Мой тихий ужас

1.5

Экран ноутбука не раз потухал, пока я возвращался к письму.

Именно с этой ноты началась наша песня. Надеюсь, что я не фальшивила.

Ты права как никогда, Соня. Тогда я ненавидел тебя, считал аферисткой. Меня грела мысль, что когда-нибудь я расквитаюсь с тобой. За то, что сломала мою жизнь. За то, что смогла одурачить отца. За то, что после одурачила меня. За то, что притворялась ангелом, но на деле оказалась чертовкой.

Прежде мне не отвечали таким холодом. Точнее, не извинялись так подло.

Все наперебой говорили, что ты можешь быть лучше. А настоящий Тихон был снисходителен ко всему на свете, но только не ко мне. Ты искал наказание человеку, который, казалось, заплатил сполна. Ты был неумолим. Так настойчив, будто нашёл единственную цель в жизни. Этого хватило, чтобы ответить тебе тем же – бездушной войной. Тогда и сегодня наши силы были неравны.

Лживая сказочница. Тебе ли не знать, что вскоре всё изменилось? И если я спрятал иголки, то ты утаила ядовитые копья, чтобы пальнуть ими в спину.

Знаешь, в ту ночь я засыпала с терзающей дилеммой: вернуться домой или снова начать ходить. У меня не было выбора, но благодаря тебе, я действительно считала, что между этим можно выбирать. Вот настолько сильна была моя ненависть.

Несколькими часами ранее она писала о любви, а теперь кричит о ненависти – типичная София. Она всегда пыталась запутать, а вместе с тем терялась сама.

Мои пальцы зависли на клавиатуре. Я допустил наивность, когда решил, что смогу ей ответить. Больше я не могу так делать.

Но что именно я написал ей, если бы мог?

«Тебе нравилась игра пальцев в лучах солнца и тенистая терраска в городском саду. Ты могла часами наблюдать за прохожими, в игривой манере читая их мысли, и никогда не смеялась над колкими шутками. Тебе удавалось оставаться искренней себе во вред, находить прелесть в беспроглядной тьме и мечтать так пылко, словно каждой нелепой прихоти предназначено сбыться. Ты рисовала глаза в старом блокноте, на каждой выцветшей странице, но отчаянно боялась заглянуть в мои.

Нашу любовь справедливо назвать безумием, слепотой, дикостью и лживо – настоящим. Искусственные чувства уничтожили связь с реальностью, превратив нас в безмозглых мечтателей. Истинным оставалось одно – страх, что уже завтра я не увижу твою улыбку, не коснусь мягкого локона, не загляну в порозовевшее от растерянности лицо и не скажу, как сильно тебя ненавижу… »

Мне не раз проходилось испытывать этот текст, сидя в углу комнаты и без конца вырывать листы из тетради. Я был честен в каждом слове, но всякий раз, когда откровенность зашкаливала, меня тушила новая волна злобы и на страницах появлялись грязные строки. Настолько искусственные, что они не имели права на существование. Долгими ночами я выкраивал письмо, что никогда не дойдёт до адресата, но прошёл месяц, второй, она не вернулась, а в тетради не осталось страниц. Тогда я клятвенно пообещал, что больше никогда не вернусь к рассказам, и сдержал своё обещание

Что ж, опустим сентименты и спустимся на завтрак – наш первый завтрак.

Уверена, ты сейчас негодуешь. А я повторюсь, что ничего не упущу. То, что для тебя казалось неважным, для меня имело некий смысл. По правде всё имело значимость. Ты злился так часто, так по-разному, как и следовало настоящему Парку Дугласу. И только Мегги Янг знала тебя настоящего.

Настоящего? В отличие от тебя я никогда не притворялся. И бесконечно жалею, что когда-то доверился тебе больше чем следовало.

Отрываюсь от экрана и пытаюсь найти старые записи. Шкафы забиты дисками, проводами, окислившимися батарейками, но только не рукописями. Меня интересует первый вдумчивый рассказ о чёртовом Парке Дугласе и беззаботной Мегги Янг. И пусть я знаю их историю наизусть, хочу прочесть её заново, в надежде найти хоть какой-то ответ. Вытряхнув весь хлам на пол, я будто просыпаюсь – ничего там нет.

Истинный ответ кроется на последних страницах электронного письма, которые я не решаюсь открыть. По крайней мере сейчас. По правде одно лишь чтение её мыслей доставляло дискомфорт. В особенности тех, в которых я выступал каким-то чудовищем. Вот бы никогда их не находить и не знать о существовании другой «вселенной». Забыть о них, как когда-то я забыл о писательстве.

Как жаль, что ты, София, не даёшь забыть о себе.