткнем.

С этими словами ее подняли на руки, и невероятным усилием воли Клиона удержалась от крика. Ее пронесли несколько шагов и посадили на спину какому-то животному. По его движениям она догадалась, что это мул. Ей пришлось обеими руками ухватиться за седло и поблагодарить бога, что похитители пешие, быстро передвигаться не могут.

Шли извилистой тропой под низко нависающими ветвями деревьев. Шуршали сухие листья под копытами мула, иногда раздавался треск сломанных сучьев, шелестел внезапно набегающий легкий ветерок.

Клиона думала о том, сколько пройдет времени, пока ее хватятся. Берил и лорд Рейвен погружены в беседу, могут пройти часы, пока они спросят о ней, да и то решат, что она легла спать. Единственная надежда, что у них с Берил одна спальня и, если та поднимется наверх, она увидит, что комната пуста, а Клиона не ложилась.

«Что предпримут они тогда? — спрашивала себя Клиона. — Какой выкуп запросят бандиты?» Она понимала — ее похитили ради выкупа. Так было проще отнимать деньги у путешественников, и Клиона о подобных случаях знала. Лорд Рейвен, как она полагала, даст им, сколько они запросят. Между нами всегда встают деньги, думала она с горечью, начиная с золотой гинеи, которую он положил ей в руку, а она в сердцах бросила ему вслед.

Мул нес ее вперед и вперед. Они, должно быть, покинули защищенное деревьями место: внезапно подул резкий холодный ветер, и Клиона мерзла в тонком платье.

Она боялась, что скоро придется пожаловаться, что ей холодно, но тут мула резко дернули за поводья, он остановился как вкопанный, и кто-то снял ее и опустил на землю.

Клиона стояла в растерянности, боясь пошевелиться. Ее снова подняли на руки, пахнуло потом, табачным перегаром, чесноком, Клиону затошнило, и она отвернула голову. Но через мгновение ее опустили на землю и тут же сняли с глаз повязку.

Она ожидала оказаться в пещере, но, к своему удивлению, увидела комнату, где было пусто, стоял только стол, в очаге ярко горел огонь, вокруг сгрудилось несколько человек. Свет едва проникал сквозь грязные разбитые окна, и горели три свечи, вставленные в горлышки бутылок.

После путешествия с завязанными глазами Клиона не сразу привыкла к свету, но потом ясно разглядела находившихся в комнате. По виду это были отвратительные головорезы, добывающие себе на жизнь, грабя и убивая незадачливых путешественников.

Один из них показался ей даже более отвратительным, чем его сообщники. Он был выше ростом и смуглее лицом, за поясом у него виднелся целый арсенал оружия, серьги казались богаче и красивее, чем у остальных. По тому, как он держался и с каким почтением на него смотрели присные, было ясно, что это главарь.

— Зачем вы меня привезли сюда? — спросила Клиона, нарушив тишину, которая становилась гнетущей, голос ее звучал слабо, еле слышно.

— Вы красивы, синьорина, и богаты, — был ответ. — Ваши друзья щедро заплатят, чтобы вас вернули в целости и сохранности, если же нет — жаль, но такая очаровательная синьорина должна будет умереть. Все мы когда-нибудь умрем, но обидно умереть совсем юной, не успев насладиться жизнью.

Злобные нотки в его голосе убедили Клиону, что это не пустая угроза. В страхе она чуть не вскрикнула, едва не попросила пощады, но ее удержала гордость — она молчала, высоко подняв голову.

— Пишите записку, — добавил он.

— Записку? — спроста Клиона.

— Si[21]. Друзьям, с которыми путешествуете. Английский милорд ваш возлюбленный?

— Нет, — отвечала Клиона. — Я всего лишь компаньонка и мало для него значу. Если вы запросите слишком больших денег, английский лорд решит, что я не стою такого выкупа. Они уедут, оставив меня здесь, и вы не получите ничего. Мертвое тело не продать даже в Италии.

Она видела, что эти слова возымели действие, хотя бандиты понимали с трудом ее более правильный итальянский и сложные фразы. Они стали переговариваться между собой, и главарь заявил:

— Вы не служанка. Слуги едут в другой карете. Вы подруга леди и милорда. Они вас не покинут. Англичане не предают друзей.

Клионе нечего было сказать. Она послушно обернулась к столу. Перед ней положили грязный листок писчей бумаги, подали перо и чернильницу с бледными, водянистыми чернилами.

— Что я должна написать? — спросила она.

— Напишите милорду, что вас похитили. Напишите, если он тотчас же не отдаст выкуп в пятьсот эскудо человеку с запиской, вы поплатитесь за это жизнью. Все должно быть сказано ясно, понимаете?

Взгляды Клионы и бандита встретились. Мгновение она смотрела на него, затем стала писать. Что подумает лорд Рейвен об этом письме, спросила она себя.

«Милорд!

Меня похитили омерзительные, грязные, жестокие бандиты. Их здесь шестнадцать. Мы в каком-то доме, но я не знаю где — меня доставили сюда с завязанными глазами. Они требуют выкуп в пятьсот эскудо и угрожают мне смертью, если сумма не будет заплачена принесшему письмо.

С великим сожалением, милорд, я пишу эти строки, но меня заставили. Я лишь могу обещать, что если ваша светлость милостиво согласится вызволить меня из рук убийц, я сделаю все, что в моих силах, и верну деньги, потраченные на меня.

Остаюсь, ваша светлость, вашей покорной слугой,

Клиона Уикем».

Клиона написала свое имя с небольшим росчерком, один из бандитов подал ей песок, и она снова взглянула на главаря.

— Письмо написано.

— Прочтите его мне.

— Нет, — отказалась Клиона. — Это письмо предназначено моему другу. Я подчинилась вашему приказанию. Я прошу его уплатить тому, кто принесет письмо, пятьсот эскудо.

К ее удивлению, похититель не настаивал.

— Ладно, — сказал он, взял со стола письмо и, стряхнув песок, сложил пополам. — Имя милорда, — приказал он, кивнув на записку.

Клиона своим мелким, аккуратным почерком надписала: «Достопочтенному графу Рейвену». Листок забрали со стола, и главарь скомандовал:

— Свяжите ее.

В мгновение ока Клионе скрутили руки за спиной и связали веревкой. Один из похитителей предложил что-то, Клиона не поняла, что он сказал, но главарь отвечал сердито, словно вопрос разгневал его.

— Нет! Нет! Она наша пленница. Нечего связываться с иностранкой.

Он снова отдал какое-то распоряжение, и Клиону вывели из комнаты и потащили по шаткой лестнице на верхний этаж. Видно было, что дом заброшенный. Когда-то, вероятно, принадлежал знатному или состоятельному владельцу, но его покинули хозяева, и скорее всего потому, что находился он в таком уединенном месте в горах, где жить трудно и одиноко. И все же когда-то это было импозантное здание, образец прекрасной архитектуры. Теперь же дом разваливался и стал убежищем грабителей. Клиону втолкнули в комнату на втором этаже. Все здесь было в пыли, пол давно не метен, из мебели лишь массивная деревянная кровать в углу. Бандиты оставили пленницу посредине комнаты, один из них подошел к выбитому окну и закрыл деревянные ставни. Второй поставил на каминную доску свечу и развел огонь на пепле давно угасшего очага.

— Вам будет тепло, синьорина, — сказал тот, что закрыл ставни, и Клиона инстинктивно отпрянула назад. — А теперь поцелуй за мои труды, — попросил он с заискивающей ухмылкой.

— Посмейте только прикоснуться ко мне! Я закричу! — пригрозила Клиона. — Я кликну вашего главаря. Он понимает, с пленниками следует обращаться достойно.

Ее голос звучал так негодующе, что бандит отступил назад и боязливо оглянулся, словно главарь и в самом деле следил за ним, стоя в дверях.

— Придержи язык, злюка! Я просто говорил с тобой по-хорошему, — буркнул он, и оба разбойника вышли.

Они заперли за собой дверь и задвинули снаружи тяжелый засов. Клиона слабо улыбнулась — наверно, они приписывают ей недюжинную силу, если воображают, будто она может сбежать из своей тюрьмы одна, без помощи и со связанными руками.

Она попыталась ослабить веревку, и через некоторое время ей это удалось. Запястья были до крови стерты, но Клиона сумела все же высвободиться из пут. Швырнув веревку на пол, она подошла к камину. Ей было очень холодно, и теперь, осознав до конца, какой бедой чревато то, что с нею случилось, она почувствовала себя совсем обессилевшей. Она опустилась на пол у камина и протянула руки к огню. Как долго она сидела, согнувшись у огня, Клиона сказать не могла. Внизу бандиты хохотали и громко разговаривали. Сколько времени понадобится тому, с кем послали письмо, чтобы добраться до гостиницы и вернуться с деньгами, думала она. Наверное, лорд Рейвен рассердится, получив ее записку. Она ставит его в тяжелое и крайне неловкое положение, но что же делать?

Сознание полной беспомощности и унизительности положения было мучительным. Она встала и приблизилась к закрытому ставнями окну. Вдруг, если выглянуть, можно будет увидеть возвращающегося с деньгами посланца?

И внезапно ей пришло в голову, что, получив от лорда Рейвена деньги, они откажутся ее отпустить или, быть может, он сам придет сюда вместе с тем бандитом и попадет, как и она, в ловушку?

Лорда Рейвена надо предупредить! Клиона принялась отпирать ставни. Старые и рассохшиеся, они громко заскрипели, но распахнулись. Затаив дыхание, она прислушалась, но гомон грубых голосов внизу заглушил скрип.

Клиона выглянула. Уже стемнело, и поначалу она не могла ничего в сумерках различить. Постепенно глаза привыкли к полутьме, и она увидела силуэты деревьев на бледном прозрачном небе, где сияла первая вечерняя звезда, дрожащая золотая точка над далекой горной вершиной.

И в это мгновение послышался тихий свист, совсем тихий, словно легкий вздох, но она не ошибалась. Она посмотрела вниз, однако не увидела ничего в густой тени. Свист повторился, и в темноте стал различим мужской силуэт. Клиона отпрянула было от окна, решив, что за ней подглядывает кто-то из бандитов, но тут еле слышно назвали ее имя, совсем тихо, но явственно произнесли: «Клиона!»

Она выглянула снова и безошибочно узнала стоявшего внизу. Видны были широкие плечи, белый галстук, лицо, поднятое к ней. Клиону захлестнула радость от того, что он здесь, а он полез по стене дома наверх.

Ей показалось невероятным, что этот великан, который всегда держится с таким достоинством, теперь ловко карабкается по шатким кирпичам, по выступам и щелям от вывалившейся штукатурки.

Вот голова его уже совсем близко, вот руки ухватились за подоконник. Мгновение — и он спрыгнул в комнату, где пленница замерла в волнении, не спуская огромных глаз со своего спасителя.

Фрак его был в пыли, изящные, безукоризненно сидящие брюки разорваны, но в остальном милорд оставался, как обычно, невозмутимым, даже его циничная улыбка пряталась в уголках рта.

— Вы здесь! Я не могу поверить — вы здесь! — Клиона протянула к нему дрожащие руки, он взял их в свои — сомнений не оставалось: он был с нею.

— Да, я здесь, — ответил он. — А вы полагали, я брошу вас на милость очаровательных похитителей?

— Вы принесли деньги?

— Какие деньги? — поинтересовался он.

— Выкуп, конечно!

— Значит, они его уже потребовали? Я так и думал.

— Но я не понимаю…

— Разве это имеет значение? — спросил он. — Ну-ка, давайте выбираться отсюда.

— Но как? — Она оглянулась на запертую дверь. — Их внизу не меньше шестнадцати.

— Я был уверен, что не один и не два. Они слишком трусливы, потому сбиваются в большие шайки. Наверно, лучше нам не беспокоить этих джентльменов.

— А как же?.. — начала Клиона.

Но лорд Рейвен снова был возле окна. Он опять негромко свистнул, и что-то с жужжанием влетело снизу в комнату. Это был моток толстой веревки. Он ловко его подхватил и приладил веревку к массивному столбику в изголовье кровати, закрепил на железной задвижке ставней и изо всей силы дернул на себя. Клиона наблюдала, широко раскрыв глаза.

— Выдержит, — сказал он. — Но лучше, наверно, спуститься по одному. Держитесь крепче за веревку. Эрншоу ждет вас внизу, спускайтесь.

Клиона выглянула в окно. Было невысоко, но она поняла, что ей ни за что не решиться на такой подвиг.

— Не могу, — прошептала она. — Я боюсь.

Он улыбнулся ей, как маленькому ребенку.

— Боитесь? — спросил он. — Однако вы так подчас неистовы, так храбры — на словах.

— Знаю, — уныло ответила Клиона. — Но боюсь спускаться по веревке одна.

Ей было стыдно признаться в этом. Она бесстрашно скакала на норовистых, почти необъезженных лошадях, смело разгуливала в одиночестве по ночному лесу, затевала перебранки с самим лордом Рейвеном, но сейчас дрожала от страха, боялась ступить на подоконник и доверить свое спасение веревке. Возможно, она трусит, потому что так натерпелась за эти часы, возможно, ее покинула решимость, потому что она могла полностью и абсолютно довериться человеку, который пришел ей на выручку.

— Держитесь за меня, — приказал лорд Рейвен, — будем надеяться, она выдержит нас двоих.

Клиона не сразу поняла, что собирается сделать ее спаситель, и у нее замерло сердце, когда он крепко обнял ее. Но тут же она прильнула к нему, приникнула всем телом, уткнулась лицом в плечо, а он, держа ее так, что мог взяться за веревку обеими руками, осторожно перелез через подоконник и, перехватывая веревку, медленно, но уверенно спустился на землю.

Капитан Эрншоу ждал их, и, как только лорд Рейвен спустился, а Клиона обрела твердую почву под ногами, он торопливо потянул ее в тень деревьев. Лорд Рейвен шагал сзади, прикрывая отступление. Подобрав юбки, Клиона спешила по неровной земле, стараясь не отставать от быстро идущего капитана Эрншоу. Сердце у нее колотилось, в голове была странная пустота.

— Лошади рядом, милорд, — сказал капитан Эрншоу, и в этот же миг Клиона споткнулась об острый камень.

Она почувствовала острую боль, которая стала каплей, переполнившей чашу, — Клиона против своей воли застонала и поняла, что дальше идти не может. Было темно, темнота поглощала все вокруг и пеленой окутывала Клиону, затуманивая сознание. Она почувствовала, что падает, но ей не дали упасть.

Кто-то поднял ее на руки. Это были те же сильные руки, что вызволили ее из плена. Она покорно отдала себя в их власть. Она спасена! Она чувствовала это даже когда, теряя сознание, погрузилась в полную тьму.