Мой темный принц (Л. Дж. Шэн) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 8)

Оливер

Пушечное ядро с обрыва. Алкогольное отравление. Повесившись на бороде официанта длиной по пояс, которая, как я клялся, попала в мое вино.

Я не знал, как покончу с собой сегодня вечером.

Я просто знал, что убьюсь.

В данный момент я размышлял о том, чтобы схватить свой нож для стейков и проткнуть им сердце. Хотя я был открыт и для других способов, включая (но не ограничиваясь ими) набивание карманов камнями и бросание в озеро (спасибо, Вирджиния Вульф), а также старый добрый прыжок в «Ламбо» и нажатие на педаль газа на протяжении всей поездки в ближайший дуб.

Сказать, что ужин был ужасным испытанием, все равно, что назвать цунами мокрым.

Ужин не был ужасным.

Это была жестокая бойня масштабов Джека-потрошителя. Полное уничтожение жалких остатков моей души.

Как ни странно, причудливая обстановка напоминала мне сказку. Длинный обеденный стол в деревенском стиле тянулся по периметру причала, по бокам стояли деревянные скамьи. На простой льняной скатерти красовались канделябры из искусственного рога и голубые розы.

Свечи светились оранжевым светом, освещая наши лица. Нежные волны бились о берег, путаясь в песке, а затем отступали. Мы набили свои лица резными гранатами, импортным шампанским и свежим деревенским хлебом.

Все было прекрасно. Совершенно идеально.

Если не считать компании.

— Розы без колючек. — Брайар взяла одну из роз, только что сорванную в нашем саду, и провела по бархатистым лепесткам своими нежными пальцами. По ее щекам пробежала горькая улыбка. — Выщипывать шипы у роз - все равно что удалять когти у кошки. Это оставляет их беспомощными, чтобы защитить себя. Такой ли ты человек, Олли?

Все взгляды за столом обратились ко мне.

— Нет. — Я сдержал всплеск разочарования, стараясь говорить беззаботно. — Я просто беспокоился о том, что Даллас может получить травму. Она... э-э... уникальна.

Ромео отложил нож для стейка, похлопал себя по уголкам рта, как опытный аристократ, и продолжил рычать на меня:

— Тебе предстоит несколько чертовски уникальных операций по восстановлению костей, если ты сейчас же не извинишься перед моей женой.

Его жена, однако, не обиделась.

— Брайар, мне нравится твое платье. — Даллас похлопала ее по обширному декольте, облаченному в расшитое платье от Валентино, которое стоило больше, чем нью-йоркская квартира. — Откуда оно?

— Дай-ка я проверю. — Брайар потянулась назад и, прищурившись, сорвала бирку с горловины своего коричневого платья в горошек. В воздухе раздался звук рвущейся ткани. — Похоже, это лучшее платье Target. — Она повернулась и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Правда, Олли? Ты не мог вложить деньги в приличную одежду для меня? Ты настолько дешев?

Ромео поперхнулся своим горьким виски. Зак фыркнул. Глаза Фэр метались между мной и моей фальшивой невестой.

Я глубоко, успокаивающе вздохнул.

— Это все ты, мой маленький воин-эколог. Ты не веришь в дизайнерскую одежду.

— Это одежда, а не астрология. Это не вопрос веры. — Брайар закатила глаза, опрокинув в себя весь мой фужер с шампанским. — Это быстрая мода. Роскошная мода не противоречит устойчивому развитию. Стелла Маккартни, Burberry, Chloé. У многих дизайнеров есть экологичные коллекции. Просто признай, что ты скуп.

Это подытожило суть нашего ужина. Все сорок семь минут. Кто-то спрашивал Брайар о чем-то или делал ей комплимент, а она находила способ использовать новую тему, чтобы разжалобить меня.

В настоящее время я был не очень гордым обладателем примерно пятнадцати новых дырок, а поставщики провизии еще даже не подали основное блюдо.

— Я возьму тебя завтра за покупками, — пробормотал я в свой стакан. Мне нужно было что-то покрепче. Цианид, например.

Единственная причина, по которой я не утопил Брайар в роскошных платьях, заключалась в том, что доктор Коэн подчеркнул важность сохранения ее старых вещей, включая гардероб. Для нее может оказаться пагубным столкнуться с целым шкафом, полным вещей, которые она никогда не выбирала.

Мой тяжелый взгляд метнулся к окну Себастьяна. Затемненные шторы закрывали его по всей длине. Если бы я не цеплялся за каждый сантиметр ткани, то не заметил бы ничего. Малейший шорох. Себ был там. Прижатый к окну. Спрятанный за занавеской.

Он хочет быть здесь, внизу.

Он хочет снова жить.

Но он не стал этого делать, и я допил остатки коктейля, жалея, что не выбрал цианид.

Поскольку я отказался признать миллионную ссору, которую она пыталась затеять, Брайар проигнорировала мои слова, посчитав, что я ее не интересую.

— Итак, Ромео. Ты работаешь торговцем оружием полный рабочий день? — Она повернулась к нему. — Я не знаю, что это такое, поскольку мой будущий муж не работает.

Он поджал губы, подавляя смех.

— Верно.

— Знаешь, вчера я гуляла по участку и нашла его немного скучным. Я подумала, не мог бы ты оказать мне услугу.

— Может. — Даллас кивнула от имени мужа, даже не услышав, в чем заключается эта услуга. — Как хочешь, подруга. Можешь на нас положится.

— Спасибо. — Брайар с ухмылкой набросилась на свой вегетарианский суп-жуму, следя за тем, чтобы на лицах каждого не появилось признаков ужаса. — Не хочу вас беспокоить, но я просто не знала, где еще можно достать огнемет.

Фэрроу подавилась куском хлеба. Зак опустил ложку в свою poulet aux noix и похлопал ее по спине.

— Как весело. — Даллас загорелась и отсалютовала Брайар своим бокалом. — Зачем?

— Я вхожу в эпоху готических девушек. — Брайар указала на утес через озеро. — Кусты там такие зеленые. Они портят всю атмосферу.

Ромео изогнул бровь, первым прервав ошеломленное молчание.

— Значит, ты хочешь... сжечь их?

— Что? — Брайар огляделась вокруг, изображая удивление. — Ты знаешь другой способ быстро сделать его черным? К тому же, уничтожение дерьма - это очень терапевтично. Спроси Оливера. Он делает это со своей жизнью каждые несколько лет.

По столу прокатилась волна смеха. У меня защекотало в челюсти. Не нужно было обладать хрустальным шаром, чтобы понять, к чему приведет эта ночь. Я мог уйти и покончить со своими страданиями, но остался из-за малейшего шороха занавески. Из-за крошечной возможности того, что Себастьян может наблюдать за нами сверху, впитывая наш смех через осмос.

— Ох... — Даллас хлопнула себя по лбу. — Я забыла про гриоту, которого приготовила Хетти. — Она отодвинула стул и вскочила на ноги. — Если я вам понадоблюсь, я буду на кухне, буду жарить поросенка, как только что сделала Брайар.

— На самом деле, я с удовольствием проведу экскурсию по твоему рабочему месту. — Брайар все еще не сводила глаз с Рома. — Я слышала, что Даллас загнала танк в яму.

Зак фыркнул в свои хрустящие камни.

— Нет, она заставила танк упасть в яму. Разница есть.

— В любом случае. Я бы с удовольствием провела экскурсию по этому месту. Я вспомнила, что являюсь большой поклонницей огнестрельного оружия. — Брайар похлопала себя по бедру, как будто у нее там что-то спрятано. — У меня есть своя коллекция, чтобы показать это.

Ромео потянулся за своим бокалом, оттопырив пальцем воротник рубашки.

— У тебя есть оружие?

— Много. Я начинала с малого, с четырех 500 S&W Magnum, но потом они мне немного надоели, и я смогла заполучить несколько исторических военных пистолетов и даже полностью автоматический пулемет.

Чушь. Мои люди обыскали всю ее дерьмовую лос-анджелесскую квартиру вдоль и поперек. У нее не было ни одного пистолета. И уж точно не пулемета. Я, конечно, не стал ей в этом отказывать.

Я знал, чем обязан ей.

Зак сузил глаза.

— Что, черт возьми, ты собираешься делать с полностью автоматическим пулеметом?

— Я могу придумать только одно. — Даллас, которая только что вернулась, посмотрела между мной и Брайар, явно развлекаясь. — Три, если считать его яйца.

— Я бы с удовольствием посмотрел на твою коллекцию оружия, Брайар. — Ромео потакал ей, прекрасно понимая, что мои артерии вот-вот разорвутся по всему столу. — Это будет честью для меня.

— Кстати, о чести... — Брайар повернулась к Заку. — Я тут недавно кое-что вспомнила. Однажды мне выпала честь сделать для тебя кучу денег.

Он снисходительно улыбнулся ей.

— О?

— Несколько лет назад я стал номером один на твоем порносайте. Доход от рекламы, детка.

— Секс-видео? — Фрэнки расплескала вино по столу. — Даже я этого не делала. Подруга. — Она наклонилась через стол, чтобы дать пять, и ее ладонь соприкоснулась с ладонью Брайар. — Ты была бы самым крутым боссом на свете.

— На самом деле... — Брайар надула грудь. — Думаю, я до сих пор на первом месте в поисковой выдаче по определенному извращению.

Я нацепил на лицо фальшивую улыбку, притворяясь, что меня интересует мой хвост. Скорее всего, Брайар уже все узнала и решила отплатить мне за все по полной программе.

Она хочет, чтобы ты потерял рассудок и все, что осталось от твоего терпения, напомнил я себе. Вероятно, она полностью восстановила память и знает, что ты не станешь ей противостоять.

В конце концов, я должен был сыграть ей на руку, если только она не лгунья и не маньяк.

Отлично. Чертовски здорово. Моя жизнь становится все лучше и лучше.

— Ты меня поражаешь. — Фэрроу похлопала Зака по плечу, ее брови сошлись вместе с насмешливым сочувствием.

— Почему?

— За то, что владеешь секс-сайтом, когда ты сам был девственником столько лет, пока не встретил Фэрроу. Должно быть, это было тяжело. — Моя фальшивая невеста прижала пальцы к губам, расширив глаза. — Без каламбура, конечно.

В этот момент я извивался и ерзал на своем месте так, словно моя задница горела. Брайар подначивала меня. Она хотела расширить границы. Посмотреть, как далеко она сможет зайти, пока я не столкнусь с ней, чтобы выставить себя в еще большем свете.

Каждая частичка моего существа хотела обмануть ее в ответ. Она хотела свадьбу в стиле Frozen в глуши? Давайте, блядь, разберемся. Я был бы не первым, кто моргнул бы в этой дурацкой игре в салочки. Я придумал мелочь.

Зак порезал свою свинину, изображая скуку.

— Откуда ты знаешь, что я был девственником?

— Фэрроу рассказала мне об этом в самолете в Техас. — Она ткнула пальцем в сторону Фэр. — Ой, простите. Это был секрет?

Мы все знали, что никому из них нет до этого дела. На самом деле, единственным человеком за этим столом, у которого еще оставались какие-то настоящие секреты, был я. В эти дни мои друзья жили без стыда.

Возможно, именно поэтому из всех грязных секретов на дороге Темного Принца Брайар выбрала именно эти темы. Безопасные. Она хотела расширить границы, но не наступать ни на чьи пальцы, кроме моих.

Моя рука сжалась в кулак, обхватив ложку.

Ромео вернул разговор в прежнее русло.

— Что за извращение?

Официанты направились к нам в белой униформе, убирая со стола тарелки и подавая нам на десерт дос макос и кокийтль.

— Чик пас. — Брайар откусила пончик и подняла бровь. — Знакомо?

Я не знал, смеяться мне или плакать. Душить или целовать эту невозможную женщину. Я только точно знал, что она провела последние двадцать четыре часа, вытягивая из меня ноги, и что у нее отличное чувство юмора и остроумие.

Я покрутил в руках свой напиток и наконец произнес.

— Забавно, что ты так много помнишь о своем прошлом, Обнимашка.

— Разве это не здорово? — Брайар ухмыльнулась в ответ. — А еще я вспомнила, что мы купили тебе насос для увеличения твоего сам-знаешь-чего. Его уже доставили?

Даллас приложила руку к груди и закрыла глаза.

— Можем мы все просто взять и оценить, как Брайар перехитрила Оливера?

Зак повернулся к Брайар.

— Как называется твое секс-видео?

Она открыла рот, чтобы ответить, и, хотя я был на девяносто девять процентов уверен, что секс-видео, о котором идет речь, не существует, я прорычал.

— Я собираюсь пробить твое лицо на другой планете, если ты задашь ей еще хоть один вопрос об этом, Сан.

— Да ладно, Олли. Я горжусь своим прошлым. — Брайар схватила мое колено под столом и стала массировать его, пробираясь пальцами по внутренней стороне бедра, едва не вырвав стон из моего горла. Она играла грязно. — Я имею в виду, разве ты не гордишься своим прошлым?

Хорошо. Теперь я знал, что она все помнит. Каждую постыдную деталь, которая привела нас сюда.

— Ты права. — Я сосредоточился на том, чтобы не кончить в штаны, как кто-то вдвое моложе меня. — Пожалуйста, продолжай.

И раз уж ты здесь, когда ты вернула себе память? Как долго ты разыгрывала этот фарс?

В моей голове был полный бардак. Мой член, однако, был очень ясен в своих чувствах. Он хотел прорваться сквозь мою молнию и попасть в млечный путь.

— Итак... — Брайар повернулась к Заку. — Помнишь «Две девушки, одна чашка»?

— Помню. — Зак одарил меня быстрой, довольной ухмылкой человека, который знал, что мои муки сродни мукам Иисуса Христа на последнем издыхании. — Это важная веха в культурной сфере порнографии.

— Мы с моим бывшим парнем воссоздали его с помощью мороженого и орешков. Решай сам, какую пару я имею в виду.

Все за столом рассмеялись. Я хотел перейти к части о моем убийстве из милосердия.

— Серьезно. — Брайар отложила вилку и пододвинула к себе тарелку. — Именно поэтому я решила стать координатором по интимным отношениям. Это моя миссия в жизни - вывести на экран как можно больше обнаженных тел и сексуальных моментов.

Зак отсалютовал ей.

— Мы благодарим тебя за службу.

— Она прекрасна. — Фрэнки обмахивала себя рукой. — Серьезно, я одержима.

— Я тоже, — согласился я.

Даллас украла у Ромео десерт.

— Твой со-звезда - тот бывший, о котором ты говорила в Техасе? Грант?

— Он самый.

— Эколог, спасающий тюленей, — пробормотал я в свой напиток.

Даллас указала на Фэрроу.

— Мы с Фэр нагуглили его.

— И что вы думаете? — Брайар подергала бровями. — Горячий, да?

— Абсолютно. Если с Олли не сложится, он симпатичный.

К черту.

Я несильно хлопнул по бокалу, разлив джин по ободку.

— Что именно?

Ответ Брайар последовал мгновенно.

— Его брови.

— Его брови, — отмахнулся я.

Она постучала пальцем по подбородку.

— И его зубы.

— Его зубы?

— И он любит читать эротику.

— Ооо... — Это привлекло внимание Даллас. Она рванула вперед, забыв о гаитянских пончиках. — Серьезно? Это сексуально.

Ромео сузил глаза, уводя разговор в сторону.

— Скажи мне, Брайар. Ты помнишь что-нибудь из Техаса?

— О поездке? — Брайар кивнула. — Я помню все, что мне рассказывали девочки. Например, как Фэрроу обманом пробилась на Олимпиаду, но в итоге не участвовала.

Фэрроу пожала плечами, ничуть не обеспокоенная. В списке вещей, которые она хотела бы скрыть, это не занимало и десятого места. Мы все знали, что Фэрроу стала чем-то вроде живой легенды после инцидента на Олимпиаде, а Даллас считала, что мир будет функционировать спокойнее, если никто не будет иметь работы.

Прекрасно.

Когда дело касалось девушек, Брайар надевала детские перчатки, но для меня она выпустила когти.

— И я помню, как Даллас никогда не держалась за работу... — Она повернулась к Дал с безмятежной улыбкой. — ... и что ее, по сути, продал в брак отец, который никогда ее не поддерживал. К счастью, она влюбилась в своего похитителя, у которого, к счастью, есть средства, чтобы финансировать ее пристрастие к покупкам.

Черт, она пришла на этот ужин с чеками. Я мог только представить, что она скажет обо мне, когда неизбежно придет моя очередь.

Даллас пожала плечами, стащив объедки с тарелки сестры.

— Я вышла замуж за миллиардера. Я не собираюсь устраивать лимонадный киоск у входа. Это то, что есть.

— Ладно, это не очень весело, — пискнула Фрэнки. — Я знаю, что не поехала в эту поездку, но может, ты и меня вспомнишь? — Она подняла руку вверх и помахала ею, как ученик, которому не терпится ответить на вопрос в классе. «Я тоже. Я тоже».

Я не смог сдержать стон. Все было плохо... и скоро станет еще хуже.

Брайар медленно наклонила голову в сторону Фрэнки, на ее лице застыла безмятежная улыбка.

— Я приберегла лучшее напоследок, Фрэнки.

У меня свело желудок. Впервые за сегодняшний день лицо Брайар ожесточилось из-за кого-то, кто не был мной.

Брайар выдержала взгляд Фрэнки.

— Сегодня, приводя в порядок дела своего жениха в его кабинете, я наткнулась на его банковские выписки.

Она заходила в мой кабинет? Когда? Как? Я редко выпускал ее из виду.

— Это самое странное. — Брайар покачала головой. — У него было много, много счетов на кредитной карте, которые вели в дизайнерские магазины, и все они находились в Джорджии. Я подумала - кого Оливер может знать, кто живет в Джорджии? Кто-то, кому он был бы настолько близок, чтобы отдать свою кредитку. Кто-то достаточно безрассудный, чтобы оплачивать сорокатысячные счета за платья и туфли. — Она положила подбородок на кулак. — Как ты думаешь, чье имя я придумала?

— Я... эм, Пош Спайс? — Фрэнки с надеждой улыбнулась. — Она любит хорошие дизайнерские сумки.

Закрыв глаза, я спрятал лицо в ладонях. Ирония заключалась в том, что я никогда не прикасался к Фрэнки, и у меня не было никакого желания.

— Ты, Фрэнки, — спокойно сказала Брайар. — У тебя роман с помолвленным мужчиной, который вдвое старше тебя. Надеюсь, ты довольна собой.

Брайар встала, взяла с колен салфетку и бросила ее на стол.

— На самом деле нет. — Фрэнки поднялась. Слезы застилали ей глаза. Она бросилась за Брайар, которая топала обратно в дом. — Клянусь, я не трогала его. Никогда. И не потому, что не пыталась. — Она остановилась, чтобы бросить на сестру извиняющийся взгляд. — Прости, Дал.

Даллас вздохнула.

— Все в порядке. У нас в семье нехватка витамина D.

Фрэнки продолжала гоняться за Брайар по траве.

— Он бы меня не взял.

Несмотря на мое желание заползти в пасть одного из многочисленных огнеметов Ромео, что-то заставляло меня идти за ними. Возможно, осознание того, что Брайар не хотела убивать Фрэнки. Она хотела получить мою голову на блюде. Вот тебе и вегетарианство.

— Он не хотел меня брать, и я знаю почему. Потому что он одержим тобой. — Фрэнки приподняла платье, чтобы бежать быстрее. — Он всегда был одержим тобой. Я поняла это, когда впервые увидела вас двоих в отеле. Ты - это он. Все остальные были лишь отвлекающим маневром.

Брайар взялась за ручку двери на задний двор и рывком распахнула ее.

— Он мужеложник.

— Он святой, — возразила Фрэнки, следуя за ней в дом.

— Он испорчен.

— И ты тоже. — Это прозвучало как редкий слух. Возможно, это был единственный момент осознания, который я когда-либо наблюдал со стороны Фрэнки. — И я. Все мы. Идеал - это так скучно. Это предсказуемо. А недостатки делают вещи интересными.

Я проскользнул мимо Фрэнки и схватил Брайар за плечо.

— Фрэнки, вернись на улицу.

— Я не могу этого сделать, когда она на меня злится. — Фрэнки вскинула руки вверх, как ребенок. По ее щекам текли слезы. — Она думает, что у нас роман. Я бы никогда так не поступила. Я бы никогда не стала встречаться с кем-то, кто занят.

Я бросил взгляд на лестничную площадку. Брайар уже скрылась в спальне. Мне не терпелось встретиться с ней лицом к лицу. Выяснить, что она знает. Электричество пробежало по каждой трещинке моего тела. Впервые за много лет я почувствовал себя живым. Наполненным чем-то большим, чем страдание.

Я направил Фрэнки к двери на задний двор.

— Она не думает, что у нас роман.

— Конечно, думает. Она сама так сказала.

— Я имею в виду, что даже если и так, ей все равно. — Я отпихнул ее обеими руками. — А теперь уходи. Пожалуйста.

— Не раньше...

— Фрэнки. Убирайся к чертовой матери, пока я не вызвал охрану и не вышвырнул тебя на улицу. Хорошо? Мне нужно поговорить с моей невестой.

Моей невестой.

Что за шутка.

Все было кончено. Брайар меня раскусила. Я должен был встретить музыку лицом к лицу. И что это за музыка? Это был не концерт. Скорее, хэви-метал.

И все же я пошел. Даже с готовностью.

Потому что даже ее ненависть была лучше, чем ее безразличие.

Брайар

Себ фБ: Слышал это дерьмовое шоу.

Себ фБ: Я и все жители Восточного побережья.

Себ фБ: Все нормально?????

Себ фБ: Полагаю, это означает, что ты уходишь.

Себ фБ: Не уходи.

Брайар

Все пошло не так, как планировалось.

План состоял в том, чтобы заставить всех признаться в своей лжи, а затем вырваться оттуда как крутой, с гордо поднятым подбородком, как будто мне наплевать на уловки Оливера.

Я не планировала, что «любовница» моего жениха будет бежать за мной в слезах.

Я не планировала, что мои так называемые лучшие подружки будут наслаждаться тем, что их поджаривают.

Я не планировала, что лучшие друзья Оливера будут потакать моим нелепым заявлениям.

Очевидно, - и я унесу это с собой в могилу, - эти люди не были полными отстойниками. Даже наоборот.

Они согласились пойти на поводу у абсурдного плана Олли не потому, что их забавляло выставлять меня дурой, а потому, что они были порядочными людьми и не хотели рисковать моим выздоровлением. К тому же Даллас и Фэр не нужно было везти меня в Техас, чтобы подправить мне память. Они сами так решили.

В любом случае я найду время, чтобы извиниться.

Не они бросили меня после того, как я лишилась девственности, заставили гулять голой по улицам Парижа и бросили меня через несколько недель, только для того, чтобы потом рассказать о месяцах открытого флирта в социальных сетях с какой-нибудь горячей моделью из Instagram с грудью в десять раз больше моей.

Тебе все равно, тебе все равно, тебе все равно.

Ты покончила с Оливером давным-давно.

Пришло время уехать и больше никогда его не видеть.

Я покатила оба чемодана к двойным дверям хозяйской спальни, не обращая внимания на Оливера, когда он появился в кадре. Он на несколько минут задержался с Фрэнки, и мне стало интересно, о чем они говорили.

Не твое дело, Брайар.

Верно. Они могут трахать друг друга до тех пор, пока оба не получат ожоги третьей степени, и все, что меня волнует. И все же от одной мысли о том, что у них роман, у меня по коже поползли мурашки, а в животе заурчало.

Оливер закрыл за собой двери и преградил мне путь. На его лице отразилась целая гамма эмоций. Гнев. Удивление. Решимость. Я никогда не видела его таким. Таким... оживленным.

— Пожалуйста, пропусти меня. — Я продела рюкзак через руку и закрепила его на спине. — Спасибо за комнату и питание, но я бы хотела вернуться домой.

— Ты вернула себе память. — Его ноздри вспыхнули. — Ты все помнишь.

Я нетерпеливо улыбнулась.

— Особенно ту часть, где я тебя ненавижу.

— Когда ты вспомнила?

— Не твое дело.

— То, что ты там сделала, было недопустимо. — Он указал за спину на званый ужин.

— Мы действительно собираемся говорить о недостойном поведении? — Я склонила голову набок, сложив руки на груди. — Потому что тебе, возможно, придется сесть и подстраховаться на час или семь.

Он прищурился на меня, покачал головой, а затем поднял ладони в знак капитуляции.

— Слушай, я знаю, что ты, наверное, злишься...

— Я не злюсь. Я испытываю облегчение. Я точно помню, на чем мы остановились, и теперь могу жить дальше, будучи уверенной в том, что никогда больше не увижу твоего лица.

— Тебе не кажется, что я заслуживаю того, чтобы закончить наш разговор с Великим регентом после всего, что я для тебя сделал?

— Напомни мне, что ты для меня сделал? — Я бы позволила своей челюсти упасть на пол, но она наверняка была испачкана человеческими жидкостями, о которых я не смела думать. — Натравил меня, оставил в чужой стране, бросил или...

— Спас тебе жизнь, приютил, выхаживал тебя, перевез все твое дерьмо через всю страну, только чтобы ты могла почувствовать себя нормальной.

— Точно. — Я щелкнула пальцами. — Я забыла, что обязана тебе жизнью за то, что ты не бросил меня умирать после того, как загнал меня головой вперед в водную преграду. Спасибо... — Я сжала ладони вместе. — ...за твое милосердие, щедрость и, прежде всего, за твою человечность, которая не знает границ. Кстати, ответ на твой вопрос - можно ли тебе закрыться или нет - отрицательный. Если я не получила своего пятнадцать лет назад, то, полагаю, тебе нужно подождать еще как минимум пятнадцать, прежде чем мы сравняем счет. А теперь, пожалуйста, я могу идти?

— Можешь. — Он отошел в сторону, больше не преграждая мне путь к двери. Это меня немного удивило. Оливер был не из тех, кто падает без боя. — Желаю удачи.

Я схватила оба чемодана, по одному в каждую руку, и подкатила их к краю изогнутой лестницы. Между мной и лестничной площадкой стояла целая тонна ступенек. По меньшей мере две дюжины. Я недооценила свои силы.

У меня не было настроения тащить оба чемодана за ручки, поэтому я подталкивала их пальцами ног, наблюдая со своего места наверху, как они падают на первый этаж. Они подпрыгивали со ступеньки на ступеньку, надеясь по пути помять его драгоценный мрамор. Его пол мог выдержать несколько ударов. Он заслужил это.

Отлично. Я имела в виду то, что сказала. Прошло пятнадцать лет, а я так и не смогла смириться. После стольких лет это не должно было иметь значения. Но это имело значение. Он стал совершенно другим человеком, нежели тот парень, в которого я влюбилась, но я все еще оставалась собой. Девушкой, которую отвергли все, кого она когда-либо любила, - ее мать, ее отец, ее биологический отец и ее первая любовь.

Эта стена, которую я воздвигла - колючая, злая и твердая, - была единственным, что могло меня защитить.

Дойдя до лестницы, я достала из джинсовой куртки телефон и проверила его. Себ оставил мне кучу сообщений. Мы проводили время вместе, когда Оливер давал мне свободу, и он уже начал привыкать к тому, что я заглядываю к нему по несколько раз в день. Он даже перестал прятать лицо в тени.

Чувство вины пробирало меня по позвоночнику. Отъезд уничтожил бы весь прогресс, которого он добился. Я знала это.

— Кстати, — протянул Оливер с перил второго этажа, опираясь локтями на гладкое красное дерево. — Куда именно ты планируешь отправиться?

Прости, Себ. Я не могу оставаться здесь с этим ублюдком.

— Домой. — Я бросила на Оливера убийственный взгляд. — В Лос-Анджелес.

— О. — Он поморщился, усиливая театральность. — Об этом.

Я сверкнула на него глазами.

— Что?

— Я расторг твой договор аренды и продал твою машину, — объявил он, пожав плечами.

Теперь я полностью повернулась к нему.

— Что?

— У меня не было выбора. Я думал, ты останешься здесь на несколько месяцев. Так сказал доктор Коэн. Я перевел деньги от твоей машины на твой сберегательный счет. Кстати, тебе действительно стоит сменить пароли. Они все те же, что и пятнадцать лет назад.

Я пнула свой багаж, положив руки на талию.

— Ты не имел права так поступать.

— Я должен был принимать ответственные решения. Эта квартира все равно не подходила для тебя. Никакой безопасности. И машина была старше тебя.

— Я не настолько стара.

— Ты винтаж.

— Да пошел ты.

— Что? Мне нравится винтаж.

Я сжала губы в тонкую линию. Я не хотела стоять здесь и препираться с ним. У меня были дела поважнее.

— Прощай, Оливер.

— До свидания, Брайар, — ответил он, его тон был легким и игривым.

Я заказала «Убер» до ворот его особняка и вышла через главный вход, зная, что его гости остались на другом конце территории. Мой так называемый жених не последовал за мной, пока я тащила свои чемоданы по гравийной дорожке, пройдя все четверть мили без единого шага за спиной.

Я удивилась, почему это меня беспокоит.

Это было именно то, чего я хотела. Оставить его и прошлое позади. И в то же время это было похоже на расставание заново.

Может быть, двигаться дальше - это не то же самое, что отпустить.

Оливер

Так ли чувствовал себя Себастьян, спрятавшись за плотной занавеской и наблюдая, как мир живет без него?

Я стоял у окна на втором этаже, скрытый от посторонних глаз, и прихлебывал виски из стакана, к которому у меня не было аппетита.

К моим воротам подъехал «Убер». Водитель соскользнул со своего сиденья и открыл багажник, без особых усилий закинув внутрь потрепанные чемоданы Брайар.

На заднем дворе продолжался званый ужин - со вторым блюдом, любезно предоставленным Хетти, которая уже пронесла гаитянские блюда на вечеринку ранее. Судя по всему, мои гости с аппетитом уплетали не столько вегетарианское меню, которое я составил, чтобы успокоить свою фальшивую невесту, сколько дерьмовое шоу под названием «моя жизнь».

Моей бывшей фальшивой невесты.

Я сделал здоровый глоток янтарной жидкости, давая ей побулькать во рту. Отпустить ее было правильным решением. У меня не было другого выбора. Между нами ничего не было. Черт, все, что у нас было, - это ностальгия.

А этого было недостаточно.

Я был ублюдком, который испортил ей жизнь. Она была блестящей, ослепительной, сильной, независимой и забавной. С впечатляющей карьерой и телом для йоги, которое ставило супермоделей в тупик.

Я старался держаться стойко, изображать спокойствие, притворяться, что ее слова не проникли сквозь мою кожу в самые глубины души.

По большей части мне это удавалось.

Если бы я попытался, то смог бы перекрыть дорогу в аэропорт в любой момент. Черт, да я мог бы позвонить нескольким членам правления Delta и United и отменить на ночь все вылетающие рейсы из этого района, если бы действительно постарался.

Я мог бы задержать ее. Может быть, даже остановить ее. Но я этого не сделал.

Последние несколько дней были разочаровывающими, забавными, пугающими и запутанными, но в то же время захватывающими. Я хотел и препирательств, и шуток, и сексуального напряжения, и постоянных попыток перещеголять друг друга.

И все же... я отпустил ее.

Впервые после ранения Себастьяна я признал, что не давал клятву бросить Брайар, потому что был обязан Себастьяну. Я сделал это потому, что мысль о том, что я раковая опухоль для окружающих меня людей, усиливалась с каждой минутой.

После аварии Себ ни разу не встретился со мной взглядом. Папа качал головой при виде меня. Мама даже не могла долго находиться со мной в одной комнате.

Моя собственная семья не верила в меня.

Как я мог ожидать, что Брайар поверит?

Я не хотел испортить ее жизнь так же, как жизнь Себа. Поэтому я ухватился за его требование и использовал его как предлог, чтобы сделать то, что я уже планировал сделать. Я с головой погрузился в задачу исцеления брата и оборвал все связи с Брайар, зная, что мое присутствие только усложнит ее жизнь.

Я не заслуживал ничьей любви.

Как и в ту ночь, я выбрал то, что было правильно для Брайар.

Я выбрал ее путь и потерял из виду свой собственный.

Пассажирская дверь Убера захлопнулась. Приус выкатился из тупика и скрылся из виду.

Я бросил стакан с виски в окно и смотрел, как он разлетается на куски, жидким золотом стекая по голому бетону.

Брайар

— Чертовы попутчики, вечно что-то не договаривают.

Водитель Убер поглаживал свои густые усы, крепче сжимая пальцы на руле. При его словах я вывернула шею и заглянула в заднее окно. Спортивный «Фиат» пронесся в опасной близости от нас, почти поцеловав наш бампер. Водитель мигнул фарами, подавая сигнал остановиться у обочины.

Вокруг нас не было ничего, кроме густого леса и кромешной тьмы. Ветреная дорога тянулась в сторону города, совершенно пустая, если не считать нашего «Приуса» и «Фиата». По обе стороны росли сосны. Если он врежется в нашу машину, нас никто не спасет.

Я достала телефон и разблокировала экран.

— Может, позвонить в полицию?

— Да что с ним такое? Из-за него мы все погибнем. — Мой пожилой водитель прибавил скорость, обе руки крепко держали руль. — Да. Звони в полицию, милая.

— Подождите. — Мое сердце заколотилось. — Вы видите его лицо?

Ты такая мазохистка, Брайар.

Я не узнала «Фиат». Но если вдруг это был Оливер, я не могла заставить себя сообщить о нем. Более того, возможность того, что он будет преследовать меня, меня радовала.

Мне действительно нужно было вернуться к своему психотерапевту.

— Не совсем. — Водитель прищурился на зеркало заднего вида. — Не могу разглядеть его лицо. На нем черная маска и бейсболка. Но у него длинные волосы. — Он подергал ртом из стороны в сторону. — Светлые волосы. Возможно, вьющиеся.

Симпатичный парень. Молодой. Вероятно, Рифраф. Они отдыхают здесь время от времени.

Не может быть.

Ни за что, черт возьми.

— Остановитесь, — приказала я, сердце заколотилось в груди.

— Что? — Его губы нахмурились. — Почему?

— Пожалуйста. Просто сделайте это.

Он коротко вздохнул и вытер рот.

— Хорошо. Но я посчитаю это как дополнительную остановку. Тебе придется изменить это в приложении.

— Хорошо.

— И лучше поставьте мне пять звезд, леди.

Он посигналил направо и прижался к обочине. Фиат последовал его примеру и припарковался позади нас. Я вылезла с заднего сиденья и захлопнула дверь, обогнув багажник другой машины. Водитель вышел, и весь воздух из моих легких устремился наружу.

Себастьян.

Он оставил свое крыло.

Он покинул дом.

— Ну и наглость у тебя. Ты знаешь это? — Он сжал кулаки и засунул их в карманы куртки. — Встать и уйти, не попрощавшись, вот так.

Себ расхаживал взад-вперед, отказываясь смотреть мне в глаза. Все его тело дрожало, и я знала, что это не от холода.

О, Себ.

Он так напоминал мне того мальчишку, который ходил за мной и Оливером по пятам, когда мы играли в пиратов в джунглях и гоняли друг друга с горок. До того как он стал звездой студенческого спорта, он был единственным младшим братом, которого я когда-либо знала.

— Прости меня, — тихо сказала я, имея в виду это. Мне захотелось обнять его, но он отшатнулся бы, если бы я это сделала. — Я хотела попрощаться. Это было очень неожиданно...

— Ты не хотела. — Он поднял руку, чтобы поправить кепку на голове. Никто не мог видеть, как он выглядит. Не то чтобы кто-то проходил по этой дороге за последние пять минут. — Как долго ты это планировала? Как давно к тебе вернулась память?

— Я вспомнила, как вернулась из Бейлора, — призналась я. — На озере. Это просто нахлынуло на меня, и внезапно те обрывки воспоминаний, которые я не могла осмыслить, обрели весь смысл в мире.

Он откинул голову назад, вздыхая, пока занимался подсчетами. Мы с ним работали над головоломкой после того, как я вчера прервала душ Оливера. Я не могла заснуть, не проверив, как там Себ. Мы закончили оставшиеся кусочки, выпили пива и вспомнили детство.

Я ни разу не упомянула о возвращении памяти.

Я не хотела, чтобы что-то поставило под угрозу великолепный сюрприз, который я приготовила для Олли. Не то чтобы я думала, что Себ сдаст меня.

Сейчас все это казалось таким ребячеством. Я так увлеклась местью Оливеру, что забыла, что Себастьян тоже может пострадать.

Плечи Себа опустились.

— Значит, ты решила уехать?

Я опустила голову, сжимая в кулаке подол пиджака.

— У меня своя жизнь в Лос-Анджелесе.

Взгляд моего водителя прожег дыру в моей спине.

— Оливер сказал, что твой следующий проект будет только летом. Ты все еще восстанавливаешься.

Чувство вины защемило мне грудь. Он привязался, а я беспечно ушла, не попрощавшись. Я лучше других знала, каково это - держаться за воспоминания, которые кто-то уже забыл. Равнодушие ранило так же сильно, как и прощание.

Я прикусила нижнюю губу, пока теплая кровь не запеклась на языке.

— Мне очень жаль. Нет никаких оправданий. — Я переступала с ноги на ногу, с трудом подбирая слова. — Я была эгоистичной и мстительной. Я... я не думала.

— Ты даже ни черта не добилась, знаешь ли. — Себ пнул одну из передних шин, его руки все еще были засунуты глубоко в карманы. — После всего, что Олли сделал с тобой, эти мелкие уловки не являются достаточно большой местью. Твоя расплата еще не закончена.

— Эй, леди. — Водитель высунулся в окно всем туловищем. — Ты идешь или как? Я тут всю задницу отморозил.

Я улыбнулась жалкой улыбкой, игнорируя его.

— Лучшая месть - это исцеление, и, кажется, я к этому иду. Если я его сломаю, это не поможет мне исцелиться.

Себ скрипнул зубами.

— Тебе нужно закрепить, то что начала.

Его гнев вспыхнул с новой силой. Он вился вокруг нас, густой и ощутимый. Отчаянный. Он наконец-то нашел, с кем поговорить, кроме Оливера, и не хотел, чтобы я уходила. Даже если это означало бросить брата под автобус.

Я сомневалась, что это как-то связано со мной или нашей прошлой дружбой. Должно быть, его тошнило от того, что единственным собеседником был его страдающий от чувства вины брат.

— У тебя есть возможность изменить его. — Себ сделал паузу. — Изменить меня.

Я почувствовала, что качаюсь. В буквальном смысле. Наклоняюсь к нему, надеясь, что он заберет выбор из моих рук и примет решение за меня. Может быть, даже подхватит меня и бросит на пороге Олли.

Братья фон Бисмарк не делили между собой даже одного целого сердца. Где-то за последние двенадцать лет они разбили свое. Я бы с радостью собрала осколки, но я не могла забыть о том, что Оливер мне изменил.

Я не была глупой. Временная шкала, в которой Олли бросил меня, совпадала с аварией Себа. Но измена? Это случилось раньше. Он даже оставил публичный комментарий в ее Instagram в то утро, когда лишил меня девственности, пригласив ее раздеться для него по FaceTime.

— Мэм. — Водитель распахнул дверь и зашагал за мной, стуча по крыше своей машины. — Вы тратите мое время. Мне нужно кормить детей.

Себастьян схватился за шею, наклонив голову так, что я даже не могла разглядеть его маску. — Я так долго был один, что не помню, как это - ждать чего-то. За те несколько дней, что ты была здесь, ты заставила меня почувствовать себя... ну, нормальным. Мне так не хватало нормальности.

— Мэм. — Водитель опустился на свое место и несколько раз просигналил, чтобы привлечь мое внимание. — Вы едете или как?

— Твой брат не захочет, чтобы я там была, — сказала я Себастьяну, уже обдумывая эту абсурдную идею.

Это будет всего лишь на несколько месяцев. Пока я не перейду на следующую работу. В этом был смысл. У меня не было ни квартиры, ни машины, куда можно было бы вернуться. Нужно было выплачивать студенческие кредиты, а также некоторые долги, которыми меня обременяли родители. Я могла бы накопить денег, сидя на корточках у Оливера. Поискать что-нибудь хорошее. Может быть, отдохнуть несколько недель.

Я вкалывала как проклятая с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Никаких отпусков. Даже оплачиваемых отпусков не было. Даже в перерывах между проектами я давала частные уроки начинающим актерам, у которых были проблемы с близостью на экране. Друзья называли меня «подругой стрингов».

По словам Элизы и Анжелики Гамильтон, возможно, настало время сделать перерыв.

— Это было бы намного слаще. — Себастьян уже держал ключи в руках, покачивая их за петлю на пальце. Он знал, что я соглашусь остаться. — Ты будешь сводить его с ума, но у него не хватит духу избавиться от тебя.

— А где я буду спать? — Я потерла лоб, ошеломленная тем, что действительно хочу вернуться.

Хотя почему бы и нет? Это была бесплатная комната и питание, и я должна была помочь другу детства. Разозлить Оливера не было главной целью, но я считала это приятным бонусом.

Себастьян распахнул объятия.

— Любая из семнадцати свободных комнат для гостей.

Я подняла палец вверх.

— Хорошо, но у меня есть некоторые правила.

Водитель потерял терпение. Он обогнул машину, открыл багажник и со злостью вышвырнул мои чемоданы. Я не могла его винить. Я планировала оставить жирные чаевые в приложении.

Себ пошевелил ключами, чтобы привлечь мое внимание.

— Положись на меня.

— Я хочу, чтобы мы каждый день ужинали вместе. Тебе нужно привыкнуть к тому, что ты постоянно находишься с людьми.

Себ отшатнулся, задыхаясь.

— Не будь навязчивой.

— Не обещаю. — Я подняла второй палец. — Правило номер два: я хочу, чтобы ты иногда выходил из крыла в дневное время.

— Твердое нет.

— Не обязательно выходить из дома, — уточнила я, понимая, что это разовая акция. Себастьян не был заинтересован в том, чтобы открыться миру, по крайней мере пока. — Тебе нужно солнце на коже. Тебе нужно дышать распустившимися цветами. Это пойдет тебе на пользу.

Он фыркнул.

— Я не собираюсь меняться, Брайар. Я просто хотел бы побыть в компании несколько недель. Вот и все.

— Конечно. — Я кивнула, зная, что это его разозлит.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Ты всегда была раздражительной.

Он топал к моим чемоданам, бросая их с пугающей легкостью. Держа по одному в каждой руке, он пронесся к своему багажнику. В промежутке между его мастер-классом по тяжелой атлетике и моим глупым решением провести отпуск в особняке моего заклятого врага водитель Убера скрылся в тумане ругательств.

— Ты всегда был снисходительным мудаком, — предложила я, пробираясь на пассажирское сиденье.

Мы оба забрались в машину. Себ завел двигатель. Как только он сел, я увидела это. Дрожь пробежала по каждому дюйму его тела. Он весь дрожал. Должно быть, ему потребовалась вся его сила воли, чтобы выйти из дома.

— Какая часть самая страшная? — спросила я, когда он сделал разворот и вернулся на тропинку, с которой мы приехали. — Страх быть замеченным или начать все сначала?

Множество актеров приходили на съемочную площадку, испытывая стыд за свое тело. Актеры, которые сильно похудели, что привело к появлению лишней кожи. Актрисы с большими родимыми пятнами, целлюлитом и шрамами от кесарева сечения. Правда заключалась в том, что ничье тело не было идеальным. Даже мои клиентки, самые великолепные люди на планете Земля, все равно боролись с неуверенностью в себе. Но если я и узнала что-то стоящее из своей работы, так это то, что бриллиант по-прежнему сияет с трещинами.

— К сожалению, первое. — Себ фыркнул за своей маской, и я поняла, что он хочет снять ее, как и то, что он не осмелится это сделать. Неважно, что никто не ездил по этой дороге в час ночи. Он даже не хотел, чтобы темнота видела его шрамы. — Не пойми меня неправильно. Начинать все сначала было бы утомительно. Переход от полного одиночества к населению не будет веселым, но я справлюсь. Чего я не вынесу, так это взглядов. Отвращение. Жалость.

Он замолчал и поехал по Дороге Темного Принца.

Как раз когда я подумала, что он прекратил разговор, он добавил:

— Первую половину своей жизни я провел, выглядя как полубог. Перспектива ходить по этой земле в облике монстра приводит меня в ужас.

Прекрати использовать это слово.

Оно не перестает колоть мне сердце.

— Монстр? — Я фыркнула. — Ты не монстр, Себастьян. Ты пережил нечто невероятно травматичное, хотя я до сих пор не знаю, что именно. Надеюсь, однажды ты мне расскажешь.

— Я тоже надеюсь, что когда-нибудь расскажу.

Остаток пути мы провели в молчании.

Мы оба разговаривали с настоящими монстрами.

С теми, что у нас в голове.

Оливер

Себастьян исчез.

Как только Брайар ушла, я отправился проведать его. Шок от того, что все его комнаты были пусты, заставил меня потянуться к телефону, чтобы набрать 9-1-1. Я остановил себя. Едва-едва.

Конечно, паниковать из-за пропажи тридцатидвухлетнего мужчины можно было бы счесть нелепым. Но он также был тридцатидвухлетним мужчиной, который никогда не выходил из гребаного дома.

Я рылся в его дерьме, шарил по коридорам, как демон, вверх и вниз, внутри и снаружи, пытаясь найти его.

Ничего.

Я выгнал своих гостей, не потрудившись придумать причину, а затем протопал в комнату охраны, чтобы проверить, не ушел ли он. Он ушел. В «Фиате», который персонал иногда использовал для поездок по делам.

Я попробовал позвонить. Сразу на голосовую почту.

Когда все остальное не помогло, я довел себя до запоздалого психического срыва, выпил остатки виски и вышел на крыльцо, чтобы утопить свои печали в выпивке.

Это чертово клише, я знаю. Сапоги на перилах, Macallan прямо из бутылки. Только я и ночь.

Но я никогда не был чужд клише. В конце концов, я рекламировал себя как пустоголового плейбоя, который плывет по течению жизни.

Лапы Трио и Гизера постукивали по деревянному настилу под моим сиденьем, возвещая о своем прибытии.

— Да, точно. — Я бросил на них взгляд, поднимая бутылку. — Папочка у вас - говнюк. Эй, по крайней мере, вы богаты и у вас есть деньги на лечение.

Я пил, чтобы заглушить свои страдания, надеясь, что каждый глоток приблизит меня к тому, чтобы забыть о своей реальности, но он лишь служил увеличительным стеклом, приближая меня к правде.

Я разрушил жизнь своего брата. Я украл у него шанс на счастье.

Из-за меня он стал ходячим мертвецом.

Единственная женщина, которую я когда-либо любил, унизила меня сегодня вечером, а затем ушла от меня, но не прежде, чем дала понять, как сильно она меня ненавидит.

Мои друзья согласились с моей бредовой историей о лоботомии, потому что в то время у них было свое дерьмо. Они просто приняли мое изменение личности - как полного и абсолютного шута, которого волновали лишь погони за юбками и вечеринки, - спокойно. Даже когда я пытался собрать воедино некое подобие жизни, я отказывался показать им, что обладаю хоть какими-то искупительными качествами - что я работаю, что забочусь о брате, что мне не все равно, - потому что это заставило бы их попытаться исправить меня.

А я не заслуживал счастья.

Я заслуживал искупления за все, что сделал.

— От тебя пахнет так, будто тебе в рот попал «Джим Бим». — Себастьян распахнул двойные двери и вышел наружу, выхватив бутылку из моих пальцев. — Полегче. Если ты испортишь свои почки, то не сможешь пожертвовать одну мне.

Я не ответил.

Честно говоря, была большая вероятность того, что он мне привиделся.

— Что у нас тут? — Фальшивый Себ спустился по трем ступенькам на задний двор, опустошив остатки бутылки на траву. — Королевский пройдоха, герцог фон Сучья Задница, упивается до беспамятства? Тебе не кажется, что ты уже староват для такого дерьма?

— Я никогда не старею для того, чтобы быть крушением поезда. — Мои губы скривились в яростном оскале. — Где ты был?

Я был сыт по горло. Надоело угождать ему. Пытаться умиротворить его. Умолять его исправиться.

Я испробовал все.

Сразу после аварии я переехал из общежития в Гарварде в дом за пределами кампуса. У меня был только год обучения в колледже. Остальные годы я провел, ухаживая за Себастьяном в перерывах между занятиями.

Всю нашу взрослую жизнь я только и делал, что пытался помочь ему.

Когда я закончил университет, я подумал, что, если мы переедем в другое место, где нас никто не знает, ему будет легче открыться. Я поступил на магистерскую программу в Кембридже и взял его с собой в Англию. Мы сняли дом в сельской местности, вдали от цивилизации. Себастьян наслаждался отдыхом на природе, но по-прежнему отказывался знакомиться с людьми.

После этих двух лет я вернулся домой на Дорогу Темного Принца и потащил его за собой, пиная и крича. Он хотел остаться в Англии. Жить самостоятельно. Чтобы кто-то доставлял ему еду и припасы и до конца жизни не имел ни единого человеческого общения.

Я бы не согласился.

Я настоял, чтобы он присоединился ко мне.

Я так отчаянно пытался спасти его, что забыл спасти себя.

В итоге Себастьян обиделся на меня не только за свое запятнанное лицо, но и за то, что я вытащил его из Англии, единственного места, которое он смог терпеть.

Не помогло и то, что я периодически устраивал дикие вечеринки в гостевом доме, просто чтобы соблазнить его близостью людей. Может быть, убедить его вновь вернуться к любимому занятию.

Себастьян не ответил на мой вопрос. Вместо этого он, прищурившись, смотрел на озеро, набирая горсть камней и нащупывая большим пальцем самый гладкий и плоский из них, прежде чем бросить его. Он несколько раз проскочил по воде.

Я вскочил на ноги.

— Я чуть не сошел с ума. — Ярость запылала внутри меня, распространяясь по конечностям и груди, как сеть опухолей.

Себ хихикнул, повернувшись ко мне спиной.

— Да ладно. У тебя его никогда не было.

— Ты не выходил из дома десять лет. С тех пор как мы вернулись из Кембриджа. — Я спустился на три ступеньки вниз и направился к нему. — Куда ты ходил?

— У нас закончилось молоко. — Себастьян отмахнулся локтем, бросив еще один камень. Он заплясал по воде в темноте.

— Будь серьезным. — Я схватил его за плечо и развернул к себе, вцепившись ему в лицо. — Где ты, блядь, был?

Себастьян рассмеялся, с силой отпихнув меня.

— Отвали, Олли. Ты злишься не на меня, а на себя. За то, что снова потерял ее. Слышал когда-нибудь о слове «ответственность»?

Он не был неправ, но мне было приятно злиться на него. Проявить к нему эмоции, которые не были жалостью. Более того - было приятно немного нагрубить друг другу. Мы часто бросались друг на друга с кулаками.

Так и произошел несчастный случай.

Это был взгляд на нас прежних.

— Скажи мне, где ты был, — потребовал я. Нет, умолял.

Что заставило его выйти из дома? Что заставило его пойти на такой риск? Мне отчаянно хотелось знать это, чтобы поставить его перед фактом. Использовать это, чтобы помочь ему.

Себ рассмеялся, сжимая в кулаке воротник моей рубашки.

— Веришь или нет - киска.

Он притянул меня к себе, а затем швырнул на траву. Я позволил себе упасть, зная, что он встанет на колени и попытается ударить меня. Когда он это сделал, я схватил его за локоть и стал бить его под себя, прижав к траве.

— Чтобы желать киску, нужно не быть ею, — дразнил я, кипя от ярости. — А ты слишком пугливый кот, чтобы выйти в свет.

Он нанес удар прямо в челюсть, заставив меня прикусить язык. Пошла кровь. Алкоголь в моем организме притупил боль. Я ударил его по здоровой щеке, и он с грохотом откинул голову на траву.

— Смотрите, кто говорит. По крайней мере, я не зациклился на девушке, с которой встречался до того, как у меня упали яйца. — Несмотря на кровоточащую губу, Себ уже вовсю хохотал. Впервые за почти пятнадцать лет я увидел, как он смеется - по-настоящему смеется. — Это не романтично, Оливер. Это грустно.

Мы катались по траве, ударяя друг друга в грудь, руки, живот. Наконец мы добрались до края озера. Я был прижат к нему, мои волосы касались ледяной воды. Мы оба тяжело дышали. Его лицо было так близко к моему, что я чувствовал его горячее дыхание, обжигающее мой нос и щеки.

— Знаешь, брат, я мог бы убить тебя прямо сейчас. — Он схватил меня за воротник рубашки. — Опустить твою незапятнанную голову в воду и никогда не выпускать.

Он мог. Мы, конечно, находились под правильным углом для этого.

Я тяжело сглотнул, но не сказал ни слова. Было бы иронично, если бы я умер так же, как Себастьян, который должен был лишиться жизни, прежде чем я его спас.

— Полиция сочтет это несчастным случаем, — продолжил он, с невероятной силой прижав мои руки к бокам. — Высокий уровень алкоголя в крови. Ошибки случаются. Особенно с богатыми плейбоями, которые не могут справиться с выпивкой.

— Сделай это, — решительно сказал я.

Я имел в виду то, что сказал.

Жизнь, в которой все, кто мне дорог, ненавидят меня, - это не жизнь вообще. Сон был репетицией смерти. А я чертовски любил спать.

Неужели просыпаться было бы так плохо?

— Ты уже давно хочешь этого, — усмехнулся я.

Я видел, как Себ смотрел на меня, когда мы проводили время вместе. Он жаждал моей боли. Иначе зачем бы он попросил меня бросить Брайар? Для меня было бы честью наконец-то оказать ему эту услугу.

Себастьян закрыл глаза, вдыхая ночь.

— Я должен. Я действительно должен.

— Я не собираюсь тебя останавливать.

Моя верхняя часть тела погрузилась в воду. Теперь она покрывала весь мой лоб. Я задался вопросом, сделал ли он это специально или был настолько сосредоточен на собственной боли, что не заметил, как я соскользнул.

Я закрыл глаза, готовясь к концу.

— Вообще-то... — Его голос стал металлическим, и вот так он поднялся на ноги, увлекая меня за собой. — Думаю, тебе будет гораздо больнее, если я оставлю тебя в живых и заставлю изо дня в день видеть мое лицо. Пусть чувство вины поглощает тебя изнутри. До сих пор это был отличный метод.

С этими словами он повернулся и пошел прочь, пнув пустую бутылку из-под виски по пути к крыльцу.

Я издал дрожащий вздох, сжимая колени.

Не успел я опомниться, как меня вырвало на траву, я плакал и смеялся одновременно.

Оливер

Ледяные капли воды впивались в кожу.

Я вышел из кабинки в особняк, все еще пьяный и мокрый. Там я принял душ, не потрудившись раздеться. По коже побежали мурашки. Я сбросил с себя промокшую одежду, разбросав ее по дороге.

Мне было все равно, что Себ с его новообретенной смелостью может выйти и застать меня голым. Это был мой чертов дом.

Я пополз наверх, в свою комнату, сбросил одеяло и зарылся в матрас, когда гладкая и теплая кожа другого тела прижалась к моей. Смутившись, я потянулся к лампочке на тумбочке и зажег ее.

— Уф, Олли. — Брайар сидела, глядя на меня искоса, ее волосы были в беспорядке. К ее телу прижалась крошечная атласная кукла. — Что ты делаешь?

— Я как раз хотел спросить то же самое.

Если это была галлюцинация, то мне нужно было выпить побольше того, что я принял, чтобы вызвать ее, потому что это был приятный сюрприз. Безумный, но приятный.

Сердце заколотилось в груди.

— Я пытаюсь заснуть. Разве это не очевидно? — Она поправила одеяло на своих длинных ногах и посмотрела на меня так, будто это я был странным. — Мне нужно увеличить количество часов сна, потому что, судя по всему, нам понадобится три дня, чтобы добраться до острова Бриби.

— Науру, — поправил я ее. — И ты вернула себе память, так что можешь оставить эту шараду, если не хочешь перейти к медовому месяцу.

Я, конечно, был достаточно обнажен для этого - и готов к этому в ту же секунду, когда ее тело изогнулось в мою сторону. Кстати, насколько я был пьян? Неужели я опустился так низко, что теперь у меня стояк от галлюцинаций? Может, мне нужна интервенция?

Если да, то Ромео и Зак наверняка снимут все на камеру. Ублюдки.

— Медовый месяц, вероятно, будет включать в себя ноль секса и много шопинга.

— Продано, — проворчал я, опускаясь на подушку. — Если только я смогу наблюдать за тобой в раздевалке.

— Олли, ты пахнешь как пивоварня.

— Пивоварни - это место поклонения Богу.

— Ты имеешь в виду церкви, храмы и мечети?

Я бросил на нее недоверчивый взгляд.

— Где, по-твоему, люди веселятся больше: там или в пивоварнях?

Она посмотрела на меня ровным взглядом.

— Надеюсь, в аду продают солнцезащитный крем.

— Не беспокойся обо мне. Я загораю, а не краснею. Итак, что ты здесь делаешь? — Я прищурился. — Я знаю, ты помнишь, что я - худшее, что случилось с этим миром со времен наплечников. Что случилось?

— Нет. — Она смотрела на меня, изображая невинность. — Я твоя невеста, Оливер. И я хочу выйти за тебя замуж.

Она хотела выгнать меня из собственного дома.

Мы оба это знали.

Отлично. Игра началась. Теперь, когда она соображала, я мог ответить. Она была честной дичью. Я мог потянуть ее за ногу. И о, как же я хотел потянуть. И целовать. И кусаться. И такое, что, наверное, заставило бы покраснеть порнозвезду.

— Милая, ты меня не пугаешь. Я взял на себя обязательство кончить.

Я откинул одеяло и придвинулся ближе, чтобы обхватить ее за талию. Это было мимолетное прикосновение, но мы оба вздрогнули от неожиданности, когда между нами пробежало электричество. Я бы не выгнал эту женщину из своей постели, даже если бы она была в гребаном огне. Она угрожала мне хорошим времяпрепровождением.

Она сморщила нос.

— В слове «обязательство» нет слова «кончить».

— Ш-ш-ш. У меня дислексия.

— Правда?

— Нет. Но я не позволяю фактам мешать хорошей шутке.

Если бы взгляды могли убивать, то ее взгляд разрубил бы меня на кусочки размером с тартар. Меня это сильно позабавило, возбудило и смутило. А еще: я не был до конца уверен, что виски не познакомило меня с кошмаром моей мечты.

— Как насчет того, чтобы начать консумировать наш брак? — Я потерся носом о ее нос, зная, что она хочет швырнуть в меня тяжелый предмет мебели. — Совершенство достигается практикой.

— Легенда гласит, что ты перфекционист. — Она толкнула меня в грудь, уже огрубевшую после драки с Себастьяном.

Я даже не допускал мысли, что его сегодняшнее исчезновение как-то связано с ее присутствием здесь. Нет. Они никак не могли встретиться. Он никогда бы не позволил ей увидеть свое лицо. Ни за что на свете.

Я подпер голову рукой и стал серьезным.

— Ты знала о моей репутации, когда был в Лос-Анджелесе?

— Как я могла не знать? — Она фыркнула. — Сайты сплетен обожают тебя, и женщины тоже, по какой-то причине, которую я не могу понять.

— Я знаю, что это шокирующая концепция, но не все, что печатают в National Enquirer, правда.

— Конечно, правда. Особенно та история про НЛО и русалок.

Я точно знал, какой заголовок она имела в виду. У меня была подписка на National Enquirer. Это была единственная газета, которую, казалось, любил жевать Гизер.

— Итак, что привело тебя сюда?

Я пробежался по ней глазами. Хаотичные клубнично-блондинистые локоны. Темно-синие глаза. Кожа, усыпанная веснушками, которых не было, когда мы были подростками, и которые каким-то образом делали ее еще красивее. Она носила все падения и пики своей жизни как почетный знак.

— Устраиваю тебе ад. — Она сбросила с себя одеяло и обогнула кровать. — Что еще?

Я лениво наблюдал за ней, мой член болезненно твердел под простынями, и я задавался вопросом, каковы могут быть ее скрытые мотивы. Она не была настолько мелочной, а я не был настолько глупым.

— Ад - это не место. Это состояние души. И позволь мне заверить тебя, милая, я уже там.

Она сунула ноги в тапочки и подобрала с пола атласный халат, повязав его вокруг себя.

— Ты просишь меня уйти?

Она распаковала вещи? Когда? Эта женщина была демоном.

Я покачал головой.

— Mi casa es tu casa. (пер. Моя семья - твоя семья)

Она откинула волосы с халата, и у меня перехватило дыхание - она была такой чертовски красивой.

— Tu casa - это, вероятно, центр торговли экзотическими животными, судя по таинственному южному крылу, в которое никому не разрешается заходить».

Что ж, по крайней мере, это подтвердило, что она не знала о том, что Себ живет здесь.

Я спрыгнул с кровати, оставаясь таким же голым, как и в первый раз, и побежал за ней по коридору, ухмыляясь от уха до уха.

— Никакой торговли не происходит. Котята хорошо обеспечены и наслаждаются каждой минутой.

— Котята? — Она с визгом остановилась, развернувшись и уперев кулаки в бока, не удосужившись взглянуть на товар. — Ты действительно только что пошутил про жестокое обращение с животными?

Да еще и вегетарианку.

— Эй, это ты начала.

— У тебя нет красных линий.

— Это правда. Но я придерживаюсь безопасных слов, так что вот так.

— Это была не шутка. — Ее глаза сузились, а щеки стали такими же розовыми, как соски, которые я мог видеть сквозь атласную ткань. — Я была серьезна в своих обвинениях.

— Нет, не была.

Прядь волос упала ей на глаза. Я потянулся, чтобы заправить ее за ухо. Поскольку это была реальная жизнь, а не книга, прядь тут же упала на место.

Я стащил с дивана плед и обернул его вокруг талии, как полотенце.

— Если бы ты всерьез считала меня угрозой для кого-то, ты бы не переехала ко мне, и ФБР было бы здесь, обыскивая мою прямую кишку прямо сейчас.

— Возможно, тебе бы это понравилось.

Я пожал плечами.

— Не позорь меня, мисси.

Ее ноздри раздулись, а челюсть сжалась. Теперь мы были равны. Я мог выкладываться так же хорошо, как и получал.

Она покачала головой и направилась в коридор. Очень хорошо. Должно быть, она выбрала одну из комнат для гостей внизу.

Я присоединился к ней, как будто мы отправились на прогулку.

— Итак, как долго ты будешь жить у меня?

— Думаю, навсегда, ты не против? — Ее слабая попытка вывести меня из себя провалилась.

— Напротив. Тебе всегда рады. Нам нужно многое наверстать.

— Колонки сплетен помогают мне быть в курсе твоих выходок.

— ... и я не могу дождаться, когда ты посетишь одну из моих оргий.

Самый упорный слух - правда, любимый СМИ - гласила, что я устраиваю секс-вечеринки. Дикие, незаконные, опасные секс-вечеринки. Все началось с того, что я нанял службу по чистке автомобилей. Они приезжали в один и тот же день каждого месяца, как по часам, забирая с собой все двенадцать моих машин для глубокой чистки и заправки. Проходивший мимо бегун заметил все припаркованные машины на обочине возле моего дома и сделал неправильный вывод. Я никогда не поправлял их.

Брайар ворвалась в коридор, не удосужившись проверить, последовал ли я за ней.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты отвратительный?

— Да хоть каждый час. — Я вырвал розу из вазы на полшага, заправив ее за ухо. Она упала на кафель, когда она отмахнулась от нее. — Я имею в виду, что ты познакомилась с моими друзьями. Жесткая любовь - это мягко сказано.

— У вас с Фрэнки роман? — потребовала она.

— Сначала ответь на мой вопрос. — Я хмыкнул. — Я понимаю, что мы играем в игру, кто первый сломается, - тебя, кстати, я бы сразу повел к алтарю, если бы это зависело от меня, - но я хочу услышать причину, по которой ты изменила свое мнение.

В этом и заключалась жадность. Стоило только почувствовать малейший вкус того, что я хотел, и я мог отказаться от любой морали.

Видите ли, что-то переключилось во мне, когда мы с Себом сражались на траве. Эта крошечная вспышка нормальности придала мне сил. Она подсказала мне, что я могу все исправить с Брайар. Или попытаться, по крайней мере. Себ не убьет меня за то, что я отказался от своего обещания. А может, и убьет, и это будет нормально. Мы снова будем вместе. Он бы назвал меня ублюдком, немного нагрубил бы мне, и мы снова стали бы братьями.

Так что, да, если бы Брайар дала мне хоть малейший намек на то, что нас еще можно спасти, что я могу вернуть ее, я бы не упустил эту возможность. Я бы, блядь, воспользовался ею. Я бы никогда не отпустил ее.

— Три с половиной месяца до моего следующего поста. Именно столько я планирую пробыть здесь. — Она свернула за угол, и меня осенило, что, за исключением южного крыла, она уже знала каждый дюйм этого огромного поместья. — Итак, у тебя роман с Фрэнки?

— Нет.

— Тогда почему у нее была твоя кредитная карта?

Я передернул плечами.

— Мне очень нравится злить своих друзей. Я знал, что Ромео, когда узнает об этом, сразу же уйдет в себя. И он так и сделал.

— Ты выглядишь как рогач, преследующий едва ли законную женщину.

Я хихикнул.

— Если туфелька подходит...

— Знаешь, несмотря на то, что я тебя абсолютно не люблю - и не ошибись, я действительно тебя люблю, - я не могу представить тебя спящим.

— Не нужно использовать воображение, детка. Я могу тебе это продемонстрировать.

Ее взгляд скользнул вниз, к моему твердому члену.

— Я не впечатлена.

— Это потому, что ты не видела его в боевом режиме.

— Могу честно сказать, что хуже тебя я никого не встречала.

— Это совершенно несправедливо. Ты встречала двоих. Ты называешь их своими родителями.

— Уже нет. — Она наконец улыбнулась. — Вообще-то, с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

Я бросил на нее косой взгляд.

— Так долго? — Чувство вины и грусть сплелись воедино, сжимая мое горло.

Ее улыбка стала жалкой.

— Время летит, когда ты веселишься.

— Мне жаль. Это было дерьмово, что я сказал.

— Прямо по бренду. — Она остановилась перед одной из моих многочисленных комнат для гостей и указала на дверь. — Ну, это я.

— А это я. — Я указал на картину с изображением грустного клоуна в коридоре. — Серьезно, прости, что я заговорил о твоих родителях. Я знаю, что это деликатная тема...

— Нет, не знаешь. — Она повернулась ко мне лицом. — За последние пятнадцать лет многое изменилось. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь, какие у меня триггеры, что мне нравится и не нравится, что заставляет меня беситься. Мы чужие люди. Я с удовольствием воспользуюсь твоим особняком, бассейном и теннисным кортом, но не принимай это за перемирие. Я все еще ненавижу тебя.

Она распахнула дверь и уже собиралась захлопнуть ее у меня перед носом, но я успел ударить рукой по краю, с легкостью остановив ее.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем. — Я облизнул губы, мой тон стал низким и знойным. — Почему ты так уверена, что я не вышвырну тебя отсюда после того, как ты со мной разговаривала?

Я был возбужден. Я был взбешен. Я был многим, и все они заставляли меня чувствовать себя живым.

Удивление окрасило ее лицо.

— Ты мне должен.

— Я ни черта тебе не должен. Ты все тот же человек, и я тоже. То, что я сделал с тобой, было ужасно. Непростительно. Но у меня были причины. Ты была моей первой любовью. — Моей единственной любовью. — И правда в том, что в глубине души ты знаешь, что я - твое безопасное место.

— Мое безопасное место? — У нее отпала челюсть. — Я была бы в большей безопасности в зоне боевых действий.

Я просто уставился на нее, давая ей понять, что вижу ее чушь насквозь. Она показала мне средний палец. Я притворился, что поймал его и положил в карман, как будто это был поцелуй, и самодовольная ухмылка заиграла на моих щеках.

Она захлопнула дверь у меня перед носом.

— Я тоже тебя люблю, — крикнул я ей через дерево. — Спокойной ночи, соседка.

Брайар

Ты знаешь, что я - твое безопасное место.

Очевидно, что помимо того, что Оливер надрался, он еще и накурился.

Как он мог подумать, что я вернулась, потому что думала, что он сможет защитить меня от всего?

Я скинула тапочки и села на край двуспальной кровати, прижав колени к груди. Я вернулась, чтобы помочь Себастьяну. Вот и все. Ну, и потому что с точки зрения логистики было разумнее найти жилье и машину в Лос-Анджелесе до того, как я туда приеду.

Оливер тут ни при чем.

Оливер был мертв для меня.

Телефон на моей тумбочке пиликнул. Я нахмурилась. Ни у кого не было моего номера, кроме Себастьяна и Оливера, который добавил свой номер в тот день, когда дал его мне. Я взяла его в руки и посмотрела на экран.

Олли фБ: Нам нужно устроить вечер кино.

Олли фБ: Устроить вечеринку бездельников.

Брайар: Ауэр: Какую часть фразы Я НЕНАВИЖУ ТВОИ КИШКИ ты не понял?

Олли фБ: Всю? Ты решила остаться здесь. Это очень важно. Мы станем лучшими друзьями.

Брайар Ауэр: Нет, не станем.

Олли фБ: Лучшими друзьями, которые иногда занимаются сексом друг с другом.

Брайар Ауэр: Я не знала, что ты, Ромео и Зак так близки...

Олли фБ: Ты ведь понимаешь, что Даллас и Фэрроу будут неустанно пытаться подружиться с тобой? Они любят тебя.

Брайар Ауэр: Это чувство не взаимно.

Олли фБ: Да, это так. Они немного ненормальные, но веселые и безобидные. И у них добрые сердца. Ты просто боишься разрушить эти стены и дать людям шанс.

Я ненавидела, что он говорил так, будто все еще знал меня.

Еще больше я ненавидела то, что он был прав.

Мне было уже за тридцать, а я так и не смогла по-настоящему отпустить себя. Конечно, за эти годы у меня были друзья и парни (в том числе и Грант, который не был тем красавцем, каким я его себе представляла), но я всегда держала все на поверхности.

Я боялась привязаться, боялась обидеть, а больше всего - боялась, что мне снова докажут, что я недостойна любви.

Брайар Ауэр: Говоря о стенах, не похоже, что у тебя когда-либо была постоянная девушка...

Олли фБ: Вообще-то была.

Мое сердце упало, когда он снова начал печатать, три точки заплясали на моем экране.

Олли фБ: Ты.

Брайар Ауэр: А после меня?

Олли фБ: Никто не сравнится.

Брайар Ауэр: Не раздувай дым из моей задницы.

Олли фБ: Хорошо. Что-нибудь еще хочешь, чтобы я с ним сделал? Я открыт для предложений...

Брайар Ауэр: Забавно.

Олли фБ: Я бы с удовольствием пригласил тебя на свидание. Чтобы попробовать еще раз.

Брайар Ауэр: Нет.

Олли фБ: Если серьезно, я не шучу. Я не смог найти никого, к кому испытывал бы хотя бы половину тех чувств, что испытывал к тебе, поэтому и не пытался.

Брайар Ауэр: Тогда почему ты бросил меня, даже не попрощавшись?

Я уставилась на экран.

У меня бы не хватило смелости спросить его об этом с глазу на глаз. Честно говоря, мне пришлось перевернуть телефон, слишком испугавшись ответа, который ждал меня даже в текстовом сообщении. После того как прошло несколько минут без писка, я поправила экран.

Крошечные точки заплясали внизу. Оливер набирал и останавливался, набирал и останавливался. С каждым циклом мое сердце опускалось все ниже. Наконец пришло сообщение.

Олли фБ: Тем летом, почти сразу после возвращения из Парижа, я пережил нечто очень плохое и травматичное. Мне было стыдно, и я запаниковал. Я совершил нечто ужасное. Я согласился на то, на что не должен был соглашаться. Я не хотел, чтобы ты была рядом со мной. Я думал, что разрушу твою жизнь, а ты не заслуживала больше боли. Я должен был донести это до тебя. Но я был молод, растерян и мучился. Я никогда не прощу себя за это, поэтому не собираюсь ждать прощения от тебя. Но я не собираюсь лгать и говорить, что не желаю его. Я хочу тебя, Брайар. По-настоящему.

Слезы навернулись мне на глаза, но я не позволила им упасть. Нет. Я не сломаюсь. Не совершу ту же ошибку, что и в подростковом возрасте. Не тогда, когда у меня даже не хватило смелости спросить его о другой девушке. Почему он изменил. Были ли они еще и сколько.

Если Олли удалось так основательно уничтожить меня тогда, то я могла только догадываться, какой ущерб он нанесет сейчас.

Оливер фон Бисмарк не найдет дорогу обратно в мое сердце.

Он не сможет.

Я уже заперла его и выбросила ключ.

Оливер

— Я рад, что не живу с тобой в одной ванной. Ты всегда был и останешься дерьмовой целью. — Себастьян прищурился, глядя в небо, навел ружье на круглый глиняный диск и выстрелил.

Он взорвался в воздухе, разлетевшись по траве, как конфетти. В висках запульсировало от похмелья. Если бы я не увидел сообщения на своем телефоне, когда проснулся, я бы поверил, что у меня галлюцинации и я нашел Брайар в своей постели. И определенно поклялся заставить ее снова влюбиться в меня.

Выпивка прошла.

А вот чувства - нет.

Я все еще хотел ее, но был слишком труслив, чтобы поговорить об этом с Себом.

Мы решили пойти в лес пострелять в глину, как будто вчера вечером ничего не произошло. Как будто он чуть не утопил меня, а я не вывалил на него суровые истины, которые он отказывался проглотить.

Четверг, раз в две недели, был единственным временем, когда Себ выходил из дома в светлое время суток. Он знал, как это важно для меня. Я бы вытащил его через черный ход, пиная и крича, если бы пришлось.

Все складывалось удачно. Никто его не увидит. Я всегда в этом убеждался. Мой управляющий составил расписание так, чтобы никого из персонала здесь не было, а служба безопасности держала более широкий периметр. Зак и Фэрроу до позднего вечера занимались фехтованием, Ромео был на работе, а Даллас и Лука посещали занятия по плаванию для малышей «Мама и я». Берег кристально чист.

Себ заставил меня сделать и эту процедуру целиком. Мне пришлось маневрировать восьмиместным гольф-каром в лесу, пока Себастьян, закутанный в темную одежду, лежал на полу задней скамейки.

В конце концов, это того стоило.

Я хотел, чтобы солнце было на его коже, а свежий воздух - в его легких.

Глиняная ловушка для голубей выплюнула в воздух несколько оранжевых дисков. Они кружились по голубому небу.

— Я отлично целюсь, и ты это знаешь. — Я поправил наушники с шумоподавлением, прицелился в один и промахнулся как минимум на три дюйма.

Себастьян фыркнул рядом со мной, покачав головой. Мы оба были одеты в классические охотничьи костюмы разных оттенков коричневого.

— Докажи это, — бросил он. — За все утро ты ни разу не попал в яблочко.

На самом деле я не лгал.

Я умел стрелять не хуже него - и он никогда не промахивался.

Но сегодня утром я не был настроен на игру. Я был с Брайар, дома. В голове роились вопросы, о которых я не мог думать: что она делает, как она устроилась, как я могу заставить ее остаться.

Она все еще ненавидела меня - или, по крайней мере, убеждала себя, что ненавидит, - но я был полон решимости изменить это.

В воздухе пролетел еще один оранжевый диск. Очередь Себа. Точный выстрел. Диск раскололся на две части и с грохотом упал на землю. В воздух взлетел еще один диск, на этот раз для меня.

Я снова промахнулся.

— Хорошо. Что происходит? — Он повернулся ко мне. — Ты отстой, но не настолько. Ты утомил себя мастурбацией? Все знают, что время от времени нужно менять руки. Ошибка новичка.

Хм... Теория, которую я не рассматривал. Определенно, это возможно. Я облегчился после переписки с Брайар. И еще несколько раз после этого. В общем, я не спал всю ночь.

— Брайар вернулась, чтобы пожить здесь еще три месяца. — Я перезарядил дробовик патронами. — Надеюсь, ты не против.

— С чего бы мне возражать? Я все равно никогда не покидаю свое крыло, — резко ответил он. Слишком быстро. Себастьян всегда был против. Он даже не позволял нашим родителям видеться с ним. — Что заставило ее вернуться?

— Наверное, то, что я аннулировал ее аренду и продал ее машину, и она увидела возможность попытаться свести меня с ума. — Я провел ладонью по затылку, все еще недоумевая, но не настолько, чтобы затронуть эту тему. Я хотел, чтобы она была здесь. Это давало мне странное чувство покоя. — Она мне нравится, Себ.

Я затаил дыхание, ожидая, что он заговорит о клятве пятнадцатилетней давности.

— Так верни ее.

Я попятился вперед, прислонившись к стволу дерева.

— Она не хочет, чтобы ее завоевывали.

— Тогда победа над ней будет намного слаще.

Однако все было не так просто.

Я сменил тему.

— Эй, ты поговорил с мамой и папой?

Мама звонила Себастьяну каждый день. Папа - каждую неделю. Они присылали еду и лакомства. Они мечтали, чтобы он вырвался из крыла и снова стал гулять. Это только усугубляло и без того изнурительное чувство вины, которое я испытывал каждый раз, когда думал об этом.

— Да. — Себ зевнул. — Мама сказала, что завезет сегодня несколько черничных булочек.

Я не знал, смеяться мне или плакать. Черничные булочки были любимым блюдом Себа. Я не мог вспомнить, когда она в последний раз готовила мою любимую выпечку. Мои родители утверждали, что не злятся на меня за случившееся, но их поведение говорило о другом.

— Как мило. Я собираюсь пойти туда на следующей неделе на ужин. Хочешь пойти со мной? — Я ткнул его локтем в ребро и захихикал. — Можешь спрятаться в багажнике Эскалейда. Там, наверное, поместится еще три человека.

Не то чтобы мои родители не видели нынешнее лицо Себастьяна. Видели. Просто Себу это не нравилось. Мама всегда плакала из-за испорченного лица любимого сына, а папа не мог поддерживать с ним зрительный контакт. Я ненавидел их за это. Ненавидел за то, что они не могли быть сильными для него, как я.

Себастьян подошел к одной из ловушек для глиняных голубей.

— Думаю, я посижу в этой.

— Ты все высиживаешь, — прорычал я.

— Ну да. — Он присел на корточки и перезарядил ловушку десятками глиняных дисков. — Кардио - отстой, а я люблю отдыхать.

У меня защемило челюсть.

— В какой-то момент тебе придется встретиться с миром лицом к лицу.

Себ только рассмеялся. Это было еще хуже. То, что он даже не подтвердил мое заявление словами.

— Сосредоточься на нашей игре, старший брат. — Он снова запустил глиняную ловушку. — И заткнись.

Оливер

Оказалось, что у меня не было абсолютно никаких причин беспокоиться о том, как Брайар устроится.

Она чувствовала себя как дома.

В буквальном смысле.

Как только мы с Себастьяном вернулись, я заметил, что по тротуару разбросаны мокрые пляжные полотенца, зернышки попкорна и липкие неоновые алкогольные напитки. Они змеились по длинной извилистой дорожке, ведущей прямо к бассейну.

Смех, дымящееся барбекю и громкий звук системы объемного звучания подсказали мне, где находится преступник. “I Like the Way You Kiss Me” Artemas грохотала на палубе подо мной. Отличная песня. Интересно, выбрала ли ее Брайар?

Мне стало интересно узнать о многих ее предпочтениях. Еда, плейлисты, мужчины. С какими она предпочитала встречаться.

Только не с теми, кто, блядь, разрушил ее жизнь, ублюдок.

Во мне вспыхнула искра возбуждения. Это было похоже на выход из тени на солнечный свет. Это - волнение от нового открытия Брайар - освободило меня. Я отвлекался от забот о благополучии Себастьяна и управления The Grant Regent.

Обрывки разговоров доносились до меня от бассейна, расположенного за поворотом. Я подошел поближе, чуть не доходя до кабинки.

— ...ты уверена, что он не будет возражать, если ты устроишь здесь вечеринку? — Я не узнал женский голос. — Ты ведь едва знаешь этого парня.

— Все в порядке, — заверила ее Брайар. Это точно было не нормально. Себ в любую минуту мог схватить меня за шкирку. — Он любит вечеринки и женщин в бикини. Он будет в восторге. — Она сделала паузу. — Но я бы не советовала лезть в бассейн. Бог знает, что он и его подружки там оставили.

Я прикусил губу, подавляя смех. Занавески скрывали меня от посторонних глаз. Я мог бы выйти через двойные двери и столкнуться с ней, но не стал этого делать. Не сейчас.

Я осмотрел так называемую вечеринку. Палуба состояла из утопленного бассейна, джакузи и рядов шезлонгов по обеим сторонам. Она располагалась напротив озера, в дальнем конце моего дома, прямо под спальней.

Восемь женщин разбрелись по территории, все в бикини. На тротуаре валялись недопитые напитки, в воздухе дымились гамбургеры и хот-доги, а Брайар сама управляла грилем, переворачивая булочки из бриоши и нанизывая на шампур лук.

Она была одета в зеленое бикини, а ее волосы были убраны в небрежный высокий пучок.

У меня потекло изо рта - и не из-за еды.

— Все уже в бассейне. — Вороненоволосая женщина рядом с ней рассмеялась. — К тому же, я уверена, что он не так уж плох.

Брайар начала накладывать гамбургеры на моей хорошо оборудованной открытой кухне.

— О, он еще хуже.

Я завороженно наблюдал, как она с легкостью запоминает все предпочтения своих друзей в еде. Бургер без салата. Один недожаренный, а другой хорошо прожаренный. Один с дополнительными помидорами. Двойная котлета поперек с горчицей на гарнир.

Она была права.

Я не злился на нее. Не потому, что позволить «Спайс Герлз 2.0» вторгнуться в мой дом было в порядке вещей - любой человек с работающим мозгом посчитал бы это грубым нарушением приватности и гостеприимства, - а потому, что я не мог, черт возьми, злиться на Брайар, даже если бы попытался.

Кто-то пулей влетел в бассейн, забрызгав близлежащие кусты соленой водой. Пара близнецов сплетничала в шезлонгах на выступе для загара, частично погрузившись в воду и сжимая в кулаках коктейли. Еще двое пригласили себя на экскурсию по моим владениям и исчезли за углом.

Пора сорвать твою вечеринку, Обнимашка.

Спустившись по лестнице на верхнюю палубу, я ворвался в двери, нацепив на лицо наглую улыбку.

— Дамы. — Я пересек лужайку и направился к своей соседке. — Брайар.

Она обернулась.

Ее подруги закрыли рты руками. Красивая улыбка Брайар померкла. Я ненавидел, что все остальные получают ее улыбки, а я - ее хмурые взгляды. Раньше все было наоборот.

— Привет, соседка. — Я поцеловал ее в щеку, показывая, что не против вечеринки, а также доказывая, что я определенно на нее повлиял. К тому времени, как я отстранился, все ее тело покрылось мурашками. — Пользуешься моими многочисленными удобствами?

— Да, я пригласила нескольких друзей из Лос-Анджелеса. — Она вылила кетчуп на тарелку. — Надеюсь, ты не против.

Перевод: Я надеюсь, что ты будешь против всеми фибрами моего тела.

— Я вижу. Привет, я Олли. — Я протянул руку ее ближайшему другу. — Приятно познакомиться.

— Хейзел. — Она накрутила густой локон на палец, борясь с презрением. — Я была соседкой Брайар в колледже, так что знаю о тебе все. Не нужно тратить силы на то, чтобы завоевать меня. У тебя ничего не получится.

— Справедливо.

Брайар осмотрела меня с ног до головы, выражение ее лица омрачилось.

— Ты только что ходил на охоту?

— На голубей, — подтвердил я. — Глиняные голуби. Кстати, об охоте: как ты думаешь, откуда взялись гамбургеры и хот-доги, которые ты жарила на гриле?

— О, это я знаю. — Она щелкнула пальцами, делая вид, что думает. — Аисты, верно? Или это были младенцы?

— Ты вегетарианка, — напомнил я ей. — Ты не ешь мясо.

— Мои друзья едят. Живи и дай жить. Слышал когда-нибудь это выражение?

— Да. — Я окинул ее взглядом. — Не знал, что вы живете по нему, мисс «Нет личного самолета для вас».

— Очевидно, да. — Она передала Хейзел тарелки, накладывая в них картофель фри с трюфелями. — Я кормлю своих друзей трупами убитых животных.

— Хм. Аппетитно. Большое спасибо. — Хейзел откусила кусочек, не сводя глаз с Брайар. — Я собираюсь отнести вторую тарелку Кэти и оставить вас двоих, чтобы вы пытались оторваться друг на друге.

Теперь мы были одни.

Меня охватило волнение.

Мне очень нравилось оставаться наедине с этой женщиной.

— Кстати. Они собираются остаться на все выходные. — Брайар нацепила милую улыбку. — Это ведь круто, правда?

Нет. Совсем нет. Наш другой сосед по комнате - тот, о существовании которого ты не знаешь, - буквально сведет меня с балкона и покажет это в прямом эфире, как только узнает.

— Круто? — Я сделал свое лучшее возмущенное лицо. — Это фантастика. Полуголые женщины в моем королевстве - это не новость. Чувствуешь себя как на домашнем обеде.

Я игриво подмигнул ей и подошел к промышленному холодильнику, доставая овощную котлету. Несколько раз в год я делал их с нуля и запаковывал в вакуум, а затем хранил в глубокой морозилке.

Время от времени мой кузен Флинн приезжал в город, чтобы поинтересоваться местонахождением Себа, и, прежде чем свалить в закат, уминал у меня еду. Он был вегетарианцем, чтобы вывести меня из себя и пожаловаться, что я никогда не готовлю к его визитам.

Теперь я старался быть готовым.

— Садись. — Я вскрыл индивидуальную упаковку и бросил ее на гриль. — Я собираюсь приготовить тебе лучший вегетарианский бургер в твоей гребаной жизни.

Брайар не сдвинулась с места.

— Нет, спасибо.

— Твой рот испытает оргазм. Это будет хорошей подготовкой для остальных частей тебя, когда мы наконец-то заключим нашу помолвку.

— Этого не произойдет, но ладно. — Она скрестила руки, но глаза все равно были прикованы ко мне.

— Секрет в специях. — Я выдвинул ящик, доставая их по бутылке. Кумин. Чили. Паприка. Тимьян. Жареный чеснок. Лимонный перец. Сельдерейная соль. — Они превращают его из бургера «ничего» в бургер «все». Вот увидишь.

Наконец она заняла ближайшее ко мне место, потягивая свой розовый коктейль.

— Кстати, я опустошила твою заначку с напитками.

Она отчаянно пыталась вывести меня из себя.

Это было так очаровательно.

— Хорошо. — Я схватил щипцы и пощелкал ими в воздухе. — Я рад, что тебе это нравится.

— Мы устроили в доме полный беспорядок. Не уверена, что ты видел.

— Для этого я и держу домработниц круглосуточно. Я доплачиваю им после вечеринок, так что не волнуйся.

Я бросил булочку на гриль и нарезал лук тонкими кружочками. Остальные ее друзья столпились у стола, чтобы взять свою еду. Я представился, сказал, что они желанные гости, и наблюдал, как они разбегаются, чтобы оставить нас наедине, подгоняемые хитрой Хейзел, которая, очевидно, считала, что я достоин второго шанса.

Они ели в шезлонгах у бассейна, пока я открывал холодильник и выбирал белый чеддер, помидоры, сливочный сыр с халапеньо и грибы. Ранее я заметил, что Брайар ничего не приготовила для себя. Всегда такая самоотверженная.

Она поджала губы, наблюдая за тем, как я обжариваю грибы.

Я переложил их на подогретую тарелку.

— Когда ты стала вегетарианкой?

— В восемнадцать. — Она тяжело сглотнула. — Сразу после окончания школы и перед поступлением в колледж. Я не могла позволить себе мясо, я была так бедна. Но дело было не только в этом. Я решила, что хочу быть безвредной для всех существ. Я видела столько боли в мире и так много страдала от нее, что не хотела усугублять ее.

Я кивнул, положил ее котлету на поджаренную булочку и наложил овощи. Я очень сильно намазал майонез чипотле, размазав его по верхней булочке. Когда я передал ей тарелку и занял место рядом с ней, она не стала жаловаться.

Брайар открыла бургер и осмотрела его так, словно это была шкатулка с драгоценностями.

— Ты вспомнил, что я люблю майонез. — Ей удалось прозвучать разочарованно.

— Я помню, что ты любительница майонеза. — Я улыбнулся ей. — Я многое помню о тебе, Брайар. То, что я подвел тебя однажды, не значит, что я не старался изо всех сил. К сожалению, на тот момент моих усилий было недостаточно.

— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что случилось тем летом? — Она впилась зубами в бургер, закрыла глаза и застонала. — Ух, как вкусно.

— Расскажу. — Я наблюдал за ней, завороженный тем, как чертовски приятно видеть, как она наслаждается тем, что я приготовил. — Когда ты будешь готова это услышать. Думаю, тебе еще предстоит пережить несколько недель ненависти ко мне до смерти.

— Добавь к этому пятнадцать лет, и ты будешь прав.

Но в ее голосе не было злости.

Соус стекал с ее нижней губы на тарелку, когда она снова вгрызалась в бургер. Мне нравилось, что она ела сочный бургер в бикини. Мне нравилось, что она была сама собой. Она никогда не пыталась произвести на меня впечатление.

Она сделала паузу, отложила бургер и уставилась в пространство. После минутного молчания она снова подняла взгляд, борясь со слезами.

— Ты действительно это имел в виду - что помнишь обо мне все?

Я кивнул.

— Попробуй.

— Хорошо. — Она снова взяла бургер, задумавшись. — Какой мой любимый диснеевский саундтрек?

— Мулан. — Руки вниз. За ним - и это ни в коем случае не второе место - «Русалочка» и «Красавица и чудовище» 90-х. Но и «Русалочка» далека от «Красавицы и Чудовища». Иерархия очень четкая.

— Любимое увлечение инди?

— Джейк Джилленхол в «Донни Дарко».

— Любимый блокбастер?

— Ничья между разорванным Дев Пателем и Майклом Б. Джорданом со времен его «Огней ночной пятницы».

— Худший Бэтмен по рейтингу?

— Слишком просто. — Я закатил глаза. — Вэл Килмер. Я бы знал это, если бы мы буквально никогда не встречались.

Она хихикнула, откусив еще кусочек, растопив мое чертово сердце.

— Но почему он такой плохой?

Это.

Это было то, чего мне не хватало. Я бы принял ее гнев за ее безразличие, но на самом деле я стрелял в ее привязанность.

Я не знал, что заставляло меня продолжать пытаться завоевать ее. Ничего бы не вышло.

Я был слишком испорчен. Она была слишком осторожна.

Я не любил моногамию. А ей не подходил я.

Мы ухмылялись друг другу, как два идиота.

Несмотря на то, что шансы складывались против нас, я все еще хотел получить шанс. Последние пятнадцать лет я тщательно следил за тем, чтобы у меня был план, прежде чем начать что-то делать, но вот так просто я начал преследовать эту женщину, которая, как я знал, разобьет мне сердце.

Или еще хуже - подожжет его на хрен.

Оливер

В самом жарком кинематографическом представлении со времен Меган Фокс, поджигавшей свой язык в «Теле Дженнифер», Брайар доела бургер одним огромным куском, от которого ее щеки надулись, как у бурундука. Тарелка заскрежетала о мраморную столешницу, когда она задвинула ее внутрь.

— Мы можем одолжить несколько твоих машин? — Вздохнув, она откинулась на спинку сиденья. — Я хочу показать девочкам окрестности.

— Только если ты сама не водишь машину. — Я заметил, что припухлость вокруг ее виска уменьшилась, а вокруг него больше не было всех оттенков зеленого и фиолетового. Тем не менее, не мешало перестраховаться. — Ты не сможешь сесть за руль, пока не получишь разрешение от доктора Коэна.

— Я чувствую себя прекрасно. — Она нахмурилась. — Нормально.

— Я так рад это слышать. Тем не менее, я не позволю тебе сесть за руль, не согласовав это с доктором Коэном.

— Не разрешишь? — Ее брови взлетели вверх. Хорошо. Неправильный выбор слов. — Я не прошу разрешения, Оливер.

— Я все равно его тебе не дам, так в чем проблема?

Я был несносен, я знал.

Но старые привычки умирают с трудом, и единственное, что держало людей на расстоянии от меня, - это моя склонность говорить самые дерьмовые вещи, какие только возможны в любой момент. Каждый мой вздох был направлен на то, чтобы провоцировать и раздражать. Особенно это касалось женщин, которые часто прощали мои недостатки. Слова просто вылетали изо рта, прежде чем я успевал их обдумать.

Ее глаза, похожие на две огромные луны, смотрели на меня с полным потрясением.

— Послушай. — Я поднял руки вверх. — Я мог бы выбрать лучший способ передать это...

Она указала на дверь.

— Убирайся.

Головы ее друзей поднялись с шезлонгов и повернулись к нам.

Я приподнял бровь.

— Технически, мы уже ушли.

— Отлично. Уходи. — Она пожала плечами. — Только держись от меня подальше.

— Это мой дом.

— Это моя вечеринка, и ты не приглашен.

— Ты не можешь не пригласить меня на вечеринку на моей собственной территории.

— Ты прав. Я тебя не приглашаю. Тебя вообще никто не приглашал. — Она хрустнула костяшками пальцев, готовясь встать. — Я могу проводить тебя внутрь, если ты так хочешь.

Где эта женщина нашла в себе смелость вести себя как Джейн в крошечном бикини? Я был ужасно возбужден. До такой степени, что я боялся, что мой член отвалится, если я сделаю какое-нибудь резкое движение. И без того моя эрекция плотно прижималась к поясу моих охотничьих брюк Upland.

Брайар явно хотела, чтобы я с ней поспорил. Я знал это, так же как и то, что она знала, что ее просьба неразумна. Было бы нелепо выгонять меня из собственного дома. В то же время мне хотелось подшутить над ней.

За тридцать три года у Брайар ни разу не было случая, чтобы она вела себя плохо. В детстве она усердно работала за крохи ласки от родителей, которые, впрочем, никогда не доставались. Она никогда не бунтовала. Никогда не кривлялась. Не совершала ошибок. Никогда не была ребенком.

В свои двадцать с небольшим лет она занималась работой и учебой. Она никогда не пропускала платежи за обучение. Никогда не засиживалась допоздна. Никогда не пропускала рабочую смену. Она никогда не испытывала острых ощущений, совершая ошибки, как новый взрослый.

Теперь, когда ей уже за тридцать, я хотел дать ей это. Позволить ей расширить границы и показать, что я все равно приму ее, даже если она все испортит.

Я поднял обе руки и отступил к двери в гостиную.

— Я ухожу, ухожу.

Мне не нравилось, что люди обращаются со мной как с одноразовой салфеткой, и уж тем более женщина, которую я когда-то любил, но мне нравилось позволять ей выигрывать споры.

Я направился прямо на кухню. Запах барбекю разбудил меня. Я распахнул холодильник, намереваясь сожрать его целиком, и сорвал крышки со всей посуды, которая попалась мне на глаза.

Ну, блядь.

Брокколи на пару. Куриная грудка без приправы. Рис с цветной капустой. Мерзкое дерьмо, которое я обычно ел, чтобы поддерживать свой десятипроцентный уровень жира в организме. Я бросил несколько замороженных куриных наггетсов в аэрофритюрницу, а затем высыпал два пакета рамена «Булдак» в кипящую воду. Какой смысл иметь тело Криса Хемсворта, если Брайар не хочет на него забираться?

Громкий стук заставил меня пропустить дуршлаг. Моя лапша нырнула в канализацию вместе с моей душой. Я поднял глаза от раковины. Крошечные кулачки Брайар все еще сжимались вокруг подноса, который она поставила на остров из мясных блоков. Полупустые стаканы покачивались в своих чашках, расплескиваясь повсюду.

— Я зашла, чтобы поставить посуду в посудомоечную машину. — Она сдула прядь волос с глаз. — Нет нужды заводить разговор.

Я не против. Я молча кивнул, намеренно вставая у нее на пути, пока она передвигалась по кухне. Ее нижняя часть бикини бессистемно задиралась между задницей, а соски были острыми и прямыми, как два крошечных бриллианта. Мне захотелось взять их в рот через ткань и показать ей, что ее мозг может меня ненавидеть, но ее тело не разделяет этих чувств.

Брайар дернула за ручку посудомоечной машины и начала складывать в нее стаканы для коктейлей.

— На что ты смотришь?

— Хочешь помочь?

— Ты можешь помочь мне, если упадешь замертво. — Все еще приседая, она пощупала поверхность над головой, нашла фужер и поставила его в посудомоечную машину. — Там было совершенно унизительно. Ты говорил, как мой отец.

— Не обижайся, но твоему отцу было бы наплевать. Он бы позволил тебе сесть за руль. Мне не все равно, поэтому я оберегаю тебя от опасности. Через несколько недель ты снова сможешь водить машину. Я ничем не рискую. А пока я могу отвезти тебя куда захочешь. Будь своей маленькой сучкой. Это будет весело. — Я остановился, чтобы подумать об этом. — Ну, для тебя, по крайней мере.

— Где была эта энергия, когда мои родители отреклись от меня в восемнадцать лет?

— Она все еще была там. Просто мне пришлось много чем жонглировать, и я был перегружен. Я был ребенком, Брайар.

Поступил бы я сегодня иначе? Да. Мне бы хотелось думать, что да. На самом деле я знаю, что не бросил бы ее, если бы мог повернуть время вспять. Я бы многое сделал по-другому. Я бы сказал Себастьяну, чтобы он отвалил, когда он предъявил требование. Я бы позволил ему остаться в Англии. Я бы не столкнул его с лодки.

Но ретроспектива - это 20/20.

Возможно, последние десять лет я просто говорил себе то, во что хотел верить.

Брайар захлопнула посудомоечную машину и нажала несколько кнопок, пока та не зажужжала.

— Почему ты врешь всему миру?

Я облокотился на прилавок с противоположной стороны, просто наблюдая за ней и наслаждаясь каждой секундой.

— Ты должна быть более конкретной, чем это. — Я окинул взглядом ее восхитительное тело с ног до головы. — Я много лгу.

Я никогда не понимал одержимости Зака и Ромео искусством, но сейчас признал, что они могли что-то понять. На некоторые вещи можно смотреть вечно и никогда не насытиться.

— Ты врешь своим друзьям, что ты тупица и воздушная башка. — Брайар повернулась ко мне лицом. — Ты ничего из этого не представляешь.

— Так проще. Меньше ожиданий. Меньше давления.

— Раньше у тебя никогда не было проблем с давлением. — Она прищурилась на меня, прислонившись к той же стойке, на которую опирался я. — Что произошло между тем временем и сейчас?

Фритюрница закончила работу и просигналила, чтобы я открыл ее. Я проигнорировал ее.

— Я потерял веру в то, что поступлю правильно, — прорычал я.

Это была правда. Тот год испортил меня.

Брайар кивнула.

— Ну, если тебе станет легче, ты был не самым плохим парнем в моей жизни.

Мой взгляд упал на ее губы.

— Нет?

Они были такими чертовски пухлыми и розовыми. Мне захотелось взять их в рот и провести языком по контуру. Но меньше всего мне хотелось думать о ее бывших. С другой стороны, калечить их голыми руками...

И все же я не мог упустить шанс не быть злодеем в ее глазах, пусть даже на несколько секунд.

— Нет. — Ее взгляд опустился к моему горлу, где покачивалось адамово яблоко. — По крайней мере, ты доставил мне оргазм в ту ночь, когда мы занимались сексом. Один из моих бывших даже этого не смог.

— Спорим, я могу довести тебя до оргазма, даже не снимая бикини, если захочу.

Ее дыхание стало затрудненным. Я понял это по тому, как двигалась ее грудь. И моя тоже.

Она изогнула бровь.

— Ты имеешь в виду, если бы я захотела.

Я облизал губы.

— О, ты хочешь.

Мы стояли близко друг к другу, наши тела были обращены к острову, наши мизинцы касались края стойки.

Она издала ржавый смешок.

— Ты понятия не имеешь, чего я хочу, Оливер.

— Думаю, представляю.

Я протянул руку и слегка надавил на ее нижнюю губу. От простого прикосновения ее теплой губы к подушечке моего большого пальца по моему телу пробежали трещины, словно я только что пережил кульминацию. Все мое туловище подалось вперед.

Я затаил дыхание, наблюдая за ее реакцией и ожидая, не скажет ли она мне «отвали».

Но она не сказала.

Вместо этого она схватила мое предплечье, зажав его между своими сиськами. Ее дыхание сбилось.

— Ты ни за что не заставишь меня кончить, не сняв бикини.

Это был вызов.

Я никогда не отказывался от них.

Это было также разрешение прикоснуться к ней, которое я принял с готовностью, шокировавшей нас обоих. В одно мгновение я прижал ее к стойке, прижав к себе всем телом. Мой член нашел свое место между ее бедер, натирая ее через одежду.

Я провел большим пальцем от ее рта вниз к шее, лаская ее, пока не накрыл ее целиком своей большой рукой. Ее веки дрогнули. Она тоже это чувствовала. Эту нашу неистовую жажду.

Кончик моего носа нащупал ее нос.

— Это пари? — проговорили мои губы, но я не поцеловал ее. Еще нет.

— Если я не кончу, ты позволишь мне одолжить твою машину, — бросила она, приникая своим ртом к моему.

Я улыбнулся, потакая ей. Неважно, попросит ли она меня сорвать солнце с места. Она бы не выиграла. Не может быть, чтобы она этого не знала. Ей просто нужен был повод, чтобы позволить мне прикоснуться к ней.

— Звучит неплохо. И если ты кончишь...

— Да?

— Ты позволишь мне трахнуть тебя. — Я сделал паузу. — Один раз. В любом месте, где я захочу. В любое время. Может быть, в комнате, полной людей, или посреди пустыни. Ты не откажешься. Позволь мне показать тебе, какими мы были. Что у нас все еще может быть. — Я втянул воздух. — Что это реально.

Моя ладонь спустилась с ее шеи на правую грудь, обхватив ее. Ее спина выгнулась, и она застонала. Она была в полном восторге. Как и я. Это было опасно. Катастрофично. Ошибка эпических масштабов.

И, насколько я мог судить, лучшее гребаное решение в нашей жизни.

— Как скажешь. — Она фыркнула. — Покажи мне, что у тебя есть. Но помни - ты не можешь снимать с меня одежду.

— Ага, я помню правила.

Моя рука снова скользнула к ее горлу, наклонила ее голову, и я наконец сделал то, что хотел сделать с тех пор, как увидел ее в отеле. Я впился своим ртом в ее рот и поцеловал ее со всей силой.

Поначалу он был мягким. Я хотел дать ей возможность отстраниться, если она передумает. Но она не передумала. Она схватила меня за плечи и притянула к себе, наши тела прижались друг к другу.

Я пил ее, как нектар. Наши языки нашли друг друга, встретившись посередине. Поцелуй стал глубже, превратившись из мягкого и осторожного в голодный и отчаянный. Она целовалась так же, как в подростковом возрасте. Все мое тело затрепетало еще до того, как я прикоснулся к ней.

Одна моя рука опустилась на ее талию, и я прижал ее к своему твердому члену, позволяя ей увидеть то, что она сделала со мной. Мой мизинец скользнул под ткань ее бикини, между верхней частью бедра и попкой.

Брайар вздрогнула, когда я прервал поцелуй, проведя ртом по ее горлу. Она откинула голову назад и позволила мне лизать ее шею, пока мой язык не забрался между ее полными сиськами. У нее всегда были отличные сиськи. Даже в те времена. Но годы были добры к ней.

— Без обмана. — Она зашипела, уже задыхаясь. — Ты не можешь трогать меня под бикини.

Я повернулся к ее правой груди, лизнул изгиб под ней, а затем взял ее в рот через бикини. Она оперлась локтями на стойку позади себя, наблюдая за мной. Я взял ее за задницу, грубо сжав ее.

— Ты еще пожалеешь, что сказала это, — пробормотал я в ее сиську, полную и круглую.

Ее сосок еще больше сжался под тканью.

— Нет. Не нарушай правила.

Я застонал, высунул палец из трусиков бикини и слегка сжал ткань, чтобы зажать ее между ее попкой. Сжав пальцы в кулак, я потянул вверх, стягивая ткань у ее киски, чтобы она почувствовала давление.

Она застонала. Громко. Достаточно громко, чтобы услышал весь персонал, и Себ, и, возможно, лошади в конюшне тоже. Мне было все равно, услышат ли это астронавты в космосе. Я просто хотел, чтобы она делала это снова, и снова, и снова.

Брайар запустила пальцы в мои волосы, направляя мои губы к другой груди. Я со смехом впился в ее кожу, дразня медленными движениями языка, а затем прижал ее сосок зубами через нейлон. Свободной рукой я провел большим пальцем по ее клитору. Набухший узелок напрягся между нами.

Ее колени подкосились, и она задыхалась.

Я поддержал ее за талию и водрузил на стойку.

— Не будь неудачницей, хорошо, детка?

Она хныкала, а я массировал ее клитор через ткань, дразня щель ее киски двумя пальцами, пока другой обрабатывал ее чувствительный бутон.

Я хотел запечатлеть ее в этом моменте и возвращаться к воспоминаниям всякий раз, когда жизнь давала мне пинка под зад. Эти тяжелые, опьяненные похотью глаза. Крошечные вздохи каждый раз, когда я прикасался к ней как следует. То, как она втягивала нижнюю губу в рот и сосала, словно желая, чтобы это был мой член.

На кухню в любой момент мог зайти кто угодно. Да и вообще, если учесть персонал и ее друзей, то вполне вероятно, что кто-то так и сделает. И все равно я не мог остановиться. И она тоже не могла.

Я нащупал носом край бретельки ее бикини, зажал ее между зубами и потянул, не совсем расстегивая. Ее глаза сверкнули в знак предупреждения. Я рассмеялся, раздвинул пальцами губы ее киски и просунул в нее через тонкую ткань весь средний палец.

Она мгновенно сжалась вокруг меня, да так крепко, что я не смог удержаться от стона. Если она держала мой палец в смертельной хватке, то я мог только представить, что ждет мой член. С его кончика капала сперма, и я практически плакал в штанах.

— Отлично. — Брайар начала вжиматься бедрами в мою руку, жаждая еще больше моих прикосновений. — Давай прекратим это дерьмо. Никто здесь не хочет, чтобы ты хранил мою скромность.

С этими словами она отпустила завязки на шее. Ее топ упал на плитку, освободив сиськи перед моим лицом.

Они были великолепны. Слегка веснушчатые от солнца, соски маленькие и прямые.

Я тут же принялся сосать левый, бормоча про себя:

— Теперь ты должна позволить мне трахать тебя, когда я захочу.

— Да, но, предупреждая спойлеры, это все равно должно было случиться, и мы оба это знаем, — раздраженно огрызнулась она.

Это не мешало ей трепетать вокруг моего пальца, который продолжал трахать ее через нижнее белье. На самом деле я мог бы трахнуть ее прямо сейчас. Она бы мне позволила. Но это разрушило бы ее желание. Ее предвкушение. Я хотел, чтобы огонь в ней разгорался с каждой встречей, с каждым прикосновением, с каждым поцелуем...

Я запустил в нее пальцы, все еще зажатые в ткани, и нажал на ее точку G. Ее руки опустились на мои плечи, ногти впились в них. Я пожирал глазами ее шею, терся эрекцией о ее внутреннюю поверхность бедра, трахая ее всем, что во мне было.

— Оливер. — Она откинула голову назад, задыхаясь. — Я уже близко. Я так близка.

Я знал, что она близка.

Она скакала на моей руке, как ковбойша.

— Кончи для меня, Брайар, — дышал я ей в рот, облизывая, покусывая, дразня, сводя с ума нас обоих. — Будь хорошей девочкой и кончи на мои пальцы.

Она так и сделала.

Она кончила на мои пальцы, ее сладкая капающая киска сжималась все сильнее и сильнее.

Прилив горячей жидкости встретил мои пальцы через ткань. Я чуть не кончил от этого. Я прикусил язык до крови, заставляя себя не кончить при виде ее оргазма. Такой знакомый и в то же время такой новый. Она была розовой, счастливой и живой.

За моей спиной раздалась симфония звона сковородок и битого стекла.

— Упс. — Одна из ее подруг на что-то наткнулась. — Я... я не знала...

— Уходи, — прорычал я, Брайар все еще была в моих руках, оседлав оргазм, слишком ошеломленная, чтобы замечать или заботиться.

— Ага. Уже ухожу. Я вообще-то пришла взять немного льда...

— Вон.

— Неважно. Ага. Я возьму его позже.

Закончив, Брайар рухнула в мои объятия. Ей потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя. Я наслаждался всеми шестьюдесятью секундами, пока она прижималась ко мне, хотя мой член был напряжен, тверд и жаждал освобождения.

Наконец она вышла из тумана.

Я понял это сразу, потому что она оттолкнула меня, спрыгнув с прилавка.

— Это ты так шутишь, Олли. Я хотела проиграть.

— Посмотри, как я буду сокрушаться из-за того, что мной воспользовались. — Я трахал ее глазами, приклеившись взглядом к ее пухлой заднице, когда она выходила из кухни. — Я имел в виду то, что сказал о нашем пари. В любое время, когда я захочу. В любом месте. Один раз. Я решаю, что делать.

— Это прекрасно. — Она остановилась перед дверной коробкой, бросив на меня взгляд через плечо. — Я не собираюсь снова влюбляться в тебя. Просто чтобы ты знал.

— Я и не жду этого, — солгал я.

По правде говоря, когда дело касалось ее, я хотел всего и ничего. Она очаровывала и пугала меня. Заманивала и отпугивала.

Я облокотился на стойку, пытаясь изобразить спокойствие, в то время как мой член пульсировал в штанах, как львиное сердце.

— Пока мы на одной волне. — Брайар встретилась с моими глазами, ее подбородок стоял ровно. — Это не любовная история.

Брайар

Я не собираюсь снова влюбляться в тебя.

Я встречала финансовые пирамиды по перекредитованию, более правдоподобные, чем эта чушь.

— О, Брайар. — Я провела пальцами по волосистой части головы и с криком зарылась лицом в полотенце. — О чем ты думала, позволяя ему подарить тебе оргазм всей жизни?

Между бедрами все еще пульсировало. Я была такой мокрой, что это должно было стать медицинским показанием. Как только я запрыгнула на шезлонг, мне пришлось обернуть полотенце вокруг талии, чтобы прикрыть улики.

Я перевернулась на спину и уставилась на солнце, размышляя, буду ли я по-прежнему жаждать Оливера, если оно ослепит меня.

— Привет, подружка. — Хейзел подплыла к краю бассейна, уперлась локтями в бортик и прищурилась, глядя на меня. — Как тебе кухня?

Щелкнуло. Я почувствовала, как моя душа покидает тело, отправляясь в неопределенное место на Карибских островах. Хейзел была единственной, кто вошел к нам с Олли. Я только что провела весь полет сюда, разглагольствуя о том, как сильно я его ненавижу, и не прошло и двух часов, как она застала его за неблаговидным занятием со мной.

— Просто чтобы мы договорились... ты не будешь прыгать в бассейн, пока не примешь душ и не переоденешь бикини. — Она указала на полотенце, обернутое вокруг моей талии. — Ты только что добралась до статистики. Одна из тех, кого Олли подцепил в бассейне.

Только я не очень-то верила в тот образ ковбоя, который Оливер продавал всему миру.

Люди могут меняться, но их суть остается неизменной. Тогда Оливер был единственным, кто предложил подождать с потерей девственности. Мне не нужны были ни свечи, ни розы, ни романтический закат. А ему нужны. Ему всегда нужна была связь, чтобы наслаждаться близостью. Даже поцелуи.

— Не волнуйся. — Я сбросила полотенце и задрала свои Daisy Dukes на ноги, пока никто не заметил. — Я не хочу лезть в бассейн.

— Ты уверена? — Хейзел весело ухмыльнулась, ее брови при этом зашевелились. — Тебе бы не помешало немного охладиться.

Я уже собиралась ответить ей, когда в воздухе зазвучала песня «This is How We Do It». Я повернула голову и увидела Даллас, которая шла внутрь с олдскульным бумбоксом на плече.

На ней был цельный купальник с волосатой мужской грудью, а также стринги с высоким разрезом в стиле Бората. За ней шла Фэрроу в черном бикини на бретельках, держа в руках поднос с грязными чашками - шоколадным пудингом, усыпанным толчеными «Орео» и полузатонувшими червями.

У Хейзел отпала челюсть.

Даллас остановилась передо мной, подняв руку.

— Пока ничего не говори. Я знаю, что мы с Фэрроу облажались, но я кое-что приготовила для тебя.

Все мои друзья из Лос-Анджелеса бросили на меня обеспокоенные взгляды. Даллас вела себя так же, как и выглядела, - как человек, который сожжет мир в пепел, а затем очистит его с помощью гладкого AmEx Black.

Я прикусила губу, чтобы не захихикать. Она была так очаровательна.

Она вытащила микрофон из своего декольте, включила его и постучала по головке.

— Итак, начинаем.

Бумбокс завизжал. Все вздрогнули.

— Упси, — пропела Даллас. — Хотя, если честно, мое пение будет не намного лучше.

Она поставила бумбокс на тротуар, включила инструментальную версию «Can't Take My Eyes Off You» и, скинув сандалии, запрыгнула в шезлонг на выступе для загара. Затем она принялась напевать песню в стиле Хита Леджера из «10 вещей, которые я ненавижу в тебе». Фэрроу притворилась, что гонится за ней, а Даллас обрызгала девушек водой.

Я стояла там - потрясенная, смирившаяся и очень забавная - пока не поддалась смеху, бурлящему в моей груди. Мне действительно нравились их выходки. И я уже простила их за ложь. Они не делали этого по злому умыслу. Я это знала.

Когда песня закончилась, Даллас и Фэрроу склонились передо мной.

— Послушай. — Фэрроу указала между собой и Даллас. — Мы облажались. Оливер сказал нам, что доктор Коэн хочет, чтобы все было сделано определенным образом, и мы пошли на это. Я понимаю, почему ты чувствуешь себя смущенной и преданной. Не думаю, что здесь есть хоть один человек, который не разделял бы этих чувств, окажись он на твоем месте. Но мы полностью в команде Брайар, ясно?

Даллас энергично хмыкнула, практически подпрыгивая на носочках, как будто хотела говорить первой.

— Да, — вмешалась она. — Мы думаем, что ты замечательная, и хотим с тобой дружить. Особенно после того, как мы узнали, что ты поселилась в особняке Оливера, чтобы преподать ему урок. — Она обвела взглядом воздух вокруг моего лица. — Сильные сестринские флюиды на Дороге Темного Принца.

Не зря та поездка в Техас в итоге помогла мне. Ко мне вернулась память. И съела весь свой вес в биньях. Правда, я их еще и бросила, но это уже не важно.

Они пытались помочь. Они были хорошими людьми. Великие люди. И не их вина, что доктор Коэн - и Оливер - установили закон.

— Да. Хорошо. — Я кивнула, указывая на поднос, который держала Фэрроу. — Если только ты сможешь подтвердить, что это змейки-близнецы Haribo.

Глаза Даллас чуть не вылезли из глазниц.

— Думаешь, я сделаю тебе гадость с помощью каких-то мерзких «Умных сладостей», которые цепляются за зубы, как преследователи? — Она покраснела. — Мэм, мне нужно ваше прощение, а не запретительный приказ.

— Ух ты, — прошептала Тифф сзади меня. — Неужели все богатые люди такие?

Я посмотрела на Фэрроу и Даллас.

— Что заставило вас выбрать сегодняшний день, чтобы встретиться со мной?

— Честно говоря? Запах барбекю. — Даллас подошла к моим друзьям и протянула руку, представляя их по очереди на открытой кухне. — Мы собирались подождать до вечера, но мы никогда не можем пройти мимо хорошей тройной порции.

— Невозможно пройти мимо тройной тройки, — поправила Фэр, наморщив нос. — Мои артерии, с другой стороны, не проходят проверку на вибрацию.

Дал уже укладывала три сырные котлеты на булочку.

— Ну что, мы ничего не пропустили?