Мой ревнивый муж

Глава 43. Встреча

Полина мерила шагами свою крошечную двушку вот уже который час подряд.

Кусала губы, вздрагивала от каждого шороха. Прислушивалась, не раздаются ли шаги на лестничной клетке.

Она ругала себя на все лады:

– Глупая! Дурища! Как я вообще могла такое учудить?!

Еще бы – считай, одним несчастным селфи она перечеркнула целых полгода пряток от бывшего мужа.

Фактически приглашение ему отправила.

Да что там – ковровую дорожку расстелила.

Вот тебе, Макс, железный повод снова ворваться в мою жизнь. Мучай меня дальше, сколько твоей душе угодно.

Но…

Он же оставил ее в покое на целых полгода, может что-то за это время да понял? Может, больше не станет вести себя как псих?

Ага, точно! Макс и не как псих… Это ж, конечно, возможно. В другой вселенной.

Изрядно перенервничавшая, Полина в очередной раз открыла мессенджер, через который отправила злосчастное фото. Бывший муж уже много часов подряд молчал, ничего ей не отвечал.

Она, грешным делом, хотела удалить селфи, как будто его и не было. Но какой в этом смысл? Макс его видел, так что это не изменит ровным счетом ничего.

Положа руку на сердце, ей давно следовало сказать ему, что соврала тогда про выкидыш.

К слову, оно было недалеко от истины в определенный момент.

Полина действительно провела несколько дней в частной клинике на сохранении, пока скрывалась от Макса. Ей пришлось выложить за это кругленькую сумму, ведь в обычную больницу она обратиться не могла из-за опасений, что ее тут же найдут. Хорошо еще, у нее были деньги. Спасибо бабушке.

Что важно, она соврала тогда Максу о том, что потеряла ребенка, лишь потому, что хотела иметь хоть какую-то возможность спокойно его выносить. У нее имелся серьезный повод.

В тот момент она была так напугана его появлением, так хотела, чтобы он ушел… Хотела отвадить его любым способом. Вот и сказала так про малыша, потом сто пятьдесят раз просила у крохи за это прощения.

Однако, как ни крути, таким способом отваживать отца малыша – это низко.

Вот если бы Макс его не хотел, как, допустим, ее отец, тогда другое дело. Ее родитель отказался от Полины вполне осознанно. Но Макс-то мечтал о ребенке. Она поступила с ним несправедливо.

«А он со мной справедливо?» – спросила она сама у себя.

И он несправедливо, и она.

Но ребенок не виноват, что мама с папой никак не могут найти общий язык, верно? Малыш скоро родится. И, как ни крути, ему нужны будут оба родителя.

А если быть совсем честной хотя бы с самой собой, все эти полгода Полину ела совесть за то, что она соврала Максу про ребенка.

Она успокаивала себя как могла. Почти убедила себя в том, что для Максима это не было таким уж травмирующим событием. Ведь после ее сообщения о выкидыше он просто ушел, не слишком членораздельно пробурчав свои извинения.

Она, честно говоря, не думала, что ребенок для него окажется так уж важен.

Однако после того как прочитала его письмо, поняла – очень важен. Макс все это время страдал и мучился. Из-за ее вранья!

Тут-то совесть и заела Полину окончательно, вот она и отправила ему селфи.

А теперь…

Теперь могло случиться все что угодно.

День уже клонился к ночи, а от Макса по-прежнему ни слуху, ни духу.

Он не написал ей ни строчки, не позвонил. Даже адреса не спросил.

Впрочем, адрес ему, скорей всего, известен, ведь он подловил ее у дома в прошлый раз, с тех пор она не переезжала.

«Может, он вообще решил проигнорировать мое селфи?» – вдруг закралась в ее голову мысль.

Будто в ответ на ее слова в прихожей раздался звук дверного звонка.

– Поля, это я, – услышала она и похолодела внутри.

Полина замерла прямо посредине малюсенькой гостиной, не зная, что делать, чего ждать.

Колени предательски затряслись. Захотелось выключить свет и сделать вид, что дома никого нет.

Эх, сама виновата. Выпустила джинна из бутылки, теперь жди чудес.

Максим нажал на дверной звонок еще раз.

Долго держал палец, вслушивался в громкую трель. Такой звонок точно услышишь, даже если находишься в ванной.

Но Полина отчего-то не открывала, хотя он видел в ее окнах свет. Кроме этого, явно слышал в квартире какое-то шевеление. Или показалось?

Он мчался сюда как угорелый.

Шутка ли, отмотал сегодня тысячу километров, пока спешил к ней, единственной.

Сначала в Краснодар на машине, потом оттуда самолетом в Москву. От аэропорта до ее квартиры уже на такси.

Он так хотел побыстрее оказаться рядом, а она даже не изволит открыть ему дверь.

– Поль, открой, пожалуйста, – попросил он как мог сдержанно.

Вдруг из-за двери раздалось:

– Я не хочу открывать.

Вот так запросто: «Я не хочу тебе открывать, Максим. Иди ты лесом…»

– Поль, – начал он аккуратно. – Ты зачем отправила мне фото? Чтобы я у дверей постоял? Я, в принципе, могу постоять, мне не в лом…

Неожиданно ему прилетело от Полины признание:

– Я боюсь.

От этого Максиму стало совсем не по себе.

Он прокашлялся, принялся ее убеждать:

– Тебе нечего бояться, милая. Обещаю, ничего плохого не сделаю. Вообще не сделаю ничего, что ты не захочешь. Так пойдет, Полин?

Сказал и вслушался в то, что происходило за дверью.

Там же не происходило ровным счетом ничего.

Полина молчала примерно минуту. Каждый миг этой несчастной минуты длился вечность или даже дольше. Но Максим терпел, ждал.

Из-за двери снова послышался ее нервный голос:

– Если я тебе доверюсь и открою, а ты меня потом обманешь, я больше никогда тебе не поверю, понял? Я вообще больше никому никогда не поверю…

Ее слова как ножом по сердцу.

Больно, почти невыносимо.

Максим проглотил и это, проговорил сдавленно:

– Клянусь, Поль! Буду вести себя нормально. Пожалуйста, поверь…

Снова молчание.

Звенящее, выматывающее душу.

Наконец в замке послышался щелчок, и дверь открылась.

Максим шагнул в прихожую и обомлел, наконец увидев Полину вживую.

Она стояла перед ним в синем комбинезоне с застежками спереди. Волосы распущены, взгляд виновато-обиженный…

Такой знакомый взгляд!

Такой родной…

И лицо родное, до одури милое, и фигура, и торчащий вперед животик, которого уже не чаял увидеть. Разве что в самом сладком сне.

Максим смотрел на Полину и не верил, что видит ее в реальности, что она никакая не ночная фантазия. Стоит перед ним, дышит, живет, чувствует.

Как он вообще мог так долго держаться от нее подальше? Как хватило сил? Теперь не имел ни малейшего понятия.

– Поля, Полечка моя, – затвердил он совершенно бездумно. – Красивая, беременная…

Он шагнул к ней, еще раз осмотрел с головы до ног.

Потом схватил любимую за руки, принялся целовать ее пальцы и ладони, перемежая поцелуи ласковыми словами:

– Хорошая моя, драгоценная, самая замечательная…

Целовал, пока Полина не начала возмущаться.

– Макс, ты что? Макс, прекрати, – сказала она, стремясь убрать от него руки.

Максим отпустил, хоть и нехотя, но не держать же насильно.

Шумно вздохнул, жадно вгляделся в ее лицо и попросил:

– Пусти меня, пожалуйста…

«В свою жизнь, в сердце, мысли, даже в паспорт, будь он неладен», – так он хотел продолжить, но прикусил язык, чтобы не напугать с порога.

Полина ответила просто:

– Проходи.

«Сейчас главное – ничего не испортить», – принялся он твердить про себя.