Мой милый друг

Глава 6

– Я распорядилась подать экипаж еще час назад, – удивилась Фоли.

Они с Мелиндой вышли на крыльцо особняка в шляпках и перчатках, готовые отправиться с визитом к леди Дингли. Лакей с поклоном отвечал:

– Мне доложили, мэм, что конюхам это запрещено.

– Запрещено?

– Да, мэм. Прошу прощения, мэм, таков приказ.

– Так нам не подадут карету?

– Нет, мэм.

– Это неслыханно! – воскликнула Фоли. – В таком случае объясните нам, как пройти к Дингли-Корту. Мы пойдем пешком.

Лакей встревожился.

– Я не очень-то хорошо знаю дорогу туда, мэм. Может, сторож вам объяснит?

– Идем, Мелинда, – скомандовала Фоли.

Утро выдалось холодное и туманное, ботинки увязали в грязи, но Мелинда не жаловалась. Они шли быстро, и Фоли злобно представляла, что каждый ее шаг – кинжал, вонзающийся в горло Роберта Кэмбурна. Увлеченная своими мыслями, она даже не заметила кролика, шмыгнувшего с тропинки в кусты.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, они наконец подошли к сторожке. Кованые ворота были наглухо закрыты. Фоли приблизилась к зеленой двери сторожки и постучала.

На стук появился дюжий сторож – видимо, Роберт Кэмбурн предпочитает нанимать таких громил. Он извинился, как и лакей, и отвечал, что ему не велено открывать ворота.

– Что? – нахмурилась Фоли. – Не может быть!

Сторож молчал, склонив голову.

– Мы что же, узницы? – возмущалась Фоли. – Просто ушам не верю!

– Таков приказ хозяина, мэм, – отвечал сторож, комкая шляпу в руках. – Что вы узницы, про то ничего сказано не было, а только мне велели ворота вам не открывать. Прошу прощения, мэм.

Фоли охватила паника. До сих пор она и представить не могла, что все зашло так далеко. Мелинда стояла рядом и молчала. Губки ее дрожали, желтый бант на шляпке намок от росы и поник, в глазах застыл немой вопрос.

Фоли почувствовала себя несказанно униженной. Разозлившись не на шутку, она повернула обратно к дому. Она выложит ему все, что думает! Нет, ничего она не будет ему говорить – просто соберет вещи и вместе с Мелиндой покинет поместье, даже если им придется перелезать через ограду.

Роберт стоял в гостиной у окна и смотрел, как Фоли и Мелинда выходят из дома. Фоли шагала решительно – так идут солдаты под свист полковых флейт и дробь барабанов. Казшюсь, она готова пройти не одну милю, только бы очутиться подальше отсюда.

Крик отчаяния замер у него на губах. Еще немного, и он пойдет крушить все вокруг, всех разорвет на кусочки – и в первую очередь ее. Ее – в первую очередь.

Она покинула его, а он не может пойти за ней. Он зверь, попавший в капкан, и ему суждено умереть в западне или отгрызть собственную лапу и освободиться.

Это все Филиппа – во всем виновата только она. Он скрывался от нее, запирался на все засовы, чтобы сохранить остатки разума – любой ценой. Ради этого погубил свою карьеру, будущее и рассорился с друзьями и знакомыми. А теперь потерял Фолли.

Фолли, Фолли, Фолли!

«Зачем она тебе? – спрашивала его Филиппа. – Зачем, если даже я тебе не нужна?» – Успокойся, – пробормотал он. – Тише!

«Ты для нее пустое место. Она уходит – бежит от тебя со всех ног. Ты не нужен даже ей – этой серенькой мышке».

Роберт глухо застонал, вглядываясь в бескрайние луга.

«Что с тобой происходит? – шептала Филиппа. – Ничтожество! Вечно ты пропадаешь вместе с грязными отвратительными индусами. Кроме них да твоей мерзкой собаки, тебя никто и ничто не интересует! Боже милосердный! И почему, спрашивается, я должна все это терпеть?»

– Замолчи! – гневно промолвил он.

«Я этого не вынесу! Не вынесу!»

Ее крик звенел в ушах, как вой привидения, и эхом прокатился по коридору. Роберт старался сохранять спокойствие – он знал, что это ее еще больше разозлит.

«Ты совсем обо мне не думаешь! И никогда не думал! Ненавижу тебя, ненавижу! Почему ты так ко мне переменился?»

Когда-то, давным-давно, он пытался успокаивать ее, говорил, что все время думает о ней, любит ее. Он старался исполнить ее малейшую прихоть – будь то деньги, наряды, вечеринки. Он брал деньги в долг у отца и готов был украсть драгоценные камни у самого султана. И все для того, чтобы она не плакала. Но что бы он ни делал, ей все было мало.

Она всегда, всегда была недовольна! Роберт не мог сделать ее счастливой. И Филиппа ненавидела его за это. Он пытался укрыться от ее истерик: бродил по базарам, вел дневники и записи и часто из-за рассеянности терял дорогу вместе со своим разведывательным отрядом. Кончилось тем, что отец отрекся от него и Роберта лишили всех ответственных должностей, что привело Филиппу в ярость.

Но ему было все равно. В то время у него уже была Фолли. Его милая Фолли – его самый близкий друг и голос разума. Он хватался за ее письма, как утопающий за соломинку, и так любил ее, что частенько засыпал за письменным столом, положив голову на листочки бумаги, исписанные ее почерком, словно делил с ней в воображении брачное ложе. От гуру он узнал много нового о физической любви, и теперь эротические образы теснились в его голове – он представлял себе, как будет ее любить, чтобы доставить ей удовольствие. Когда Филиппа спрашивала его, почему он ее не ласкает, он смотрел на нее и видел Фолли и целовал одну Фолли в своих мечтах.

«Целовал ее? – шипела Филиппа, как разъяренная кошка. – Эту маленькую глупенькую дурнушку? К тому же замужнюю! Она небось деревенская шлюха и готова лечь с каждым, кто бросит на нее взгляд».

– Кому, как не тебе, это знать, Филиппа, – криво усмехнулся Роберт.

И тут же пожалел о своих словах. Она взвилась, будто только того и ждала.

«Это твоя вина! Если бы ты любил меня, если бы ты был настоящим мужчиной! Я же не могу без любви! Почему я должна быть одна? Ты бросил меня. Любил меня, а потом бросил. Так что во всем виноват только ты, презренный негодяй! Беги же теперь за своей шлюхой. И оставь меня в покое! Я буду жить так, как хочу, и спать с тем, с кем хочу!»

Она танцевала на балу со всеми офицерами подряд, а Роберт наблюдал за ней, прислонившись к мраморной колонне. И не стал ее искать, когда она покинула зал с одним из своих кавалеров. Прождав ее целый час, уехал домой.

«Не прикасайся ко мне! – кричала она, когда он открыл ей парадную дверь в три часа ночи. – Не трогай меня! Я ненавижу, когда ты ко мне прикасаешься!»

Роберт очнулся у подножия лестницы. Резные драконы молча разглядывали его, зловещие и неподвижные.

Придя в себя, он заметил, что дворецкий ждет его у двери. Лэндер смотрел на него с презрением, как всегда.

– Распорядитесь насчет экипажа, – приказал Роберт.

– Слушаю, сэр. – И Лэндер отправился выполнять приказ, оставив Роберта в холле одного.

Роберт стиснул пальцами массивную деревянную голову чудовища, украшавшую перила лестницы. При одной мысли о том, что ему придется выйти на улицу, у него бешено заколотилось сердце, а ладони стали влажными от пота. Это хуже всего – боязнь открытого пространства. Боязнь, недостойная мужчины. Когда вернулся Лэндер и доложил ему, что экипаж подан, Роберт продолжал стоять как истукан, не в силах двинуться с места.

– Я передумал, – еле вымолвил он. – И никуда не поеду.

Лэндер даже не удивился – он уже привык к таким резким переменам. Почтительно поклонившись, он пошел к парадной двери. Роберт не собирался ждать, пока он ее отворит, и стал подниматься по лестнице, отчаянно стремясь найти безопасное убежище и в то же время понимая, что такого места для него просто не существует.

Фоли шла быстро, почти бежала, и сердце гулко колотилось в груди, а в ушах шумело. Мокрый подол прилипал к лодыжкам и затруднял движения, и ей приходилось то и дело приподнимать юбки.

Поглощенная этими манипуляциями, она не заметила, что к ней подкатил экипаж, запряженный парой гнедых. Фоли отскочила в сторону, тяжело дыша. Карета остановилась, и дверца распахнулась.

Фоли ожидала увидеть Роберта Кэмбурна, но из экипажа вышел Лэндер.

– Карета подана, мэм, – произнес он, не глядя на нее, но почтительно придерживая дверцу. – Я буду сопровож дать вас в Дингли-Корт.

Никаких объяснений или извинений по поводу задержки. Фоли с трудом перевела дух и кивнула Мелинде. Лэндер помог им сесть в экипаж. Их наряды теперь вряд ли подходили для визита, но Фоли решила об этом не думать. Не возвращаться же, в самом деле!

Дамы уселись по ходу движения, Лэндер сел напротив, и карета тронулась вперед – медленно, тяжело. Наверное, лучше было бы запрячь четверку лошадей, но Фоли все равно была рада. Когда они подъехали к воротам, Лэндер что-то негромко сказал сторожу, и тот неуверенно согласился. Фоли и Мелинда сидели, нервно сцепив пальцы.

Послышался звук отпираемого засова, и обе вздохнули с облегчением. Фоли храбро улыбнулась Мелинде.

– Ну и слуги у него! – весело заметила она.

– Да, – согласилась Мелинда, озабоченно разглядывая свои туфельки. – И как мы теперь предстанем перед леди Дингли в таком виде?

– А ты хочешь вернуться и переодеться? – спросила Фоли.

– Нет! – выпалила Мелинда.

К тому времени, когда карета подкатила к Дингли-Корту, они успели немного привести себя в порядок (насколько это было возможно). В архитектурном отношении особняк представлял собой смешение различных эпох: средневековая башня с узкими стрельчатыми окнами, современная пристройка, выполненная в том же стиле, и многочисленные дополнения, сделанные в разные периоды. Но все в целом смотрелось довольно гармонично. Игравшие на лужайке девочки побросали мячи и прутики и с веселым визгом побежали навстречу экипажу по аллее цветущих фруктовых деревьев. Впереди с радостным лаем неслись собаки.

Одна из девочек распахнула дверцу кареты, не дожидаясь, когда это сделает лакей.

– Гамильтоны приехали! – воскликнула она. Личико ее раскраснелось, волосы растрепались. Фоли вздохнула с об легчением: их с Мелиндой помятые платья будут не так заметны. – Это правда вы?

Фоли невольно улыбнулась:

– Нет, я принцесса Каролина, а это моя любимая болонка.

– Мама! – с укором промолвила Мелинда. – Да, мы Гамильтоны – меня зовут Мелинда, а это моя дорогая матушка.

Девочки стояли рядом, смеясь и перемигиваясь, пока Лэндер помогал Фоли и Мелинде выйти из экипажа.

– Папа, они приехали!

Сэр Говард вышел на крыльцо приветствовать гостей.

– Мы так рады вас видеть! Леди Дингли как раз собиралась опробовать новое фортепиано. А вы играете, миссис Гамильтон?

– Весьма посредственно, уверяю вас! Но мы с удовольствием послушаем игру леди Дингли.

– Может быть, мисс Мелинда тоже сыграет для нас? – с улыбкой спросил он, лукаво подмигнув девушке. – Проходите же, добро пожаловать.

Пестрая процессия прошествовала в дом – дети и собаки бежали впереди, напоминая веселую стайку рыбок, резвящихся на мелководье. Они прошли через коридор, в котором царил полумрак, и очутились в просторном холле. После причудливых резных орнаментов Солинджер-Эбби строгий английский стиль произвел на Фоли умиротворяющее впечатление.

В холл с плачем вбежала крохотная девчушка в белом передничке и уткнулась в ноги отцу. Сэр Говард подхватил ее на руки и передал кормилице, которая поспешно удалилась вместе со своей подопечной. Крики и плач постепенно стихли.

– Дорогая, приехали Гамильтоны! – объявил сэр Го вард, распахивая дверь.

Переступив порог комнаты, они словно попали в другой век – из холла елизаветинской эпохи в уютную комнату в светло-зеленых тонах. Птичка в клетке у окна, тяжелые длинные портьеры. За новым инструментом сидела худенькая леди и нажимала на клавишу, внимательно прислушиваясь. При их появлении она встала, поправила темные локоны под чепчиком и, не взглянув на мужа, промолвила:

– Как поживаете, миссис Гамильтон? Я Изабелла Дингли.

Фоли представила ей Мелинду. Гости и хозяева уселись в изящные кресла, а сэр Говард позвонил в колокольчик. У его супруги были правильные, но ничем не примечательные черты лица. Она казалась рассеянной – мысли ее были далеко.

– Какие у вас очаровательные девочки! – заметила Фоли, надеясь привлечь ее внимание. По губам леди Дингли промелькнула грустная улыбка. – Да, очаровательные.

– А где Джейн и Синтия? – спросил сэр Говард. – Они должны познакомиться с мисс Мелиндой.

– Катаются верхом. – Леди Дингли пожала плечами. – Я надеялась, что это их заинтересует, но… – Она указала на фортепиано и умолкла.

– Я так и знал, что это пустая трата денег, – проворчал сэр Говард.

– Им надо научиться играть, – тихо возразила леди Дингли.

– И кто же будет их учить? – хмыкнул сэр Говард.

– Я когда-то неплохо играла сама. – Леди Дингли уныло смотрела в окно.

– Да, я помню, – кивнул сэр Говард. – И очень недурно играла. Но это было так давно. – Он улыбнулся Фоли и Мелинде. – Может, мисс Мелинда порадует нас своей игрой?

– О нет, – скромно потупилась Мелинда. – Я знаю только те пьесы, которые выучила в школе.

– В школе? В таком случае вы покажете нам пример. Сыграйте же. Мы вас просим.

Он протянул ей руку, и Мелинде ничего не оставалось, как подчиниться. Она тревожно взглянула на Фоли. Та ободряюще кивнула падчерице. Хотя Мелинда была талантливой музыкантшей, для демонстрации ее способностей момент был выбран не совсем подходящий.

Но сэр Говард был непреклонен и галантно усадил Мелинду за инструмент. Она на мгновение прикрыла глаза, затем положила руки на клавиатуру. Фоли заметила, что пальцы ее немного дрожат. Первые такты сонаты Скарлатти прозвучали несколько неуверенно, но потом все пошло гораздо лучше. Фоли удивлялась про себя, как Мелинда вообще могла играть в таком состоянии, когда нервы натянуты до предела.

Заслышав звуки фортепиано, маленький зяблик в клетке принялся прыгать с жердочки на жердочку и весело щебетать. Прелюдия сменилась арпеджио. Мелинда слегка кивала головой в такт музыке. Фоли улыбнулась: ей нравилось наблюдать за падчерицей, когда та была поглощена игрой. Сама Фоли умела наигрывать только простенькие пьески, которые гувернантка вдолбила ей в голову в далеком детстве, и не обладала усидчивостью и терпением, чтобы научиться исполнять сложные пассажи. Ее пальцы начинали сталкиваться и заплетаться, словно суетливые фермеры, пытающиеся все разом потушить полыхающий стог сена.

Фоли украдкой взглянула на сэра Говарда. Он внимательно слушал Мелинду и слегка постукивал каблуком по ковру. Леди Дингли по-прежнему задумчиво смотрела в окно.

Улыбка Фоли померкла. Было время, когда и она вот так же смотрела в окно невидящим взглядом, как будто пыталась что-то разглядеть там, вдалеке, за цветущим садом и бескрайними лугами. Неужели и Мелинде суждено узнать, что такое одиночество в собственной семье, в собственном доме? А что, если она повторит ошибку Фоли и пустит в свое сердце запретную, непрошеную любовь?

Иногда, оглядываясь назад, Фоли и сама удивлялась, как ей удалось все это пережить. Она пряталась в оранжерее, где росли и цвели розы Чарлза, и рыдала там навзрыд, оплакивая свою несбывшуюся мечту. И как так получилось, что она горевала о мечте, как о живом человеке, Фоли не могла понять. После всех разочарований и потрясений ей порой казалось, что Роберт – ее нежный, любящий Роберт – где-то живет до сих пор. Вот какую власть имел над ней этот образ, созданный воображением! Настоящий Роберт Кэмбурн из Солинджера – полная противоположность ее воображаемому другу, что еще раз доказывает: она влюбилась в мечту. А теперь перед ней эгоистичный тиран – держит их в заточении и намерен лишить Мелинду права достойно выйти замуж.

Как же Фоли его ненавидит! У него нет ни сердца, ни совести, нет даже чувства юмора! Будь он совершенно чужой человек, она бы и то пришла в ужас, но он же Роберт – Роберт, который написал, что любит ее, влюбил ее в себя и умолял, чтобы она позволила ему писать ей, – словом, обольстил ее, как простенькую деревенскую дурочку, а она такая и есть! Но довольно – больше она не попадет в сети его чар и до конца жизни будет одна.

Соната закончилась как раз в тот момент, когда Фоли подумывала, не податься ли в монахини. В наступившей тишине раздались аплодисменты – это хлопали сэр Говард, леди Дингли и две девушки возраста Мелинды, стоявшие у дверей.

– Заходите, заходите, – пригласил их сэр Говард. – Миссис Гамильтон, это мои старшие дочери – мисс Джейн Дингли и мисс Синтия.

Вошла горничная, забрала накидки девушек и удалилась. Мисс Джейн и мисс Синтия приблизились к Фоли и сделали книксен. Мисс Джейн улыбнулась открыто и приветливо – совсем как ее отец, – а мисс Синтия – более сдержанно, но тоже довольно любезно.

– Какая прелестная мелодия! – сказала она, обратившись к Мелинде.

– Пускай девочки познакомятся и поболтают! – перебил дочь сэр Говард. – Ступайте и посидите в холле у камина.

– Папа, мы не можем туда пойти. – Возразила было мисс Джейн, но отец был непреклонен.

– Вы же знаете, что вашей матушке не нравится, когда вы приходите в костюмах для верховой езды. Ступайте же, пока у нас у всех не разболелась голова! Мисс Мелинда, надеюсь, вы не против.

– Нет, конечно, я… – пробормотала Мелинда, увлекаемая в холл сестрами Дингли.

– Ну вот! – провозгласил сэр Говард, усаживаясь в кресло. – Миссис Гамильтон, не соблаговолите ли оказать нам честь и разлить чай?

Фоли выполнила его просьбу.

– Как обстоят дела в Солинджере? – вежливо осведомился сэр Говард, внимательно глядя на Фоли.

– Со вчерашнего вечера ничто не изменилось, – смущенно ответила та. – Прошу извинить нас за то, что явились к вам в таком виде, леди Дингли. Произошло недоразумение, и нам поначалу не подали карету. Пришлось идти пешком – мы не знали, что Дингли-Корт так далеко.

– Недоразумение? – переспросил сэр Говард. Фоли промолчала. – Не стесняйтесь, мэм, будьте с нами откровенны. Можете считать нас своими друзьями. Все, что вы скажете, останется между нами. Я нарочно отослал девочек, чтобы они не мешали нашей беседе. Ты ведь согласна со мной, дорогая? – спросил он у жены.

– Да, конечно, – рассеянно обронила леди Дингли.

– Я хотела сказать, что… – Фоли было ужасно неловко и в то же время хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и опасениями.

– Вы говорите, что произошло какое-то недоразумение и вам не подали экипаж, – заметил сэр Говард. – Сегодняшнее утро не совсем подходит для прогулок пешком.

– Да, это верно. – Фоли отпила глоток чая и, понизив голос, продолжала: – Слугам было велено не пускать нас за пределы поместья. Но возможно, они что-то перепутали, потому что в конце концов Лэндер усадил нас в карету и проводил до ваших владений. Он здесь, с нами. – Я видел, – кивнул сэр Говард. Наступила неловкая пауза. В клетке щебетал зяблик.

– Мне кажется, – задумчиво промолвила Фоли, – нам не следует возвращаться в Солинджер.

Сказав это, Фоли взглянула в лицо сэру Говарду. У нее в голове не укладывалось, что она произнесла эти слова вслух, и в то же время ей было абсолютно ясно, что никакая сила не заставит ее сесть в экипаж и отправиться обратно в мрачное поместье.

– Ума не приложу, что нам делать! – в отчаянии воскликнула она.

Сэр Говард поднялся с важным видом. Леди Дингли отставила чашку и выжидательно посмотрела на супруга.

– Ваши вещи все еще там – в Солинджере?

– Да, – еле слышно ответила Фоли.

– Вы должны переночевать у нас. – Сэр Говард дернул шнурок звонка. – Лэндер привезет ваши вещи.

– Нет-нет, мы не собирались обременять вас! – горячо возразила Фоли. – Наверняка неподалеку есть гостиница…

– Чепуха! – перебил ее сэр Говард. – Вы нас вовсе не обремените, дорогая. – Он выглянул в коридор и что-то сказал слуге, явившемуся на вызов.

– Это очень любезно с вашей стороны, мэм, – обратилась Фоли к леди Дингли, – но вам нездоровится. Мы собирались только нанести визит, а не переселиться в ваш дом! Если вы порекомендуете нам недорогую гостиницу, мы…

– И как вы собираетесь за нее платить? – спросил сэр Говард, прикрывая дверь. – Простите меня за прямоту, но я сомневаюсь, что вы захватили с собой достаточно денег, собираясь в гости.

К сожалению, он был прав. Все деньги, какие у нее были, Фоли оставила в Солинджере. Раздался стук в дверь, и на пороге появился Лэндер.

– Дамы не вернутся в Солинджер, – заявил сэр Говард. – Соблаговолите прислать сюда их вещи.

Лэндер вопросительно взглянул на Фоли. В его взгляде не было ни удивления, ни неприязни – только настороженность. Фоли никак не могла понять, что он собой представляет: для дворецкого слишком молод и больше похож на завсегдатая игорных притонов, чем на респектабельного слугу.

– Мэм, это правда? – спросил он.

– Да, – ответила Фоли. – Мы собираемся сегодня же покинуть Солинджер.

– Как вам будет угодно, мадам, – спокойно промолвил Лэндер.

– Я пошлю вместе с вами слугу и горничную – они привезут багаж на нашей двуколке, – сказал сэр Говард.

Лэндер почтительно склонил голову, но продолжал смотреть на Фоли.

– Таково ваше желание, мэм? Я мог бы и сам привезти ваши вещи, а также уладить все, что вы сочтете нужным.

– Так вы хотите лично убедиться, что… – Фоли почувствовала, что краснеет. – Прошу меня извинить, – сказала она сэру Говарду.

– Ну конечно! – ответил тот и предложил руку своей супруге. – Идем, дорогая. Нам надо проследить, чтобы для наших гостей подготовили комнаты.

– Да, идем. – Леди Дингли поднялась и слегка улыбнулась присутствующим.

– Вы так добры, мадам, что согласились приютить совершенно незнакомых вам людей, – сказала ей Фоли.

– О нет, это вы оказали нам честь, миссис Гамильтон. Я рада, что мои девочки познакомились с вашей дочерью.

Последнее заявление удивило Фоли – ей казалось, что леди Дингли вообще не заметила Мелинду. Но раздумывать над этим она не стала – перед ней стоял Лэндер и ждал ее распоряжений.

– Не знаю, как воспримет эту новость мистер Кэмбурн, – неуверенно начала она.

– Я тоже, мадам.

– Я напишу ему записку! – нашлась Фоли. Лэндер коротко кивнул.

Фоли присела за стол, взяла перо и бумагу и вывела: «Уважаемый мистер Кэмбурн». И задумалась – что же дальше?

Мистер Кэмбурн, ваши голубки упорхнули. Мистер Кэмбурн, я устала от ваших странных выходок. Мистер Кэмбурн, вы просто сумасшедший, и нам ничего не остается, как покинуть ваш гостеприимный дом…

Фоли вздохнула. Здесь, вдали от мрачноватого особняка, все кажется нереальным, как сон. И в то же время, стоило ей представить, что она снова садится в карету, внутри у нее все сжалось от ужаса.