Мой вампир

Глава 16

Уйти? Коннор остановил свое наступление на Мариэль. Его зрение стало более интенсивным синим, когда его ярость достигла опасного уровня.

Что эти сумасшедшие женщины сделали с его ангелом? В первую ночь они научили ее как делать минет, а теперь, очевидно, втянули ее в какую-то глупую драму, которая должна была заставить его уйти.

Уйти? Только через его труп.

Его руки сжались в кулаки.

– А как же твое обучение? Неужели ты собираешься идти в бой, будучи не в состоянии защитить себя?

Она выпрямила свою спину как знак силы, но слезы в ее глазах говорили о другом.

– Я могу тренироваться сама.

– А ты сама сможешь телепортироваться?

– Йен перенесет меня. И они с Филом могут защитить меня.

– Ты собираешься заменить меня? – с таким же успехом она могла ударить его ножом в грудь. – Неужели я не заслуживаю доверия? – проревел он.

Когда она вздрогнула, он сделал над собой усилие, чтобы приглушить свою ярость.

Он схватил бутылку со стойки и выпил остаток крови. Холодная кровь была ужасна на вкус, но немного остудила его ярость. Его клыки втянулись, но зрение оставалось голубым, верный признак того, что он все еще был на грани потери контроля.

Он поставил пустую бутылку на стол.

– Знаешь, что меня бесит больше всего? Не этот проклятый лак для ногтей. И не тот факт, что эти женщины втянули тебя в какой-то детский заговор.

Когда она не ответила, он повернул голову и пристально посмотрел на нее.

– Я дал тебе слово, что помогу тебе, что верну тебя на небеса, несмотря ни на что.

Ее лицо побледнело.

Он снова приблизился к ней.

– И ты просишь, нет, ты говоришь мне уйти? Неужели мое слово ничего для тебя не значит? – его голос перешел в крик. – Неужели ты думаешь, что я нарушу свое обещание?

Ее глаза блестели от непролитых слез.

– Я жду, что ты уйдешь.

Его челюсть сдвинулась.

– Ты забыла кое-что, – он подошел ближе. – Из ангелов получаются ужасные лжецы.

Она открыла рот, чтобы возразить, но прежде чем она успела произнести хоть слово, он обхватил ее сзади за шею и притянул к своей груди. У нее перехватило дыхание.

– Твое сердце колотится так неистово, – он коснулся ее щеки. – Твое сердце не лжет.

По ее щеке скатилась слеза, и он поймал ее большим пальцем.

– Твои слезы не лгут, – он провел рукой по ее горлу, затем еще ниже, чтобы обхватить ее грудь. – Ты дрожишь от моего прикосновения. Твое тело не лжет.

Он нежно сжал ее грудь, и она застонала.

– Наконец-то хоть какая-то правда слетела с твоих уст, – он легонько поцеловал ее. – А теперь скажи мне, если...

Входная дверь с грохотом распахнулась.

– Она велела тебе уйти, так уходи! – Бринли ворвалась внутрь, держа наготове дробовик.

Чертов дурак! Если она нажмет на курок, то может убить Мариэль. Коннор телепортировался за спину Бринли, одной рукой вырвал у нее дробовик, а другой прижал ее к стене.

Она ахнула, без сомнения удивленная его вампирской скоростью и силой. Она попыталась пошевелиться, но он не отпускал ее.

– Это была ты, да? Ты разрисовала мои ногти.

Бринли схватила его за руку и попыталась стряхнуть ее.

– Отпусти меня, ты, нежить ползучая!

Он обхватил рукой ее шею, затем наклонился ближе.

– Никогда не связывайся со мной, пока я нахожусь в смертельном сне.

– Прекрасно! – ее глаза горели гневом. – А ты прекрати лапать ангела.

Он отпустил ее и отступил назад. Святой Боже Всемогущий, так вот в чем дело? Женщины не хотели, чтобы он прикасался к Мариэль? Он взглянул на нее. Она выглядела несчастной, с покрасневшими глазами. Она согласилась с их нелепым планом. Это могло означать только одно: она тоже хотела, чтобы он перестал прикасаться к ней.

Ледяная холодная волна прокатилась через него, пронизывая до костей.

– Согласен, – он вышел на улицу.

Боль в груди усилилась, такая внезапная и острая, что у него перехватило дыхание. Мудак. Он думал, что был слишком бессердечным ублюдком, чтобы когда-либо получить такую боль. Мариэль определенно доказала, что он ошибается.

Он вынул гильзы из дробовика и положил оружие на крыльцо рядом с домом. Голубой оттенок его зрения теперь полностью исчез. Больше никакой ярости. Только боль. И печаль.

Он достал из споррана мобильник и позвонил Йену.

– Ты придешь забрать Бринли?

– Да, через несколько минут, – ответил Йен. – Я... ээ... Ванда попросила меня провести ночь в качестве защитника Мариэль.

– Нет. Эта работа моя. Просто приди и забери Бринли. И... принеси мне жидкость для снятия лака.

Йен помолчал.

– Что?

– Жидкость для снятия лака! Я полагаю, у твоей жены есть такое.

– Да. Я скоро буду.

Коннор повесил трубку и бросил ее обратно в спорран. Мудак. Йен посмеется над ним из-за этого.

– Коннор? – голос Мариэль за его спиной звучал тихо и неуверенно.

Его сердце сжалось в его груди. Он не обернулся, не хотел, чтобы она увидела боль на его лице.

– Вернись в дом.

– Ты... ты все еще собираешься тренировать меня?

– Да. Мы продолжим твое обучение и попрактикуемся в телепортации. Мы должны быть готовы к встрече с Недовольными через несколько дней, – он стиснул зубы. – Тебе придется потерпеть меня немного дольше.

Последовала долгая пауза, и он подумал, не вернулась ли она в дом.

– Спасибо за стеклянного ангела, – прошептала она. – Я буду дорожить им... пока я здесь.

Черт возьми, она заставляла его сердце болеть.

– Полагаю, ты не можешь взять его с собой на небеса?

– Нет, – она издала печальный звук, похожий на нечто среднее между всхлипом и вздохом. – Мне очень жаль.

Дверь закрылась, и он остался на крыльце один.

– Мне тоже очень жаль.

В течение следующих нескольких часов Мариэль по-прежнему была полна решимости не плакать. Коннор остался верен своему слову и продолжил ее обучение, но он был холоден и отстранен, выкрикивал приказы и никогда не смотрел ей в глаза.

Он создал деревянные часы перед домом. Когда она поддразнила его, что это больше похоже на хендж, он не ответил.

Она много работала в течение нескольких часов и научилась сбивать только одно бревно. Ее усилия были вознаграждены ворчливым "хорошо". Никаких улыбок. Никаких похлопываний по плечу. Никаких искорок в его глазах.

Он крепко держал ее, когда они телепортировались к больнице в Кливленде, где в операционной умирала женщина. Когда он посоветовал ей расширить свой кругозор и найти множество смертей, сопровождаемых ужасом, она привела их к тому, что оказалось жестокой перестрелкой между двумя наркокартелями вдоль южной границы. Пули летали вокруг них, а невинные прохожие падали на улице, и он быстро телепортировал их обратно в дом.

Она была явно потрясена, поэтому он усадил ее на диван, принес стакан воды и велел отдохнуть. Она попыталась закрыть глаза, но каждый раз, когда ей это удавалось, в голове прокручивалась жестокая сцена. Крики невиновных эхом отдавались в ее голове. Человеческий мир может быть таким жестоким.

Господи, как же ей хотелось вернуться на небеса! Она скучала по покою и любви, которые наполняли ее душу, по постоянному потоку похвалы и поддержки, которые всегда наполняли ее разум. Она скучала по своему другу Буниэлю и ее прекрасным белым крыльям. Что, если она никогда больше не услышит пения небесного воинства? Что, если она никогда больше не сможет летать, чувствовать ветер, бьющий в лицо, и видеть звезды, мерцающие вокруг нее, когда она парит в небесах?

Она сморгнула слезы. Она не хотела, чтобы Коннор видел, как она разваливается на части. С тех пор как они вернулись в дом, он ходил взад и вперед, как зверь в клетке. Несколько раз она бросала взгляд в его сторону и обнаруживала, что он смотрит на нее. Он всегда отворачивался, но не настолько быстро, чтобы она не заметила боль в его глазах. Он продолжал расхаживать по комнате, пока не достал из шкафа свой клеймор и не вышел наружу.

Через некоторое время она подошла к окну и выглянула наружу. Почти полная луна освещала поляну перед домом. Коннор соорудил себе воображаемых врагов из бревен и тюков сена и упражнялся с мечом.

Нет, он не просто тренировался. Он убивал своих мнимых врагов. Сила его ударов была пугающей. Ярость в его криках пронзила ее сердце.

– Коннор, – прошептала она, прижимая ладонь к стеклу. – Мне здесь не место. Прости.

Как только появились женщины, он телепортировался прочь.

– У него такой грустный вид, – пробормотала Марта, подавая Мариэль тарелку с едой.

– Конечно, ему грустно, – Бринли схватила пиво из холодильника и открыла банку. – Его бросили.

– Бринли рассказала нам о розовых ногтях, – Ванда села на диван рядом с Мариэль и обеспокоенно посмотрела на нее. – Я слышала, что он был очень зол.

– Да, – Мариэль поставила тарелку с едой на кофейный столик. – Но дело было не столько в лаке. Это было из-за того, что я предала его и его слово, – слезы, которые она сдерживали в течение нескольких часов, вырвались и потекли по ее щекам. – Я не хотела причинять ему боль.

– Ему уже было больно, когда он влюбился в тебя, – Бринли подошла к кухонному столу.

– Ш-ш-ш, – успокоила ее Ванда. – Он не единственный, кто страдает.

– Не делай из меня плохого парня, – проворчала Бринли, растянувшись на кухонном стуле. – Мы все знаем, что она должна была бросить его. Мне жаль, что это так больно, Мариэль, но было бы еще больнее, если бы ты больше привязалась к нему.

Мариэль вздохнула.

– Я полагаю, ты права.

Марта протянула ей коробку салфеток и села в кресло-качалку напротив.

– Ты ничего не ешь. Тебе нужно набраться сил.

– Я не голодна.

– Ты влюблена в него? – тихо спросила Ванда.

– Да, – она вытерла лицо салфеткой. – Какая-то часть меня удивляется, как это могло случиться так быстро. Но потом я вижу его, и мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется, и я думаю: как же я могу его не любить?

Глаза Ванды сузились.

– Как сильно ты его любишь? Что он стоит для тебя?

Она поставила коробку с салфетками на кофейный столик.

– Вся любовь, которая исходит от Отца, считается заслуженной.

– Это земля, – сказал Ванда. – Все, что мы здесь делаем, имеет свою цену. Даже любовь.

– Я никогда не искал бы любви ради финансовой или личной выгоды.

– Я говорю не о деньгах, – Ванда строго посмотрела на нее. – Скольким ты готова пожертвовать ради своей любви?

Мариэль с трудом сглотнула, когда она, наконец, поняла вопрос Ванды. Как сильно она любит Коннора?

К ужасу Мариэль, Коннор продолжал оставаться холодным и отстраненным на их четвертую совместную ночь. Он создал часы, а затем кричал разное время с переднего крыльца. Три часа. Семь часов. Она должна была отреагировать, сбив с ног только то бревно, которое соответствовало его приказу. Иногда ей это удавалось, иногда нет. Нахмурившись, он объявил, что она еще не готова.

Тихий голос внутри нее праздновал победу, и ей пришло в голову, что если она будет медлить с тренировками, то у нее будет больше времени с Коннором. Но потом она отругала себя за эгоизм. Недовольные кормились и убивали каждую ночь. Их нужно было остановить.

Когда она почувствовала несколько смертей в Колорадо, Коннор на несколько секунд связался с ней сознанием, чтобы отправиться туда. Последнее известное местонахождение мятежников было в Канзасе, так что это было достаточно близко, поэтому он захотел проверить его.

Но смерть наступила в результате обрушения ствола шахты, и район кишел журналистами. Коннор не хотел, чтобы их заметили, поэтому быстро телепортировал их обратно в дом.

Ей показалось или он задержал ее дольше, чем было необходимо, когда они прибыли? Она стояла очень тихо, надеясь, что эти несколько секунд растянутся в вечность, но он в конце концов отпустил ее.

На пятую ночь тренировок она усердно трудилась, чтобы совершенствоваться, и он грустным, глухим голосом заявил, что она готова. Ей тоже не хотелось праздновать.

Она почувствовала множество смертей в сочетании со страхом и ужасом в горной местности в Арканзасе, поэтому они телепортировались на небольшое расстояние от места происшествия.

Они приземлились рядом с двух полосной дорогой, которая вилась через горы. Гравий зашевелился под ее ногами, и Коннор схватил ее за руку, чтобы поддержать, когда она ударилась о металлическое ограждение.

– Осторожно. Там пропасть, – он указал за другую сторону тонких металлических перил.

Они стояли на узкой обочине дороги. Мариэль поморщилась от того, как они были близки к тому, чтобы вообще не попасть на дорогу. Было темно, единственным источником света служили почти полная луна и звезды. Все, что она могла видеть – это черная дорога, крутой, поросший деревьями склон с одной стороны и скалистый обрыв с другой.

– Сюда, – Коннор двинулся по дороге, держась на узкой обочине. – Я слышу крики.

Она шла позади него, когда дорога сделала большой изгиб вокруг горного склона. Потом она тоже услышала крики. Она вышла на тротуар, чтобы лучше видеть Коннора. Дальше по дороге, там, где она делала опасный подковообразный изгиб, машина пробила ограждение и свисала вниз склона.

– Двое мертвы. Но трое еще живы, – она потянула Коннора за руку и вытащила его на дорогу. – Ну же! Мы должны им помочь.

– Ты не можешь прикоснуться к ним.

– Ты можешь. У тебя есть суперсила и скорость.

– Очень хорошо, – он полез в свой спорран. – Я дам тебе свой телефон, так что...

Внезапно дорогу осветили огни. Мариэль резко обернулась и увидела огромный восемнадцати колёсный грузовик, вынырнувший из-за поворота и несущийся прямо на них.

Проревел гудок. Взвизгнули тормоза.

Коннор оттолкнул ее с дороги, и она упала на соседнюю полосу.

– Нет! – закричала она. Коннору все еще грозила опасность быть сбитым.

– Нет! – она вскочила на ноги, а потом поняла, почему Коннор все еще стоит на пути грузовика.

Он был заморожен.

Грузовик был заморожен.

Время резко остановилось.

Никаких звуков. Ни клаксонов, ни визга тормозов, ни криков после автомобильной аварии на дороге.

Никакого движения. На фоне почти полной луны вырисовывался силуэт птицы, застывшей в полете. Выражение лица Коннора было застывшим, глаза пустыми и ничего не видящими. Его руки все еще были вытянуты, когда он отшвырнул ее в сторону.

Холодок пробежал по ее спине, и она повернулась, ища того, кто манипулировал временем. Насколько ей было известно, лишь немногие существа могли совершить такой грандиозный подвиг. Небесный Отец и несколько его самых доверенных Архангелов.

Или очень могущественный демон.